Трудовая и творческая продуктивность.

Поскольку ребенок с дефектами характера, как уже указывалось, уделяет много времени творческому труду, поскольку эта его продукция может служить некоторым основанием для заключения о его личности, тем более что любая вещь как произведение ребенка есть отпечаток его реакций, его типа поведения. Например, дети с сексуальными ненормальностями пользуются, как правило, яркими, насыщенными красками; в противоположность им дети-психастеники со слабой волей, несколько пассивные, не любят насыщенность цветов и избегают пользоваться яркими красками, у типичных психастеников, по нашим наблюдениям, рисунки слабых, бледных тонов.

При резко выраженной болезненной психомоторной подвижности рисунки не заканчиваются, обычно ребенок много и быстро рисует карандашами или красками обрывки человеческого тела, незаконченные женские лица, части остроконечных башен или кусочки собаки-мопса и т. п. Подобного типа дети дают колоссальную продукцию рисунков, но совершенно не могут довести ни один из них до конца. Когда же они начинают доканчивать свои рисунки, то это бывает после некоторого улучшения их нервно-психического состояния и связанного с ним повышения установки и работоспособности. Дети с расстроенными двигательными реакциями не могут с достаточным успехом заниматься изготовлением предметов из глины, дерева и т. п. Продукт творчества всегда носит на себе отпечаток его творца.

Тем не менее педология еще до сих пор не знает удовлетворительных методов изучения детской продукции. В руководимой мною Медико-педагогической клинике в этих целях использовались приемы, описанные в опубликованных работах (СНОСКА: См.: Кащенко В. П. и Мурашев Г. В, Педология в педагогической практике. — М., 1926. — 31 с.; Проблемы изучения и воспитания ребенка, —М„ 192Ь.—.Д)4е.). В общем эти методы сводились к анализу детской продукции путем отнесения к той или иной ступени развития данного вида творчества.

Задачи такого изучения состоят в выяснении интересов ребенка, степени яркости и живости реагирования его на природу и социальную жизнь и выявлении собственных творческих возможностей ребенка. Все это важно для составления общей характеристики личности ребенка. Наряду с этим, например, рисунок позволяет учитывать и некоторые специфические моменты исключительных детей) Наш опыт имел такие случаи, когда мы наблюдали при помощи анализа рисунка за развитием навязчивых идей у ребенка. Наконец, рисунок, как и творчество вообще, может служить средством для выявления недостатка ребенка и последующего как бы исцеления от него.

Примером могут служить дети-пироманы (поджигатели), которые и изживают свою страсть путем рисования пожаров. Сашу нельзя было никогда оторвать от огня, все равно, будет ли это горящая печка, камин, примус, костер и т. п. Он страстно переживает эффект всякого пламени, как-то ненормально готов влезть в печь, где есть огонь, или сесть в самое жаркое место пылающего костра. Саша много раз скрытно от других устраивал поджоги в семье, школе и в нашей Медико-педагогической клинике, представ ляя тем самым из себя очень опасного субъекта, требовавшего особенно бдительного надзора. Его влечение к огню было всегда покрыто завесой глубокой тайны, и потому он ни с кем не делился своей очень фиксированной и извращенной склонностью. Но, однако, совершенно неожиданно для нас явился такой момент, когда Саша стал много говорить о своей болезненной страсти, сделал целую кучу чудесных и художественных рисунков на тему: костер у леса, горящая изба и т.п. Для нас стало очевидным, что, ненормальное влечение к огню у него сменилось обычным детским интересом, страсть была изжита в рисунке. Нам известны многочисленные случаи, когда навязчивость в чем-либо исчезала после оформления ее в какой-нибудь продукции, в частности в рисунке.

Излагая значение изучения рисунка, следует указать на весьма интересную и много дающую для понимания патологического рисунка работу А. М. Шуберт (СНОСКА: См.: Шуберт А. М. Изучение личности ребенка по его рисунку//Психопатология и профилактика детского возраста/Под ред. В. А. Гиляровского. — М., 1929.—С. 166—228.). Мы разделяем ее взгляд на то, что анализ рисунка дает возможность не столько устанавливать уровень умственного развития детей, сколько, изучая рисунок, получить богатый материал для оценки, главным образом, эмоциональных реакций и активно-волевых процессов, другими словами, для познания у детей характера и дефектов его.

По детской продукции, по детскому творчеству мы изучаем разные формы поведения ребенка и вообще его личность. В самом деле, уже по одному содержанию рисунков мы можем определять, например, расщепленность психики шизофреника—по разрозненным частям одного предмета, эпилептическую прилипчивость—по возможно точной передаче всего во всех мельчайших деталях, истеричность—по экстравагантности рисунка; чрезмерно повышенная орнаментовка констатируется, по А. М. Шуберт, у детей, болезненно стремящихся расцветить, обогатить эту жизнь, у детей, живущих в мире сказочных, нереальных образов, у истериков и шизофреников. Однако сюжет рисунка имеет меньшее значение, чем манера рисования, не то, что он рисует, а то, как он рисует: особенности штриха, структура, масштаб, расцветка, тщательность вырисовки, особенности линий и форм, особенности композиции. Все это весьма важно для характерологии ребенка. Автор работы в дальнейшем изложении иллюстрирует это положение различными примерами. Крупный формат и масштаб свойствен детям активным, жизнерадостным, маниакальным, и, наоборот, пассивные, робкие, неуверенные в себе любят маленькие рисунки. Необычайная вычурность формы и причудливость линий наблюдается у сумрачных, замкнутых, аутичных детей. По чрезмерно интенсивному штриху мы можем судить о педантичности и стереотипности; слабый, едва заметный штрих может указывать на психастению, пассивность, слабоволие. Яркость и красочность рисунка наблюдается у жизнерадостных, веселых и бодрых детишек; синий и фиолетовый тона предпочитают асоциальные дети.

Политехнизм как один из основных принципов советской школы требует педологического изучения детского и подросткового труда. Чтобы методически правильно организовать труд, необходимо изучение педологии труда, его физиологии и, наряду с этим, гигиены труда. Отсюда такой значительный рост в СССР научно-исследовательских учреждений, выясняющих все социально ценные проблемы, связанные с трудовым воспитанием. В разрешении этих проблем кровно заинтересовано несколько ведомств: Наркомтруд, Наркомпрос, ВСНХ, Наркомздрав и такие крупные научные учреждения, как Институт мозга, Психологический институт, Научный институт методов школьной работы, Институт методов внешкольной работы и др. Поле их деятельности обширно и сложно ввиду того, что они должны всесторонне охватить формы детского и юношеского труда, и бытовой труд, и производственный, и конструктивный, и, наконец, имеющий исключительно важное воспитательное значение общественно полезный труд школы (И. Г. Розанов) (СНОСКА: См.: Розанов И. Г. Очередные вопросы педологии труда, выдвигаемые практикой социального воспитания//0сновные проблемы педологии в СССР. — М., 1928. — С. 82—85.).

Однако изучение труда не может ограничиваться школьным периодом жизни детей, оно должно быть переброшено к в более ранний возраст, где только зарождаются самые первоначальные и примитивные его виды, педологический анализ которых раскроет значение их для развития ребенка и их особенности в различных возрастных группах (В. М. Торбек)(СНОСКА: См.: Торбек В. М. Педологический анализ некоторых видов обслуживающего' труда в дошкольных учреждениях//0сновные проблемы педологии в СССР, — М., 1928. — С, 74—76,).

План медико-педагогической коррекции.

Наша программа изучения вследствие насущной потребности со стороны лечебно-педагогической практики заканчивается построением плана медико-педагогической коррекции исключительного ребенка. Этот план является своеобразным синтезом изучения, воспитания и приемов специальной коррекции. Работа врача, психолога и педагога объединяется здесь в одно целое.

Мы полагаем, что такого рода план должен был бы иметь место и в нормальной школе, где нормальная педология путем создания подобного плана помогла бы поставить дело воспитания и обучения на научную почву. К сожалению, это делается в очень немногих нормальных школах и является там скорее исключением, чем правилом. Лечебно-педагогическая работа абсолютно невозможна без такого этапа в деле изучения и коррекции исключительного ребенка. Организация плана коррекции является для нас венцом всей весьма значительной работы, связанной с целостным изучением ребенка. Мы придаем этому плану особенно важное значение. Как увидит читатель, во всех приводимых здесь педограммах (характеристиках) детей синтетический план был той целью, ради которой производилось изучение ребенка.

В основу построения плана положены сопоставление и отнесение каждого момента исследования к соответствующей части педагогического процесса. Например, при изучении индивидуальных форм поведения, допустим негативизма, строится план лечебно-педагогического исправления этого недостатка. Или обнаружение резко выраженной дисгармоничности в развитии отдельных форм поведения требует такого плана развития и коррекции ребенка, который эту дисгармоничность выправил бы, и т. п.

Не мешает иметь в виду, что план коррекции содержит в себе не только собственно педагогические, но и психотерапевтические и соматико-лечебные приемы и способы.

Кроме того, этот план строится не только на текущий день, но и на все время пребывания его в специальном учреждении и даже на последующую за этим самостоятельную жизнь. Последний, IV раздел плана именно и говорит о потенциальных возможностях ребенка и о его профессиональной пригодности в будущем.