Открывая неведомую страну.

Об аналитическом процессе в психоанализе

И в психотерапии

На конференции «Новые пути в развитии психоаналитической терапии», проходивший в 1918 году в Будапеште, Фройд (1919) утверждал: «Все подводит к выводу о том, что широкое применение нашей терапии заставит нас добавить к чистому золоту психоанализа значительное количество примеси прямого внушения. Разумеется, в особых случаях, как при лечении военных неврозов, мы будем вынуждены использовать гипнотическое влияние. Но, независимо от формы этой популярной психотерапии и ее элементов, самыми важными и самыми активны­ми частями останутся именно те, которые были заимствованы из строгого психоанализа, лишенного постороннего влияния» (Freud, 1919 а, р. 141).

В этих замечаниях Фройд по-своему расставил акценты в споре о взаимоотношениях между психоанализом и психотерапией. Итак, обсуждаемый в этой статье во­прос звучит следующим образом: должна ли граница между этими двумя подхода­ми проходить через искажение открытия психоанализа и его техники или же через компромисс, что в обоих случаях чревато потерей самой специфики психоанализа?

Понимание взаимоотношений между психоанализом и психотерапией связано, в первую очередь, с семантическими трудностями, поскольку эти два термит отсылают к разным значениям. Не составляет никакого труда отличить психоаналитическую психотерапию от неаналитической, так как специфика «аналитической терапии» предусматривает исследование части неизвестного и бессозна­тельного в психической жизни при помощи метода свободных ассоциаций и Предписания заменять действие речью (воздержание от реального удовлетворе­ния), в равной степени относящегося как к пациенту, так и к аналитику. Такая перспектива далека от всякой терапевтической техники, основанной на внуше­нии, гипнозе, воспитании или манипуляции.

Если это различие между психической и внешней реальностью и носит принципиальный характер, то история психоанализа показывает, что не всегда легко оградить специфику психоаналитического подхода от всякого рода вмешатель­ства но внешнюю реальность пациента. Это особенно верно при учете взаимоот­ношений между психоанализом и психоаналитической психотерапией. Еще не так давно

различие между этими двумя подходами (и тексты Фройда об этом свидетельствуют) касалось как раз оппозиции между психической и внешней реальностью: если психоанализ четко следовал фундаментальным принципам, откры­тым Фройдом, то психоаналитическая психотерапия смогла появиться как менее жесткая в некоторых моментах техника, которая оставляла место для воспита­тельных и манипуляторных подходов, ставя под сомнение открытие Фройда.

Если оставить в стороне это различие между психоанализом и психоаналитической психотерапией, основанное на оппозиции внутренней и внешней реальности, то тогда можно сослаться на внешние критерии, соответствующие техническим па­раметрам: частота сеансов, их продолжительность, положение лежа и положение лицом к лицу. Но известно, что подобная перспектива может привести к неточно­стям в определении психоанализа: аналитическая работа на кушетке три сеанса в педелю рассматривается во Франции как психоанализ, а в Великобритании как пси­хотерапия; и наоборот, психотерапия во Франции предполагает меньшую частоту сеансов (один или два раза в неделю), в то время как психоанализ в Англии — более высокую частоту (четыре или пять раз в неделю). Известно, что в понимании Фройда психоанализ должен был проводиться шесть раз в неделю. И лишь значи­тельно позже он согласился на пять сеансов в неделю, чтобы взять в анализ своего иностранного коллегу: единственной возможностью для этого было сократить число сеансов со своими пациентами с шести до пяти, на что они согласились!

Из-за нехватки валидных внешних критериев можно попытаться определить внутренние критерии, соответствующие целям аналитической работы. Психоана­лиз использует развитие и разрешение проблемы путем интерпретации регрес­сивного невроза переноса в технической позиции нейтральности. Но это узкое определение не учитывает расширения целей психоанализа и его применения при психопатологических организациях, не ограниченных одними «психоневрозами переноса» в соответствии с развитием самой психоаналитической теории, как в эпоху Фройда, так и в наши дни. Согласно более широкому определению психоанализа, граница между психоанализом и психотерапией становится все более размытой, что может привести к следующему тавтологическому определе­нию¹: «Психоанализ — это то, что делает психоаналитик»².