Раздел IV. Политические институты 7 страница

Статья 5

Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию.

Статья 6

Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности.

Статья 7

Все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона. Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации.

Статья 8

Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случаях нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией или законом.

Статья 9

Никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию.

Статья 10

Каждый человек, для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.

Статья 11

1. Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты.

2. Никто не может быть осужден за преступление на основании совершения какого-либо деяния или за бездействие, которые во время их совершения не составляли преступления по национальным законам или по международному праву. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое могло быть применено в то время, когда преступление было совершено.

Статья 12

Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его, личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.

Статья 13

1. Каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства.

2. Каждый человек имеет право покидать любую страну, включая:

свою собственную, и возвращаться в свою страну. I

Статья I4

1. Каждый человек имеет право искать убежища от преследования в других странах и пользоваться этим убежищем.

2. Это право не может быть использовано в случае преследования, в действительности основанного на совершении неполитического преступления, или деяния, противоречащего целям и принципам Организации Объединенных Наций.

Статья 15

1. Каждый человек имеет право на гражданство.

2. Никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство.

Статья 16

1. Мужчины и женщины, достигшие совершеннолетия, имеют право без всяких ограничений по признаку расы, национальности или религии вступать в брак и основывать семью. Они пользуются одинаковыми правами в отношении вступления в брак, во время состояния в браке и во время его расторжения.

2. Брак может быть заключен только при свободном и полном согласии обеих вступающих в брак сторон.

3. Семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства.

Статья 1 7

1. Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими.

2. Никто не должен быть произвольно лишен своего имущества.

Статья 18

Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков.

Статья I9

Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.

Статья 20

1. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций.

2. Никто не может быть принуждаем вступать в какую-либо ассоциацию.

Статья 21

1. Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей.

2. Каждый человек имеет право равного доступа к государственной службе в своей стране.

3. Воля народа должна быть основой власти правительства; эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве, путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования.

Статья 22

Каждый человек, как член общества, имеет право на социальное обеспечение и на осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной и культурной областях через посредство национальных усилий и международного сотрудничества и в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства.

Статья 23

1. Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы.

2. Каждый человек, без какой-либо дискриминации, имеет право на равную оплату за равный труд.

3. Каждый работающий имеет право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи и дополняемое, при необходимости, другими средствами социального обеспечения.

4. Каждый человек имеет право создавать профессиональные союзы и входить в профессиональные союзы для защиты своих интересов.

Статья 24

Каждый человек имеет право на отдых и досуг, включая право на разумное ограничение рабочего дня и на оплачиваемый периодический отпуск.

Статья 25

1. Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по не зависящим от него обстоятельствам.

2. Материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь. Все дети, родившиеся в браке или вне брака, должны пользоваться одинаковой социальной защитой.

Статья 26

1. Каждый человек имеет право на образование. Образование должно быть бесплатным по меньшей мере в том, что касается начального и общего образования. Начальное образование должно быть обязательным. Техническое и профессиональное образование должно быть общедоступным, и высшее образование должно быть одинаково доступным для всех на основе способностей каждого.

2. Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека основным свободам. Образование должно содействовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми народами, расовыми и религиозными группами и должно содействовать деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию мира.

3. Родители имеют право приоритета в выборе вида образования для своих малолетних детей.

Статья 27

1. Каждый человек имеет право свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами.

2. Каждый человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является.

Статья 28

Каждый человек имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в настоящей Декларации, могут быть полностью осуществлены.

Статья 29

1. Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности.

2. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

3. Осуществление этих прав и свобод ни в коем случае не должно противоречить целям и принципам Организации Объединенных Наций.

Статья 30

Ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации.

Печатается по: Всеобщая декларация прав человека // Права человека. Основные международные документы. М., 1989. С. 134—142.

Глава 11. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ, ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ, ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ

М.Я. ОСТРОГОРСКИЙ. Демократия и политические партии

К н и г а ш е с т а я ЗАКЛЮЧЕНИЕ

II

[...] Партия по своей природе является свободным объединением граждан, которое, как и всякое другое объединение, не поддается внешнему воздействию, поскольку оно противоречит общему закону. Государство, уважающее основные права граждан, игнорирует партии как таковые. Оно не имеет права спрашивать у членов какой-либо группировки, каковы их политические идеи и каково их политическое прошлое. Государство не имеет права ни штемпелевать политических убеждений, ни устанавливать условий, при которых этот штемпель может быть наложен. Ни в одной свободной стране не было попыток подобному вмешательству. Только в России недавно решили установить «легальные политические партии». [...]

III

[...] Принципы или программа партии являлась верой, облеченной, подобно церковной вере, санкцией правомерности и иноверия. Присоединение к партии должно было быть полным, нельзя расходиться с партией ни в одном из пунктов ее символа веры, так же как нельзя принимать по выбору отдельные догматы религии. [...] «Соответствие» (conformity) с кредо партии являлось единственным правилом политического поведения; подобно религиозной вере, оно распространяло должную милость на всех настоящих и будущих ее членов. Ни одно действие партии, ни одно преступление, совершенное ею, не могло ни разрушить или подорвать ее действительной благости, ни предать ее противоположной партии: она управлялась теологическим принципом наследственного достоинства или недостоинства.

Основываясь на этих взглядах, столь противоположных современным понятиям, система партий с момента появления демократии не имела уже рационального оправдания в фактах. [...] Новые проблемы не могли разделять умы целых поколений и создавать на стороне каждой из борющихся партий такие же постоянные связи, как раньше. В то же время проблемы сделались бесконечно более многочисленными и разнородными: эмансипация индивидуума и дифференциация социальных условий более сложной цивилизации вызвали всюду, в идеях, интересах и стремлениях, разнообразие в единстве и своего рода беспрерывное движение по сравнению с застоем былых времен. [...]

Приемы, которыми была введена система постоянных партий, настолько же искусственная, как и иррациональная и устарелая в своем принципе, неизбежно должны были носить такой же характер. Так как проблемы, занимавшие общественное мнение, были многочисленны и разнообразны, было необходимо приспособлять проблемы к определенным группировкам людей, вместо того, чтобы группировать людей в соответствии с проблемами. Для этой цели противоречивые вопросы были подняты на уровень системы, собраны в универсальные программы и наложены друг на друга; их тасовали, как карты, вынимая то те, то другие, и, в случае надобности, выкидывали те из них, которые вызывали непреодолимые расхождения во взглядах. [...]

Проникновение в партийную систему современных форм народного голосования и свободной ассоциации далеко не ослабило недостатков метода, а лишь их усилило. Прежде всего они замаскировали реакционные тенденции этой системы. Партийная система, облеченная в формы народного голосования и ассоциации, появилась в ослепительном блеске демократических принципов. Во-вторых, распространение выборов и ассоциаций на внелегальные политические отношения потребовало от граждан новых усилий: кроме многочисленных выборов, предписанных законом, которых было совершенно достаточно, чтобы сбить с толку граждан, появились выборы для намечения уполномоченных партии; кроме наблюдения за действиями конституционных представителей народа избиратели должны были еще обсуждать действия большого числа партийных представителей. Граждане не могли справиться с этой задачей, и слишком натянутая пружина выборного управления еще больше ослабла, вновь и еще более убедительно доказывая, что значение выборного принципа ограничено. [...]

[...] Ассоциация, положенная в основу системы партий, не имела также определенных границ, она являлась как бы «интегральной» ассоциацией, похожей на ту, при посредстве которой некоторые социальные реформаторы пытались и теперь еще пытаются организовать экономическую жизнь с целью уничтожения нищеты. Я не буду здесь спорить о том, возможна ли универсальная ассоциация, в которую человек войдет со всей своей экономической индивидуальностью для того, чтобы осуществить цели своего материального существования; но в политической жизни, основанной на свободе, аналогичная ассоциация не сможет функционировать с пользой. Ассоциация с целью политических действий, которые являются комбинацией усилий, преследующих материальную цель, предполагает всегда наличие добровольного и сознательного сотрудничества ее членов. [...]

IV

Демократизированная лишь с виду, партийная система свела политические отношения к чисто внешнему единообразию. Этот формализм дал возможность усилиться слабостям, присущим демократическому управлению, и уменьшил его силу.

Первым признаком демократического управления является участие в нем большой массы граждан. Однако большая масса, естественно, пассивна. [...] Общественное сознание должно быть деятельным, т.е. воинствующим: гражданин должен быть всегда на страже, со взглядом, устремленным на общественное дело, и готовым отдать ему без всякой заинтересованности свое время и свои усилия. [...]

Можно было бы даже сказать, что из всех недеспотических режимов демократический режим менее всего способен к пробуждению народного сознания в условиях современной цивилизации. Последняя, все более и более усложняя жизнь, сделала частные интересы, заботы и развлечения как материального, так и нематериального порядка более многочисленными и напряженными. Точно так же и гражданин, который является прежде всего человеком, естественно побуждается своим эгоистическим инстинктом приносить в жертву поглощающим его заботам о своем собственном существовании и другим личным потребностям интересы государства, которые представляются ему более отдаленными и менее необходимыми, если только вообще эти заботы не являются для него совершенно безразличными. [...]

К экономическим и социальным условиям, отвлекающим внимание гражданина от общественных дел и усыпляющим его бдительность, в демократиях присоединяется еще крайняя доверчивость, внушенная обладанием неограниченной власти. Будучи членом самодержавного народа, каждый гражданин, сознательно или бессознательно, относит к самому себе несокрушимую силу народа, которая делает излишними все заботы об общественном благе. Он воображает, что сможет всегда своевременно вмешаться, чтобы внести порядок в дела, если это понадобится. [...]

V

В то время как условное понятие партии усыпляло гражданское сознание, которое должно заботиться о государстве, оно овладело силой социального запугивания, которое является высшей силой демократии. Эта сила, заключающаяся в том, чтобы принуждать всех к выполнению своих обязанностей силой закона, так же как и силой общественного мнения, является регулирующей силой всего управления. Проявлять власть — это не что иное, как только запугивать, применять моральное принуждение для того, чтобы заставить себе повиноваться. Деспот применяет ее так же хорошо, как и республиканский министр: его материального могущества было бы недостаточно, так как оно свелось бы к его мускульной силе. Сила запугивания, управляющая политическим обществом, является полной только тогда, когда она господствует над всеми его членами, над управляющими также, как и над управляемыми. [...]

Демократический режим и режим, при котором наилучшим образом может укорениться власть социального запугивания, являются, таким образом, эквивалентными понятиями. То, что условились рассматривать в качестве демократических принципов, в действительности является лишь применением в организации общественного порядка принципа социального запугивания. [...]

Если говорят, что народ не способен к самоуправлению и что, следовательно, поэтому всеобщее избирательное право и парламентаризм являются абсурдом, то я готов согласиться с первым пунктом, но нахожу, что вывод, который из него делается, совершенно ошибочен: политическая функция масс в демократии не заключается в том, чтобы ею управлять; они вероятно никогда не будут на это способны. Если даже облечь их всеми правами народной инициативы, непосредственного законодательства и непосредственного управления, фактически управлять будет всегда небольшое меньшинство, при демократии также, как при самодержавии. Естественным свойством всякой власти является концентрация, это как бы закон тяготения социального порядка. Не нужно, чтобы правящее меньшинство всегда находилось под угрозой. Функция масс в демократии заключается не в том, чтобы управлять, а в том, чтобы запугивать управителей. Действительным вопросом в данном случае является вопрос о том, способны ли они запугивать и в какой мере они на это способны. Что массы в большинстве современных демократий способны серьезно запугивать управителей, это вне всякого сомнения. И именно благодаря этому мог быть осуществлен серьезный прогресс в обществе; плохо ли, хорошо ли, но управители вынуждены считаться с народными нуждами и стремлениями. Большим затруднением теперешнего политического положения является то, что еще малообразованные и недостаточно сознательные массы недостаточно запугивают политиков. Таким образом, широко распространенное массовое образование и способность масс к высказыванию своего мнения имеют в политической жизни в меньшей степени непосредственное значение, — исключая, разумеется, их значения для более сознательного выбора своих уполномоченных, — ив большей степени необходимы для лучшего запугивания тех, кто управляет от имени народа и спекулирует на недостатке его проницательности. Эти управители будут вести себя иначе, если им придется иметь дело с более образованными избирателями; они их будут больше запугивать. Вот почему вдвойне важно в демократии поднимать интеллектуальный и моральный уровень масс: вместе с ним автоматически поднимается моральный уровень тех, которые призваны стоять выше масс.

То, что было сказано в отношении всеобщего голосования, не менее правильно также и в отношении других принципов современного государственного строя. Все политические свободы: свобода печати, право собраний, право ассоциаций и гарантии индивидуальной свободы, на которые опирается всеобщее голосование и которые рассматриваются как гарантии свободы, являются лишь формами или орудиями власти социального запугивания, защитой членов государства против злоупотребления силой. [...]

Однако эта власть социального запугивания была подорвана со всех сторон политическим формализмом, введенным партийной системой, и этот формализм мешает ей укорениться со всей силой. [...]

И когда власть социального запугивания сводится только к репрессии, к народному гневу, которого надо бояться, власть социального запугивания оказывается ослабленной не только, так сказать, количественно, но также и качественно, и с ней вместе уменьшается также могущество демократического режима. И действительно, различные политические режимы отличаются друг от друга по характеру того страха, который внушает эта власть. [...]

VI

[...] Из всех граждан демократии наиболее боязливыми являются те, которые обладают политической властью. Они зависят от первого встречного; их судьба находится в руках человека с улицы. Они стараются ему нравиться, унижаясь до него; но так как они совсем не знают его чувств, то из боязни просчитаться, они их расценивают возможно ниже и приспосабливаются к этому. Всякий, кто облечен частицей государственной власти или тот, кто к ней стремится, этим самым уже лишается человеческого достоинства. Человеческое достоинство понимается лишь как верноподданическая покорность, которая падает ниц перед самодержавной толпой. [...]

Условное понятие партии лишь поддерживает и развивает такое положение. Ритуальный культ, которым это условное понятие окружает «большинство», «партию», придает квазиконкретную форму тому неопределенному могуществу множества, которое потрясает воображение индивидуума и овладевает его волей. Оно устанавливает внешний критерий его политического поведения. Он может быть застигнут на месте преступления первым встречным; все взоры устремлены на него, чтобы следить за тем, идет ли он в указанном направлении; ну как же ему не идти по указанному пути? Партийная жизнь, следовательно, представляет собой лишь длительную школу рабского подчинения. Все уроки, получаемые в ней гражданином, являются лишь уроками трусости; она прежде всего учит гражданина, что для него нет спасения вне постоянной партии и подготовляет его ко всякого рода отречениям и смирению. [...]

VII

[...] Разница между управлением, считающимся свободным, и управлением, которое таковым не является, заключается в характере движущей силы общественного мнения: в несвободных государствах общественное мнение прежде всего определяется предрассудками и чувствами, застывшими в традициях, в то время как при демократическом режиме — если он действительно таков — оно определяется прежде всего разумом, который утверждается в дискуссиях. Но вот снова выступает на сцену условное понятие партии, оно не позволяет дискуссировать. Не потому, что оно уничтожает материальную свободу дискуссии, но потому, что оно ее заглушает, подавляя моральную свободу. [...]

VIII

[...] Равенство прав не может компенсировать естественного неравенства умов и характеров. С другой стороны, авторитет руководителей не может воздействовать явно и непосредственно на людей, призванных к политическому равенству. Чтобы не сбиться с пути, демократия, следовательно, нуждается в вождях, но они могут явиться и выполнять свои функции лишь при условии, если в этом уравненном обществе существует естественный отбор руководящей группы. Как создать более благоприятные условия для развития этого отборного элемента в общественной жизни? В этом заключается одна из основных проблем демократии. [...]

IX

[...] Связанная с партией, постоянная организация из средства превращается в цель, которой в конечном счете подчиняется все: принципы, личные убеждения, веления общественной и даже частной морали. Чем более совершенна организация, тем более она деморализует партию и принижает общественную жизнь. Но с другой стороны, чтобы поддержать себя, партии все более и более нуждаются в сильной организации, которая одна может замаскировать пустоту той условности, на которую они опираются. Таким образом создается порочный круг. Как из него выйти? Не следует ли отказаться от организации партий? Ни в коем случае.

X

Возрастающая сложность социальной жизни сделала больше чем когда бы то ни было необходимым объединение индивидуальных усилий. Развитие политической жизни, призывая каждого гражданина к участию в управлении, заставляет его, для выполнения своего гражданского долга, входить в соглашение со своими согражданами. Одним словом, осуществление каждым своих собственных целей в обществе и в государстве предполагает кооперацию, которая невозможна без организации. Группировки граждан во имя политических целей, которые называют партиями, необходимы везде, где граждане имеют право и обязаны выражать свои мнения и действовать; но нужно, чтобы партия перестала быть орудием тирании и коррупции. [...]

XI

Не достаточно ли ясно теперь то разрешение, которого требует проблема партий? Не состоит ли оно в том, чтобы отказаться от практики косных партий, постоянных партий, имеющих своей конечной целью власть, и в том, чтобы восстановить и сохранить истинный характер партий как группировок граждан, специально организованных в целях осуществления определенных политических требований? Такое разрешение вопроса освободило бы партии от целей, имеющих лишь временное и случайное политическое значение, и восстановило бы ту их функцию, которая является постоянным смыслом их существования. Партия как универсальный предприниматель, занимающийся разрешением многих и разнообразных проблем,, настоящих и будущих, уступила бы место специальным организациям, ограничивающимся какими-либо частными объектами. Она перестала бы являться амальгамой групп и индивидуумов, объединенных мнимым согласием, и превратилась бы в ассоциацию, однородность которой была бы обеспечена ее единой целью. Партия, держащая своих членов как бы в тисках, поскольку они в нее вошли, уступила бы место группировкам, которые бы свободно организовывались и реорганизовывались в зависимости от изменяющихся проблем жизни и вызываемых этим изменений в общественном мнении. Граждане, разойдясь по одному вопросу, шли бы вместе в другом вопросе.

Изменение метода политического действия, которое произошло бы на этой основе, коренным образом обновило бы функционирование демократического управления. Применение нового метода началось бы с выявления первопричины коррупции и тирании, порождаемых нынешним партийным режимом. Временный характер группировок не допустил бы больше содержания этих регулярных армий, с помощью которых завоевывают и эксплуатируют власть. [...]

XIII

[...] Ни в религиозной сфере, ни в обществе, ни в государстве единство больше невозможно с тех пор, как началась эра свободы, когда идеи и интересы стремятся укорениться во всем своем разнообразии. Различные социальные элементы не могут поддерживаться в единстве иначе, как путем тирании, будь то тирания, вооруженная мечом, или моральная тирания, которая началась с теократии и продолжается в форме социальных условностей. [...]

XIV

[...] Всюду, хотя и в различной степени, партии, основанные на традиционной базе, потеряли способность выполнять двойную функцию, являющуюся смыслом их существования: объединять различные оттенки общественного мнения, превращая их в единое тело с единой душой, и уравновешивая одни другими, обеспечивать регулярную игру политических сил. Вместо того чтобы обеспечить такие результаты, система приводит лишь к расстройству и параличу политических сил, если не к явной коррупции. [...]

XIX

[...] Ортодоксальная доктрина парламентского управления, предполагающая наличие в палате «двух крупных партий», а при режиме английского типа также естественно однородного и солидарного министерства, коллективно ответственного перед палатой, отжила свое время. «Двух крупных партий» больше не существует; почти во всех парламентских странах палата состоит теперь из более или менее многочисленных меняющихся групп, которые не поддаются никакой постоянной классификации. Искаженный в своем принципе режим с фатальной логичностью вызывает все эти несчастья, которые сделались самой сущностью парламентской жизни; будучи разделенной, палата может иметь лишь неустойчивое большинство и правительство, которое постоянно борется за свою жизнь; чтобы продержаться, министерство вынуждено лавировать, заключая соглашения направо и налево; нуждаясь в депутатах, оно принуждено их вербовать путем бесконечных уступок, которые давали бы возможность представителям поддерживать их избирательную клиентуру; вмешательство депутатов и фаворитизм делаются правилом в администрации; непрочное положение министров поощряет интриги и коалиции, направленные против них; так как настоящим объектом парламентских дебатов является поражение или поддержка министерства, то вопросы рассматриваются не по существу, но лишь в зависимости от требований момента; едва создающиеся коалиции разрушаются и влекут за собой частые министерские кризисы; появляясь в результате коалиций, министерства объединяют в себе разнородные и прямо противоположные элементы, солидарность которых сводится к желанию возможно дольше остаться вместе у власти, и, сколько бы ни происходило перемен, все остается в том же положении. [...]

Вместо того чтобы цепляться за подотчетные формы, не лучше ли откровенно признать новое положение и постараться приспособить парламентский режим к этому положению? Для этого нужно лишь распространить на парламентскую жизнь принцип, который господствует над новыми социальными отношениями, каковым является принцип, заменивший союзом единство. Метод свободных союзов делается необходимым в палате так же, как и вне ее. Парламентские отношения не могут быть ничем иным, как отображением отношений, существующих вне парламентской залы. Так как парламент объединяет теперь представителей различных многочисленных стремлений, то его деятельность должна заключаться в сделках, решаемых большинством, состав которого может измениться от одного вопроса к другому, но которое в каждом отдельном случае правдиво отображает взгляды и чувства настоящего, единственного большинства, могущего создаться на почве данного вопроса. [...]