Господь радуется о каждом, кто тянется к Нему, неизмеримо больше, чем мать о любви своего ребенка к ней.

Оглавление

Предисловие

Краткие жизнеописания

Атеисты

Благодарение

Ближний

Болезни и здоровье

Вера живая

Верный в малом

Вечные мучения

Внешнее и внутреннее

Воля Божия

Грех

Да воскреснет Бог!

Духовная брань и духовное оружие

Духовная жизнь

Духовничество в наши дни

Женщина

Западное христианство

Имя Божие

Исповедь

Иуда

Клирос

Клевета

Любовь Божия

Любовь в нас

Милостыня духовная

Мир душевный и «мир сей»

Молитва

Молитва Иисусова

Молодость

Монашество в последние времена

Муж неверующий

Наше время

О себе

Оскорбления

Путь духовный

Подвиги в наше время

Покаяние

Послушание в наши дни

Правило

Прелесть

Промысл Божий

Предисловие

Знание основных законов духовной жизни - одно из необходимых условий достижения спасения. Исключительную важность приобретает такое знание в настоящее время, когда, с одной стороны, в Россию бурным потоком нахлынули всевозможные «духи» и появились бесчисленные варианты духовности; с другой - в силу многих причин святоотеческое понимание духовной жизни и мудрость применения ее законов к психологии и силам современного человека становится все большей редкостью. Отсюда, многие, даже искренне верующие, не редко увлекаются внешне притягательными, но по-существу далекими от Священного Предания Церкви формами духовности, в результате чего остаются без плода, или, ревнуя о высоких благодатных дарованиях, оказываются на пути прямой прелести. То и другое приводит к пагубным последствиям жизнь не только самих христиан, но и в целом Церкви и общества.

Такой, например, насущный вопрос современной церковной жизни, как характер отношений между духовником и верующим, может служить хорошей иллюстрацией вышесказанного. Все чаще можно видеть, как некоторые пастыри, охваченные ревностью не по разуму, начинают внешне копировать практику монашеского послушания и переносить ее на отношения с мирскими людьми, чем наносят непоправимый духовный и психический вред и себе, и своим чадам. Не понимая того, кто может быть духовником и что это значит; не зная даже такой простой вещи, что священный сан и монашество сами по себе не наделяют человека мудростью духовничества; ложно представляя себе аскетическое делание послушания (редкое даже в монашеской среде), некоторые батюшки и миряне с великим энтузиазмом начинают игру в «старцы-послушники». Все это, естественно, приводит тех и других не к христианскому смирению и духовному возрастанию, а, напротив, к еще большему самомнению, фанатизму, прямой духовной (а иногда и телесной) гибели, возникновению внутри Церкви настоящих «православных» тоталитарных сект. (Примеров этого, к сожалению, сейчас достаточно.) Не случайно святые Отцы так настойчиво предупреждали: видишь молодого, летящего на небо, стащи его за ноги на землю.

В силу чрезвычайной важности проблемы духовничества для современного верующего приведем несколько высказываний по этому вопросу самых авторитетных русских наставников духовной жизни 19-го века святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана (Говорова).

Святитель Игнатий: " По учению отцов, жительство... единственно приличествующее нашему времени, есть жительство под руководством Отеческих писаний с советом преуспевших современных братий; этот совет опять должно проверять по писанию Отцов... Отцы, отделенные от времен Христовых тысячелетием, повторяя совет своих предшественников, уже жалуются на редкость Боговдохновенных наставников, на появившееся множество лжеучителей, и предлагают в руководство Священное Писание и Отеческие писания. Отцы, близкие к нашему времени, называют Боговдохновенных руководителей достоянием древности и уже решительно завещают в руководство Священное и Святое Писание, проверяемый по этим Писаниям, принимаемый с величайшей осмотрительностью и осторожностью совет современных и сожительствующих братий» (Твор. СПб. 1905. Т. I, с. 563).

«Возразят: вера послушника может заменить недостаточество старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению Апостола (2 Фес. 2, 10-12)» (Там же. Т.5, 73).

«Если руководитель начнет искать послушание себе, а не Богу, - не достоин он быть руководителем ближнего! - Он не слуга Божий! - Слуга диавола, его орудие, есть сеть! Не делайтесь рабами человеков (1 Кор. 7, 23), - завещает Апостол» (Там же. Т. 6, с. 159).

«Преподобный Пимен Великий повелел немедленно разлучаться со старцем, сожительство с которым оказывается душевредным (Алфавитный Патерик), очевидно, по нарушению этим старцем нравственного предания Церкви» (Там же. Т.5, 74).

Святитель Феофан: «Так вот какой ныне лучший, благонадежнейший способ руководствования, или воспитания в жизни христианской!. Жизнь в преданности в волю Божию по Божественным и Отеческим Писаниям с совета и вопрошения единомышленных» (Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения. МДА. «Новая книга». 1995. С.72-73).

Мысль наших святых Отцов совершенно ясна: ныне лучший, благонадежнейший, единственный способ руководствования, или воспитания в жизни христианской, это жизнь по совету, а не по беспрекословному послушанию (приказу), которого столь усиленно требуют от своих чад лжедуховники и так жаждут лжепослушники (особенно «послушницы»). Святитель Игнатий указывает при этом на духовную причину, по которой руководство советом, а не послушанием оказывается столь неприемлемым для «наставника», зараженного самомнением и властолюбием: " Скромное отношение советника к наставляемому — совсем иное, нежели старца к безусловному послушнику... Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его: он может быть исполнен и не исполнен" (Там же. Т. 5, с. 80).

Именно призыв к скромному отношению советника к наставляемому, призыв к отношениям совета, а не приказа (послушания), вызвал гневную реакцию, например, некоего молодого иеромонаха Доримедонта, написавшего целых два трактата против святителя Игнатия, в которых обвиняет его в том, что тот плохо знает святых Отцов и искажает их учение о послушании. Такого дерзкого выпада против великого наставника русского монашества еще не бывало! Все русские святые и подвижники последних 150 лет с благоговением преклонялись перед его «Аскетическими опытами», руководствовались ими, усиленно рекомендовали их как лучшее пособие в духовной жизни. И вдруг. - До боли понятны истоки «открытия»* современного младостарца.

* До чего договаривается о. Доримедонт: «Пастыря, живущего недостойно, но учащего православно, необходимо слушаться в добром, не обращая внимания на его жизнь», то есть когда «монах или священник плотно задёргивает в келье шторы и слушает рок-музыку, с удовольствием смотрит, как крушит рёбра Шварценеггер, или читает новоэпохальную сказку про мальчика-волшебника», или, с необходимостью следует из сказанного, услаждается сладострастными сценами. И такого «доброго русского батюшку» слушаться, оказывается, необходимо «бескомпромиссно», «решительно», «беспрекословно», «чрезвычайно». А что апостол Павел повелевает? «Но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1 Кор. 5, 11).

Учение Святителя - действительно смертельная опасность для считающего себя тем «добрым русским батюшкой», рабского повиновения которому от любого верующего требует новый младоучитель тоталитарно-сектантского богословия. Стоит только прочитать следующие слова свт. Игнатия, чтобы убедиться в этом: «Те старцы, которые принимают на себя роль [старца]... (употребим это неприятное слово)... в сущности [суть] не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия. Старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании — послушании, суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть...» (Там же. Т. 5, с. 72).

«Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом, который принимается неопытным новоначальным с безотчетливой доверчивостью, с плотским и кровяным разгорячением! Им нужен успех, какого бы ни был качества этот успех, какое бы ни было его начало! Им нужно произвести впечатление на новоначального и нравственно подчинить его себе! Им нужна похвала человеческая! Им нужно прослыть святыми, разумными, прозорливыми старцами, учителями! Им нужно напитать свое ненасытное тщеславие, свою гордыню]" (О жительстве по совету. Т.5, с.77).

Духовная жизнь - не «добавка» к «обычной» христианской жизни, «не сверхдолжные заслуги», но просто не мечтательное осуществление человеком Евангельских заповедей в своей жизни. Правильная же догматическая вера, нравственная жизнь, подвижничество, исполнение церковных предписаний (молитв, правил, постов, участия в богослужениях, принятие таинств и т.д.), благотворительность - всё это только средства к приобретению Духа Божия, но не сама спасительная духовность. Но эти средства обоюдоостры. Без знания и соблюдения основных законов духовной жизни они не только не спасают человека, но и могут погубить его. Прелесть, или высокое мнение о себе (которое не редко прикрывается видимостью смирения, благочестия и т.д.) - следствие именно неправильного понимания своих «добрых» дел, своих подвигов и молитв.

Пример, с одной стороны, покаявшегося на кресте разбойника, не имевшего ни богословских знаний, ни соответствующей нравственной и религиозной жизни, но первым вошедшим в рай, и, с другой -архиереев, богословов, фарисеев и законников, хорошо знавших вероучение и тщательно исполнявших все церковные предписания, но предавших Христа - заставляет со всей серьезностью задуматься над важнейшим вопросом: что же спасает человека, что есть истинная духовность?

Предлагаемый сборник и представляет собой тематический подбор мыслей по этим важнейшим вопросам известных русских подвижников не столь далекого прошлого: схимонахини Ардалионы (Игнатовой) (+1864), игумении Арсении (Себряковой) (+1905), схиигумена Валаамского монастыря Иоанна (Алексеева) (+1958) и игумена Никона (Воробьева) (+1963). Приводимые в сборнике высказывания взяты из их бесед и писем к разным лицам. Их мысли освещают одну и единственную проблему - спасение человека, путь преображения его из состояния греховно-болезненного, страстного в состояние новое, богоподобное - духовное. Ценность этих мыслей для современного христианина настолько самоочевидна, что не требует каких-либо авторитетных подтверждений.

Замечательны эти искренние, любвеобильные строки «последних из могикан»! Их советы, размышления и наставления пронизаны неподдельным чувством смирения, глубоким осознанием своего недостоинства быть чьими-либо учителями. Они видят себя хуже всех тех, которые обращаются к ним за помощью, потому никого себе не подчиняют, не требуют себе «послушания». Они только советуют, постоянно обращаясь к наследию святых Отцов. Не ценнейшее ли это сегодня духовное назидание и пастырям, и пасомым!

Составители настоящего сборника сочли, что для тех читателей, которые не имеют возможности познакомиться со всем наследием этих подвижников, убедительнее будет получить ответы на различные вопросы христианской жизни из их собственных уст, а не в чьем-либо переложении. Поэтому здесь приводятся только их подлинные слова. В случае необходимости узнать контекст той или иной мысли можно обратиться к первоисточникам этого сборника:

Игумен Никон (Воробьев). Письма о духовной жизни. Нам оставлено покаяние. Сретенский монастырь. Москва. 2005.

Письма Валаамского старца схиигумена Иоанна. Москва. 1996.

Путь немечтательного делания. Игумения Арсения и схимонахиня Ардалиона. М.1999.

А. И.Осипов

Игумен НИКОН (В миру Николай Николаевич Воробьев) родился 22 мая 1894 году в крестьянской семье в Тверской губернии.

Нужда, голод и холод были постоянными его спутниками с первых лет обучения. После начальной школы он поступает в Реальное училище, обнаружив замечательные и разносторонние способности. Уже в ранней юности в нем обнаружилась необычайная устремленность к исканию смысла жизни, исканию истины. В училище он с жаждой ринулся в изучение наук, наивно веря, что в них скрывается истина. И слепая вера в науку легко вытеснила у него столь же слепую в то время веру в Бога. Однако скоро Коля увидел, что эмпирические науки вообще проблемами познания истины, вечности, Бога не занимаются; вопрос о смысле жизни человека в них не только не ставится, но он и не вытекает из природы самих этих наук. Увидев это, уже в старших классах он со всем пылом своей натуры занялся изучением истории философии, в которой достиг столь больших познаний, что к нему приходили его же преподаватели для обсуждения различных философских проблем.

Жажда знания была у него столь велика, что часто, оставаясь в прямом смысле слова без куска хлеба, он на последние деньги покупал интересующую его книгу, которую читать мог только ночью. В это время он учит немецкий и французский языки, чтобы читать нужную литературу в подлинниках. (Даже в старости он иногда просил привезти ему на этих языках какую-либо интересную книгу.)

Чем взрослее Николай становился, тем обостреннее чувствовал бессмысленность этой жизни. Смерть - удел всех, как бы кто ни жил. Для себя жить нет смысла, ибо все равно умру. Жить для других? Но другие -такие же смертные «Я», смысла жизни которых, следовательно, также нет Зачем же живет человек, если ничто не спасает ни его, ни кого-либо в мире от смерти?

Разуверившись и в науке, и в философии он поступает в Психо-Неврологический институт в Петрограде, надеясь там найти ответ на вопрос о сущности человека. Но здесь его постигло разочарование еще большее, нежели в реальном училище. Окончив первый курс, он вышел из института. Наступил окончательный духовный кризис. Борьба была столь тяжелой, что стала приходить мысль о самоубийстве.

Однажды летом 1915 года, когда Николай впал в состояние близкое к полному отчаянию, у него как молния промелькнула мысль о детских годах веры: а что, если действительно Бог есть? Должен же Он открыться! И вот Николай, неверующий, от всей глубины своего существа воскликнул: «Господи, если Ты есть, то откройся мне! Я ищу Тебя не для каких-нибудь земных, корыстных целей. Мне одно только надо: есть Ты, или нет Тебя?» И... открылся Господь.

«Невозможно передать, - говорил впоследствии батюшка, - то действие благодати, которое убеждает в существовании Бога с силой и очевидностью, не оставляющей ни малейшего сомнения у человека. Господь открывается так, как, скажем, после мрачной тучи вдруг просияет солнышко: ты уже не сомневаешься, солнце это или фонарь кто-нибудь зажег. Так Господь открылся мне, что я припал к земле со словами: «Господи, слава Тебе, благодарю Тебя! Даруй мне всю жизнь служить Тебе! Пусть все скорби, все страдания, какие есть на земле, сойдут на меня - даруй мне все пережить, только не отпасть от Тебя, не лишиться Тебя»!

Так в какое-то мгновение совершился радикальный перелом в мировоззрении, произошло невероятное, явное чудо. Но оно было естественным, логическим завершением искренних, с участием всех сил, исканий молодого человека.

В 1917 году он поступает в Московскую Духовную Академию. Но через год занятия в Академии прекратились. Затем в Вышнем Волочке преподает математику в средней школе, откуда его увольняют за отказ работать на первый день Пасхи. После этого переезжает в Москву и устраивается псаломщиком в Борисоглебском храме, откуда вместе с настоятелем Феофаном (Семеняко), возведенном в сан епископа, переехал в Минск. Там 23 марта (ст. ст.) 1931 г. принимает монашеский постриг с именем Никона и рукополагается во иеродиакона и иеромонаха тем же епископом. В 1933 г. 23 марта (в день пострига) о. Никон был арестован и сослан на каторгу в сибирские лагеря на пять лет. Чудом, по его словам, вследствие зачета рабочих дней, был освобожден в 1937 году.

Возвратившись из лагеря, устроился на работу в Вышнем Волочке у знакомого врача в качестве универсальной прислуги, где ему пришлось пройти еще один курс тяжелой науки терпения, поскольку жена врача Александра Ефимовна и ее сестра Елена Ефимовна, будучи ярыми атеистками, открыто глумились над верой, саном и монашеством о. Никона. Но кончилось всё это тем, что они не только отвергли свою веру в атеизм и стали искренними христианками, но одна из них даже приняла тайный монашеский постриг.

С открытием церквей батюшка приступил к священнослужению. В 1944 г. епископом Калужским Василием он был назначен настоятелем Благовещенской церкви г. Козельска, где и служил до 1948 года. Здесь он жил на квартире у одних монахинь и вел чрезвычайно аскетический образ жизни. В 1948 году отец Никон был направлен настоятелем в захудалый в то время приход - в г. Гжатск (ныне Гагарин) Смоленской области.

Он очень любил служить. Кроме воскресных дней, как это было до него, ввел в обязательном порядке служение Литургии в среду, пятницу и субботу. Совершал богослужение просто, сдержанно, естественно. Запретил кому бы то ни было стоять в алтаре (за что мужички на него здорово обиделись). Во все воскресные и праздничные дни неукоснительно проповедовал. Сила его слова была широко известна. При назначении его в Гжатск местные власти были предупреждены, что к ним едет активный проповедник, способный очень влиять на народ. Говорил он горячо, от всей души. Основные его мысли: необходимость познания своего падшего состояния и покаяния, ибо только это приводит к спасительному смирению, которое в свою очередь порождает христианскую любовь к каждому человеку. Запустелый до него храм скоро стал наполняться верующими. Он был смелым и умным человеком. С одной стороны, никаких политических тем в проповедях он никогда не затрагивал, и в то же время без боязни вычеркивал (не зачитывал) из патриарших Рождественских и Пасхальных посланий всю, как он выражался, политическую мишуру. Он не позволял петь на Запричастном каких-либо концертов. Запрещал некоторые Херувимские, Милость мира и другие песнопения, говоря, что это беснование перед Богом, а не молитва.

Отец Никон скончался 7 сентября 1963 года и похоронен за алтарем Вознесенского кладбищенского храма, в котором прослужил 15 лет. Нельзя не отметить впервые в жизни пережитой многими молящимися той особой атмосферы мира и внутренней радости, которые растворяли всеобщую искреннюю скорбь во время заупокойной Литургии и отпевания любимого батюшки.

Отец Никон завещал хранить веру всемерным исполнением заповедей Христовых и покаянием, избегать опустошающей душу суеты, и неотступно руководствоваться в своей духовной жизни бесценными творениями святителя Игнатия (Брянчанинова).

Схиигумен Иоанн (в миру Иван Алексеевич Алексеев) родился 14 февраля 1873 года в Тверской губернии. Окончил курс церковноприходской школы.

В Валаамский монастырь Иван Алексеев поступил 28 мая 1901 года.

Ивана призвали на военную службу, которая в те времена продолжалась четыре года. После армии Иван возвратился на несколько лет в свою родную деревню к родителям, после чего окончательно вернулся на Валаам. Позже в своих воспоминаниях он писал: «Вот и живу с тех пор в монастыре, и мысли никогда не было, чтобы вернуться в мир».

Два года Иван нес послушание в Петербурге, в Валаамской часовне у Калашниковской пристани (на Синопской набережной).

Отец Иоанн рассказывал: «Многомятежный сей град повлиял на меня вредно, и я, немощный духом, не смог вместить городской сутолоки, ибо мне приходилось закупать и отправлять на вокзал и пароход и принимать разные товары, какие требовались для монастыря».

В июне 1910 года послушник Иоанн был пострижен в монашество с именем Иакинф. После многих просьб игумен Маврикий разрешил отцу Иакинфу покинуть Калашниковское подворье и переселиться в Ильинский скит на Валааме.

19 октября 1921 года отец Иакинф был назначен настоятелем далекого северного монастыря - Трифоно-Печенгской обители с возведением в сан игумена.

В октябре 1931 года отец Иоанн по собственной просьбе был освобожден от должности настоятеля. Весной следующего года он был принят в состав Валаамской братии и направлен на проживание в уже знакомый ему скит святого Иоанна Предтечи. В 1933 году он был пострижен в схиму с именем Иоанн.

Летом 1937 года он перешел из скита в монастырь и исполнял наряду с главным духовником монастыря отцом Ефремом послушание второго духовника и, будучи еще в силах, исполнял чреду священнослужения.

В 1940 году отец Иоанн вместе с братией был вынужден покинуть родную обитель и эвакуироваться в Финляндию. Там в местечке Паппиниеми (Поповка, по-русски) был основан монастырь, который получил название Нового Валаама.

Кончина старца последовала утром шестого июня 1958 года. Похоронили схиигумена Иоанна на кладбище Нового Валаама.

Схимонахиня Ардалиона (в миру Анна Андреевна Игнатова) родилась 12 февраля (н.ст.) 1816 года в семье священника. Она была старшей из пяти детей. В 7 лет она лишилась отца.

Когда Анна выучилась читать, то так страстно полюбила чтение, что не могла равнодушно видеть ни одной книги.

Когда она бывала в доме у своего деда, то, не взирая на его строгость, часто уносила из его домашней библиотеки книги, уходила с ними на гумно, и там, забравшись на скирду, погружалась в чтение на целый день, даже забывая о пище.

Уже с детства сердце девушки влеклось к духовной жизни. Когда Анна Андреевна на 18 году от роду прибыла с паломниками в Усть-Медведицкий монастырь, то скромная обстановка монастыря и жизнь монашеская до того ей полюбились, что она решительно не могла оторваться от святой обители и захотела остаться в ней навсегда.

Игуменствовавшая тогда мать Афанасия приняла Игнатову в число сестер. Это было в 1834 году. Вспоминая это время, схимница говорила впоследствии, что чувствовала тогда такую радость в сердце, такую легкость в душе, что «точно у нее были крылья».

В монастыре Анна Андреевна проходила различные послушания: в огороде, на покосе, на клиросе, была золотошвейкой. Она была пострижена в рясофор с именем Алевтины.

Отсекая в себе привязанность к вещам, она неоднократно повторяла: «еще в ранней молодости я стала понимать не только умом, но и внутренним глубоким чувством, что душа в час смерти разрывает все связи с земным миром, и как тяжело и трудно душе это разлучение, если в ней много пристрастных привязанностей к земным предметам. Чтоб легко было умирать, нужно прежде смерти умереть для всего, нужно уничтожить все земные пристрастия».

Духовного подвига матери Алевтины никто не видел, ничего особенного за ней не примечали, и мало было таких, которые могли понимать ее тайную жизнь. По принятии монашества в 1855 году она редко стала выходить из келии. Иногда спрашивали ее сестры, отчего она никуда не ходит, мать Алевтина отвечала так: «прежде я ходила чай распивать, а теперь чай не пью, и ходить по другим келиям незачем».

В 1859 году м. Алевтина приняла схиму с именем Ардалионы. После принятия схимы некоторое время м. Ардалиона жила в полном уединении, пока не сблизилась духовно с новопостриженной монахиней Арсенией (Себряковой).

Скоро монахиня Арсения стала ближайшей ученицей и послушницей схимонахини Ардалионы. Таковой она оставалась до самой ее кончины.

Скончалась схимонахиня Ардалиона 30 августа (н.ст.) 1864 года.

Игуменья Арсения (Анна Михайловна Себрякова) родилась 16 (н.ст.) июля 1833 года в семье помещика Донской Области Михаила Васильевича Себрякова.

С ранней юности у нее проявилось необычайное стремление к пониманию вопросов духовной жизни, к отречению во имя спасения от всех благ мирских. 30 декабря 1850 года поступила послушницей в Усть-Медведицкий монастырь.

Анна Михайловна предалась монашеским подвигам со всем пылом юной, стремящейся к Богу души. Она проходила почти все послушания в том числе самые трудные. Свободное от работы время она проводила в молитве и чтении духовных книг. Она изучала святых отцов не только через чтение их творений, но, стараясь сама проходить и усваивать их правила, взяла на себя труд выучить наизусть всю Псалтирь. Так что когда занималась каким-нибудь рукоделием, ум ее не оставался праздным.

В 1854 году Анна Михайловна была пострижена в рясофор с именем Арсении. Через пять лет пострижена в мантию. В том же 1859 году Господь послал ей великое утешение: она, наконец, нашла себе духовную наставницу, которую так давно искала.

Ей была монахиня Алевтина, принявшая схиму с именем Ардалионы. С благословения игуменьи мать Арсения стала ходить в келию схимницы. Эти посещения скоро стали почти ежедневными. Убедившись, как благотворно действует на душу учение схимницы, Арсения отдалась ей вполне, как своей духовной наставнице. Видя это, игуменья сказала ей однажды: «Так как ты часто ходишь к схимнице, то уж лучше возьми ее к себе в келию». С радостью приняла мать Арсения это слово, и на другой же день после обедни прямо из церкви с палочкой в руке старица Ардалиона перешла на жительство в ее келию. Монашеское нестяжание Ардалионы было так велико, что кроме двух-трех духовных книг она ничего не взяла с собою. Игуменья Вирсавия скончалась в ноябре 1863 года. После ее кончины 3-го января 1864 года, Арсения была поставлена в игуменьи.

В 1867 году заботами игуменьи было открыто в монастыре бесплатное четырехклассное женское училище с преподаванием в нем Закона Божьего, русского и славянского языков, географии, арифметики и русской истории.

В это же время игуменья Арсения знакомится с творениями недавно почившего епископа Игнатия (Брянчанинова). Это знакомство буквально потрясло игуменью Арсению. С великой ревностью она принялась за изучение духовного наследия почившего святителя, прежде всего его «Аскетических опытов». Они, как писала она, сделали ей понятным путь духовной жизни.

Безболезненная и мирная кончина игуменьи Арсении последовала 3 августа (н.ст.) 1905 года.

Господь радуется о каждом, кто тянется к Нему, неизмеримо больше, чем мать о любви своего ребенка к ней.

Игумен Никон (Воробьев)