Система.

Для рассмотрения уголовного права, мы возьмём первую группу норм (ст. 1 - 5), касающаяся убийства и все остальные, где присутствует уголовное правонарушения.

Уголовное право Законника отличается, подобно другим древневосточным кодексам, значительной суровостью.

В основе уголовно-правовых представлений авторов Законника находится идея талиона: наказание есть возмездие за вину, и потому оно должно быть " равным" преступлению. Эта доктрина обычно выражается афоризмом: " око за око, зуб за зуб".

В древнееврейском Второзаконии идея талиона выражена так: " И да не сжалится глаз твой: жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, рука за руку".

Мы часто усматриваем в талионе одну жестокость. Между тем для древних людей это был наиболее логический способ ограничения наказания: не больше того, что сделано тебе. Выросшее на основе первобытных представлений о справедливости, оно питалось понятным стремлением ослабить врага настолько, насколько он ослабил тебя, твое племя, твой род. Первоначальный счет был очень простым. Одно из племен Новой Гвинеи вело свои войны до тех пор, пока число убитых не сравняется с обеих сторон. Каждая новая жертва включалась в счет, который противник должен был оплатить. То же наблюдается у некоторых североамериканских индейцев: пока число убитых не сравняется, мира нет.

Прямолинейное применение принципа " равным за равное" исключает установление субъективной стороны действия, умысла, неосторожности, случайности.

" Если, - говорится в Законнике, - строитель построит человеку дом и сделает свою работу непрочно и дом обвалится и причинит смерть домохозяину, должно строителя убить". Статья предполагает установление халатности строителя и осуждение на основе талиона. Но вот ее окончание: " Если же он причинит смерть сыну домохозяина - должно убить сына строителя". Как видно, закон допускает применение смертной казни к лицу, которое никакого отношения к совершенному преступлению могло и не иметь. В современном праве такого рода ответственность без вины называется объективным вменением.

Своеобразным выражением талиона в Законнике Хаммурапи служило правило, согласно которому всякий ложный обвинитель (клеветник) должен был нести ответственность в той мере, которая грозила обвиненному: кто неосновательно обвинил другого в убийстве, должен умереть сам. Когда по характеру преступления применение принципа " равным за равное" в точном значении было невозможно, прибегали к фикции: непослушному рабу отрезали ухо: сыну, оскорбившему отца, отрезали язык: врачу, сделавшему неудачную операцию, отрезали пальцы и т. д. Это называют обыкновенно талионом символическим.

Положение же царских людей на практике могло быть весьма различным: их высшие слои получали от царя большие наделы и были одновременно общинниками, а низшие имели крохотные служебные наделы или даже только натуральные пайки и мало чем отличались от рабов.

Т. е. между свободой и рабством внутри мушкенумов существовали многочисленные промежуточные ступени. Жизнь, честь и личную неприкосновенность Законы Хаммурапи оценивают " дешевле ", чем авилума (п. 201).

" Если он (т.е. авилум) выбьет зуб у мушкенума, то он должен отвесить 1/3 мины серебра ".

Но зато имущество мушкенумов охраняется более строго, подобно имуществу храма или дворца, и это не удивительно: ведь оно фактически есть составляющая часть имущества самого царя (п. 8).

" Если человек украдет либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо ладью, то, если это божье или это дворцовое, он может отдать это в 30-кратном размере, а если это принадлежит мушкенуму, - он может возместить в 30-кратном размере; если же вору нечем отдать, то его должно убить".

Рабы мушкенумов пользуются, подобно дворцовым рабам, известными привилегиями (например, раб мушкенума или дворца мог вступать в брак со свободной женщиной - п. 176). Следует заметить, что царские служащие высших (а иногда и средних) категорий никакой социальной принадлежности не испытывали, ибо наряду с большими служебными наделами владели (или, во всяком, в принципе случае могли владеть) также участками общинной земли, да и пожалованной от царя землей могли распоряжаться достаточно свободно. По этим причинам они относились к авилумам. Следовательно, мушкенумами в точном смысле этого слова были только царские служащие низших категорий. Они вербовались из людей, по тем или иным причинам утративших связь с общиной (разорившиеся, изгои, беглецы), а также осевших на землю членов пастушеских племен, пришельцев и т. п. Вероятно, часть из них была потомками грушей шумерской эпохи. Естественно, что на таких людей свободные общинники смотрели свысока, а доля мушкенумов считалась весьма незавидной. Позже в Новоассирийский период, этот термин означает просто " бедняк". С таким значением оно попало позже и в арабский (мискин) язык. В некоторых случаях субъектом права могла быть и женщина, прежде всего, если она - надитум. В отношении имущественных прав надитум почти ничем не отличались от мужчин.

Субъектами права могли быть по современной терминологии, не только физические лица, но и лица юридические - храм и дворец (т. е. государство). И в этом отношении Законы Хаммурапи далеко опередили не только свою, но и дальнейшие эпохи. Правда, практика была здесь не всегда вполне последовательная. Храмы, например, занимались ростовщической деятельностью, в документе, однако, писалось, что заем получен " от (такого-то) бога". Возможно, что такое написание считалось просто более обязывающим для должника в уплате долга. В Законах Хаммурапи храм и дворец выступают непосредственно лишь в очень редких случаях: либо когда речь идет о похищении храмового или дворцового имущества (п. 6 и 8; причем по п. 6 вор сразу же подвергался смертной казни, а по п. 8 он мог и уцелеть, заплатив, правда при этом большой штраф. Разница между этими статьями заключается, видимо в том, что статья 6 имеет ввиду кражу, совершенную непосредственно на священной территории дворца или храма, т. е. святотатство, а потому и карается смертью без всяких " если", которые имеют быть место в п. 8), либо когда речь идет о выкупе пленного война, о чем говорится в п. 32. Земельные же владения дворца или храмов уже были розданы различного рода держателям, которые и выступали как представители дворца или храма.

Так же жители древнего Вавилона несли уголовную ответственность не только при телесном уроне другому человеку, хищения храмового или дворцового имущества, но так же и краже скота, поджёг, порча урожая и т.д. Что касается кражи скота или лодки, то это преступление каралась огромным штрафом (в 10-30 раз больше стоимости украденного) "...Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку, то, если это принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму, он должен возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить, он должен быть убит...". " Если же вору нечем отдать - его должно убить". Если управитель станет расточать имущество хозяина, " должно разорвать его на этом поле с помощью скота" и т. д.

Законник Хаммурапи почти не говорит о государственных преступлениях, но в одном из вавилонских литературных памятников (Диалог между господином и рабом) мы читаем: " Не поднимай восстания". Человека, поднявшего восстание, или убивают, или ослепляют, или схватывают, кидая в темницу.

Другой литературный памятник Вавилона, так называемая Исповедь-заклинание, указывает и на другие преступления: на оскорбление богов, согрешение против предков и др. Автор вопрошает: " Не обвешивал ли, не обсчитывал ли фальшивыми деньгами, не лишал ли законного сына наследства и отдал незаконному, не проводил ли неверной межи..." и т. д.

Законник Хаммурапи не знает различия между исполнителем преступления и его соучастниками (укрывателями, подстрекателями). Не различаются и стадии развития умышленного преступления, то есть приготовление, покушение. Вместе с тем Законнику не чуждо представление о смягчении наказания. Штрафом, а не смертью наказывается, например, убийство в драке, если будет доказано, что убийца не имел намерения убить. Здесь зародыш столь существенного для современного уголовного права различения умышленного и неумышленного преступления. Следует, впрочем, оговориться, что шумерийские законы уже различают выкидыш от нечаянного удара и выкидыш от злостного избиения, назначая за эти преступления разные наказания.

Как было сказано ранее, что законник состоит из трёх частей, в последнеё третьей части говориться следующее (основное, что касается суда и правонарушений): " Я - Хаммурапи, царь совершенный, не был невнимателен к черноголовым, которых даровал мне Эллиль и пастырство над которыми вручил мне Мардук". " Я не был нерадив". " Я отыскал им безопасные места, открывал выход из тяжких бедствий и заставил свет взойти над ними" - под этими словами, по-видимому, понимается то, что Хаммурапи " даровал" людям свой свод законов. " Чтобы сильный не притеснял слабого, чтобы оказать справедливость сироте и вдове, чтобы в Вавилоне - городе, главу которого вознесли Анум и Эллиль, и в Эсагиле - храме, фундамент которого прочно установлен, точно небеса и земля, - судить суд страны, выносить решения страны и притесненному оказать справедливость, я начертал свои драгоценные слова на своем памятнике и установил перед своим, царя справедливости, изображением". " Угнетенный человек, который обретет судебное дело, пусть подойдет к моему, царя справедливости, изображению, пусть заставит прочитать мой написанный памятник, пусть он услышит мои драгоценные слова, а мой памятник пусть покажет ему его дело, пусть он увидит свое решение, пусть успокоит свое сердце и пусть с силой скажет: " Хаммурапи-де владыка, который является для людей как бы родным отцом, он склонился перед велением Мардука, его владыки, и одержал победы Мардука на севере и на юге, сердце Мардука, его владыки, он удовлетворил и устроил людям благоденствие179 навеки, а страну управил по справедливости! ", и пусть он от полного сердца благословит меня перед Мардуком, моим владыкой, и Царпанит180, моей владычицей. Бог-хранитель, богиня-хранительница, боги, вступающие в Эсагилу, и кирпич Эсагилы пусть ежедневно одобряют мои помыслы перед Мардуком, моим владыкой, и Царпанит, моей владычицей".

В отличие от римлян и славян, писавших свои законы на деревянных досках, древневосточные народы использовали камень. Дерева здесь мало, камня много. Выставленный на городской площади " столб законов" должен был служить правосудию, совершавшемуся здесь же, и одновременно напоминать: никто не может отговариваться незнанием права.