Сезон звукозаписи.

(небольшая пародия на рок-журналистику).

Посвящается моему брату и всем досужим музыкально-техническим гениям Глухомани и её окрестностей.

Любовь к различным «программируемым синтезаторам ритма» развилась у меня довольно давно, - ещё на заре туманной юности, когда я осознал, что играть на ударных, так, как это делают Ян Пейс, или Кози Пауэлл, мне явно не с руки, но барабаны и ритм я всё-таки очень люблю и уважаю. Откровение было не из приятных, и требовалось срочно изыскать некую адекватную замену установке, на которой я, поэтически выражаясь, позорно «не выхиливал»…

Обретение нового смысла произошло после прослушивания одной любительской записи, - была такая интересная кассета у моего Друга-Гитариста, на одной стороне там, натурально, пьянка записана, застольные посиделки под гитару, вперемешку со звоном посуды, песнями про «серого голубя а-а-а» и прочей замечательной, но не относящейся к делу, лирикой, а вот на другой были пробы драм-машинки «Электроника», вкупе с раритетным синтезатором «Форманта-мини». Услышав эту кассету, я понял, что ритм-бокс – это как раз то, что мне нужно, заторчал и захотел приобрести машинку для домашнего музицирования, просто мочи не было, как сильно. Должен сказать, что сей факт, имел место быть году в 1995-96, когда наша группа потихоньку разваливалась, и хотелось некой «сольной деятельности». А после отъезда барабанщика и распродажи имущества «Снов Наяву», вышеупомянутая мочь стала кончаться – видимо эти печальные события мне на подсознание каким-то образом повлияли. Особенно отъезд барабанщика, конечно же… Но, как в народе говорят – «то пьяный, то – некогда», короче – после распада группы, обесточивания и вынужденного перехода к полной акустике, о необходимости приобретения (или изобретения) драм-машины, за делами как-то позабылось. Тем более что акустика записывалась постоянно, с 1995 года, это был такой дежурный магнитофонный процесс, часто проистекавший в причудливых формах и иногда выливавшийся в создание «концептуальных альбомов», наиболее известным из которых, был ныне утраченный инструментальный опус «Чукотские звукозаписи» (ноябрь 1997, домра и гитара, причём домру мы где-то спёрли, то ли под проект, то ли – от не хрен делать, и почём зря использовали в качестве «чукотского баса»). Во время подобного рода сессий, производившихся либо в одиночку, либо усечённым составом, можно было вполне обходиться и без перкуссии.

В начале XXI века, то есть в период перехода к «нью-вейверскому» гитарно-синтезаторному звучанию, и освоению прогрессивного принципа «многодорожечной записи», вопрос об электронном аналоге самого шумного инструмента встал перед нами во всей остроте, и вот тогда-то, при наличии отсутствия драммера, или драм-машинки, начали происходить интересные вещи - тот самый творческий процесс, который Егор Летов метко называл «давать Кулибина». Инженерные решения, призванные насытить «дефицит ритма», были настолько странными и головоломными, что нормальный человек, в принципе, до них додуматься не сможет, даже если – ну ОЧЕНЬ СИЛЬНО напьётся… Впрочем, я немного отвлёкся.

Итак: время действия – июнь 2002 года, расцвет эпохи кухонно-студийных панковских посиделок, место действия - домашняя " студия", подпольно именуемая " Nalivay-Рекордз" (как ни странно, никаких напитков, кроме крепкого чая там не наливалось и спиртами не пахло вообще). В студии присутствуют:

1. клавишная стойка с заповедной клавишей " ямаха-dx-7" и не менее заповедным синтезатором " маэстро" (историческая реликвия образца 1994-95 года);
2. болгарская бас-гитара марки " орфей", с привинченным железным звучком непонятного происхождения (видимо – тоже где то спёрли);
3. парочка великовозрастных раздолбаев (один из которых недавно вернулся с гастарбайтерского вояжа в Третий Рим и привёз оттуда раритетный японский синтезатор " ямаха", ранее принадлежавший советскому композитору Чепурнову).

Идёт запись альбома-не альбома, ну скажем так, некого вольного цикла, впоследствии названного " Ночь в сортире" [1] (по аналогии с " Queen" и потому, что первая часть данного опуса записывалась непосредственно после приезда Жени из Москвы, в реальном санузле, на квартире одного хорошего товарища). Мы пишем инструментал " Листопад", который исполнялся нашей группой в период 1994-1995 года на всевозможных танцах. Женя по старой памяти играет партию клавиш, я - партию бас-гитары (на которой почти не играл, и играть не умею). Всё это диковинное звукоизвлечение происходит без какого-либо метронома, записывается через стоящий рядом видеомагнитофон " Phillips" малазийской сборки, на аудиокассету, вставленную в музыкальный центр " Kenwood", работающий в режиме dvd/video. Причём звук из колонок музыкального центра транслируется очень тихо, ибо за стеной спят соседи, которые могут проснуться, явиться в кульминационный момент и испоганить процесс музицирования. С помощью хитрой приспособы, напаянной на шнур, оба синтезатора пишутся в один канал видика, а бас-гитара, соответственно, во второй. Из-за неизбежной в таких случаях лажи происходит запись нескольких дублей, затем прослушивание " удачного" дубля, прописанного в эдаком режиме псевдостерео (по причине разности каналов). После прослушивания всё вышеизложенное сливается с аудиокассеты в один канал вышеупомянутого видеомагнитофона, отчего качество несколько снижается (шумы плёнки), зато на выходе получается пристойное " моно". Видеокассета с материалом откладывается на полку и ненадолго забывается. Таков первый этап истории.

Этап второй начинается через пару дней, когда Женя, в ту пору склонный к изучению теории джаза, музыкальным экспериментам в области наложения звука и программированию синтезатора " ямаха", приходит к мысли о необходимости создания неких барабанов или, на худой конец, перкуссии, которая по его мысли должна обогатить скудный музыкальный звукоряд. Сказано - сделано. Около трёх часов у спонтанного гения-самоучки уходит на программирование звуков, отдалённо напоминающих звуки драм-машины и ударной установки и разброс всех этих замечательных звуков по октавам синтезатора (чтобы " барабанщику" было легче манипулировать " хэтом", " рабочим барабаном" и " альтами". Звучание тарелки синтезировать, почему-то, не удалось). После этого великого свершения у создателя программы возникает естественный вопрос: а как же " бочка"? Ведь барабанщик работает не только руками, но и ногами. Задача разрешается просто и гениально, на уровне подковавшего блоху Левши. Сложная японская техника бесстрашно разбирается на части, включается большой советский паяльник и к клавише " до" первой октавы (т.е. самой низкозвучащей ноте) припаивается весьма занятное самопальное приспособление, работающее на замыкание-размыкание. В корпусе синтезатора сверлится аккуратное отверстие и монтируется выход для разъёма, в который через шнур отныне будет подключаться фирменная педаль (входившая в комплект этой самой " ямахи" для каких-то своих целей. Вероятно - нечто вроде педали на фоно). Отверстие для " джека" выглядит настолько фирменно и органично, что после сборки многострадального аппарата у стороннего зрителя не возникает сомнений в том, что именно так всё было задумано конструктором и изготовлено на японском ямахостроительном заводе имени Кензабуро Оэ. Теперь на басовую клавишу не надо нажимать носом, языком или... (впрочем - это лишнее), т.к. под клавишной стойкой находится аутентичная педалька имитирующая педаль басового барабана, замыкающая контакт и производящая низкочастотное " бум-бум". Что, собственно, и требовалось...

Этап третий. На свет божий извлекается видеокассета с моно-записью " Листопада" и вставляется в видик. С помощью паяльника, проводов и некоторой доли вдохновения, положенной от Создателя, видеомагнитофон сочленяется с музыкальным центром, в который вставлена аудиокассета, причём сочленение происходит таким образом, чтобы слить левый канал центра, в который пишется болванка с видеокассеты с правым каналом, к которому вышеупомянутым хитрым способом одновременно присоединены синтезатор " ямаха", получивший статус «ударной установки» и синтезатор " маэстро", издающий дополнительные подвякивания и завывания. Я сажусь за " барабаны", Женя - за " маэстро", включается исходная фонограмма и запись на музыкальном центре. Начинается наложение дополнительных партий. После нескольких неудачных дублей у нас получилась то, что получилось… Качество звука, естественно, не очень, т.к. это домашнее музицирование без всяких буржуазных приспособлений типа ревербератора и микшерного пульта. Впоследствии я немного почистил всё это на своем компьютере в программе «Adobe Audition» и прибавил от себя небольшой эхо-эффект для объёмности…

В процессе записи второй стороны альбома мы с братом начали практиковать более прогрессивный метод: создание ритмических «закольцовок» посредством пропускания «барабанных» звуков через ревербератор «Лель РЦ» в режиме повтора, (или, для создания большего эффекта, в режиме двойной реверберации). Выходило довольно забавно, но возможности ревера оказались ограничены и большой ритмический рисунок записать было не с руки. Это притом, что требовалось: а) нажимать на клавиши; б) фиксировать изданные звуки кнопками; в) громко ругаться матом, если записывалось не так, как хотелось. Т. е. в этом непростом деле всегда участвовал тандем соратников: клавишник и его ассистент. Вся «перкуссия», применявшаяся на сессиях «сортирной» звукозаписи, поименована на обороте обложки альбома «барабанами» и «драм-машиной», по определению ни тем, ни другим не являясь. В общем, ясно, что нехватка материальной базы стимулирует движение технической мысли, но движение это всё-таки… прогресса не делает. Достаточно вспомнить строительство пирамид и Беломоро-Балтийского канала…

PS. После полевых испытаний барабанному новообразованию, заложенному в легендарный синтезатор, было присвоено имя собственное – " барабаны Вовчика", в честь нашего ударника, который зимой 1998 года эмигрировал в холодную Сибирь. А поскольку вся номенклатура ямахи записывалась латинскими буквами, программу пришлось окрестить диковинным англицизмом - " vovzkdrums".

PPS. Необходимость в уникальном устройстве отпала после приобретения «самой мощной драм-машины в мире» " Лель-ПСР"... Строго говоря, она отпала ещё раньше, т.к. наступили не совсем рок-н-ролльные времена. Впрочем, с новоприобретённым приспособлением была спонтанно проведена одна домашняя сессия звукозаписи (состав: драм-машина " Лель-ПСР", электрогитара " Stagg" и полудохлый синтезатор " Юность-21"). 3 записанных трека не вошли ни в какие антологии, по причине сортирно-гаражного звука и отсутствия концептуальности…

PPPS. Драм-машина «Лель-ПСР», будучи «самой мощной машинкой в мире», пережила Смутное Время, выдержала скрещивание с программой «Adobe Audition» и успешно использовалась во славу музыки на электрических сессиях периода «Песен эпохи упадка и декаданса» («Марина Мнишек блюз»), а также в проекте «Уильям Морис band» («Песня про узбеков»). Но это уже совсем другая история…

[1] Данный раритет звукозаписи был выпущен под лейблом " Nalivay-Рекордз" в единственном кассетном экземпляре, с графической авторской обложкой моего исполнения и предназначен исключительно для внутреннего пользования. Название проекта несколько шокирует, но не имеет отношения ни к " Секс Пистолз", ни к " Ленинграду". Его корни восходят к одной психоделически-окололитературной игре начала 90-х.