Где находится Куликово поле?

В этом разделе авторы книги выражают свои сомнения относительно справедливости отождествления Куликова поля с местом впадения реки Непрядвы в Дон в современной Тульской области. Веских причин для опровержения традиционной версии две: 1) «никаких следов знаменитой битвы на этом Тульском „Куликовом Поле” почему-то не обнаружено. Нет ни старого оружия, ни следов захоронений погибших воинов и т.п.»; 2) «размер поля явно мал для такой крупной битвы» ⁶. В последнем случае авторы опираются на мнение «авторитетнейшего историка» А. А. Гордеева, который (правда не на стр. 111, как значится в сноске авторов, а на стр. 100) в своей книге «История казаков. Золотая Орда и зарождение казачества» действительно утверждает, что Куликово поле не могло вместить такого количества воинов, какое называет летопись. Сам А. А. Гордеев почему-то любые письменные известия характеризует как летописные, в данном же случае он полемизирует с цифрами, сообщаемыми «Сказанием о Мамаевом побоище», — 200–400 тысяч человек, и приходит к собственному выводу, что войска состояли из 50–60 тысяч человек. Вот из этого заключения автора «Истории казаков» А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский делают производную: многие, мол, историки обращали внимание, что размер поля явно мал. Действительно, стоило ли ехать почти за 300 верст серьезным людям, да еще в сопровождении нескольких сот тысяч воинов, чтобы обнаружить перед собой лесостепную полянку — ни тебе широты, ни глобальности?

Утверждение новохронологов о том, что на поле в Тульской области не найдено «никаких следов знаменитой битвы» вызвано либо невежеством авторов, либо их намерением утаить от читателей истинные факты. Археология Куликова поля берет свое начало с 20-х годов XIX века. Тогда декабрист С. Д. Нечаев, чье имение находилось на территории нынешнего природно-культурного заповедника «Куликово поле», начал сбор коллекции находок, сделанных в основном крестьянами при распашке правобережья Непрядвы и Дона. По сохранившимся сообщениям, коллекция эта была весьма внушительной. К сожалению, большую часть своих находок Нечаев раздарил друзьям. Известно сообщение писателя-декабриста А. А. Бестужева журналисту Н. А. Полевому о подаренном С. Д. Нечаевым кольце с Куликова поля ⁷. Нечаев посылал вещи в Петербург Президенту Академии художеств А. Н. Оленину. Наконец, самая существенная часть коллекции была передана тульскому губернатору Г. В. Васильеву, который, в свою очередь, поместил ее в Тульский музей. После революции известия об этих предметах, как собственно о коллекции, исчезли. Скорее всего собрание рассыпалось на отдельные вещи, которые со временем потеряли свою привязку к Куликовской битве и полю.

Тем не менее, С. Д. Нечаев успел опубликовать ряд находок в журнале «Вестник Европы». Его заметки сопровождаются прорисями вещей. По этим прорисям можно судить о характере находок. Надо сказать, что предметы, представленные им, весьма различны по времени: рядом с наконечниками стрел, мощевиками XIV столетия изображены бердыш и кремниевый пистолет XVII века ⁸. Для уровня научных исследований начала прошлого столетия это не является большим недочетом. Однако такой факт свидетельствует о том, что на территории правобережья Непрядвы и Дона оружие оставалось и в XIV, и в XVI, и в XVII веках. По какой причине это оружие там оставалось — это особый вопрос. И ответ на него имеется. Разрядные книги и летописные источники сообщают о столкновениях русских войск с татарами в этом районе в XVI–XVII веках.

Дальнейшее археологическое изучение Куликова поля было продолжено уже в XX веке. В 50-е годы там были проведены разведки, а в 80-е, 90-е — после юбилея Куликовской битвы — начались полномасштабные исследования. Археологической экспедицией на Куликовом поле руководит М. И. Гоняный. Находки вооружения на предполагаемом месте битвы оказались крайне скудны — 4 наконечника стрел и несколько крестиков-мощевиков ⁹. Надо сказать, что это совсем не удивительно. Иначе и не могло быть — победители собирали все оставшееся на поле боя оружие. Единичные находки сделаны на периферии площади основного столкновения, в труднодоступных местах (овраги и облесенные балки), по маршруту отступления побежденных войск и т.п. Заметим, что ни одна средневековая битва не сохранила до нас в земле обилия вещей, свидетельствующих о давнем кровопролитии. Это относится к таким битвам, как сражения на р. Вожа, р. Ворскла, р. Пьяна, Грюнвальдская битва, битва при Креси и многим другим сражениям Средневековья. Не означает же это, что всех этих столкновений не было?

Крайне положительным итогом экспедиции на Куликово поле уже сегодня можно считать открытие комплекса из 5 расположившихся вдоль Непрядвы и Дона русских селищ XIII–XIV веков, а также палеогеографические и палеоботанические наблюдения. Результаты этих исследований приводят к двум выводам: 1. Поле в XIV столетии в этом месте имело несколько иную конфигурацию и было значительно более лесистым, чем теперь. 2. Участки для проведения битвы на правобережье Дона и Непрядвы оказываются небольшими по площади — шириной 2–3 км, что заставляет значительно скорректировать оценки численности войск и уточнить распространенные реконструкции сражения, согласно которым протяженность фронта сражения составляла 8–10 км ¹⁰. Место непосредственного столкновения полков находилось, вероятнее всего, гораздо ближе к береговой линии Непрядвы и Дона. А во времена битвы облесенность всего участка не позволяла свободно столкнутся воинской массе, превышающей 50–60 тысяч человек с обеих сторон.

Количество и характер находок на Куликовом поле, расположенном у впадения Непрядвы в Дон в Куркинском районе Тульской области, а также размеры этого поля вполне достаточны для события 620-летней давности. Отмечу, что по количеству вещей, найденных на месте битвы, Куликово поле превосходит многие поля средневековых сражений.

Высоконаучные авторы новой хронологии с подобными доводами историков и археологов-фальсификаторов не согласны, правда, кроме причитаний — «явно мал!» и «ничего не найдено!» никаких астрономических, матстатистических аргументов не приводят. Это, однако, вовсе не мешает им строго в соответствии со своими сомнениями отказаться от локализации Куликова поля в Тульской области и передислоцировать его в иное место. Куда? На это мы получаем ответ в следующем пункте.

2.1. Кулишки в Москве и церковь Всех Святых в честь воинов Куликовской битвы на Славянской площади (станция метро «Китай-Город»)

Это ключевой пункт в доказательстве. Смысл его в том, что московские Кулишки отождествляются, да, что там — приравниваются к Куликову полю. Тем самым обнаруживается истинное место сражения, вместе с ним находится и дубликат описания этой битвы (а как без него?) — это сражение между Тохтамышем и Мамаем в том же 1380 году на Калке, а историки в очередной раз уличаются в сокрытии истины. Подумать только! Эти историки нам говорили, что Поле русской славы в Тульской области, а «некоторые летописи прямо говорят о том, что Куликово поле находилось в Москве» ¹¹.

— Что же это за летописи такие? Да еще во множественном числе? — спрашивают историки.

— А вот какие, — отвечают А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский, — «известный Архангелогородский летописец, описывая встречу иконы Владимирской Божьей Матери в Москве во время нашествия Тимура в 1402 году, сообщает, что икону встретили в Москве „на поле Куличков”».

— Может быть еще есть такие летописные сведения? — вопрошают историки. Но их вопрос остается без ответа, так как больше таких упоминаний нет. При использовании Архангелогородского летописца следует учитывать, что он включает в себя Устюжский летописный свод 1516 года ¹². Описание событий нашествия Тимура и перенесения иконы Владимирской Богоматери в Москву в 1395 году в этом своде вторично. Переписчики Устюжского свода допустили целый ряд ошибок, наиболее грубой из которых является неверная дата. В Архангелогородском летописце — 1402 год. В этот год Тимур сражался в Турции с Баязетом и после битвы при Анкаре пленил его. Поход Тимура на Русь произошел в 1395 году.

По другим, более ранним источникам, о событиях 1395 года известно, что Сретенский монастырь был основан тогда на месте встречи иконы под Москвой, т.е. на Кучковом поле ¹³. Скорее всего, поздний переписчик действительно ошибся в созвучных названиях. С такими случаями историкам нередко приходится сталкиваться — люди не звезды и даже не статистические модели, поэтому они иногда допускают непроизвольные ошибки (например, вместо 1395 пишут 1402 год).

В данном случае ошибка в наименовании поля объясняется тем, что составители и переписчики Устюжского свода XVI столетия были не москвичами и вполне могли допустить неточность в передаче незнакомых и к тому же созвучных московских топонимов. Тем более не исключено, что при переписывании скорописного текста писцы встретили написание буквы «Ч» в слове «кучково» с вынесенной над строкой петлей, которую можно непроизвольно отождествить с литерой «Л», а оставшаяся в строке часть буквы в этом случае читается как лигатура «ИЧ» ¹⁴.

В этой связи позволю себе обратить внимание на источниковедческую методику Фоменко-Носовского. Для реконструкции событий 1380 года они привлекают текст, излагающий события 1395 года, и ссылаются при этом на поздний и вторичный для описания событий XIV столетия Архангелогородский летописец. Очевидно, для Новой хронологии не столь важно качество исходного материала, неинтересно, насколько близко к событию то или иное его описание. Иначе возникает закономерный вопрос: почему авторы привлекают для реконструкции событий XIV столетия поздние и вторичные летописи, когда в их распоряжении имеются весьма ранние источники? Для XIV века таковыми являются Рогожский летописец (список XV века, т.е. до начала глобальной фальсификации), Симеоновская, Новгородская I младшего извода, Новгородская IV, Софийская I и II летописи. Это достаточно подробные и точные источники. Описания Мамаева побоища в них, конечно, уступают по количеству использованных букв, слов и абзацев романам о Куликовской битве Ф. Шахмагонова и Д. Балашова, но почему-то никто (включая самих авторов Новой хронологии) не использует труды исторических беллетристов в качестве исторических источников.

Но вернемся к поискам Куликова поля. Не вполне понятно, что собственно А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский хотят доказать приведенной ими из Архангелогородского летописца цитатой об основании Сретенского монастыря на «Куличковом поле»: что Кучкова поля не было, или то, что Владимирскую икону принесли на Куликово поле? Так вот, о Кучковом поле известно по целому ряду других сообщений, даже если не принимать в расчет упоминание о нем в «Повести о Темир-Аксаке». Так этот район Москвы назывался и до, и еще долгое время после основания Сретенского монастыря.

Кучково поле упоминается, к примеру, в Рогожском летописце (список XV века) при описании событий 1379 года: «Того же лета месяца августа въ 30 день на память святаго мученика Филикса, въ вторникъ до обеда въ 4 часъ дни убиенъ бысть Иван Василиевъ сынъ тысяцького, мечемъ потятъ бысть на Кучкове поле у града у Москвы» ¹⁵. И Кучково поле упомянуто, и «град Москва» до своего основания. И источник достаточно древний, использовавший сведения конца XIV века.

В Москве существовали и Кучково поле, и Кулишки. Никто и никогда не отрицал наличия урочища Кулишки под Москвой, а затем и в черте Москвы. Если такое многообразие пугает авторов Новой хронологии, то я, со своей стороны, предложил бы им объяснение в духе новохронологической методики, снимающее все сомнения: Кучково и Кулишки-Кулички — одно большое Куликово поле. Это лишь разные его названия. Кучками называли небольшие горки песка, а Кулич — это тоже горка. Не случайно детишки всех «мегалионских» народов с удовольствием забираются в кучки песка и с помощью лопатки и ведерка делают куличики. Думаю, что в соответствии с общей практикой, Куличково поле должно находится внутри Кучкова, подобно тому как песочный куличик должен располагаться внутри кучки песка в песочнице.

Далее в этом пункте авторы акцентируют внимание читателей на том, что даже Императорское Московское Археологическое Общество, призванное, судя по наблюдениям А. Т. Фоменко, фальсифицировать историю, было вынуждено признать, что Кулишки существовали в Москве прежде Куликовской битвы. Но совершенно напрасно уважаемые авторы приписывают данной группе историков рубежа XIX–XX веков «благородные помыслы» и «веру в светлые научные истины новой хронологии»: оказывается, «новые хронологи» ошиблись в интерпретации смысла сказанного. Коварные скалигеровы заговорщики вовсе не то имели в виду, — они пытались обмануть нас и уверить, что московские Кулишки не имеют отношения к Куликовской битве, и даже церковь Всех Святых, вопреки позднейшей легенде, построена вовсе не в память о павших в Мамаевом побоище.

Фоменко восстанавливает истину, ссылаясь на авторитет историка М. Н. Тихомирова, писавшего, что «по старому преданию она (церковь „Всех Святых на Кулишках” — А.П.) была построена Дмитрием Донским в память воинов, убитых на Куликовом поле» ¹⁶. К сожалению, М. Н. Тихомиров не учел всех известий о церкви Всех Святых на Кулишках. Впрочем, он и не ставил перед собой такой цели. Делая обзор предместий средневековой Москвы, он отметил в числе прочих и Кулишки. Этот древний топоним сохранился до нашего времени в привязке к церкви Всех Святых. Однако ни М. Н. Тихомиров, ни тем более А. Т. Фоменко и его соавтор не учли, что церковь Всех Святых была сооружена в 1360-х годах, более чем за десятилетие до Куликовской битвы, повелением Дмитрия Ивановича (будущего Донского) ¹⁷. В Рогожском летописце имеется описание московского пожара 1366 года: «Того же лета бысть пожаръ на Москве, загореся церковь Всехъ Святыхъ и отъ того погоре весь градъ Москва, и посадъ и кремль и загородие и заречие» ¹⁸. До конца XV столетия название церкви употреблялось без привязки к местности и лишь в 1488 году летописец назвал эту церковь «Всех Святых на Кулишках» ¹⁹.

Таким образом, нет веских научных доводов для утверждения, что церковь в урочище Кулишки была основана в память о Куликовской битве, и тем более на основании сходства топонимов Кулишки — Куликово совершать «перелокализацию» места сражения.

Далее в этом «концептуально насыщенном» пункте главы А. Т. Фоменко с соавтором обосновывают мысль о тождестве Дмитрия Донского и Тохтамыша и, соответственно, Куликовской битвы и битвы на Калке в 1380 году между Мамаем и Тохтамышем. Это, по мнению авторов, два отражения одного и того же события ²⁰. Уверенность в этом базируется на созвучии «Калка», «Калки» = «Кулики» (везде одинаковый набор согласных — КЛК). В обеих битвах участвовал Мамай, а противниками выступали Дмитрий Донской и Тохтамыш. Пожалуй, это тяжеловато для восприятия — не проще ли объединить две битвы, а Дмитрию Ивановичу присвоить фамилию Тохтамыш?

Вероятно, такая операция в действительности уменьшает количество недоуменных вопросов, но имеет один недостаток: она недопустима, т. к. противоречит всем языковым нормам и историческим источникам (астрономических, геометрических и статистических данных по этой проблеме нет, или же авторы намеренно их скрывают, не желая обнаруживать истину). Лингвистической основы под отождествлением Калка — Кулики нет. Если же пользоваться новаторской методикой Фоменко-Носовского — прочтением «без огласовок», то можно отождествить что угодно с чем угодно.

Вот пример по нашей теме: Куликово и Калка одно и то же название, т. к. без огласовок (!) и то и другое пишется как КЛК. КЛК означает кулек — куль — мешок. Хорошо известно, что в такие кули собирали дань, которую чаще всего называли ясак или яссак (иссык). Ясак и куль — две вещи, близко связанные друг с другом, потому и записывались зачастую слитно или же через дефис: ясак-куль, иссык-куль. Из этого следует, что летописцы, записывая название места битвы в сокращенном варианте — КЛК, в виде Куликово или же Калка, отменно представляли себе настоящее место сражения на озере Иссык-Куль. Каково, Анатолий Тимофеевич! Берете к себе в бригаду?

Не выдерживает критики и отождествление Тохтамыша с Дмитрием Донским. Вот что нам повествует об этом человеке Рогожский летописец: «В лето 6891… Тое же весны князь великии Дмитреи Ивановичь отпусти въ Орду къ царю Токтамышу сына своего стареишаго Василиа…» ²¹. Что же получается: если князь Дмитрий — это Тохтамыш, то выходит, что он отправил сына сам к себе в заложники?

А вот описание столкновения на Калке 1380 г. из той же летописи: «…и се прииде ему весть, что идеть на него некыи царь со востока, именемъ Токтамышь изъ Синее Орды. Мамаи же, еже уготовалъ на ны (него. — А.П.) рать, съ тою ратию готовою поиде противу его, и сретошася на Калкахъ. …Царь же Токтамышь посла за нимъ (Мамаем. — А.П.) въ погоню воя своя и оубиша Мамая… и отътуду послы своя отъпусти на Русскую землю ко князю великому Дмитрию Ивановичю и ко всемъ княземъ Русскымъ…» ²². Я живо себе представляю, как, победив Мамая, Дмитрий Иванович пишет грамоту с победной реляцией себе в Москву, видимо, еще в Кострому и ряд других городов лишь затем, чтобы вернувшись домой, обнаружить в почтовом ящике приятное сердцу напоминание о славной победе.

Видите, как тяжело новым хронологам, — уже на ранних этапах историописания наши историки были большими путаниками и никак не могли уяснить простых истин Новой хронологии.

В описанных здесь тезисах сконцентрирована вся суть Новохронологической трактовки Куликовской битвы. Символично, что только после изложения основных выводов авторы новой хронологии сочли необходимым указать то, какими источниками они пользовались, какими методами обрабатывали извлеченные данные. Все это очень напоминает алгоритм: сначала сказал, а потом подумал.