Первый отдел

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА РАС

ГЛАВА I

ДУША РАС

Как натуралисты классифицируют виды. — Приложение к человеку их методов. — Слабая сторона современных

классификаций человеческих рас. — Основания психологической классификации. — Средние типы рас. — До какой

степени позволяет их установить наблюдение. — Психологические факторы, определяющие средний тип расы. —

Влияние предков и непосредственных родителей. — Общее психологическое достояние, каким обладают все инди-

видуумы известной расы. — Громадное влияние умерших поколений на современные. — Математические основания

этого влияния. — Как коллективная душа распространяется от семьи на деревню, город, провинцию. — Преиму-

щества и опасности, вытекающие из образования города, как обособленного целого. — Обстоятельства, при ко-

торых образование коллективной души невозможно. — Пример Италии. — Как естественные расы уступили ме-

сто историческим расам.

Натуралисты основывают свою классификацию видов на присутствии известных анатомических особенностей, воспро-

изводимых наследственностью с правильностью и постоянством. Мы теперь знаем, что эти особенности изменяются

наследственным накоплением незаметных изменений; но если рассматривать только краткий период исторических вре-

мен, то можно сказать, что виды неизменны.

В приложении к человеку методы классификации натуралистов дали возможность установить известное число со-

вершенно отличных типов. Основываясь на чисто анатомических признаках, таких, как цвет кожи, форма и емкость

черепа, стало возможным установить, что человеческий род состоит из многих совершенно отличных видов и, вероятно, очень различного происхождения. Для ученых, относящихся с благоговением к мифологическим традициям, эти виды

суть не более, чем расы. Но, как основательно сказал кто-то, «если бы негр и кавказец были улитками, то все зоологи едино-

гласно утверждали бы, что они составляют различные виды, которые никогда не могли происходить от одной и той же

пары, от которой они постепенно отдалялись».

Эти анатомические особенности, по крайней мере, те из них, которые имеют отношение к нашему анализу, допуска-

ют только общие, очень грубые, подразделения. Их различия появляются только у человеческих видов, совершенно

отличных друг от друга, например, у белых, негров и желтых. Но народы, очень похожие по своему внешнему виду, могут сильно отличаться своими способами чувствовать и действовать, и, следовательно, своими цивилизациями, свои-

ми верованиями и своими искусствами. Возможно ли соединить в одну группу испанца, англичанина и араба? Не бро-

саются ли всем в глаза существующие между ними психические различия и не читаются ли они на каждой странице их

истории?

За недостатком анатомических особенностей хотели опереться для классификации известных народов на различные

элементы, такие, как языки, верования и политические учреждения; но подобные классификации не выдерживают серьез-3

ной критики. При случае мы покажем, что многие народы сумели ассимилироваться, преобразовав чужие языки, верования

и учреждения настолько, чтобы они могли согласоваться с их душевным складом.

Основания для классификации, которых не могут дать анатомия, языки, среда, политические группировки, даются нам

психологией. Последняя показывает, что позади учреждений, искусств, верований, политических переворотов каждого

народа находятся известные моральные и интеллектуальные особенности, из которых вытекает его эволюция. Эти-то осо-

бенности в своей совокупности и образуют то, что можно назвать душой расы.

Каждая раса обладает столь же устойчивой психической организацией, как ее анатомическая организация. Что первая

находится в зависимости от устройства мозга, в этом трудно сомневаться. Но так как наука еще недостаточно ушла впе-

ред, чтобы показать нам детали его механизма, то мы не можем брать его за основание. Впрочем, ближайшее знакомство

с ним нисколько не может изменить описания психической организации, которая из него вытекает и которую открывает

нам наблюдение.

Моральные и интеллектуальные особенности, совокупность которых выражает душу народа, представляют собой син-

тез всего его прошлого, наследство всех его предков и побудительные причины его поведения. У отдельных индивидуу-

мов той же расы они кажутся столь же изменчивыми, как черты лица; но наблюдение показывает, что большинство ин-

дивидуумов этой расы всегда обладает известным количеством общих психологических особенностей, столь же проч-

ных, как анатомические признаки, по которым классифицируются виды. Как и эти последние, психологические

особенности воспроизводятся наследственностью с правильностью и постоянством.

Этот агрегат общих психологических особенностей составляет то, что обоснованно называют национальным харак-

тером. Их совокупность образует средний тип, дающий возможность определить народ. Тысяча французов, тысяча анг-

личан, тысяча китайцев, взятых случайно, конечно, должны отличаться друг от друга; однако они обладают в силу наслед-

ственности их расы общими свойствами, на основании которых можно воссоздать идеальный тип француза, англичани-

на, китайца, аналогичный идеальному типу, какой представляет себе натуралист, когда он в общих чертах описывает

собаку или лошадь. В приложении к различным разновидностям собаки или лошади подобное описание может заклю-

чать только признаки, общие всем, но ничуть не те, по которым можно различать их многочисленные породы.

Если раса достаточно древняя и, следовательно, однородна, то средний ее тип достаточно ясно определился, чтобы

быстро укрепиться в уме наблюдателя.

Когда мы посещаем чужой народ, то только поражающие нас особенности можно признать общими всем обитателям

объезжаемой нами страны, потому что одни только они постоянно повторяются.

Индивидуальные отличия редко повторяются, а потому и ускользают от нас; и вскоре мы не только умеем различать

с первого взгляда англичанина, итальянца, испанца, но начинаем замечать в них известные моральные и интеллектуаль-

ные особенности, которые составляют как раз те основные черты, о которых мы говорили выше. Англичанин, гасконец, нормандец, фламандец соответствуют в нашем уме вполне определенному типу, который мы можем легко описать. В

приложении к отдельному индивидууму описание может быть очень недостаточным, а иногда неверным; но в приложе-

нии к большинству индивидуумов известной расы оно дает самое верное его изображение. Бессознательная мозговая

работа, с помощью которой определяются физический и психический тип какого-нибудь народа, совершенно тождест-

венна по существу с методом, который дает возможность натуралисту классифицировать виды.

Эта тождественность психической организации большинства индивидуумов известной расы имеет очень простые фи-

зиологические основания. Каждый индивидуум в действительности есть продукт не только его непосредственных роди-

телей, но еще — своей расы, т. е. всего ряда его предков. Ученый экономист Шейсон вычислил, что во Франции, если

считать по три поколения на столетие, каждый из нас имеет в своих жилах кровь по крайней мере 20 миллионов совре-

менников какого-либо тысячелетия... «Все жители одной и той же местности, одной и той же провинции по необходимо-

сти имеют общих предков, сделаны из одной глины, носят один отпечаток, и постоянно приводятся обратно к среднему

типу той длинной и тяжелой цепью, которой они суть только последние звенья. Мы одновременно дети своих родителей

и своей расы. Не только чувство, но еще физиология и наследственность делают для нас отечество второй матерью».

Если перевести на язык механики влияния, которым подвергается индивидуум и которые руководят его поведением, то можно сказать, что они бывают троякого рода. Первое и, вероятно, самое важное, — влияние предков; второе —

влияние непосредственных родителей; третье, которое обыкновенно считают самым могущественным и которое, одна-

ко, есть самое слабое, — влияние среды. Эта последняя, если понимать под нею различные физические и нравственные

влияния, которым подвергается человек в продолжение своей жизни и, конечно, в продолжение своего воспитания, про-

изводит только очень слабые изменения. Влияния среды начинают оказывать реальное действие только тогда, когда

наследственность накапливала их в одном и том же направлении в течение очень долгого времени.

Что бы человек ни делал, он всегда и прежде всего — представитель своей расы. Тот запас идей и чувств, который

приносят с рождением на свет все индивидуумы одной и той же расы, образует душу расы. Невидимая в своей сущно-

сти, эта душа очень видима в своих проявлениях, так как в действительности она управляет всей эволюцией народа.

Можно сравнивать расу с соединением клеточек, образующим живое существо. Эти миллиарды клеточек имеют

очень непродолжительное существование, между тем как продолжительность существования образованного их соедине-

нием существа относительно очень долгая; клеточки, следовательно, одновременно имеют жизнь личную и жизнь кол-

лективную, жизнь существа, для которого они служат веществом. Точно так же, каждый индивидуум какой-нибудь расы

имеет очень короткую индивидуальную жизнь и очень долгую коллективную. Эта последняя есть жизнь расы, в которой

он родился, продолжению которой он способствует и от которой он всегда зависит.

Раса поэтому должна быть рассматриваема как постоянное существо, не подчиненное действию времени.

Это постоянное существо состоит не только из живущих индивидуумов, образующих его в данный момент, но также

из длинного ряда мертвых, которые были их предками. Чтобы понять истинное значение расы, следует продолжить ее

одновременно в прошедшее и в будущее. Они управляют неизмеримой областью бессознательного, — той невидимой

областью, которая держит под своей властью все проявления ума и характера. Судьбой народа руководят в гораздо

большей степени умершие поколения, чем живущие. Ими одними заложено основание расы. Столетие за столетием они

творили идеи и чувства и, следовательно, все побудительные причины нашего поведения. Умершие поколения передают

нам не только свою физическую организацию; они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные не-

оспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели.

Образование психического склада народа не требует, как создание животных видов, тех геологических периодов, громадная продолжительность которых не поддается нашим вычислениям. Оно, однако, требует довольно долгого вре-

мени. Чтобы создать в таком народе, как наш, и то еще в довольно слабой степени, ту общность чувств, которая образу-

ет его душу, нужно было более десяти веков.

Этот период, очень длинный для наших летописей, в действительности довольно короток. Если столь относительно ограниченный

промежуток времени достаточен, чтобы закрепить известные особенности, то это обусловливается тем, что действующая в продолже-

ние известного времени в одном направлении какая-нибудь причина быстро производит очень большие результаты. Математики нам

доказали, что когда эта причина продолжает производить одно и то же следствие, то причины растут в арифметической прогрессии (1, 2, 3, 4, 5...), а следствия — в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32...).

Причины суть логарифмы следствий. В известной задаче об удвоении хлебных зерен на шахматной доске соответственный

номер шахматной клетки есть логарифм числа хлебных зерен. Точно так же, для капитала, отданного на сложные проценты, закон возрастания таков, что число лет есть логарифм возросшего капитала. Этими соображениями объясняется тот факт, что

большинство социальных явлений может быть выражено быстро возрастающими геометрическими кривыми.

В другой работе мне пришлось доказать, что они могут выражаться аналитически уравнением параболы или гиперболы.

Может быть, самое важное дело французской революции было то, что она ускорила это образование почти совер-

шенным уничтожением мелких национальностей: пикардийцев, фламандцев, бургундцев, гасконцев, бретонцев, про-

вансальцев и т. д., между которыми Франция была некогда раздроблена. Нужно, впрочем, чтобы объединение было пол-

ное, и именно потому, что французы состоят из слишком различных рас и имеют, следовательно, слишком различные

идеи и чувства, они делаются жертвами раздоров, каких не знают более однородные народы, например, англичане. У этих

последних англосакс, нормандец, древний бретонец, в конце концов слившись, образовали очень однородный тип, по-

этому и образ действия их одинаков. Благодаря этому слиянию, они в конце концов прочно приобрели себе следующие

три главных основы народной души: общие чувства, общие интересы, общие верования. Когда какая-нибудь нация

достигла этого объединения, то устанавливается инстинктивное согласие всех ее членов по всем крупным вопросам и

серьезные разногласия не могут возникать более в ее недрах.

Эта общность чувств, идей, верований и интересов, созданная медленными наследственными накоплениями, придает

психическому складу народа большое сходство и большую прочность, обеспечивая ему в то же время громадную

силу. Она создала величие Рима в древности, превосходство англичан в наши дни. С того времени, как она исчезает, народы распадаются. Роль Рима кончилась, когда он перестал ею обладать.

Всегда в большей или меньшей степени существовало у всех народов и во все века это сплетение наследственных

чувств, идей, традиций и верований, образующее душу какого-нибудь сообщества людей, но его прогрессивное расши-

рение совершалось крайне медленно. Ограниченная вначале пределами семьи и постепенно распространявшаяся на

деревню, город, провинцию, коллективная душа охватила собой всех жителей страны только в сравнительно недавнее

время. Только тогда возникло понятие отечества в том смысле, как мы его ныне понимаем. Оно становится возможным

только тогда, когда образовалась национальная душа.

Греки никогда не поднимались выше понятия города, и их города всегда воевали друг с другом, потому что они все-

гда были очень чужды друг другу.

Индия в продолжение 2000 лет не знала другой формы единения, кроме деревни, и вот почему она в течение двух

тысячелетий жила всегда под властью чужеземных властителей, эфемерные монархии которых с такой же легкостью

разрушались, как и возникали.

Очень слабое, с точки зрения военного могущества, понятие города как исключительного отечества, было, напро-

тив, всегда очень сильно относительно развития цивилизации. Менее обширная, чем душа отечества, душа города быва-

ла иногда более плодовита. Афины — в древности, Флоренция и Венеция — в средние века показывают нам, какой сте-

пени цивилизации могут достигнуть небольшие скопления людей.

Когда маленькие города или небольшие провинции живут долгое время самостоятельной жизнью, они в конце кон-

цов приобретают такую устойчивую душу, что слияние ее с душами соседних городов и провинций, стремящееся к

образованию национальной души, становится невозможным. Подобное слияние даже тогда, когда оно может совер-

шиться, т. е. когда соприкасающиеся элементы не слишком несходны, никогда не бывает делом одного дня, но толь-

ко делом целых веков. Нужны Ришелье или Бисмарки, чтобы завершить подобное дело; но и такие люди завершают

его лишь тогда, когда оно уже предварительно долгое время подготавливалось. Конечно, какая-нибудь страна вроде

Италии, может сразу, благодаря исключительным обстоятельствам, образовать единое государство, но было бы оши-

бочно полагать, что она сразу вместе с тем приобретает и национальную душу. Я хорошо вижу в Италии пьемонтцев, сицилийцев, венецианцев, римлян и т. д.; но не вижу еще там итальянцев.

Какова бы ни была ныне рассматриваемая раса, будет ли она однородна или нет, но в силу одного только того факта, что она цивилизована и с давних пор вошла в историю, ее следует всегда рассматривать как искусственную расу, но не

как естественную. Естественные расы в настоящее время можно найти только у дикарей. Только у них можно наблюдать

народы, чистые от всякой помеси. Большая же часть цивилизованных рас в настоящее время — только исторические

расы.

Мы не намерены теперь заниматься происхождением этих рас. Образованы они природой или историей, это не важно.

Нас интересуют только их особенности, которые в них выработало долгое прошлое. Сохраняемые в продолжение столетий

одними и теми же условиями существования и накопляемые наследственностью, эти особенности, в конце концов, приоб-

рели большую устойчивость и определили тип каждого народа.

ГЛАВА II

ПРЕДЕЛЫ ИЗМЕНЧИВОСТИ ХАРАКТЕРА РАС

Изменчивость характера рас, но не его постоянство, составляет кажущееся правило. — Основания этой види-

мости. — Неизменяемость основных черт и изменчивость второстепенных. — Ассимиляция психологических осо-

бенностей с неизменными признаками и изменчивыми особенностями животных видов. — Среда, обстоятельст-

ва, воспитание действуют на побочные психологические особенности. — Скрытые возможности характера. —

Примеры, представляемые различными эпохами. — Люди террора. — Чем они стали бы в другие эпохи. — Как, не-

смотря на революции, остаются неизменными национальные характеры. — Разные примеры. — Заключение.

Только изучив внимательно развитие цивилизаций, можно установить постоянство психического склада рас. С первого

взгляда, общим правилом кажется изменчивость его, а не постоянство. История народов действительно может иногда

давать повод предполагать, что души их по временам претерпевают очень быстрые и значительные изменения. Не ка-

жется ли вам, например, что существует значительная разница между характером англичанина времен Кромвеля и харак-

тером современного англичанина? Не является ли для вас современный итальянец, осторожный и хитрый, совершенно

отличным от порывистого и свирепого человека, каким нам его описывает в своих мемуарах Бенвенуто Челлини? Не идя

так далеко, ограничимся пределами Франции. Сколько произошло видимых перемен в характере французов за ничтож-

ное число веков и иногда даже лет? Какой историк не отмечал различий в характере между XVII и XVIII веком? И в

наши дни: не кажется ли вам, что существует пропасть между характерами непреклонных членов конвента и послушных

рабов Наполеона? Однако это были одни и те же люди, и в несколько лет они кажутся совершенно изменившимися.

Чтобы разъяснить причины этих изменений, мы должны прежде всего вспомнить, что психологический вид, подобно

анатомическому, состоит из очень небольшого числа основных неизменных особенностей, вокруг которых группируют-

ся изменяемые и непостоянные второстепенные признаки. Скотовод, изменяющий видимую структуру какого-нибудь

животного, садовник, переделывающий внешний вид какого-нибудь растения до такой степени, что неопытный глаз с

трудом его может узнать, нисколько не коснулись основных особенностей вида; они только действовали на его побоч-

ные признаки. Несмотря на все старания искусства, основные особенности всегда стремятся выйти наружу во всяком но-

вом поколении.

И психическая организация имеет основные особенности, столь же неизменные, как анатомические признаки видов; но

она вместе с тем обладает и легко изменяемыми второстепенными особенностями; эти-то последние и могут легко изме-

нить среда, обстоятельства, воспитание и различные факторы.

Нам нужно также вспомнить, и это самое важное, что в своей психической организации мы имеем всевозможные за-

датки характера, которым обстоятельства не всегда доставляют случай обнаруживаться. Раз они случайно получили при-

менение, — тотчас же образуется более или менее эфемерная, новая личность. Этим именно объясняется то, что в эпохи

больших религиозных и политических кризисов наблюдают такие мгновенные пертурбации в характере, что кажется, будто все изменилось: нравы, идеи, поведение и т. д. Действительно все изменилось, как поверхность спокойного озера, волнуемого бурей, но очень редко бывает, что бы это было надолго.

В силу этих задатков характера, которые приводятся в действие известными исключительными событиями, деятели

больших религиозных и политических кризисов кажутся нам высшими существами в сравнении с нами, своего рода

колоссами, по отношению к которым мы является какими-то жалкими ублюдками. Однако это были такие же люди, как

мы, у которых обстоятельства привели в действие задатки характера, какими обладают все. Возьмите, например, этих

«гигантов конвента», которые смотрели вызывающе на вооруженную Европу и посылали своих противников на гильо-

тину за простое противоречие. Это были, в сущности, такие же почтенные и мирные обыватели, как и мы, которые в

обычное время, вероятно, вели бы в стенах своего кабинета, своей конторы очень тихое и бесцветное существование.

Исключительные события привели в движение некоторые клеточки в их мозгу, оставшиеся без применения в обыкно-

венном состоянии, и они стали теми колоссальными фигурами, которых потомство уже не в состоянии понять. Сто лет

спустя Робеспьер был бы, без сомнения, честным мировым судьей, очень дружным со своим священником; Фукье-

Тенвиль — судебным следователем, обладающим, может быть, несколько большей суровостью, чем его коллеги, и вы-

сокомерным обращением людей его профессии, но которого, вероятно, очень высоко ценили бы за его ревность в пре-

следовании преступников; Сен-Жюст был бы превосходным школьным учителем, уважаемым своими начальниками и

очень гордым академическими пальмовыми ветками, которые ему, наверное, удалось бы получить. Впрочем, чтобы не

сомневаться в законности наших предвидений, достаточно посмотреть на то, что сделал Наполеон из свирепых террори-

стов, которые еще не успели перерубить друг другу головы. Большая часть их сделалась столоначальниками, преподава-

телями, судьями или префектами. Волны, поднятые бурей, о которой мы говорили выше, успокоились, и взволнованное

озеро приняло снова свой спокойный вид.

Даже в наиболее смутные эпохи, производящие самые странные изменения в личностях, можно легко под новыми

формами отыскать основные черты расы. Разве централистский, самовластный и деспотический режим суровых яко-

бинцев в действительности сильно отличался от централистского, самовластного и деспотического режима, который

пятнадцать веков монархии глубоко укоренили в души французов? После всех революций латинских народов всегда

появляется этот суровый режим, эта неизлечимая потребность быть управляемыми, потому что он представляет со-

бой своего рода синтез инстинктов их расы. Не через один только ореол своих побед Бонапарт сделался властелином.

Когда он преобразовал республику в диктатуру, наследственные инстинкты расы обнаруживались с каждым днем все с

большей и большей интенсивностью, и за отсутствием артиллерийского офицера был бы достаточен какой-нибудь аван-

тюрист. Пятьдесят лет спустя достаточно было появиться наследнику его имени, чтобы собрать голоса целого народа, измученного свободой и жаждавшего рабства. Не брюмер сделал Наполеона, но душа народа, который почти добро-

вольно шел под его железную пяту.

«По первому мановению, — пишет Тэн, — французы поверглись в повиновение и пребывают в нем, как в естественном положе-

нии; низшие — крестьяне и солдаты — с животной верностью; высшие — сановники и чиновники — с византийским раболепством.

Со стороны республиканцев — никакого сопротивления; напротив, именно среди них он нашел свои лучшие орудия управления: сенаторов, депутатов, членов государственного совета, судей, всякого рода администраторов. Тотчас под проповедью свободы и

равенства он разгадал их самовластные инстинкты, их жажду командовать, притеснять, хотя бы и в подчиненном порядке, и, сверх

того, у большинства из них — аппетиты к деньгам и наслаждению. Между делегатом Комитета Общественного Спасения и каким-

нибудь министром, префектом или супрефектом Империи разница ничтожная: это тот же человек, но в разных костюмах, сначала в

тоге революционера, а потом в вицмундире чиновника».

Если влияние среды на человека кажется столь большим, то, главным образом, потому, что она действует на побоч-

ные и временные особенности или на еще скрытые задатки характера, о которых нам выше пришлось говорить. В дейст-

вительности изменения не очень глубоки. Самый мирный человек под влиянием голода может доходить до степени

ожесточения, которая приводит его ко всевозможным преступлениям, а иногда даже к тому, что он пожирает своих

ближних. Можно ли на основании этого сказать, что его обычный характер окончательно изменился?

Из того, что условия цивилизации приводят одних к чрезмерной роскоши и ко всем порокам, составляющим их неиз-

бежное следствие, а у других создают очень большие потребности, не давая им средств для их удовлетворения, может

последовать общее недовольство и беспокойное состояние, которые будут действовать на поведение и вызывать всякого

рода перевороты, но в этих недовольствах, в этих переворотах всегда будут проявляться основные черты расы. Англи-

чане Соединенных Штатов вносили когда-то в свои раздоры, во время междоусобной войны, ту же настойчивость, ту же

неукротимую энергию, какую они теперь вкладывают в основание городов, университетов и фабрик. Характер не изме-

нился. Изменились только предметы, к которым он прилагался.

Исследуя один за другим различные факторы, способные действовать на психический склад народов, мы можем все-

гда констатировать, что они действуют на побочные и непостоянные стороны характера, но нисколько не задевают его

основных черт, или задевают их лишь путем очень медленных наследственных накоплений.

Из предыдущего никак нельзя заключить то, что психологические особенности рас совсем не подвергаются измене-

ниям; но только то, что, подобно анатомическим признакам, они обладают очень большой устойчивостью. Вследствие

этой устойчивости, душа рас и изменяется так медленно в течение веков.

ГЛАВА III

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИЕРАРХИЯ РАС

Психологическая классификация основывается, подобно анатомической классификации, на констатировании не-

большого числа неизменных и основных черт. — Психологическая классификация человеческих рас. — Первобыт-

ные расы. — Низшие расы. — Средние расы. — Высшие расы. — Психологические элементы, группировка которых

допускает эту классификацию. — Элементы, имеющие наибольшую важность. — Характер. — Нравственность.

— Умственные качества могут изменяться воспитанием. — Качества характера постоянны и составляют не-

изменный элемент каждого народа. — Их роль в истории. — Почему различные расы не могут понимать и влиять

друг на друга. — Причины невозможности заставить низший народ принять высшую цивилизацию.

Когда в области естествознания приходится устанавливать основания для классификации видов, то труд этот облегчается тем, что неизменные и, следовательно, основные признаки, по которым определяется каждый вид, очень немногочисленны. Их

перечисление всегда занимает несколько строчек. Это потому, что в действительности натуралист занимается только неиз-

менными признаками, не обращая никакого внимания на временные. Впрочем, эти основные признаки влекут за собой неиз-

бежно целый ряд других.

То же самое — с психологическими признаками рас. Если входить в подробности, то между одним народом и дру-

гим, между одним индивидуумом и другим можно заметить бесчисленные и тонкие различия; но если обращать внима-

ние только на основные признаки, то придется признать, что для каждого народа они немногочисленны. Только на при-

мерах (мы скоро представим очень характерные) можно ясно показать влияние этого небольшого числа основных при-7

знаков на жизнь народов.

Основания психологической классификации рас могут быть изложены лишь после детального изучения психоло-

гии различных народов. Это труд, для которого потребовались бы тома; мы же ограничимся тем, что набросаем их

психологию крупными штрихами. Рассматривая только главные психологические признаки человеческих рас, мы

можем разделить их на следующие четыре группы: первобытные расы, низшие, средние и высшие.

Первобытные расы — те, у которых не находят ни малейшего следа культуры, и которые остановились на той эпохе

первобытной животности, какую переживали наши предки в каменном веке: таковы нынешние фиджийцы и австралий-

цы.

Кроме первобытных рас существуют еще низшие расы, главными представителями которых являются негры. Они

способны к зачаткам цивилизации, но только к зачаткам. Никогда им не удавалось подняться выше совершенно варвар-

ских форм цивилизации, хотя случай делал их (например, негров Сан-Доминго) наследниками высших цивилизаций.

К средним расам мы относим китайцев, японцев, монголов и семитические народы. Через ассирийцев, монголов, ки-

тайцев, арабов они создали высокие типы цивилизаций, которые могли быть превзойдены одними только европейскими

народами.

Среди высших рас могут занимать место только индоевропейские народы. Как в древности, в эпоху греков и римлян, так и в настоящее время, одни только они оказались способными к великим открытиям в сфере искусства, науки и про-

мышленности. Только им мы обязаны тем высоким уровнем, какого достигла ныне цивилизация. Пар и электричество

вышли из их рук. Наименее развитые из этих высших рас, например, индусы, возвысились в области искусства, литера-

туры и философии до такого уровня, какого никогда не могли достигнуть монголы, китайцы и семиты.

Между четырьмя большими группами, которые мы только что перечислили, невозможно никакое слияние; отделяю-

щая их умственная пропасть очевидна. Трудности начинаются только тогда, когда хотят подразделить эти группы. Анг-

личанин, испанец, русский относятся к группе высших народов; однако мы хорошо знаем, что между ними существуют

очень большие различия. Чтобы определить эти различия, нужно брать каждый народ в отдельности и описать его ха-

рактер. Это мы скоро сделаем для двух из них с тем, чтобы дать применение нашему методу и показать важность его

результатов. Пока же мы обрисуем только в самых общих чертах природу главных психологических элементов, по кото-

рым можно различать расы.

У первобытных и низших рас (нет надобности их отыскивать среди настоящих дикарей, так как низшие слои евро-

пейских обществ подобны первобытным существам) можно всегда констатировать большую или меньшую неспособ-

ность рассуждать, т. е. ассоциировать в мозгу идеи, чтобы их сравнивать и замечать их сходства и различия, — идеи, вызванные прошедшими ощущениями, или слова, служащие их знаками, с идеями, произведенными настоящими ощу-

щениями. Из этой неспособности рассуждать проистекает большое легковерие и полное отсутствие критической мысли.

У высшего существа, напротив, способность ассоциировать идеи и делать из них умозаключения очень велика, критиче-

ская мысль и способность к точному мышлению высоко развиты.

У людей низших рас можно еще констатировать очень слабую степень внимания и соображения, очень большой под-

ражательный ум, привычку делать из частных случаев общие неточные выводы, слабую способность наблюдать и выво-

дить из своих наблюдений полезные результаты, чрезвычайную изменчивость характера и очень большую непредусмот-

рительность. Инстинкт момента — единственный их путеводитель. Подобно Исаву — типу первобытного человека —

они охотно продали бы свое будущее право первородства за настоящую чечевичную похлебку. Когда человек умеет

противопоставлять ближайшему интересу будущий, ставить себе цель и с настойчивостью преследовать ее, то он уже

осуществил большой прогресс.

Эта неспособность предвидеть отдаленные последствия своих поступков и склонность не иметь иного путеводителя, кроме моментальных побуждений, осуждают индивидуума, точно так же, как и расу, на то, чтобы постоянно оставаться

в очень низком состоянии. Только по мере того, как народы приучаются владеть своими инстинктами, т. е. по мере того, как они приобретают волю и, следовательно, власть над собой, они начинают понимать важность порядка, необходи-

мость жертвовать собой для идеала и возвыситься до цивилизации. Если бы нужно было оценить одним мерилом со-

циальный уровень народов в истории, то я охотно принял бы за масштаб степень способности владеть своими инстинк-

тами. Римляне в древности и англо-американцы в настоящее время представляют собой народы, обладающие этим каче-

ством в высшей степени. Оно сильно содействовало сохранению их величия.

Общей группировкой и относительным развитием различных психологических элементов образуются типы психиче-

ских организаций, по которым можно установить классификацию индивидуумов и рас. Из этих психологических эле-

ментов одни имеют отношение к характеру, другие — к уму.

Высшие расы отличаются от низших как характером, так и умом; но высшие народы между собой отличаются, глав-

ным образом, характером. Так как этот пункт имеет огромное общественное значение, то его следует изложить ясно.

Характер образуется сочетанием в различной пропорции различных элементов, которые психологи обозначают ныне

именем чувств.

Из тех, которые играют наиболее важную роль, следует главным образом отметить: настойчивость, энергию, способ-

ность владеть собой, — способности, проистекающие из воли. Мы упомянем также среди основных элементов характера

нравственность, хотя она — синтез довольно сложных чувств. Это последнее слово мы берем в смысле наследственного

уважения к правилам, на которых покоится существование общества. Иметь нравственность для народа — значит иметь

известные твердые правила поведения и не отступать от них. Так как эти правила разнообразятся по времени и странам, то нравственность, вследствие этого, кажется вещью очень изменчивой, и она в действительности такова; но для данного

народа, для данного момента нравственность должна быть совершенно неизменной. Дочь характера, но ничуть не ума, 8

она может считаться прочно установленной только тогда, когда стала наследственной и, следовательно, бессознатель-

ной. Вообще можно сказать, что величие народов зависит главным образом от уровня их нравственности.

Умственные качества могут легко изменяться под влиянием воспитания; качества характера почти совершенно ус-

кользают от его действия. Если воспитание действует на них, то это бывает только у натур безразличных, не имеющих

почти никакой воли и, следовательно, легко склоняющихся в ту сторону, куда их толкают. Эти безразличные натуры

встречаются у отдельных индивидов, но крайне редко — у целого народа, и если их можно встречать в нем, то только в

моменты крайнего упадка.

Открытия ума передаются легко от одного народа к другому. Качества характера не могут передаваться. Это те неиз-

менные основные элементы, которые позволяют различать психический склад высших народов. Открытия, обязанные

уму, составляют общее достояние человечества; преимущества или недостатки характера составляют исключительное

достояние каждого народа. Это — неизменный утес, в который волна должна бить изо дня в день в течение веков, чтобы

обточить только его контуры; он соответствует специфическому признаку вида, плавнику рыбы, клюву птицы, зубу

плотоядного. Характер народа, но не его ум, определяет его развитие в истории. Влияние характера можно всегда оты-

скать в видимых капризах совершенно бессильного случая и очень могущественной судьбы, которая, по различным

вероучениям, руководит поступками людей.

Влияние характера — самый могущественный фактор в жизни народов, между тем как влияние ума в действительно-

сти очень слабо. Римляне времен упадка имели более утонченный ум, чем ум их грубых предков, но они потеряли преж-

ние качества своего характера: настойчивость, энергию, непобедимое упорство, способность жертвовать собой для

идеала, ненарушимое уважение к законам, которые создали величие их предков. Только благодаря характеру 60 тысяч

англичан держат под своей властью 250 миллионов индусов, из которых многие по крайней мере равны им по уму, а

некоторые неизмеримо превосходят их эстетическим вкусом и глубиной философских воззрений. Только благодаря

характеру, они стоят во главе гигантской колониальной империи, какую когда-либо знала история. На характере, но не

на уме основываются общества, религии и империи. Характер дает народам возможность чувствовать и действовать.

Они никогда не выигрывали много от того, что желали слишком много рассуждать и слишком много мыслить.

Чрезвычайная слабость работ профессиональных психологов и их ничтожный практический интерес зависят, глав-

ным образом, от того, что они посвящают себя исключительно изучению ума и оставляют почти совершенно в стороне

изучение характера. Я знаю только одного Рибо, который на нескольких страницах, к несчастью слишком кратких, пока-

зал значение характера и признал, что он образует истинный фундамент душевного развития. «Ум, — пишет совершен-

но основательно ученый профессор «College de France», — лишь побочная форма психической эволюции, Основной тип

ее есть характер. Ум, когда он слишком развит, скорее ведет к его разрушению».

Я постараюсь здесь доказать, что если желают ознакомиться со сравнительной психологией народов, то следует пре-

жде всего приступить к изучению характера. Тот факт, что столь важная наука (так как из нее вытекают история и поли-

тика) никогда не являлась предметом исследования, остался бы совершенно непонятным, если бы нам не было известно, что подобная наука не приобретается ни в лабораториях, ни в книгах, но только продолжительными путешествиями.

Ничто, впрочем, не дает повода предсказать, что к ней скоро приступят профессиональные психологи. Они оставля-

ют в настоящее время все более и более то, что было некогда их областью, чтобы посвятить себя анатомическим и

физиологическим исследованиям. Анатомировать мозги, исследовать под микроскопом клетки, определять законы, связывающие возбуждение и реакцию, все это относится к общей физиологии, касаясь одинаково лягушки и челове-

ка, но остается без всякого близкого или отдаленного применения к познанию психологического склада различных

типов нашего вида. Поэтому нельзя не поощрять такие сочинения, как только что вышедшее в свет интересное ис-

следование Поллана «Les caractиres»1.

Хотя размеры нашего труда очень ограничены, они все-таки позволят нам показать на нескольких совершенно ясных

примерах, в какой степени характер народов определяет их судьбу. Я также покажу на других примерах, что вопреки

всем историческим видимостям, психический склад рас, когда он уже образовался, обладает почти столь же устойчивы-

ми признаками, как анатомические признаки видов.

Из психического склада рас вытекает их понятие о мире и жизни, а следовательно, их поведение и, наконец, их исто-

рия. Воспринимая известным образом впечатления от внешних вещей, каждый индивид чувствует, мыслит и поступает

совершенно иначе, чем будут чувствовать, мыслить и поступать те, которые обладают совершенно отличным психиче-

ским складом. Отсюда следует, что психические организации, построенные по совершенно различным типам, не могут

достигнуть полного слияния.

Вековые столкновения рас имеют главным своим основанием непримиримость их характеров.

Ничего нельзя понять в истории, если не имеешь постоянно в виду, что различные расы не могут ни чувствовать, ни

мыслить, ни поступать одинаковым образом, ни, следовательно, понимать друг друга. Без сомнения, различные народы

имеют в своих языках общие слова, которые они считают синонимами, но эти общие слова будят у тех, которые их слу-

шают, совершенно несходные чувства, идеи, способы мышления. Нужно пожить с народами, психический склад кото-

рых чувствительно отличается от нашего, даже выбирая между ними только лиц, говорящих на нашем языке и полу-

чивших наше воспитание, чтобы понять глубину пропасти, существующей между психическим складом различных на-

родов.

Можно и без далеких путешествий составить себе об этом некоторое представление, констатируя глубокое психиче-

1 Видимо, имеется в виду Франсуа Поллан, перевод книги которого вышел в издательстве Ф. Павленкова в 1896 г. под

названием «Психология характеров» (прим. ред.).

ское различие, существующее между цивилизованным мужчиной и женщиной, даже в том случае, когда последняя

очень образована. Они могут иметь общие интересы, общие чувства, но никогда — одинаковых ассоциаций идей. Они

разговаривают между собой в течение веков, не понимая друг друга, потому что их духовные организмы построены по

слишком различным типам, чтобы они могли воспринимать одинаковым образом внешние вещи. Уже одна разница в их

логике была бы достаточна для того, чтобы создать между ними непроходимую пропасть.

Эта пропасть между психическим складом различных рас и объясняет нам, почему высшим народам никогда не

удавалось заставить низшие принять их цивилизацию. Столь еще распространенное мнение, что образование может

осуществить подобное дело, — одна из печальнейших иллюзий, какую когда-либо создали теоретики чистого разума.

Без сомнения, образование позволяет, благодаря памяти, которой обладают самые низкие существа, и которая не состав-

ляет, впрочем, исключительной привилегии человека, дать индивиду, стоящему довольно низко на человеческой лест-

нице, совокупность познаний, какими обладает европеец. Можно легко сделать бакалавра или адвоката из негра или из

японца; но этим ему дают чисто внешний лоск, без всякого воздействия на его психическую природу, из которой он не

может извлекать никакой пользы. То, чего ему не может дать никакое образование (потому что их создает одна только

наследственность) — это формы мышления, логика, и, главным образом, характер западных людей. Этот негр или этот

японец могут получать сколько угодно дипломов, но никогда им не подняться до уровня обыкновенного европейца. За

десять лет ему можно легко дать образование очень просвещенного англичанина. Но чтобы сделать из него настоящего

англичанина, т. е. человека, действующего, как англичанин, в различных обстоятельствах жизни, в какие он будет по-

ставлен, для этого едва достаточно было бы тысячи лет. Только на внешний взгляд народ круто переменяет свой язык, свой государственный строй, свои верования и свое искусство. Для того, чтобы произвести подобные перемены в дейст-

вительности, нужно изменить его душу.

ГЛАВА IV

ПРОГРЕССИВНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ

ИНДИВИДОВ И РАС

Неравенство между различными индивидами известной расы тем больше, чем эта раса выше. — Психическое

равенство всех индивидов низших рас. — Не средние слои, но высшие нужно сравнивать для оценки различий, раз-

деляющих расы. — Успехи цивилизации стремятся все к большему и большему дифференцированию индивидов и

рас. — Результаты этой дифференциации. — Психологические основания, мешающие ей стать очень значитель-

ной. — Как наследственность постоянно приводит индивидуальные превосходства к среднему типу расы. — Ана-

томические наблюдения, подтверждающие прогрессивную психологическую дифференциацию рас, индивидов и по-

лов.

Высшие расы отличаются от низших не только своими психологическими и анатомическими особенностями, но также и

разнообразием входящих в их недра элементов. У низших рас все индивиды, даже тогда, когда они принадлежат к раз-

личным полам, обладают почти одним и тем же психическим уровнем. Будучи все похожи друг на друга, они вполне

представляют собой картину того равенства, о котором мечтают современные социалисты. У высших рас неравенство

индивидов и полов, напротив, составляет закон.

И поэтому, сравнивая между собой не средние слои народов, но их высшие, если только у них есть таковые, можно

измерить величину отделяющих их различий. Индусы, китайцы, европейцы мало отличаются своими средними слоями и

в то же время значительно разнятся высшими.

С успехами цивилизации не только расы, но и индивиды каждой расы, по крайней мере, индивиды высших рас, стре-

мятся дифференцироваться. Вопреки нашим мечтам о равенстве, результат современной цивилизации не тот, чтобы

делать людей все более и более равными, но наоборот, — все более и более различными.

Один из главных результатов цивилизации, с одной стороны, — дифференцирование рас посредством все более и более

возрастающего с каждым днем умственного труда, возлагаемого ею на народы, дошедшие до высокой ступени культу-

ры, и с другой — все большая и большая дифференциация различных слоев, из которых состоит каждый цивилизован-

ный народ.

Условия современного промышленного развития вынуждают в действительности низшие слои цивилизованных народов

на очень специализированный труд, который, будучи очень далек от того, чтобы расширять их умственные способности, скорее стремится их сузить. Сто лет тому назад работник был настоящим художником, способным выполнить все мелочи

какого-нибудь механизма, например, часов. Ныне же простая манипуляция, которая никогда не производит более той или

другой отдельной части, заставляет его всю жизнь сверлить одни и тоже дыры или полировать одно и то же орудие, вслед-

ствие чего его ум должен в скором времени дойти до совершенной атрофии. Теснимый открытиями и конкуренцией, про-

мышленник или руководящий им инженер, напротив, вынужден накапливать неизмеримо больше знаний, духа инициативы

и изобретательности, чем тот же промышленник, тот же инженер сто лет тому назад. Постоянно упражняемый, его мозг

подчиняется закону, которому в подобном случае подчиняются все органы: он все более и более развивается.

Токвиль в приводимых ниже словах очень ясно показал это прогрессивное дифференцирование социальных слоев и

притом в такую эпоху, когда промышленность была еще очень далека от той ступени развития, какой она достигла в

настоящее время... «По мере того, как принцип разделения труда получает более полное приложение, рабочий становит-10

ся все слабее, ограниченнее и зависимее. Искусство делает успехи, ремесленник идет назад. Хозяин и работник с каж-

дым днем все более отличаются друг от друга».

В настоящее время цивилизованный народ, с интеллектуальной точки зрения, можно рассматривать, как своего рода

пирамиду со ступенями, основание которой занято темными массами населения, средние ступени — образованными

слоями и высшие ступени, т. е. вершина пирамиды, — всем небольшим отбором ученых, изобретателей, артистов, писа-

телей, очень ничтожной группой в сравнении с остальной частью населения, но которая одна определяет уровень страны

на шкале цивилизации. Достаточно бы было им исчезнуть, чтобы увидеть, как одновременно исчезло бы и все то, что

составляет величие нации.

«Если бы Франция, — пишет Сен-Симон, — вдруг потеряла своих пятьдесят первых ученых, своих пятьдесят первых артистов, своих пятьдесят первых фабрикантов, своих пятьдесят первых агрономов, то нация стала бы телом без души, она была бы обезглавле-

на. Но если бы ей пришлось, напротив, потерять весь свой служебный персонал, то это событие опечалило бы французов, потому что

они добры, но для страны от этого был бы очень небольшой ущерб».

С успехами цивилизации дифференциация между крайними слоями населения быстро возрастает; она даже стремит-

ся возрастать в геометрической прогрессии. Итак, если бы известные влияния наследственности не положили этому

преграды, то с течением времени высшие слои какого-нибудь народа удалились бы в умственном отношении от низших

на такое же большое расстояние, какое отделяет негра от белого, или даже негра от обезьяны.

Но многие причины препятствуют тому, чтобы эта интеллектуальная дифференциация социальных слоев, становясь

значительной, совершалась с той быстротой, какую можно было бы допустить теоретически. Во-первых, в действитель-

ности дифференциация простирается только на ум, мало или вовсе не задевая характера; а мы знаем, что характер, а не

ум, играет главную роль в политической жизни народов. Во-вторых, массы стремятся в настоящее время своей органи-

зацией и дисциплиной стать всемогущими.

Кроме двух только что изложенных причин, чисто искусственных, потому что они вытекают из условий цивилиза-

ции, способных разнообразиться, есть еще значительно более важная (потому что она — непреодолимый закон приро-

ды), которая всегда будет мешать отборной части нации дифференцироваться слишком быстро в интеллектуальном от-

ношении от низших слоев. Рядом с искусственными условиями цивилизации, которые все более и более стремятся диф-

ференцировать людей одной и той же расы, существуют в действительности устойчивые законы наследственности, которые стремятся уничтожить или приводить к среднему индивидов, слишком явно стоящих выше ее. Уже древние

наблюдения, приводимые всеми авторами трудов о наследственности, доказали, что потомки выдающихся по уму се-

мейств рано или поздно, чаще всего рано, претерпевают вырождения, имеющие тенденцию их совершенно уничтожить.

Большое интеллектуальное превосходство получается лишь под условием оставления за собой только вырождающихся.

В действительности верхушка социальной пирамиды, о которой я говорил выше, может существовать только под услови-

ем постоянного заимствования своих продуктивных сил у элементов, помещающихся под нею. Если собрать на уединен-

ном острове всех индивидов, составляющих этот цвет, то можно образовать путем их скрещиваний расу, пораженную

всевозможными формами вырождения и, следовательно, осужденную на скорое исчезновение. Большие интеллектуаль-

ные превосходства можно сравнивать с ботаническими уродливостями, созданными искусством садовника. Предостав-

ленные самим себе, они вымирают или возвращаются к среднему типу вида, который один и есть всемогущий, потому

что он представляет длинный ряд предков.

Итак, все более и более дифференцируясь в течение веков, индивиды какой-нибудь расы постоянно стремятся вра-

щаться вокруг среднего типа этой расы, не будучи в состоянии удалиться от него надолго. К этому-то среднему типу, который возвышается очень медленно, принадлежит значительное большинство членов известной нации. Этот основ-

ной остов покрыт, по крайней мере, у высших народов, очень тонким слоем выдающихся умов, важным с точки зрения

цивилизации, но не имеющим никакого значения с точки зрения расы. Беспрестанно уничтожаясь, он беспрестанно об-

новляется за счет среднего слоя, который один изменяется, только очень медленно, потому что малейшие изменения, чтобы стать прочными, должны накапливаться наследственно в том же направлении в продолжение многих веков. В

действительности, только наследственным накоплением усовершенствований, приобретенных средними слоями, а не

возвышенными умами (потому что гений не передается) образовались те прогрессивные дифференциации, которые по-

степенно возвысили уровень некоторых рас и вырыли пропасть между этими расами и народами, не сумевшими про-

грессировать.

Уже несколько лет тому назад, опираясь на чисто анатомические исследования, я пришел к идеям, изложенным мною

выше, относительно дифференциации индивидов и рас, и для оправдания которых я ссылался теперь только на психоло-

гические доводы. Так как двоякого рода исследования приводят к одним и тем же результатам, я позволю себе напом-

нить некоторые из выводов моего первого труда1. Они опираются на измерения, произведенные над многими тысячами

древних и современных черепов, принадлежащих к различным расам. Вот из них наиболее существенные выводы:

«Если оставить в стороне отдельные случаи и обращать внимание только на большое число их, то тесная зависимость между объ-

емом черепа и умственными способностями становится совершенно ясной. Но не эти ничтожные различия в средней емкости черепов

составляют тот признак, по которому можно отличить низшие расы от высших, а тот существенный факт, что высшая раса имеет

известное число лиц с очень развитым мозгом, между тем как в низшей расе их не встречается. Итак, не народными массами, но еди-

ницами, выдающимися среди них, различаются между собой расы. Средняя разница в объеме черепа у различных народов, исключая

случаи, когда рассматриваешь низшие расы, никогда не бывает очень значительной.

1 Dr. Gustave le Bon. Recherches anatomiques et mathйmatiques sur les variations de volume du cerveau et sur leurs relations avec l'intelligence. — In — 8o, 1879.

...Сравнивая черепа различных человеческих рас за настоящее и прошедшее время, можно видеть, что расы, объем черепов у ко-

торых представляет большие индивидуальные различия, стоят на высшей ступени цивилизации, что по мере того, как какая-нибудь

раса цивилизуется, черепа составляющих ее индивидов все более и более разнятся между собой. Результатом этого является то, что

цивилизация ведет нас не к умственному равенству, но к все более и более глубокому неравенству. Анатомическое и физиологиче-

ское равенство встречается только среди представителей рас, стоящих на самой низкой ступени развития. Между членами какого-

нибудь дикого племени, из которых все посвящают себя одним и тем же занятиям, различие существует самое ничтожное. Напротив, между каким-нибудь крестьянином, имеющим в своем лексиконе не более трехсот слов, и ученым, у которого их — сотня тысяч с

соответствующими понятиями, различие существует громадное».

Я должен прибавить к сказанному мною выше, что дифференциация между индивидами, произведенная развитием

цивилизации, проявляется также и между полами. У низших народов или у низших слоев высших народов мужчина и

женщина в умственном отношении весьма близки друг к другу. Но по мере того, как народы цивилизуются, полы стре-

мятся к тому, чтобы все больше и больше различаться между собой.

Объем черепа мужчины и женщины, даже когда сравниваем только субъектов одинакового возраста, одинакового

роста и равного веса, представляет очень быстро возрастающие различия с ростом цивилизации. Очень слабые в низших

расах, эти различия становятся громадными в высших. У высших рас женские черепа часто лишь немногим более разви-

ты, чем черепа женщин низших рас. Между тем как средний объем черепа парижанина ставит его между самыми боль-

шими известными черепами, средний объем черепа парижанки ничем не разнится от объема самых маленьких черепов и

достигает чуть ли не объема черепа китаянок или даже черепа женщин Новой Каледонии.

ГЛАВА V

ОБРАЗОВАНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ РАС

Как образовались исторические расы — Условия, позволяющие различным расам слиться для образования одной

расы. — Влияние числа приходящих в столкновение между собой индивидов, неравенства их признаков, среды и т.

д. — Результаты скрещиваний. — Причины большого понижения типа у метисов. — Изменчивость новых психо-

логических признаков, созданных скрещиваниями. — Как укрепляются эти признаки. — Критические эпохи исто-

рии. — Скрещивания составляют существенный фактор образования новых рас и, в то же время, могуществен-

ный фактор разложения цивилизаций. — Значение учреждения каст. — Влияние среды. — Среда может влиять

только на новые расы, находящиеся в период образования, скрещивания которых разложили признаки, унаследо-

ванные от предков. — На древние расы среда не оказывает никакого действия. — Различные примеры. — Боль-

шинство исторических рас Европы находится еще в периоде образования. — Политические и социальные выводы.

— Почему период образования исторических рас должен скоро завершиться.

Мы уже выше отметили, что теперь нельзя более встретить среди цивилизованных народов настоящие расы, в научном

значении этого слова, но только расы исторические, т. е. расы, созданные случайностями завоеваний, иммиграций, поли-

тики и т. д. и образованные, следовательно, из смешения людей различного происхождения.

Каким образом сливаются эти разнородные расы и образуют одну историческую расу, обладающую общими психо-

логическими признаками? Это составит предмет нашего ближайшего рассмотрения.

Прежде всего заметим, что элементы, которые привел в столкновение случай, не всегда сливаются. Немцы, венг-

ры, славяне, живущие под австрийским владычеством, образуют совершенно различные расы и никогда не обнаружи-

вали склонности к слиянию. Ирландец, живущий под владычеством англичан, не в большей степени смешался с ними.

Что же касается народов, стоящих на самой низкой ступени развития, например, краснокожих, австралийцев, тасма-

нийцев и т. д., то они не только не сливаются с высшими народами, но быстро исчезают от соприкосновения с ними.

Всякий низший народ, приходящий в столкновение с высшим, фатально осужден на скорое исчезновение.

Много условий необходимо для того, чтобы расы могли слиться и образовать новую, более или менее однородную.

Первое из этих условий заключается в том, чтобы скрещивающиеся расы не были слишком неравны численно; вто-

рое — чтобы они не слишком отличались своими признаками; третье — чтобы в течение долгого времени они подверга-

лись одинаковым влияниям среды.

Первое из только что перечисленных мною условий имеет главное значение. Небольшое число белых, поселившихся

среди многочисленного негритянского племени, обыкновенно исчезает через несколько поколений, не оставив следа

своей крови в потомстве. Так исчезли все победители, которые покоряли себе слишком многочисленные народности.

Они умели оставить себе свою цивилизацию, свое искусство и свой язык; но никогда не оставляли там своей крови.

Второе из предыдущих условий имеет столь же важное значение. Без сомнения, сильно различающиеся между собой

расы, например, белая и черная, могут смешиваться, но рождающиеся от них метисы образуют значительно низшую

расу в сравнении с теми, от которых она происходит, и совершенно неспособную создать или даже поддержать какую

бы то ни было цивилизацию. Влияние противоположных наследственностей разлагает их нравственность и характер.

Когда метисы случайно наследуют (как в Сан-Доминго) высшую цивилизацию, эта цивилизация быстро приходит в

состояние плачевного упадка. Скрещивания могут быть элементом прогресса только среди высших рас, достаточно близ-

ких друг к другу, таковы англичане и немцы Америки. Но они составляют всегда элемент вырождения, когда эти расы, будучи даже высшими, слишком различаются между собой.

Все страны, заключающие в себе слишком большое число метисов, по одной только этой причине обречены на по-

стоянную анархию, если только ими не будет управлять железная рука. Такова неизбежная судьба Бразилии. Она на-

считывает только треть белых. Остальная часть населения состоит из негров и мулатов. Знаменитый Агассис говорит с

полным основанием, что «достаточно побывать в Бразилии, чтобы признать факт вырождения, являющегося результа-

том скрещиваний, имевших в этой стране место в гораздо более широких размерах, чем где-либо в другом месте. Эти

скрещивания сглаживают — говорит он — лучшие расовые качества родичей, будут ли это негры, индейцы или евро-

пейцы, и производят неописуемый тип, в котором физическая и душевная энергия ослабли».

Скрещивать два народа — значит изменять одновременно как его физический, так и душевный склад. Впрочем, скрещивания составляют единственное верное средство, каким мы обладаем для того, чтобы основательно изменять

характер какого-нибудь народа, так как одна только наследственность достаточно сильна для того, чтобы вступать в

борьбу с наследственностью. Они позволяют создать со временем новую расу, обладающую новыми физическими и

психологическими признаками.

Таким образом, созданные признаки остаются вначале неустойчивыми и слабыми. Нужны всегда продолжительные

наследственные накопления, чтобы закрепить их. Первое действие скрещиваний между различными расами заключается

в том, что они уничтожают душу этих рас, т. е. ту совокупность общих идей и чувств, которые составляют силу народов

и без которых не могут существовать ни нация, ни отечество. Это критический период истории рас, период первых опы-

тов и блужданий, обязательно проходимый всеми расами, потому что нет ни одного европейского народа, который бы

не образовался из останков других народов. Это период, полный междоусобных распрей и всевозможных неожиданно-

стей, продолжающийся до тех пор, пока новые психологические признаки еще не укрепились.

Предыдущее нам показывает, что на скрещивания следует смотреть одновременно как на основной элемент обра-

зования новых рас и как на могучий фактор разложения древних рас. Все народы, достигшие высокой ступени цивили-

зации, старательно избегали смешения с иностранцами и поступали так вполне обоснованно. Без удивительного касто-

вого строя ничтожная горсть арийцев, покорившая 3000 лет тому назад Индию, вскоре потонула бы в бесчисленной

массе черных племен, окружавших ее со всех сторон, и никакая цивилизация не возникла бы на почве большого полу-

острова. Если бы в наши дни англичане не сохранили на практике ту же систему и согласились бы скрещиваться с ту-

земцами, то громадная империя Индии давно бы от них избавилась. Народ может потерять очень многое, претерпевать

всевозможные катастрофы и быть еще в состоянии подняться. Но им все потеряно, и ему уже никогда не подняться, если

он потерял свою душу.

Когда цивилизации, находящиеся в состоянии упадка, стали добычей завоевателей, скрещивания играют сначала раз-

рушительную роль, а