Юр.лица по ГГУ

Предпосылками принятия гражданского уложения являлось то обстоятельство, что после политического объединения Германия оставалась в правовом отношении разобщенной страной. В июле 1896 года Рейхстаг принял проект уложения в третьем чтении, затем после утверждения бундесратом и императором 18 августа 1896 году Германское гражданское уложение (далее по тексту ГГУ) стало общегерманским законом. Предусматривалось, однако, что введение в действие нового кодекса откладывается до 1 января 1900 года (из-за этого данный нормативный акт учеными датируется по-разному).

Гражданское уложение было обширным кодексом (2385 статей). Его юридическая система отличалась от крупнейших сводов частного права рубежа XVIII-XIX вв. и была сходна построению Саксонского гражданского уложения. Такое построение восходило к научной традиции рецепированного в Германии римского права и получило название пандектной системы1.

В 1-й книге «Общая часть» были кодифицированы правоположения о статусе лиц как физических, так и юридических, о юридических действиях, волеизъявлении, осуществлении гражданских прав и самозащите. Во 2-й книге «Обязательственное право» излагались порядок ответственности по обязательствам, правила заключения договоров, а также конкретные нормы регулирования отдельных договоров и обязательств. В 3-й книге «Вещное право» были охарактеризованы вещные права, порядок приобретения и утраты собственности и владения, правомочия пользователей и др. 4-я книга посвящалась брачно-семейному праву. 5-я книга – наследственному праву, включая договоры о наследовании.

ГГУ отличалось очень высокой юридической техникой и точным юридическим языком. В этом смысле оно осталось непревзойденным образцом кодификации.

Отражая правительственный курс «государственного социализма» и в целом иную традицию регулирования гражданских прав, ГГУ не было кодексом безусловной частной свободы. В большей степени его доктрина была социально-направленной. Осуждалось и запрещалось чистое злоупотребление своим правом, «если целью такого... может быть только причинение вреда другому лицу». В вещном и обязательственном праве нередки были конкретные ограничения прав под прямым или подразумеваемым предлогом социальной полезности, в особенности в интересах социально слабых субъектов.

Гражданско-правовая характеристика основных институтов ГГУ

Сперва уделим внимание правовому статусу участников гражданских правоотношений. ГГУ различает правоспособность физических и юридических лиц. Правоспособность человека «возникает с окончанием рождения», а совершеннолетие и связанная с ним дееспособность наступают с окончанием 21 года жизни (с 1974 года возраст, с которого наступает совершеннолетие, было снижен до 18 лет). Лишенный правовой дееспособности или ограниченный в ней человек не может без разрешения своего законного представителя ни избирать, ни переменять место жительства. Лишены дееспособности лица, не достигшие семилетнего возраста, находящиеся в состоянии болезненного расстройства душевной деятельности и т. д. Волеизъявление недееспособного лица ничтожно. Действительность сделки несовершеннолетнего, заключенной без необходимого согласия законного представителя, зависит от последующего ее одобрения представителем1.

Юридические лица возникали и признавались таковыми при помощи специальной процедуры. Юридическими лицами могли быть общества и союзы (Vereine) и учреждения (Stiftungen). Под обществами (ферейнами) подразумевались такие объединения, с которыми входящие в их состав лица-участники связаны правами и обязанностями. Учреждения возникали в силу волеизъявления частных лиц, выделяющих для достижения определенных целей часть своего имущества.

Различались две основные разновидности юридических лиц, и делалось это в зависимости от целей, ради которых они создавались, - ведение хозяйственного предприятия с целью извлечения прибыли либо ради осуществления деятельности нехозяйственного предприятия, например общества или учреждения, созданного с культурно-просветительными, научными и другими аналогичными целями.

Общество, которое имеет целью ведение хозяйственного предприятия, приобретает свою правоспособность через концессию (разрешение) от правительства того союзного государства, в пределах которого общество имеет свое место жительства (§ 22). Местом жительства общества считается место, в котором находится его правление, если не постановлено иное.

Общество, которое не имеет целью ведение хозяйственного предприятия (общество с идеальными целями), приобретает гражданскую правоспособность через внесение его в реестр обществ при подлежащем суде (уведомительный, регистрационный порядок оформления юридического лица).

Для возникновения правоспособного учреждения требовалось помимо акта о создании учреждения утверждение его тем союзным государством, в пределах которого учреждение должно иметь свое место жительства (§ 80)1. Если осуществление цели учреждения стало невозможным или если оно стало угрожать общественным интересам, то соответствующие органы власти могут дать ему другое назначение или закрыть его (§ 87).

Отличительной чертой ГГУ стало признание в качестве равноправного с физическими лицами субъекта правоотношений юридического лица. Вместе с тем оно не регулировало статус акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью. Порядок их создания, регистрации и деятельности стал предметом регулирования в отдельных наряду с ГГУ законах. И в этом большое своеобразие обновления законодательных регулирований в Германии в отличие от других стран с кодифицированным законодательством.

Перейдем к рассмотрению обязательственного права. Наиболее типичным способом возникновения обязательств является договор, который в ГГУ истолковывался как способ установления правовой связанности между несколькими лицами. «Для возникновения обязательств посредством сделки, а также для изменения содержания обязательства необходимо заключение договора между участвующими лицами, поскольку в законе не предусмотрено иное...» (§ 305)1. В основе договорного права ГГУ лежал классический современный принцип свободы договора, который господствовал над правом обязательственных отношений. Этот принцип имел значение и для формы, в которую облекался договор. ГГУ предоставлял решение этого вопроса на усмотрение сторон и устанавливал обязательную письменную или судебную форму только для отдельных договоров.

Форма договора имела основополагающее значение только для особого вида обязательств – обязательств абстрактных. Предметом такого обязательства могло служить отвлеченное обещание уплаты долга, векселя. Такое обещание должно быть облечено в письменную форму. Эта юридическая конструкция в наибольшей мере соответствовала потребностям банковского дела и деятельности крупных промышленных предприятий.

Случаи ограничения свободы договоров и признания их недействительными также заслуживают внимания. Основания для таких ограничений не вполне совпадают с основаниями в Кодеке Наполеона: это требования соответствия договоров «доброй совести» и «добрым нравам»2. Наиболее полной формулировкой указанных требований стало содержание § 138: «Сделка, противоречащая добрым нравам (Gutte Sitten), ничтожна. В частности, ничтожна сделка, по которой какое-либо лицо, пользуясь стесненным положением, неопытностью, легкомыслием или слабоволием другого, заставляет последнего взамен каких-либо услуг со своей стороны пообещать или предоставить себе или третьему лицу имущественные выгоды, явно несоразмерные встречному удовлетворению (несоразмерные оказанным услугам)»1.

Этому параграфу в силу особой его роли в обеспечении справедливости заключаемых договоренностей было присвоено почетное звание «королевского параграфа»2. Он стал преградой грабительскому ростовщичеству. Малосведущие в коммерческих делах помещики-юнкеры или легкомысленно заключившие кабальный договор займа на тяжелых для себя условиях офицеры неоднократно прибегали к услугам § 138.

Гораздо труднее было использовать его в случаях, связанных с навязыванием невыгодных или явно своекорыстных условий найма рабочей силы, поскольку санкцией было лишь расторжение несправедливого договора найма и возвращение сторон в прежнее состояние.

Другим требованием, связанным с ограничением свободы договора, стало требование толковать договор согласно «доброй совести» и, принимая во внимание обычаи гражданского оборота, точно так же производить исполнение договора – «как того требует добрая совесть (Treu und Glauben), сообразуясь с обычаями гражданского оборота (Verkehrssitte)» (§ 242)3.

ГГУ различает среди вещных прав следующие разновидности: право собственности, владения, а также пользования чужими вещами (земельные сервитуты, узуфрукт, право застройки), право на получение ценности из чужой вещи (залог, ипотека и др.), право на приобретение какой-либо вещи (право преимущественной покупки и др.).

Содержание права собственности определяется при помощи терминов «власть», «закон» и «права третьих лиц». «Собственник вещи властен, насколько ему не препятствует закон или право третьих лиц, распоряжаться вещью по своему усмотрению и устранять других от всякого на нее воздействия» (§ 903)1.

Ограничения для распоряжения собственностью были включены в ГГУ в виде общего принципа, направленного против злоупотребления правом. Вначале его формулировка давалась вслед за тем абзацем, в котором содержалось определение права собственности. В окончательной редакции он был помещен в § 226: «Не допускается осуществления права, если целью такого осуществления может быть только причинение вреда другому»3.

Злоупотребление правом (или так называемая шикана) не известно ни имперскому законодательству, ни наполеоновскому кодексу, ни Саксонскому уложению. Этот юридический институт сходен с формулой из прусского ландрехта, которая гласит: «...никто не может злоупотреблять своей собственностью для нарушения или причинения вреда другим»4. Или в другом варианте: «Злоупотреблением называется такое использование собственности, которое по своей природе может проводиться только с умыслом для оскорбления других»5.

Эти положения имеют явное общесоциальное и моральное назначение и вполне согласуются с рядом положений ГГУ, относящихся к условиям признания недействительными уже заключенных соглашений, противоречащих «доброй совести» и «добрым нравам».

В § 905 перечисляются права собственника земли, которые поначалу включали властный контроль не только над поверхностью земли вместе с воздушным столбом в границах земельного участка, но и над пространством под поверхностью земли. Однако собственник не мог воспретить воздействие, происходящее на такой высоте или на такой глубине, на которых устранение этого воздействия не представляет для него интереса, правда, за исключением полезных ископаемых, имеющих государственное значение, - металлов, угля, соли.

После принятия общегерманских законов о телеграфном сообщении (18 декабря 1899 года) и воздушных путях (1 августа 1922 года) земельному собственнику пришлось смириться с установкой телеграфных столбов и пролетами всевозможных летательных аппаратов1.

Несколько сложнее воспринимается конструкция правомочия собственника на воспрепятствование подачи к нему с соседнего участка газа, дыма, пара, всевозможных запахов, копоти, тепла, сотрясений и т.д. Дело в том, что он обязан терпеть только те воздействия, которые незначительно нарушают его интересы при обычном использовании участка. Однако на практике он принуждался терпеть такие воздействия и такие загрязнения промышленного происхождения, которые хотя и выходят за пределы незначительности, но не превышают обычных для данной местности воздействий2.

Упомянутый § 905 снабжал собственника участка такой гарантией: он мог потребовать, чтобы на соседних участках не возводились или не сохранялись такие сооружения, относительно которых можно с достоверностью утверждать, что существование их или пользование ими будет иметь своим последствием недопустимое воздействие на его участок.

Статья 106 Вводного закона дополняет эти положения тем, что сообщает о сохранении действия тех предписаний земского права (Landrecht), согласно которым сооружения или предприятия, испытывающие потребность в общественном использовании данного земельного участка, влекут ответственность их владельцев за вред, который причиняется сооружением или предприятием при общественном использовании земельного участка.

Регулирование имущественного владения было своеобразным и отличающимся от римского и французского образцов. По учению римских юристов, основными элементами владения было фактическое господство над вещью и намерение (воля) обладать ею. Это же различение элементов владения подчеркнуто и в Кодексе Наполеона при истолковании терминов «владение» и «держание», где владение как господство над вещью с желанием обладать ею обозначено «владением для себя» (ст. 2230), а держание – как «владение для другого» (ст. 2231)1.

По германскому кодексу владение вещью наступает в силу фактического господства над вещью и прекращается, когда владелец «откажется от господства над вещью» (§ 856)2. Устранив волевой элемент в конструкции владения, германский законодатель значительно расширил круг владельцев и саму область владения. Теперь владельцами могли признаваться некоторые категории недееспособных (к примеру, дети), обладатели владением на договорной основе (к примеру, арендаторы, залогодержатели, хранители, пользователи). В итоге возникла конструкция «удвоенного владения» - непосредственного владения и опосредованного владения (типичный пример последнего – арендатор или заимодатель).

ГГУ не только расширило область владельческих прав, но и снабдило их широкой сферой защиты от «самоуправного захвата» и иных вариантов «порочного владения» (§ 859, 861, 862). Эта конструкция нацелена на защиту владения даже в том случае, если это будет неблагоприятным для непосредственных законных владельцев – собственников земли (юнкерство) и собственников домостроений и др.

Владение вещью приобретается, согласно кодексу, «путем установления фактического господства над нею», причем владелец «может силой противиться запрещенному самоуправству»3 - путем лишения владельца его владения помимо воли или путем воспрепятствования владельцу в осуществлении владения.

Причинение вреда порождает обязанность возместить вред. Лицо, которое противоправными или небрежными действиями причинило вред жизни, телесной неприкосновенности или здоровью, повлиявший на здоровье, свободу, право собственности или какое-либо иное право другого лица, обязано возместить потерпевшему понесенные вследствие этого убытки. Аналогичные обязанности несет тот, кто нарушил закон, направленный на защиту других лиц. Если по содержанию закона возможно его невиновное нарушение, то обязанность возмещения причиненного вреда возлагается только при наличии вины (§ 823).

В семейных отношениях важнейшим положением (не новым для германского права) было признание только гражданского брака. Брак считался не частным договором, а государственно-социальным институтом. Но заключать его полагалось путем согласного личного заявления в присутствии только гражданского чиновника. Не запрещалась и церковная форма брака, и все церковные обязанности признавались сохраняющими силу для придерживающихся этих правил. Закреплялась моногамность брака и невозможность вступить в другой брак, не прекратив предыдущего.

Брачный возраст устанавливался в согласии с требованиями гражданской дееспособности: в 21 год для мужчин, в 16 – для женщин. Подразумевалось, что отец дает согласие на брак для своих законных детей (фактически – только для женщин, поскольку мужчины в 21 год приобретали полную дееспособность). Таким образом, проявление отеческой власти было значительно ослаблено.

Отношения супругов в браке регулировались традиционно, с закреплением доминирующей воли мужа. Супруги обязаны были совместно жить, соблюдать верность, поддерживать совместное хозяйство; муж обязан был предоставлять жене соответствующее ее положению содержание. Доминирующая роль мужа по-прежнему выражалась в том, что он вправе был решать по-своему все вопросы совместной жизни, выбирать местожительство. Однако такое главенство уже не было абсолютным. В частности, жена могла не подчиняться решению мужа, если оно ей представлялось злоупотреблением правом.

Женщина в браке не теряла своей дееспособности. Более того, в домашнем хозяйстве она имела преимущественное право на все действия. Сделки и юридические действия в этих пределах подразумевали согласие мужа, которое могло быть ограничено только путем специального установления опеки над женой.

ГГУ признавало режим общности имущества супругов. Другие отношения супругов по поводу имущества допускались, но для этого надо было заключать специальный брачный контракт. В течение брака муж управлял всеми имуществами семьи, включая «внесенные» женой. Однако управлять имуществом жены муж должен был «правильно», а для распоряжения ими – испрашивать ее согласия. В полном ведении жены были ее личные вещи, включая драгоценности, а также полученное в подарок, приобретенное своим трудом или самостоятельным ведением предприятия1. Таким образом, система внутрисемейных имущественных отношений ГГУ была более благоприятна для женщины, хотя равенство далеко не устанавливалось.

Развод допускался только в судебном порядке и при наличии узаконенных причин (прелюбодеяние, совершение преступления, злонамеренное оставление, нарушение обязанностей брака, в т.ч. жестоким обращением с супругом). В этой части проявилось влияние протестантизма.

В значительной степени условным стал институт отцовской власти в отношении детей. Мать также обязана и была вправе заботиться о личности детей. Отец мог пользоваться имуществом детей. Сохранялась возможность отца прибегнуть в отношении своего ребенка к исправительным мерам, но они налагались не произвольно, а по решению опекунского суда.

Сохранялось различие прав законных и внебрачных детей. По отношению к матери внебрачные дети считались наравне с ее законными, по отношению к отцу – родство не признавалось. Однако внебрачные дети могли требовать от своего отца алиментов до достижения ими 16 лет. Соответственно различались и наследственные права детей. Правом на обязательную долю в наследстве пользовались только законные дети.

Наследственные имущественные права составляют важный раздел частного права, и этой области в кодексе посвящено свыше 450 параграфов. Здесь обнаруживается множество норм и институтов старого германского права и редкий в наследственном праве принцип, согласно которому наследодатель по закону не имеет пределов в обозначении передаваемой наследственной массы.

При отсутствии близких родственников наследниками умершего могут признаваться родственники любых отдаленных степеней, призываемые к наследованию в соответствии со степенями, или линиями, родства, именуемыми парантеллами. Парантелла образуется группой родственников, происходящих от общего для них предка и включающих в себя и самого предка. Первую парантеллу наследников составляют нисходящие родственники наследодателя (§ 1924). Вторую – родители наследователя со своими нисходящими (§ 1925). И третью парантеллу – дедушка и бабушка наследодателя с их нисходящими. Следующие парантеллы выстраиваются по тому же принципу. Главным назначением этих правил и принципов было обеспечение устойчивости семейного союза, в системе которого особую роль выполнял принцип, согласно которому первостепенная линия (ближестоящая парантелла) наследников исключает все последующие (§ 1930)1. Потомок наследодателя, находящийся в живых при открытии наследства, исключает дальнейших потомков, через него состоящих в родстве с наследодателем. Если при открытии наследства живы родители и нет наследников первой парантеллы, то они наследуют все одни и поровну.

Особые привилегии и наследственное обеспечение гарантировались пережившему супругу: «если нет родственников первого или второго порядка, ни деда ни бабки – все наследство»1, а если родственники этих степеней родства имелись, то наследственная доля пережившего супруга составляла от одной четвертой до половинной доли наследуемого имущества (§ 1931).

Исключением из этого порядка наследования стало наследование дворянского фамильного имущества (земля, банковские капиталы) и право единонаследия для крестьян. Эти два порядка, будучи явными уступками феодальным традициям и обычаям, вступали в очевидное противоречие с новыми принципами равноправия и свободы завещания.

Согласно принципу свободы завещания, который имеет явно римское (пандектное) происхождение, наследодатель мог назначить наследника распоряжением на случай смерти, устранить от наследования по закону родственника или супруга и т.д. Однако свобода завещания ограничивалась в известной мере так называемой обязательной долей. Родственник, лишенный наследства завещанием, имел право требовать выделения ему «обязательной», «неотъемлемой» доли, которая равнялась половине стоимости его наследственной доли по закону (§ 2303)2.

Своеобразно выглядел институт совокупного завещания. Совокупное завещание могли составить только супруги (§ 2265). Для его составления достаточно было одному из супругов составить завещание в предписанной форме, а другому – присовокупить заявление, что это завещание должно почитаться и его завещанием. Заявление должно было быть собственноручно написано и подписано заявляющим, с пометкою о месте и числе его составления3. В таком завещании могла быть предусмотрена передача всего общего наследства третьему лицу, а не только пережившему супругу.

Таким образом, ГГУ является образцом частного права эпохи Нового времени. Многие нормы современного российского гражданского права перекочевали из ГГУ.

57. Ноябрьская революция 1918 в Германии, революция, в результате которой была свергнута монархия и установлена буржуазно-парламентская республика.

Накануне революции Германия была одной из наиболее развитых капиталистических стран. Решающую роль в её экономической жизни играли тресты и картели. В сельском хозяйстве преобладало крупное юнкерское землевладение, перестроившееся на капиталистический лад, но сохранявшее ещё значительные пережитки феодализма. Господствующие позиции в стране занимало юнкерство в союзе с крупной буржуазией. «Здесь, — писал В. И. Ленин в 1918, — мы имеем “последнее слово” современной крупнокапиталистической техники и планомерной организации, подчиненной юнкерски-буржуазному империализму» (Полное собрание соч., 5 изд., т. 36, с. 300). Активной революционной силой в Германии являлся пролетариат. Имелись все материальные предпосылки для перехода после свержения монархии и ликвидации феодальных пережитков к решению задач социалистической революции. Классовые противоречия обострялись по мере затягивания 1-й мировой войны 1914—18, которая несла огромные прибыли юнкерам и буржуазии и тяжёлые лишения народным массам.

Большое влияние на подъём революционного движения в Германии оказала Великая Октябрьская социалистическая революция в России. Политический характер приобрела Январская всеобщая забастовка 1918, охватившая свыше 1 млн. рабочих. Рабочие боролись против империалистической войны и разбойничьих планов германского империализма в отношении Советской России, за немедленный демократический мир и свержение кайзеровско-империалистического правительства. В ходе забастовки рабочие создали Советы. Революционное брожение охватило также армию. К осени 1918 стало очевидным полное поражение Германии в 1-й мировой войне. Это ускорило вызревание революции. 7 октября 1918 состоялась конференция группы «Спартак» (см. «Спартака союз»), на которой была принята программа народной революции. Исходя из соотношения классовых сил, программа в основном верно сформулировала главную национальную и социальную задачу революции: немедленное окончание войны, свержение германского империализма как предпосылка решения задач социалистической революции. Конференция призвала рабочих к свержению правительства войны, к борьбе за отчуждение собственности крупных землевладельцев, банковского капитала, шахт и домен, за установление минимума заработной платы, за немедленную отмену осадного положения и освобождение политических заключённых. Германские империалисты, стремясь предотвратить революцию, создали 4 октября т. н. демократическое коалиционное правительство во главе с Максом Баденским и при участии социал-демократических лидеров Ф. Шейдемана и Г. Бауэра. Им не удалось, однако, сдержать рост революционного движения. 3 ноября началось восстание матросов в Киле (см. Кильское восстание 1918), ставшее прологом Н. р.

Группа «Спартак» и революционные старосты Берлина, избранные рабочими во время январской забастовки 1918, призвали 9 ноября к генеральной забастовке и вооруженному восстанию. К вышедшим на улицы Берлина рабочим присоединились солдаты. В тот же день около полудня было объявлено об отречении кайзера. Монархия была свергнута, и перед рабочим классом встала задача уничтожения феодальных пережитков, слома старой государственной машины, борьбы за социалистическую революцию. В этих условиях К. Либкнехт от имени революционного пролетариата 9 ноября около 4 часов дня провозгласил Социалистическую республику. Правые социал-демократические лидеры и центристские руководители Независимой социал-демократической партии направили свои усилия на спасение капиталистического строя. Шейдеман выдвинул лозунг создания «свободной германской республики», что фактически означало провозглашение буржуазной республики. Однако правым социал-демократическим лидерам и центристскому руководству «независимцев» на этом этапе не удалось помешать развитию революции. Революционные рабочие Германии по примеру Советской России создали повсюду рабочие и солдатские Советы. Там, где во главе движения стояли последовательные революционеры, имевшие влияние в Советах, началось очищение местных органов государственного аппарата от реакционных элементов и ограничение экономической мощи магнатов капитала путём установления контроля над производством. «Союз Спартака» не обладал, однако, достаточной политико-идеологической и организационной силой и опытом, чтобы в борьбе за антиимпериалистически-демократические требования завоевать большинство в Советах и превратить их в органы власти рабочего класса и др. трудящихся. Влияние социал-демократической политики, иллюзии относительно буржуазного парламентаризма и роли государства как якобы надклассовой силы парализовали Советы. Захватив большинство в Советах, оппортунистические лидеры социал-демократии и «независимых» превратили их в прикрытие контрреволюции. Избранное 10 ноября на общем собрании берлинских Советов времное правительство — Совет народных уполномоченных (в него вошли 3 представителя правых социал-демократов — Ф. Эберт, Шейдеман, О. Ландсберг и 3 «независимых» социал-демократа — Г. Гаазе, В. Дитман, Э. Барт) оставило кайзеровских государственных чиновников на их постах. Представители революционных старост требовали включения в правительство Либкнехта. Либкнехт поставил условием своего вхождения в правительство передачу всей власти Советам и устранение из него буржуазных политиков. Но правые социал-демократы отклонили это требование и отложили решение жизненно важных для немецкого народа вопросов о целях правительственной политики и создании социальной республики до выборов в Учредительное собрание.

Вопреки воле реформистских лидеров социал-демократии, «Союз Спартака» вёл борьбу за дальнейшее развитие революции. Под давлением революционных масс правительство отменило осадное положение, провозгласило свободу союзов и амнистию политическим заключённым, установило 8-часовой рабочий день. Но одновременно оно заключило союз со стоявшим во главе армии монархистом и реакционером П. Гинденбургом для совместной борьбы против революции. Опираясь на армию, которой командовали юнкерско-милитаристские элементы, Совет народных уполномоченных перешёл в наступление на только что завоёванные рабочими права. В борьбе против революционных масс реакция опиралась на помощь империалистов США, Великобритании и Франции. Ещё 5 ноября правительство Макса Баденского выслало из Берлина советского посла. Социал-демократические лидеры хотели т. о. помешать союзу русской и германской революций и пытались расчистить путь для сговора с империалистами Антанты в целях борьбы против Советской республики и германской революции. 11 ноября 1918 было заключено перемирие между Германией и Антантой (см. Компьенское перемирие 1918). По его условиям Германия сохранила свою армию. Правительство Эберта — Шейдемана добровольно обязалось оставить немецкие оккупационные войска на Украине и в Прибалтике до прибытия туда войск Антанты. Тем самым социал-демократическое правительство продолжало антисоветский курс кайзеровской политики — политики, противоречившей коренным национальными интересам немецкого народа. Стремясь воспрепятствовать экспроприации капиталистической собственности, правительство развернуло широкую пропаганду за т. н. социализацию и создало совместно с владельцами концернов и профсоюзным руководством Комиссию по социализации (во главе с К. Каутским), деятельность которой свелась к демагогическим манёврам. Вопреки требованиям трудящихся (вышедших 16 декабря 1918 на организованную «Союзом Спартака» 250-тысячную демонстрацию) передать власть в руки рабочих и солдатских Советов и установить союз с Советской Россией, социал-демократические лидеры сумели провести на 1-м Всегерманском съезде Советов (16—21 декабря) решение о выборах в буржуазное Учредительное собрание и передаче законодательной власти правительству. Правительство Эберта — Шейдемана перешло в открытое наступление на рабочий класс. В ночь с 23 на 24 декабря 1918 правительственные войска напали в Берлине на революционную морскую дивизию. С помощью вооруженных рабочих матросы отразили это выступление сил контрреволюции и были готовы перейти в контрнаступление, но лидеры «независимых» сорвали его. В январе 1919 буржуазия спровоцировала пролетариат на преждевременное выступление и использовала его неподготовленность для разгрома революционного движения. 15 января были зверски убиты вожди революции К. Либкнехт и Р. Люксембург. Принятая 31 июля 1919 Учредительным собранием Веймарская конституция 1919 закрепила установление буржуазной республики.

Несмотря на то что в Германии имелись все объективные предпосылки для социалистической революции, Н. р. 1918 не вышла за рамки буржуазно-демократической революции, хотя и проведённой в известной мере пролетарскими средствами и методами. Её главная задача — свержение германского империализма — осталась нерешенной. Место монархии заняла буржуазная республика. Крупное юнкерское землевладение осталось в неприкосновенности. Немецкая буржуазия и юнкерство с помощью социал-демократических лидеров разгромили рабочее движение, во главе которого не было закалённой, подлинно революционной массовой марксистско-ленинской партии. Созданная в конце декабря 1918 — начале января 1919 Коммунистическая партия Германии была ещё слабо связана с широкими массами пролетариата, трудового крестьянства и др. трудящихся. Идейно и организационно расколотый рабочий класс не был в состоянии повести за собой трудовое крестьянство. Тем не менее Н. р. явилась одним из крупнейших событий германской истории. Она была наиболее значительным революционным антиимпериалистическим движением в годы революционного подъёма, последовавшего непосредственно за Великой Октябрьской социалистической революцией.

Лит.: Ленин В. И., Тяжелый, но необходимый урок, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 35; его же, Странное и чудовищное, там же; его же, Доклад на Объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов 22 октября 1918 г., там же, т. 37; его же, Речь о годовщине революции 6 ноября.— Речь о международном положении 8 ноября. [VI Всероссийский Чрезвычайный съезд Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов 6—9 ноября 1918 г.], там же; его же, О «демократии» и диктатуре, там же; его же, Речь на митинге протеста против убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург 19 января 1919 г., там же; его же, Письмо к рабочим Европы и Америки, там же; его же, Дополнение к проекту обращения к германским рабочим и не эксплуатирующим чужого труда крестьянам, там же, т. 38; его же, Герои Бернского Интернационала, там же; его же Как буржуазия использует ренегатов, там же, т. 39; его же, Привет итальянским, французским н немецким коммунистам, там же; его же, Членам группы «Спартак» 18 октября (1918), там же, т. 50; Тельман Э., Боевые речи и статьи, пер. с нем., М., 1935; Очерк истории немецкого рабочего движения, [пер. с нем.], М., 1964; Ноябрьская революция в Германии. Сб. ст. и материалов, М., 1960; Драбкин Я. С., Ноябрьская революция в Германии, М., 1967.

Веймарская конституция 1919, конституция Германии, разработанная Веймарским учредительным собранием 1919, была принята 31 июля 1919, вступила в силу 11 августа 1919. В. к. оформила происшедшую в результате ноябрьской буржуазно-демократической революции (см. Ноябрьская революция 1918) замену полуабсолютистской монархии буржуазно-демократической парламентской республикой. В. к. закрепила неприкосновенность основ буржуазно-юнкерского строя, гарантируя частнокапиталистическую собственность на средства производства. В. к. вводила всеобщие выборы и пропорциональное представительство при выборах в рейхстаг. Президент, избираемый народным голосованием, был наделён как глава исполнительной власти широкими полномочиями. Статья 48 предоставляла ему право вводить осадное положение, приостанавливать действие демократических институтов, издавать чрезвычайные декреты. Правительство во главе с рейхсканцлером назначалось президентом. Значительно усилив централизацию власти, В. к. сохранила федеративную структуру страны. Германия состояла из 15 республик (земель) и 3 «вольных городов», пользовавшихся значительной автономией. Учреждался рейхсрат, в который входили представители правительств земель; в рейхсрате преобладала реакционная Пруссия. В. к. открывала определенную возможность для деятельности рабочих организаций и провозглашала ряд демократических прав и свобод (свободу слова, печати, собраний, союзов), что являлось шагом вперёд по сравнению с полуабсолютизмом кайзеровской Германии. В этом отразились завоевания трудящихся в результате Ноябрьской революции. Но права эти носили формальный характер, ограничивались разными оговорками и могли быть ликвидированы указом президента. Положения В. к. о «президентской диктатуре» широко использовались в республике для подавления революционного движения и впоследствии облегчили приход к власти фашистов.