Хайнц Кохут (1913 -1981) и психология самости.

Хайнц (Гейнц) Кохут положил начало психоаналитической школе мысли, называемой Я-психологией. Выросший и получивший образо­вание в Вене, он, подобно Фрейду, был вынужден покинуть Австрию из-за на­цистов в 1939 году. Он окончил медицинскую школу и получил свою психо­аналитическую подготовку в Соединенных Штатах. Его работа на начальном этапе рассматривалась как продолжение модели Фрейда, и он старался вклю­чить влечения в разрабатываемую им теорию «я». Однако в итоге Кохут пришел к выводу, что личность развивается в двух направлениях: одно ведет к зрелости эго, как Фрейд понимал этот термин, а другое — к зре­лости «я», области, не имевшей четкого определения. Некото­рые другие ученые, в частности Уинникотт и Юнг, ранее предпринимали пси­хологическое исследование «я» со своих собственных позиций. Однако Кохут добавил один ключевой элемент к этому исследованию. Он понял, что наш врожденный нарциссизм является существенной частью развития «я», и опи­сал его в виде отдельной линии развития внутри личности. Влияние Кохута было значительным, породив целый ряд ассоциаций, учебных институтов и журналов.

Подобно Фрейдам, Клейн и Уинникотту, Кохут основывал свое новатор­ское мышление на наблюдении внутри психоаналитической среды. Он часто работал с пациентами, которые жаловались на чувство дезинтеграции или от­чаянную борьбу с внутренней пустотой.

Его не удовлетворял фрейдовский пси­хоаналитический диагноз вытесненной (подавленной) сексуальной и агрессив­ной энергии. Скорее, заключал он, эти пациенты страдают от недостаточного развития как «я», так и ощущения внутренней субстанциальности (прочно­сти). «Я» стало термином, который объединял присущее челове­ку базовое ощущение реальности и цели, его устремления и идеалы. Оно яв­ляется стержнем ощущения человеком смысла происходящего. В дополнение к диагностированному состоянию внутренней пустоты Когут подметил то, как это состояние излечивалось: выздоровление пациентов происходило тогда, когда они в течение продолжительного времени чувствовали, что аналитик их по-настоящему понимает. Он обнаружил, что ключом исцелению является не интерпретация, а глубоко эмпатическое слушание. Интерпретация же, этот традиционный психоаналитический прием, только усугубляла положение вещей.

Многие из этих наблюдений симптомов пустоты и бессмысленности происходящего, а также эффективности эмпатии как терапевтического средства были уже осуществлены Уинникоттом, но Кохут разработал теоретические модели для систематического понимания и лечения этих трудноизлечимых состояний.

Кохут развил аспект фрейдовской концепции нарциссизма, который позволил ему полностью уйти от теории влечений и решительно выдвинуть теорию «Я». До Кохута нарциссизм считался патологическим состоянием, при котором человек — подобно мифическому Нарциссу, любовавшемуся сво­им отражением в лесном озере, — рассматривает свое тело и свою индивиду­альность в качестве центра мироздания и единственного критерия ценно­сти. Всем нам известны люди, которые говорят только о себе или своих переживаниях, не придавая никакого значения мыслям и чувствам окружаю­щих. Кохут понял, что такое состояние является аберрацией (искажением) в сущности нормального процесса и что прохождение через период нарцис­сизма — это необходимый и здоровый этап взросления.

Каждый младенец и маленький ребенок должны почувствовать себя центром вселенной, по край­ней мере, на какое-то время. Результирующая пустота вызовет нарциссическую жажду внимания, которая позже станет дефектом личности только то­гда, когда это чувство отрицается. Кохут видел, что нормальный нарцис­сизм образует ядро «я».

Кохут фокусировал свое внимание на двух нормальных нарциссических процессах, которые являются решающими в развитии «я». Первый из них — отражение (mirroring), при котором младенец смотрит на мать и видит свое «я» отраженным в ее радостном взгляде. При отношении отражения ребе­нок как будто говорит про себя: «Ты видишь меня чудесным. Значит, я чу­десен». Наблюдая собственные положительные качества в сиянии материн­ских глаз, ребенок чувствует всю свою самоценность.

Второй нормальный нарциссический процесс — идеализация, которая начинается с узнавания ребенком своего родителя или другого любимого человека. В этом случае качества собственного «я»—доброта, совершенство, всесилие, зна­чимость, чувство реальности и т. д. — проецируются на этого человека, так что ребенок (как бы) может сказать: «Я вижу тебя чудесной и нахожусь рядом с тобой; значит, я существую и тоже чудесен». В объектных отноше­ниях отражения и идеализации ребенок узнает свое «я» с помощью другого человека.