![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
То есть, мы уже не хотим идеального общества?⇐ ПредыдущаяСтр 48 из 48
- Мы уже знаем, что люди, утверждающие, будто знают, что такое идеальное общество, совершили много диких преступлений. Ричард Рорти, один из выдающихся современных американских философов, различает такие понятия, как «movement politics» и «campaign politics». Первый тип - у вас есть конечная цель (идеальное общество), к которой вы идете и которую вы четко представляете. В этом случае цель оправдывает средства. Второй тип - вы просто боретесь против всякой несправедливости, которую видите. Видите нелегалов-мексиканцев, которые эксплуатируются на апельсиновых плантациях Калифорнии? Боритесь за их право вступать в профсоюзы. Если у вас получится, вы уничтожите одну маленькую несправедливость. Видите гомосексуалистов, которым не разрешают жениться? Боритесь за их права. У всех есть нормальные партнерские отношения, а у них нет. Это же несправедливо. Выберите себе особо мерзкого диктатора и боритесь с ним в отдельно взятой стране. Рорти надеется, что со временем второй тип заменит первый. Иллюзии - это когда вы думаете, что имея 1000 проблем и решив одну из них, вам остается решить 999. На самом деле решая одну проблему, вы создаете несколько новых. И нет этому конца.
Конспект Баумана
Макс Вебер: государство - это орган, претендующий на монополию на средства принуждения и на их применение в пределах территории его суверенитета. Корнелиус Касториадис: государство обозначает определенный способ распределения и концентрирования социальной власти, причем подразумевающий как раз увеличение способности к «наведению порядка. Оно устроено в форме Государственного Аппарата — что предполагает отдельную “бюрократию” — гражданскую, церковную или военную, пусть в самом рудиментарном виде: иными словами, иерархическую организацию с разграничением сфер компетенции. Эффективная способность к наведению порядка была немыслима, если не опиралась на способность эффективно защищать территорию против вызовов со стороны иных моделей порядка, как извне, так и изнутри данной территории, на способность вести бухгалтерию Nationaloekonomie [народного хозяйства], и на способность мобилизовать достаточно культурных ресурсов, чтобы поддерживать идентичность и своеобразие государства посредством своеобразной идентичности его подданных. При таких условиях «глобальная сцена» стала театром межгосударственной политики, которая — посредством вооруженных конфликтов, договорных процессов или того и другого сразу — имела первоочередной и первостепенной целью начертание и поддержание («международное гарантирование») границ, отделявших и огораживавших территорию, где действовал законодательный и исполнительный суверенитет каждого государства. Целями «глобальной политики» — постольку, поскольку внешняя политика суверенных государств вообще имела глобальное измерение, — служили прежде всего охранение принципа полного и безусловного суверенитета каждого государства над своей территорией, стирание немногочисленных «белых пятен», еще остававшихся на карте мира, и борьба с угрозой неоднозначности, к которой приводили случавшиеся иногда пересечения суверенитетов или чрезвычайные территориальные притязания. Образ «глобального порядка» свелся, короче говоря, к сумме стольких-то локальных порядков, каждый из которых эффективно поддерживался и эффективно контролировался одним и только одним территориальным государством. Предполагалось, что все государства должны объединяться для защиты контролирующих прав друг друга. 12. Постепенно, но беспощадно внедрялся новый принцип — в политической практике быстрее, чем в политической теории, — принцип над-государственной интеграции. «Глобальная сцена» все больше рассматривалась как театр сосуществования и соревнования между группами государств, нежели между самими государствами. Перемены эти касались, прежде всего, роли государства. Все три ножки «треножника суверенитета» непоправимо подломились. Военная, экономическая и культурная самодостаточность — более того, самостоятельность — государства, всякого государства, перестала служить реалистической перспективой. Чтобы сохранить свою способность поддерживать правопорядок, государствам пришлось искать союзов и добровольно уступать все б о льшие доли своего суверенитета. А когда занавес наконец был сорван, за ним открылась непривычная сцена, населенная странными персонажами. 13. Обнаружились государства, которые — отнюдь не принуждаемые к отказу от своих суверенных прав — активно и страстно старались их уступить и молили, чтобы суверенитет у них отняли и растворили в надгосударственных образованиях. Обнаружились никому не ведомые или давно забытые локальные «этносы» — давно почившие, но снова возродившиеся, или никому не ведомые прежде, но кстати изобретенные — часто слишком маленькие, бедные и неспособные пройти ни одну из проверок на суверенитет, но тем не менее требующие собственных государств — государств с полным антуражем политического суверенитета и с полномочиями законодательствовать и поддерживать порядок на своей территории. Обнаружились старые или новые нации, которые вырвались из федералистских клеток, куда их заточила ныне покойная коммунистическая сверхдержава, — но лишь затем, чтобы употребить вновь обретенную свободу принятия решений для растворения своей политической, экономической и военной независимости в Европейском рынке или блоке НАТО. 14. Функция, которую традиционное государство выпустило — или дало вырвать у себя — из рук самым наглядным образом, — это поддержание того «динамического равновесия», которое Касториадис описывает как «примерное равенство между ритмами роста потребления и производительности» — т. е. та задача, ради которой в разные периоды суверенные государства вводили импортные или экспортные запреты, таможенные барьеры или кейнсианские стимулы для внутреннего спроса. 15. Самым существенным стал слом экономической опоры. Уже не способные вести бухгалтерию, руководствуясь исключительно политически артикулированными интересами населения в сфере своего политического суверенитета, национальные государства все больше превращаются в исполнителей и уполномоченных тех сил, которые они нисколько не надеются контролировать политически. 16. «Глобализация» — не что иное, как тоталитарное распространение их [финансовых рынков] логики на все аспекты жизни». Государства не обладают достаточными ресурсами или свободой маневра, чтобы противостоять этому давлению — по той простой причине, что «нужно всего несколько минут, чтобы рухнули и предприятия и сами государства». 17. Благодаря безоговорочному и безостановочному распространению правил свободной торговли и, прежде всего, свободному перемещению капитала и финансов, «экономика» все больше освобождается от политического контроля. Всем, что осталось от политики, должно, как и в добрые старые времена, заниматься государство — но ко всему, что связано с экономической жизнью, государству прикасаться воспрещено: всякая попытка в этом направлении встретит незамедлительные и яростные карательные меры со стороны мировых рынков. И тогда с новой очевидностью проявится экономическое бессилие государства к ужасу управляющей им в данный момент команды. 18. Для свободы перемещения и для ничем не стесненной свободы добиваться своих целей глобальные финансы, торговля и информационная индустрия нуждаются в политической фрагментации — morcellement — мировой сцены. Все они, можно сказать, сделали инвестиции в «слабые государства» — т. е. в такие государства, которые слабы, но тем не менее остаются государствами. 19. Распахивание настежь всех дверей и полный отказ от автономной экономической политики — это предпосылка и смиренно принимаемое условие финансовой помощи от всемирных банков и валютных фондов. Слабые государства — это именно то, в чем нуждается Новый мировой порядок, слишком часто подозрительно похожий на новый мировой беспорядок, для своего сохранения и воспроизводства. Слабые квазигосударства легко сводятся к (полезной) роли местных полицейских участков, обеспечивающих ту долю порядка, какая требуется для ведения бизнеса, но не представляющих угрозы в качестве эффективных тормозов свободы глобальных компаний. 20. Сам политический фактор как таковой — «способность принимать и реализовывать коллективно обязательные решения» — стал проблематичным. «Вместо того чтобы спрашивать, что делать, мы с большей пользой могли бы исследовать вопрос, а есть ли хоть кто-нибудь, способный сделать что бы то ни было». Поскольку «границы стали проницаемы» (разумеется, крайне избирательно), то «суверенитеты стали номинальными, власть — анонимной, а ее локус — пустым». 21. Одно из самых важных последствий новой глобальной свободы перемещения— то, что становится все труднее, а может быть, и вообще невозможно переплавить социальные проблемы в эффективное коллективное действие. 22. Вывод Мишеля Крозье: любое господство сводится к применению принципиально единой стратегии — оставлять как можно больше простора и свободы маневра господствующей стороне, налагая одновременно как можно больше ограничений на свободу выбора стороны подчиненной. 23. Вывод: политическая фрагментация и экономическая глобализация не сталкиваются и не воюют друг с другом, а, напротив, являются близкими союзниками и соучастниками. 24. Интеграция и парцелляция, глобализация и территориализация — это взаимно дополнительные процессы. Точнее говоря, это две стороны единого процесса — процесса всемирного перераспределения суверенитета, власти и свободы действовать, процесса, запущенного (хотя ни в коей мере не направляемого) радикальным скачком в технологии скорости. Совпадение и переплетение синтеза и разложения, интеграции и распада нимало не случайны; и в еще меньшей степени — исправимы. 25. Сегодня мы наблюдаем процесс всемирной рестратификации, в ходе которого складывается новая социокультурная иерархия во всемирных масштабах. 26. «Глокализация» (удачный термин Роланда Робертсона) разоблачающий неразрывное единство между «глобализирующим» и «локализирующим» давлением. Глокализация - это процесс концентрации капитала, финансов и всех прочих ресурсов выбора и эффективного действия, но также — а может быть, и в первую очередь — концентрации свободы перемещаться и действовать. 27. Глобализация — это парадокс: будучи очень выгодна для очень немногих, она не затрагивает или маргинализует две трети населения земли.
[Д1]Нету (и в приложении) [Д2]Было! [Д3]Раздел 2 [Д4]Вставить! [Д5]нет такого названия [Д6]Кто это??? [Д7]Нет фотки [Д8]отсутствует [Д9]фото [Д10]Хакен Г. Синергетика. М., 1981. [Д11]Надо фото? [Д12]нету
|