Наши сомнения

Если смесь не взбалтывать, она застаивается

Гераклит.

Если мы поверим, что миром управляет рынок, мы с легкостью поверим и в то, что наших детей нужно готовить для рынка. И раз уж они, как и все в этом мире, являются товаром, то почему бы не сделать их товаром максимально качественным? Наградой за совершенство станет более высокая рыночная цена.

Если мы поверим.

Но большинство из нас, к счастью, не верит тому, о чем пишут газеты и журналы. Мы не верим телевизионным программам новостей. Информация, которая изливается на нас из этих источников, извращена настолько, что у нас кружится голова. Мы знаем, что средства массовой информации благоволят либо величайшим из лжецов, либо тем, кто имеет нужные связи. А те, кто подвергается остракизму, - либо плохие лжецы, либо в чем-то виноваты, либо и то и другое.

Мы больше не верим ученым. Мы помним те времена, когда верили им. Они обещали нам рациональный мир, основанный на научных исследованиях и объективной реальности. Они говорили нам, что жиры в пище - это плохо. Потом они поняли, что некоторые из жиров хороши - так

появились плохие и хорошие жиры. А теперь они запускают пробные шары в связи с проблемами безжировых диет.

Ученые слишком много спорят между собой и постоянно меняют свои мнения. Мы подозреваем, что они далеко не так рациональны и объективны, как говорят. Некоторые из них даже верят в Бога.

Когда-то мы верили в наших врачей. Но сегодня медицина все больше поддерживает чьи-то коммерческие интересы, а воротилы от медицины не очень-то озабочены такими вещами, как сострадание.

Тем временем медицинские школы, стремясь поддержать врачей, чьи подупавшие доходы порой не дотягивают до шестизначной цифры, сокращают прием новых студентов. Чтобы не допустить снижения своих доходов, руководители здравоохранения заменяют докторов фельдшерами, фельдшеров медсестрами, а сестер санитарками. Роль же последних ложится на самих больных, научившихся самостоятельно толкать свои каталки и выносить за собой утки.

Чиновник системы здравоохранения, сестра и доктор стоят в очереди и ждут, когда их допустят в рай. Первым со святым Петром беседует доктор, который говорит, что сделал все возможное, чтобы помочь больным. Святой Петр пропускает его в рай.

Потом сестра говорит, что сделала все возможное, помогая доктору лечить пациентов. И она тоже получает свое место в раю.

Наконец перед святым Петром предстает чиновник, который говорит, что просто-напросто вел бизнес по-американски - искал возможности обеспечить наибольшую эффективность и следил, чтобы доходы не упали ниже определенного уровня. Святой Петр ненадолго задумался, а потом сказал: «Хорошо, можешь проходить в рай, но только на три дня».

Подобную же бизнес-модель прогрессивное общество применяет и к общественным школам: слова образование и эффективность используются так, будто они неразрывно связаны друг с другом. Правдивая фраза «миллиарды долларов общественных денег передаются частным корпорациям» заменяется словечком «приватизация». Заправилы от бизнеса смотрят на школы как на фабрики, на обучение - как на конвейерное производство, в котором все можно нормировать и измерять, словно на мясокомбинате. Образовательные корпорации прибирают к рукам отстающие школы и вводят специальные программы обучения, которые нацелены на подготовку к экзаменам и совершенно не учитывают интересов ребенка или учителя. Важны лишь те результаты, которые позволят получить больше контрактов, больше прибылей.

Другие корпорации создают интернет-школы, которые с религиозным фанатизмом поставляют тщательно отобранную, переваренную информацию. Они кормят детишек в возрасте от пяти до восемнадцати лет с ложечки только тем, что, по их мнению, требуется, и присылают им виртуальные поздравления, когда дети, на их взгляд, добиваются успехов, и подарки, если дети овладевают столь выдающимися навыками, как включение компьютера.

А бывают компании, которые бесплатно устанавливают в классах телевизоры, соединенные кабелем прямо с офисами корпораций, где снимаются бесплатные же телеуроки. И, разумеется, в передачах присутствует учебная реклама и маркетинг продуктов, которыми ваши дети так или иначе должны заинтересоваться.

Все эти компании сражаются за свою часть многомиллиардного пирога образования. Мультипликационные студии соперничают за умы малышей, которые смотрят телевизор больше, чем другие возрастные группы. Другие корпорации соперничают за мозги школьников. Будущее предсказать нетрудно: кажая-нибудь корпорация скупит все остальные, и тогда олигархия сможет полностью контролировать образование наших детей. Могу вас заверить, что все будет осуществляться с высокой степенью эффективности и прибыли. Уровень учащихся будет неуклонно повышаться, во всяком случае, улучшатся результаты тестирования. А ведь нас уже убедили, что именно результаты тестирования являются мерилом успехов наших детей. По крайней мере, корпорации делают все возможное, чтобы мы уверовали в это.

Важные институты нашей цивилизации - образование, наука, медицина, пресса - пребывают под сильнейшим давлением: на них воздействует безудержное стремление к прибыли и эффективности. Похоже, вскоре у нас не останется иной цели, иного девиза и иной веры, кроме эффективности и прибыли. Ведь именно благодаря им мы живем в лучшем из материальных миров.

Если мы верим в это.

Но ведь мы не верим.

Мы знаем, что обзор новостей должен отражать весь диапазон точек зрения, что наука должна быть открытым исследованием, а медицина - исцелять и основываться на сострадании, что образование - это движимая любовью передача мудрости растущему поколению, а прибыль и эффективность тут ни при чем. Мы знаем, что бизнес должен поддерживать культурные начинания, а не направлять их. Мы ведь все это знаем, правда? Почему же тогда наши общественные институты отражают то, во что мы не верим, а не то, что воплощало бы нашу заботу друг о друге и о себе самих? Может быть, нам стоит умерить свои аппетиты и поменьше думать о материальных благах? И тогда мы, возможно, сумели бы расчистить для наших детей новый путь, чтобы они повели по нему своих детей к такому миру, в котором наша нынешняя разобщенность была бы забыта, как страшный сон.