Философия западников

«Постоянным оппонентом славянофильства выступало западничество. Это имя движения выросло из прозвища, данного ему славянофилами за его, якобы, низкопоклонство перед Западной Европой. Как позже отмечал принадлежавший к западникам П.В. Анненков, “не очень точны были прозвища, взаимно даваемые обеими партиями друг другу... славянофильской и западной, - но мы сохраняем эти прозвища потому, что они сделались общеупотребительными, и потому, что лучших отыскать не можем: неточности такого рода неизбежны везде, где спор стоит не на настоящей своей почве и ведется не тем способом и не теми словами и аргументами, каких требует. Западники, чтобы о них ни говорили, никогда не отвергали исторических условий, дающих особенный характер цивилизации каждого народа, а славянофилы терпели совершенную напраслину, когда их упрекали в наклонности к установлению неподвижных форм для ума, науки и искусства”.

Западники, как и славянофилы, верили в высокую историческую миссию России, но прийти к ее осуществлению она сможет, считали они, лишь освоив и преодолев исторический опыт Европы. Быть европейскими русскими и русскими европейцами - вот тезис, с которым выступили западники, отстаивая необходимость исторического движения России в общем направлении западной цивилизации Важнейшим достоянием последней они считали " уважение к лицу" Для них человеческая личность была " выше истории, выше общества, выше человечества" (В.Г. Белинский) Развивая этот тезис, западники поднялись до его высшего обобщения не может быть свободной личности в несвободном обществе

В наиболее развернутом виде эта идея была обоснована К.Д Кавелиным (1818-1885), сыгравшим роль своего рода связующего звена между поколениями сороковых и шестидесятых годов и сумевшим корректно ввести историософскую мысль России в контекст мировой общественной мысли Движущей пружиной исторического процесса, согласно Кавелину, является человек Историю творят люди; результаты их деятельности слагаются в условия исторической жизни, определяющие ее ход и вариативность развития. Поэтому-то разумность исторического процесса, его нравственное совершенство определяется положением человека в обществе, признанием его безусловного достоинства. Достоинство человека, обеспечение условий для всестороннего развития личности и ее самореализации является важнейшим критерием исторического прогресса. Народы, приносящие личность в жертву каким бы то ни было внешним целям, выпадают, по крайней мере на время, из исторического процесса, что обрекает их на отставание в развитии всех форм общежития».[5]

«В русле полемики западников и славянофилов Александр Иванович Герцен (1812 - 1870) занимает особое место. Он не только принадлежал к партии западников, но и в определенном смысле возглавлял ее, был ее идейным вождем, переняв эту миссию от П.Я. Чаадаева, который оставался как бы над схваткой.

В состав западнической партии входили, каждый со своими индивидуальными пристрастиями и колебаниями, Н.П. Огарев, В.Г. Белинский, Т.Н. Грановский, В.П. Боткин, И.С. Тургенев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, М.А. Бакунин, И.П. Галахов, П.В. Анненков и др. Западникам приходилось вести идейную борьбу на два фронта: против идеологии “официальной народности”, которую со страниц журнала “Москвитянин” проповедовали М.П. Погодин и С.П. Шевырев, и против собственно славянофилов.

Водораздел между этими двумя группами передовой интеллигенции своего времени проходил по линии понимания исторического процесса и места в нем России. В отличие от славянофилов, исходивших из того, что Европа, отжившая свой век, загнивает, и настаивавших на исключительном своеобразии исторического развития России, западники утверждали принцип всеобщности исторического развития человечества, получивший в силу ряда обстоятельств наиболее адекватное и полное выражение в Западной Европе, в силу чего ее исторический опыт приобрел универсальное значение.

Для западников, Герцена в первую очередь, современная николаевская Россия, утвердившаяся на крови декабристов и выступающая в роли жандарма Европы, представлялась кошмаром. Первые годы, следовавшие за 1825 годом, были, по его свидетельству, ужасающими. Только лет через десять общество очнулось в атмосфере порабощения и преследований. И им овладела глубокая безнадежность и общий упадок сил. Среди части дворянской интеллигенции получил распространение национальный нигилизм, пессимистически отчужденное отношение ко всему русскому, некоторые увидели спасение в сближении с Западом на почве католицизма (С.П. Печерин, И.С. Гагарин, отчасти П.Я. Чаадаев)».[6]

Главной ошибкой западничества, по мнению Данилевского, было принятие европейского культурно-исторического типа с его ценностями за общечеловеческий с ценностями общечеловечески­ми и соотнесение этих ценностей с несоответствующими им специфическими национально-русскими.

«Пафос Герцена в другом: не отрицая закономерности исторического процесса, он решительно отвергал идею его предопределенности, равно как и все претензии на выстраивание истории по заранее предписанному ей разумному плану.

В соответствии с исходной посылкой " собственной эмбриогении истории" Герцен утверждал в качестве общей закономерности как природы, так и истории многообразие путей и форм развития, многообразие вариаций на одну и ту же тему, наряду с созданием совершенно новых форм. История, равно как и природа, способна " одействорять все возможности", " она бросается во все стороны, толкается во все ворота, творя бесчисленные вариации на одну и ту же тему". Но отстаивая тезис об импровизационном начале истории, о " растрепанной импровизации истории", Герцен вместе с тем подчеркивает свойственную ей тенденцию к стабильности. Старые формы не стираются новыми, но изживаются рядом с новыми, хотя, конечно, никто не гарантирует от катастроф. История, как и природа, экономна в своем развитии, она не бросает на произвол одажды найденные жизнеспособные формы, предоставляя им шанс Развиться вполне, когда для этого сложатся благоприятные условия. Правда, может случиться так, что новые исторические образования, представляющиеся на первых порах слабыми и нежизнеспособными, тихо вызреют под покровом мощных систем и придут им на смену. Из этого утверждения Герцен делал важный вывод, что и принадлежность России к европейской цивилизации отнюдь не обрекает ее, как это утверждали в своем полемическом запале славянофилы, идти тем же путем, что и романо-германские народы, и повторять ими же пережитые социальные формы. У России могут быть свои, быть может, более перспективные, вариации на тему " европейской цивилизации"».[7]

Заключение

Итак, западничество и славянофильство - две противоположные, но и вместе с тем взаимосвязанные тенденции в развитии русской философской мысли, наглядно показавшие самобытность и большой творческий потенциал русской философии XIX в.

«Можно констатировать, что оригинальная русская философия оформилась именно в николаевскую эпоху. Период реакции делал невозможной открытую политическую жизнь, публичную политику. Но, как и через сто лет в советскую эпоху, цензура будет провоцировать расцвет «подцензурной» духовной жизни. Нерешенные экономические и политические проблемы стали обсуждаться в иной — философской форме. А трибуной такой духовной жизни стала литература и журналистика.

В центре философских споров XIX века — вопрос о самобытности России, об общем и особенном в ее развитии. Понятно, что обсуждение таких проблем не могло не затрагивать реформаторской деятельности Петра и ее последствий для России. Для XVIII века в целом было характерно положительное отношение к петровским реформам. Но вследствие засилья немцев в государственной жизни, а также после войны с Наполеоном в XIX веке появляется оппозиция к петровским реформам. В роли такой оппозиции выступили так называемые славянофилы. Их оппонентами стали западники. Но тем и другим предшествовал П.Я. Чаадаев — первый русский философ, который поставил вопрос об исторических судьбах России.

Еще раз подчеркнем, что русская философия XIX в. развивалась совсем не так и не там, где развивалась западноевропейская философия. Как известно, Гегель был не только профессором, но и ректором Берлинского университета. Философия в Западной Европе развивалась в основном в университетах. Но в России в XIX веке университетская философия влачила жалкое существование и даже тогда, когда она была высочайше разрешена. Приглашенных профессоров-немцев часто изгоняли по подозрению в различных «ересях». Их третировали студенты, которые про известнейшего в то время историка философии Буле говорили: есть у нас профессор Буле, строит нам он черта в стуле. Своих профессоров почти не было. А в последний период николаевского правления философия была просто напросто запрещена для преподавания в университетах и оставалась только в духовных академиях. Естественно, что в духовных академиях философия была лишь религиозного направления».[8]

Список литературы

Голубева Г.А., Философия, 2011г.

Интернет-источники:

1. Митрошенков О.А., Философия, 2002г., https://www.vusnet.ru/biblio/archive/mitrosenkova_filosofija/06.aspx

2. Лосский Н.О., История русской философии, 2004г. https://www.vusnet.ru/biblio/search.aspx

3. В.В. Миронов, Философия: учебник для вузов, https://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Mironov/_14.php

4. Панарин А., Философия истории, https://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Panarin/08.php

5. Новикова Л., Сиземская И., Русская философия истории, https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Novikova/_Index.php

6. Мареев С., Мареева Е. История философии (общий курс), https://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/mar/index.php

[1] Митрошенков О.А., Философия, 2002г

[2] Лосский Н.О., История русской философии, 2004г

[3] В.В. Миронов, Философия: учебник для вузов

[4] В. В. Миронов, Философия: учебник для вузов,

[5] Панарин А., Философия истории

[6] Новикова Л., Сиземская И., Русская философия истории

[7] Панарин А., Философия истории

[8] Мареев С. Мареева Е. История философии (общий курс)