![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Часть вторая. В марте 1996 года Москва была больше похожа на мировую столицу коммунизма, чем при Брежневе и Андропове
В марте 1996 года Москва была больше похожа на мировую столицу коммунизма, чем при Брежневе и Андропове. Под ностальгический бой барабанов народ ходит по улицам с красными знаменами, митингует на площадях под портретами Сталина, Жир Ин Сэна, Ле Ведя и Зю Гана и сочиняет стихи политического содержания. – Ты был прав. Я не могу защитить себя в этой стране. Но вопрос в том, можешь ли ты защитить тут наш бизнес? – спросил Винсент своего партнера по возвращении из Лондона. – Смотри! – сказал ему Винсент. За окном шел очередной коммунистический митинг. – Откуда ты знаешь? – изумился Болотников. – Так что ты предлагаешь? – кисло спросил у него Болотников.
Вскоре после этого разговора Винсента пригласили в «Президент-отель». Винсент почувствовал, как он непроизвольно сделал полный вдох, словно перед прыжком в воду. И, машинально поправив галстук, шагнул в дверь президентских покоев. – Значит, тебе, понимаешь, не нравится мое выступление? – Папа, пусть человек зайдет, освоится, – сказал женский голос, и тут же навстречу иностранному гостю вышла дочь президента: – Здравствуйте. Винсент попросил ее перевести президенту, что он плохо выглядит на экране – В жизни вы куда лучше. Сэр, вы когда-нибудь слышали о специалистах по избирательным кампаниям? – спросил Винсент. – Как я уже говорил моим русским партнерам, военное положение вводить нельзя – это дверь к перевороту. Потому что военные хуже рэкетиров: рэкетиры берут двадцать процентов, во всяком случае – в моей стране, а военные берут все. Это закон истории, с этим не нужно спорить. И вся ваша экономика рухнет, как при любом путче, и мой бизнес сгорит, и мне придется бежать отсюда, да и вам тоже. Поэтому у меня есть только один шанс спасти тут свой бизнес – помочь вам выиграть выборы. Но извините меня, мистер Президент, вы не можете выиграть их такими речами! – он кивнул на телеэкран и вытер платком вспотевшую шею: он впервые в жизни читал нравоучения президентам, и к тому же видел как по мере его лекции темнело и тяжелело лицо русского президента. Но отступать было некуда, и он продолжил: – Говорят, ваши помощники звонят менеджерам заводов и приказывают им заставить рабочих голосовать за вас. Это правда, мадам? – Вы должны вести избирательную кампанию, как Рональд Рейган или хотя бы как Клинтон – ездить по всей стране и иметь за спиной команду экспертов этого дела! Вы когда-нибудь слышали про «фокус-группы»? Вы знаете, что думают про вас избиратели в сибирской деревне? Я не специалист, но я выбирал уже восемь наших президентов и могу сказать: ни один из них не выиграл бы без команды профессионалов. Эти эксперты стоят тех денег, которые им платят: они знают, как строить рекламную кампанию, где и когда выступать, что говорить людям и что не говорить им никогда. Это их профессия. Попросите Клинтона, пусть он пришлет вам свою команду. Или, если хотите, я их вам сам привезу. Они научат ваших людей, как вести этот бизнес.
Тем временем в другом крыле «Президент-отеля», где размещался Штаб избирательной кампании президента, царили апатия и растерянность. Работники штаба вяло перебирали стопки унылых уличных плакатов с портретами президента в фас и профиль, лениво и без толку звонили по телефонам в свои региональные штабы и невольно прислушивались к торжествующим на телеэкранах голосам коммунистических ораторов: – Мы готовы быстро и эффективно решить все проблемы, чтобы не стало голодных, бездомных, брошенных людей. Мы знаем, как это сделать! – заявлял вождь новых коммунистов Зю Ган. – Мы покончим с позорным состоянием наших людей, ограбленных своим правительством и его фаворитами. Граждане великой России снова обретут уверенность в том, что жулье всех мастей, преступники и бандиты не будут свободно жировать на глазах всех людей, а будут сидеть в тюрьме. Мы…
А в МИДе, в высотном доме на Смоленской площади, два козырных туза российской иностранной политики - советник президента по международным вопросам Рю Ри Кой и министр иностранных дел При Май Кой – огорченно читали шифровку, только что поступившую из Российского посольства в Вашингтоне:
И только в Никольском переулке, в подземном Оперативном штабе чрезвычайных ситуаций, было по-деловому спокойно. На телеэкранах красные ораторы лишь беззвучно размахивали руками, словно в немом кино. Не обращая на них внимания, несколько генералов стояли над картой страны, испещренной красными кружками и синими стрелами, и внимательно слушали проект правительственного указа, который зачитывал им молодой пресс-секретарь в форме капитана ФСБ:
Возбужденный и раскрасневшийся после триумфального выступления, лидер неокоммунистов в сопровождении своей свиты победоносно шел по коридору Думы. Пройдя за дверь, Зю Ган расслабился и уже усталой походкой прошел мимо секретарей в просторный, словно министерский, кабинет Го Ву Хина, руководителя комитета и создателя широко известных песен «Реквием по России» и «Родина стонет, родина плачет». – Ну? Как я выступил? – спросил Зю Ган, тяжело садясь в кресло, но не у письменного стола, чтобы не выглядеть просителем на приеме у дядюшки Го, а возле журнального столика. – У Ель Тзына есть только один шанс остаться у власти, – сказал Зю Ган, как бы невзначай отдавая секретарше цветы, – ввести чрезвычайное положение? – Что это? – спросил тот. – Значит, вы… решились? – спросил Го Ву Хин. – Я… я поддержу вас.
Думский парикмахер уже стоял у телефона и докладывал в трубку:
А в зале заседаний Думы председатель уже заканчивал свое выступление, читая:
Чрезвычайное заседание Совета безопасности, собранное распоряжением президента, взбешенного издевательской денонсацией Беловежского соглашения, было настолько шумным, что стенографистки, путаясь в голосах министров, едва успевали выхватывать из общего гула отдельные фразы: Стоявший у окна за спинами членов Совета маршал Сос Кор Цннь с тревогой следил за мучнисто-бледным лицом президента и с одобрением – за этой шумной дискуссией. Лучше, чем кто-либо в этом кабинете, маршал знал, что у президента нет ни одного, ни единого шанса выиграть выборы. Да, пять лет назад тайный сговор президентов России, Украины и Белоруссии сделал Горбачева президентом исчезнувшей страны по имени СССР, и вообще Ель Тзын умеет замечательно выигрывать все закулисные схватки за власть. Но он понятия не имеет, что делать с этой властью, и от этого неумения – болеет! А тем временем именно к нему, к маршалу, стекаются из службы безопасности, прокуратуры. Министерства внутренних дел, контрразведки, экономической и даже космической разведки ежедневные сводки о реальном положении дел в стране. Шесть процентов политического рейтинга Ель Тзына – это тоже натяжка и липа, которую он Сос Кор Цннь, заставил сделать руководителей институтов изучения общественного мнения, чтобы не доводить президента до нового инфаркта. И точно так же, щадя больное сердце Ель Тзына, маршал организовал вокруг него блокаду негативной информации – никакие критические публикации в прессе и панические докладные министра финансов и министра экономики вот уже полгода не достигают его стола. Все хорошо в вашем королевстве, товарищ президент, а с отдельными недостатками мы справляемся сами. Конечно, в Думе свили гнездо наши враги-коммунисты, но народ и не мнит себе иного, кроме вас, правителя. Ель Тзын доверчиво зачитывал перед телекамерой заготовленные для него тексты и щедро раздавал людям Сос Кор Цннья генеральские звания и лицензии на льготный экспорт сырья и прочие подковерные блага. Но в результате маршал сам попал в роковую ловушку: чем ближе день выборов, тем неотвратимей момент истины! Казна пуста, половина бюджета страны – лишь векселя правительства, и уже пять месяцев нет денег на зарплату не только миллионам шахтеров, учителей и строителей, но даже милиции! Если Ель Тзын выйдет на выборы, он узнает правду и либо умрет от разрыва сердца, либо разорвет на части его, Сос Кор Цннья. – Будем голосовать. Кто за то, чтобы очистить, понимаешь, это гнездо саботажа от нечисти. Прошу, понимаешь, поднять руки. Через минуту – замедленно или быстро – поднялись почти все руки. Кроме – премьер-министра и министра внутренних дел. Маршал Сос Кор Цннь подался всем телом вперед и впился взглядом в дерзкого министра. Уже не первый раз этот генерал Ку Ли вставляет ему палки в колеса. Что он там плетет президенту о контратаке коммунистов на Останкино, Белый дом и Кремль? Плевать на их атаки! Он ведь тоже не пальцем делан – час назад он приказал министру обороны слить горючее из всех баков бронетехники в войсках ВДВ. Пешком они пойдут на Москву, что ли? Но и это учетно: уже подняты по боевой тревоге Таманская и Кантемировская дивизии ФСБ, танковая бригада в Теплом Стане и все части Спецназа. И всего шесть минут лету от Чкаловска до Манежа и Охотного ряда – как только президент подпишет указ о введении чрезвычайного положения, Чкаловская эскадрилья десантных «МИ-26» высадит на крышу Думы две сотни штурмовиков «Витязя» и «Каскада»… Но тут в комнату неслышно вошел Ил Ю Шин, щупленький и похожий на грача первый помощник президента, и зашептал что-то на ухо Ель Тзыну.
– Только что из канализационного коллектора Государственной Думы извлечен труп мужчины - парикмахер в Думе. Я не криминалист, но, по-моему, депутаты Думы уже стали спускать своих политических противников просто в канализацию! – докладывал Брух по телефону. – Что? Я не знаю, кто убийца, но Думу я вынужден на недельку закрыть. Да, может, я и не имею на это права, но выхода нет, нужно ее от дерьма очистить. Нет, я не в политическом смысле, я в прямом. Так сорвался план Сос Кор Цннья по введению чрезвычайного положения. Теперь ничего не оставалось, кроме участия в выборах.
– Мы с вами через час вылетаем в Лос-Анджелес. Собирайтесь, - сообщил Болотников Винсенту Феррано. – За вашими избирательными гуру. Как вы обещали нашему президенту.
|