Глава 29. В истории ужасных праздников этот занимает место худшего

В истории ужасных праздников этот занимает место худшего. Хуже, чем День независимости, когда дедушка пошёл смотреть фейерверк в килте и уговаривал нас спеть «Цветок Шотландии» вместо «Америка прекрасна». Хуже, чем Хэллоуин, когда Труди Шерман и я пришли в школу в костюме Глинды, и она объявила всем, что её наряд лучше, потому что у меня через юбку просвечиваются фиолетовые «понедельничные» трусики, и ЭТО БЫЛА ЧИСТАЯ ПРАВДА.

Я не разговариваю с Бриджет. Она звонит каждый день, но я не беру трубку. Всё кончено. Рождественский подарок, что я ей купила: крошечный пакетик, обёрнутый в красно-белую полосатую бумагу — валяется на дне чемодана. Это модель Пон-Нёф, старейшего моста в Париже. Он входил в набор железной дороги, и из-за моих скудных языковых навыков Сент-Клер битых пятнадцать минут убеждал владельца магазина продать мне только мост.

Надеюсь покупку можно вернуть.

Один раз я сходила в Ройал Мидтаун 14, и хоть мне удалось повидаться с Геркулесом; там был Тоф. Он ляпнул: «Привет, Анна. Почему ты игноришь Бридж?» — и мне пришлось бежать в туалет. Одна из новеньких пошла за мной и сказала, что по её мнению, Тоф — бесчувственный чмошный мудила, и я не должна на него залипать. Это было мило, но не очень помогло.

Позже Геркулес и я смотрели новейшее дрянное кино про Рождество и высмеяли одинаковые праздничные свитера актёров. Он рассказал мне о таинственном пакете с ростбифом, который нашёл в шестом зале, и что он наслаждается моим веб-сайтом. Он думает, что мои обзоры стали лучше. По крайней мере это было мило.

И мило, что мой папа уехал. Он продолжал выпрашивать меня о французских памятниках и делать эти раздражающие звонки своему редактору. Мы все вздохнули с облегчением, когда увидели, что он пакует чемоданы. Единственным ярким пятном был Сент-Клер. Мы говорим каждый день — звонки, электронные письма, смски. От моего внимания не ускользнуло, что когда я рассталась с Тофом, наше общение закончилось неудачей, но теперь, когда я не вижу Сент-Клера каждый день, мы говорим ещё больше.

И мне становится хуже из-за Тофа. Если бы мы были хорошими друзьями, то поддерживали связь. Глупо было думать, что у нас есть шанс построить отношения. Не могу поверить, что из всех людей именно Мэтт указал мне, что я вела себя как трусиха. И, честно, теперь, когда у меня есть время всё осмыслить, Тоф не кажется мне потерей потерь. Мне больно от мысли о нём только из-за Бриджет. Как она могла сохранить их отношения втайне от меня? Её предательство бесконечно болезненнее.

У меня нет планов на Новый год, так что я остаюсь дома с Шонни. Мама пошла проветриться с коллегами по работе. Я заказываю пиццу с сыром и смотрю с братишкой «Скрытую угрозу». Так сильно мне хочется доказать брату, что люблю его, — я выдержу Джа-Джа чёртова Бинкса[43]. Позже брат достаёт игрушечные фигурки, пока мы следим за обратным отсчётом на Таймс-сквер по телевизору. Пкшу! Пкшу! Хан Соло подстреливает моего штурмовика, прежде чем тот успевает спрятаться за диванной подушкой.

— Хорошо, что я надела защиту от лазера, — говорю я, идя вперёд.

— Защиты от лазера не существует! Ты МЕРТВА! — Хан пробегает по спинке дивана. — ЙЕ-Е-Е-Е-Е!

Я беру королеву Амидалу.

— Хан, ты в опасности! Найди другой путь! У штурмовика защита от лазера.

— Ан-ня-я-я-я, остановись! Пкшу, пкшу!

— Отлично, — говорит Амидала. — Предоставь женщине сделать всю мужскую работу.

Она врезается лбом в голову штурмовика.

— ГХ-ХН-НО-О-О-О!

Тот падает с дивана.

Хан прыгает на ковёр и начинает снова стрелять.

Я достаю молодого Оби-Вана.

— O-o-o, Амидала. Ты вся сияешь. Поцелуй, поцелуй, поцелуй.

— Нет! — Шонни вырывает Оби-Вана у меня из рук. — Никаких поцелуев.

Достаю другую фигурку из игрушечной коробки Шонни. Песчаный человек, который ему, должно быть, купила Бриджет. Просто отлично.

— O-o-o, Амидала. Поцелуй, поцелуй, поцелуй.

— Песчаные люди не целуются! Они НАПАДАЮТ! РАР-Р-Р-Р-Р!

Он выхватывает и эту игрушку, но затем останавливается и рассматривает его пупыристую головку.

— Почему ты больше не дружишь с Бридж? — внезапно спрашивает он. — Она тебя обидела?

Вопрос застает меня врасплох.

— Да, Шон. Она поступила со мной не очень хорошо.

— Значит, она не будет больше за мной присматривать?

— Нет, уверена, что будет. Ты ей нравишься.

— Не люблю Бридж.

— Шон!

— Она тебя обидела. Ты всё время плачешь. — Он бросает песчаного человека на дно коробки. — Ты отдашь мне свой подарок?

Я улыбаюсь. Достаю свой рюкзак и хочу передать игрушку, но что-то меня терзает. Ох.

— Отдам только при одном условии. Веди себя хорошо с Бриджет. Мама может попросить посидеть с тобой только Бриджет и дедушку. А дедушка слишком стар для этого. — Я показываю на груду бракованных фигурок.

— Хорошо, — застенчиво отвечает братик.

Отдаю ему коробку, и он прижимает её к груди.

— Спасибо.

На кухни звонит телефон. Должно быть, мама. Шонни встаёт взять трубку, а я пока ищу нового парня для Амидалы.

— Я вас не понимаю, — раздаётся голос брата. — Пожалуйста, говорите на английском.

— Шон? Кто это? Просто повесь трубку.

Ага! Люк Скайуокер! Безрукий, но сойдёт. Амидала и Люк целуются. Постойте. Она ведь его мать? Отбрасываю Люка, как будто он лично оскорбил меня и снова роюсь в коробке.

— У тебя странный голос. Да, она здесь.

— Шон?

— Так ты её ПАРЕНЬ?

Мой брат маниакально смеётся.

Бросаюсь на кухню и выхватываю телефон.

— Алло? Сент-Клер?

На другом конце провода смеются. Шонни высовывает язык, и я упираю руку ему в голову.

— НЕ ЛЕЗЬ.

— Что, прости? — спрашивают по телефону.

— Я говорила с Шоном. Это ты?

— Да, это я.

— Откуда у тебя этот номер?

— Ну, видишь, есть такая книга. В ней белые страницы. А на этих страницах номера телефонов. А ещё есть онлайн.

— Это твой па-а-а-рень?! — кричит Шонни прямо в трубку.

Я снова его отодвигаю.

— Он мой друг. Иди посмотри телевизор.

— Что с твоим мобильным? — интересуется Сент-Клер. — Забыла зарядить?

— Неужели?! Это так на меня не похоже.

— Знаю, я удививлся, когда меня перенаправили на голосовую почту. Но я рад, что достал твой номер. На всякий случай.

Дополнительное усилие с его стороны, чтобы позвонить мне, делает меня счастливой.

— Чем занимаешься? Я думала, ты поехал праздновать.

— Не-а. Маме нехорошо, и я остался дома. Она спит, так что, наверное, буду праздновать Новый год в одиночку.

Его маму выписали из больницы несколько дней назад. Борьба идет с переменным успехом.

— Что насчёт Элли? — машинально спрашиваю я.

— Я, эм... говорил с ней раньше. В конце концов, это Новый год в Париже. Она вернулась на следующий день после Рождества, — добавляет он.

Я представляю, как они дышат в телефонную трубку, словно влюблённые ёжики. Моё сердце ухает вниз.

— Она ушла на вечеринку, — угрюмо отвечает он.

— Прости, что стала вторым твоим выбором.

— Не глупи. Третий выбор. Спящая мама, забыла?

Он снова смеётся.

— Спасибо. Ну, возможно мне стоит повесить трубку, пока мой первый вариант не заснёт.

Я проверяю Шонни, который затих в соседней комнате.

— Чепуха, я только что позвонил. Но как твой брат? Он был таким милым, хоть и не понял моих слов.

— У тебя смешной акцент.

Я улыбаюсь. Люблю его голос.

— Говори за себя, Атланта. Я слышал, как проскальзывал южный акцент…

— Нет!

— Да! Несколько раз на этой неделе.

Фыркаю, но моя улыбка становится шире. Я разговаривала с Мередит несколько раз во время семестра, но с ней никогда не было так весело, как с Сент-Клером. Иду с телефоном в гостиную, где свернулся Шонни с моим песчаным человеком. Мы вместе смотрим на обратный отсчёт. У нас с Сент-Клером разница в три часа, но нам всё равно. Как только пробивает полночь, мы дуем в воображаемые рожки и бросаем воображаемое конфетти.

И три часа спустя, когда пробивает полночь у него, мы празднуем снова.

И впервые с тех пор как я вернулась домой, я абсолютно счастлива. Это странно. Родимый дом. Как я могла так желать вернуться домой, только чтобы приехать и понять, что он исчез. Быть здесь, в моём реальном доме, и обнаружить, что дом теперь в другом месте.

Но это как-то неправильно.

Я скучаю по Парижу, но это не дом. Скорее... мне не хватает другого. Этой теплоты по телефону. Возможно ли, что в действительности дом — это человек, а не место? Раньше домом для меня была Бриджет. Может, Сент-Клер занял её место.

Пока я обдумываю это, наши голоса устают, и мы замолкаем. Мы просто составляем компанию друг другу. Моё дыхание. Его дыхание. Моё дыхание. Его дыхание.

Может, я никогда не признаюсь ему, но это правда.

Это дом. Мы двое.