Глава четырнадцатая. — Ну что, дорогие мои «Morning star», — Светка обвела взглядом всех присутствующих, — достаточно вы отдыхали

— Ну что, дорогие мои «Morning star», — Светка обвела взглядом всех присутствующих, — достаточно вы отдыхали. Пора и поработать. У меня к вам просто шикарная новость, — она выдержала интригующую паузу, — один продюсер, как же его там... — Светка пролистала какие-то бумаги. — Ладно, короче, неважно. Этот самый продюсер заинтересовался двумя группами: вами и лондонской группой «Неотразимые». Через неделю они приедут на прослушивание. Все это безобразие будет происходить в нашей студии. Той группе, которая понравится этому прекрасному... вспомнить бы, как его зовут... в общем, продюсеру, он окажет материальную поддержку и оплатит запись двух альбомов. — По студии пробежал гул, который можно было сложить в одно восторженное: «Ну ничего себе!». — Вот именно. Так что, орлы, работаем и еще раз работаем.

Я не буду нагружать вас рассказами о нашей подготовке. Мы с головой ушли в работу. А помимо подготовки к конкурсу, тайно, без свидетелей, проходила другая подготовка. Анжелина под чутким руководством Норы и Эдгара постигала азы использования своих способностей. Все начало приходить на круги своя. Даже я потихоньку свыкалась с фантастическими событиями, отдающими слабым привкусом безумия. Гроза пришла неожиданно, но как раз оттуда, откуда мы все ее ждали.

Напевая что-то веселенькое, я шла в студию. Сегодня выдался очень теплый и солнечный день, так что от услуг Эдгара как транспортного средства я отказалась. Меня привлекли крики, доносящиеся из соседнего переулка. Я свернула. Рыжая молния одним прыжком преодолела маленький дворик и влетела на покатую крышу сарайчика. Еще один кувырок — и Алина уже возле песочницы. Маленькая девочка замерла, сжимая ручками яркую лопатку для песка. Стремительный кувырок через крышу с беспокойным флюгером, незаметное сгущение воздуха — и пестрая, как голова моей сестры, крыша песочницы разлетелась вдребезги. Алина каменной статуей замерла на краю газона с цветами, взвизгнула: «Праздник души!» — и тучи песка завертелись в бешеном смерче. Когда буря утихла, Алины во дворе уже не было. «Так вот он какой, твой „праздник души“, Смирнова?!» Я бросилась к сжавшейся от страха девочке, но она испуганно закричала и бросилась наутек, сверкая босыми пятками.

— А что ты хотела? Девочка напугана. — Из-за моей спины показалась Анжелина. Она деловито прошлась по разгрому и с видом исследователя принялась записывать в маленький блокнотик все увиденное. — Нора сегодня попросила ее сменить, — пояснила она, закатывая рукава скорее для вида и рабочего настроения, чем для дела. В воздухе замельтешило слишком быстро, чтобы я могла разобрать что-либо. Анжелина стерла пот со лба, а на прежнем месте возникла песочница. Яркая, как новенькая. Я осмотрелась. Обломки исчезли. Песок золотым дождем всыпался на положенное место. Анжелина объяснила: — Я не создаю что-то из ничего. Я просто собрала разрозненные обломки в то, чем они были.

По пути мы встретили еще три местечка развлечений Смирновой. С каждым таким зрелищем настроение становилось все хуже. «Она не успокоится, пока не получит твое хладное тело», — звучала в сознании фраза, сказанная Александром. Заманчивая перспектива, не правда ли? А ведь это безобразие будет длиться не неделю, а больше. Выходит, если сегодня я еще раз встречусь с Алиной, то этот прекрасный солнечный дель может стать для меня последним. «Может, в Америку?» — панически пискнул маленький разумный голосок. «Ага, мечтай. В Америку ей захотелось. А может, в Лондон, Париж или вообще во Флоренцию полетишь? А ты про группу не забыла, голубушка? Работу никто не отменял, а ты, между прочим, являешься лидерской задницей этой самой группы», — все надежды были безжалостно разрушены неопровержимыми логическими аргументами здравого смысла. Мои внутренние терзания были прерваны грубо и неожиданно. Мне просто сунули в руки бас-гитару. «Ого, да мы, оказывается, уже пришли!»

— Тьфу ты черт. Совсем забыла. — Анжелина выхватила у меня несчастный инструмент и сунула его на место.

— Ага. Я уже давно на этом не играю.

— Зато играю я. — Диана, уже почти освоившаяся в группе, вошла и принялась разбирать кучу хлама на столе. — Девчонки, представляете! Я Светку видела! — восторженно рассказывала она, скручивая за компанию со своим провод от педали Анжелины. — Ой, прости. Так вот, видела я Светку. Она у меня во дворе такая веселая, как пьяная! — Посыпались бумаги разной важности. — Ой! Да что же у меня все из рук-то валится? Ладно. Иду я на репетицию. Солнышко светит, птички поют. Хорошо! И вдруг слышу голос Светки. Поднимаю голову и, — Диана победно потрясла собранными бумагами, — и вижу, что Светка и эта, как ее там... Ну рыжая, из Турции.

— Алина, — подсказала я.

— Ну да, точно, Алина. В общем, они сидели на тополе и перекидывались в картишки. — Словесный понос завершился, и Диана замерла на краю стула каменной статуей.

Лицо Анжелины помрачнело. Она дернула меня за руку, вытаскивая подальше от Дианкиных ушей.

— Кристина, я не знаю, что делать. Смирнова взяла нашу Светку, как игрушку. Она и раньше делала марионеток из людей. Такие игрушки не живут дольше, чем Алина хочет с ними забавляться.

— Есть ли способ спасти Светку?

— Есть. — Она нервно теребила край футболки. Поспешно добавила: — Но сейчас он неосуществим.

— Все равно скажи. — Я схватила сестру за плечо.

— Мы должны отвлечь Алину на что-то другое. А потом делать все возможное и невозможное, чтобы Смирнова не вспомнила о своей игрушке. Иначе... — Анжелина запнулась, и я продолжила за нее:

— Иначе Свету убьют.

Я вернулась на место. «Что же делать? Что делать?» Варианты сменяли друг друга. Один безумнее другого. Почти в конце репетиции Анжелина коснулась моей руки.

— Ничего не придумала?

— Нет. — Я понурила голову.

— А может, ты кого-то из агентства вызовешь? — Сестренка покачала головой.

— У них очередная стычка с агентством Смирновой. Они нам сейчас не помощники. Ладно, иди домой и будь на связи, а я попробую связаться с Александром. Спрошу у него совета. Надеюсь, поможет. — На том и разошлись.

Из глубоких раздумий, в которых я пребывала всю дорогу домой, выбили крики соседа. Он стоял на обочине, беспомощно размахивая руками вслед уезжающему КамАзу.

— Моя машина! Деньги всей жизни! Средь бела дня! Угнали! — Я могла только беззвучно сочувствовать несчастному соседу, так некстати поставившему свой КамАз на пути Алины Смирновой, разбушевавшейся в «празднике души» иной. О том, что транспорт угнала именно она, свидетельствовал запах знакомых по Турции духов и Светка, радостно пританцовывающая на крыше кабины. Я вздохнула:

— Мы обязательно придумаем, как помочь тебе, Светка.

«Какая знакомая мелодия, — вяло подумала я, продирая глаза. — Интересно, на чем она так оригинально исполняется?» А исполнялась о-о-очень знакомая мелодия (один из хитов нашей группы с одноименным названием) на гудке стоящего под окном моей спальни КамАза, угнанного вчера у невезучего соседа. «Да уж. Такие серенады мне еще никто не исполнял». Завершала всю эту картину огромная гора зеленых — где только такие нашли? — яблок. На вершине этой яблочной пирамиды, с явным усилием жуя огромное яблоко, стояла Светка. Песенка закончилась. КамАз пыхнул газом. Светка отбросила в сторону огрызок, перебралась в кузов, и, виляя во все стороны, КамАз скрылся в неизвестном направлении. «Интересно, — думала я, сбегая вниз по лестнице. — И что мне делать с этим неожиданным подарком судьбы? Варенье на зиму заготовить, что ли? Нет, я с такой кучей и до этой зимы не справлюсь». Решение пришло неожиданно в виде маминого звонка. Так что к вечеру мы с Анжелиной — без способностей, конечно, не обошлось, а транспортом мы не располагали — перевезли весь яблочный рай в деревню. На радость маме и корове Зорьке, которая, конечно же, тоже получила свою долю.

Вечером, сидя в уютной летней кухне деревенского домика моего детства, мы с Анжелиной таки смогли достучаться, докричаться, дозвониться до Александра. Он серьезно выслушал наш долгий и сбивчивый рассказ. И мы были утешены. Александр справился со своими питерскими делами и пообещал, что будет в городе уже утром. Спать мы легли абсолютно спокойные и уверенные в том, что завтра придет добрый дяденька и вмиг разберется со всеми проблемами. Но мы глубоко заблуждались.

Рано утром мама отправилась на работу, а мы с Анжелиной — ко мне домой. Около девяти пожаловали гости. Вся группа в полном составе расселась за столом в квартире. Анжелас под предлогом пирога, который якобы вот-вот должен был испечься, оттащила меня на кухню.

— Кристина. Что-то неладное происходит со мной с тех пор, как сюда пришла наша группа. — Я протерла хрупкие полупрозрачные блюдца.

— Что не так?

— Мне очень сложно пользоваться способностями. Знаешь, это как пытаться набрать воды, предварительно заткнув кран тряпкой. Вода будет просачиваться, но очень медленно. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю. — Я наблюдала за пляшущими в солнечном столбе пылинками.

— Будь настороже, хорошо?

— Хорошо. Кстати, ты обещала пирог. И как, собираешься доставать?

— Я его с самого начала нашего разговора достаю, — буркнула сестренка. Потом на ее пустую тарелку шлепнулось аппетитное, но какое-то помятое, потерявшее форму пирожное. Сестра раздосадованно отставила шедевр и встала. — Я на большее не способна. Это потолок. Ладно, пойдем отмажемся.

— Вот этим? — Я покачала на ладони блюдце с мятым пирожным.

— Напомни, я тебя потом им отмажу, — проворчала Анжелина и вышла к гостям.

Через пятнадцать минут в квартире стало тесно. За это время подтянулись Марина, Катя, Серега. Я в очередной раз обнесла гостей свежим соком и тихо выругалась, пробираясь к своему месту. Меня догнала Анжелина. Дернула за рукав:

— Ты видела, какие у них глаза? — Я нервно покачала головой:

— Нет, не видела. А что с их глазами не так?

— Кто-то ими... Хм-м... — она замялась. — Нет. Не управляет. Они в своем уме. Вольны, но подчинены какому-то одному приказу. Ну, типа как я приказала водителю — ну, тому из шестерки — приехать за нами. Он делал, что хотел, но вплоть до запрограммированного мною момента. Так и с ними. Мне кажется, что им приказали прийти сюда. Но я не пойму зачем. — Заверещал звонок. Я застонала и пошла открывать.

— Я слышала, вам тут пирога не хватает. — Не обращая на меня никакого внимания, Алина протиснулась в комнату и тихо зашипела, увидев скопление народа в моей квартире. — Я вижу, у тебя тут весело, — процедила она сквозь зубы.

Смирнова явно не ожидала, что я буду не одна. «Похоже, кто-то подложил Алинке неплохую свинью». Выгонять иную было бессмысленно, так что я провела гостью и громко представила ее остальным собравшимся. Алина быстро, даже слишком быстро, оказалась в центре внимания. Наконец она разрезала принесенный с собой пирог. Воздух сгустился. Рядом возмущенно фыркнула Анжелина.

— Да она же нас всех собирается пичкать снотворным, мастерски замаскированным под пирог. Боже, какой пирог! Хоть бы кусочек. — Я ощутимо ущипнула сестру. Наваждение спало. Гости поочередно брали здоровенные куски. Светка зевнула. Смирнова победно улыбнулась и повернулась к нам.

— Подождите. Кажется, меня забыли пригласить! — донеслось из коридора. «Наверное, я забыла замкнуть дверь за последней гостьей». Смирнова зашипела, как дикая кошка. В проеме двери стояла Нора, старательно поддерживая на лице выражение полной дурочки. — Мы с братом и отцом недавно на источник ездили. Там такая водичка!

Она мышкой юркнула мимо хлопающей глазами Алины и вручила Светке объемистую бутылку. Сосуд пошел по кругу, сопровождаемый зоркими глазами Норы и ненавидящим, мечущим молнии взглядом Алины. Когда последний счастливчик, успевший попробовать пирог, приложился к бутылке, Нора протянула ее мне. Я непонимающе взглянула сначала на нее, потом на бутылку.

— Пей, — приказала Нора бесстрастно. Я сделала большой глоток. Обыкновенная вода. Ничего необычного. Алина заскрежетала зубами. Тихий шорох — и она взлетела на подоконник. Бросила небрежно:

— Мы еще встретимся, Элеонора! — и скрылась где-то в людском водовороте.

Нора в изнеможении опустилась на диван. Всего пару минут назад мы проводили последнего гостя. Оказалось, что, помимо пирога, Смирнова принесла нам еще один подарочек. Оглушенная, но живая Светка растянулась под КамАзом, брошенным на месте давешней выгрузки яблок. Осмотрев Свету на предмет серьезных энергетических повреждений, мы бережно переправили ценный груз Александру. Пусть сам ей все рассказывает. Ведь, очнувшись, она будет помнить все, что с ней было. Правда, Нора сказала, что теперь лет пять, а то и больше любое воздействие на Светкино сознание может повлечь за собой безумие или, того хуже, смерть.

— А теперь рассказывай все по порядку и с самого начала, — потребовала я, усевшись в кресло с чашкой чая, который, по настоянию Норы, заварила в принесенной ею воде. Удивительное дело, но он бодрил куда лучше крепчайшего кофе.

— Тогда приготовься к долгому рассказу. — Нора скрестила ноги, поудобнее устраиваясь среди подушек. — Сегодня утром была моя очередь следить за Смирновой. Когда я поняла, что она планирует какую-то пакость, то сделала единственное, что было в моих силах. Видишь ли, когда иной делает что-то, большое скопление людей ему мешает. Особенно если иной убивает. Алине много людей не помеха, но они должны были ее задержать. Так что, узнав о том, что идет Алина, я просто почувствовала в Москве всех твоих знакомых и начала сгонять их к тебе.

— А что это за водичка такая?

— А, эта? Толком не знаю. Папа делал. Он вообще говорит, что создавать предметы, обладающие какими-либо действиями, очень хлопотно и себя не окупает. Я знаю только, что эта водичка должна была блокировать все действия Смирновой. Как видишь, весьма удачно. — Нора поставила на стол чашку.

— Ладно. Я пойду, а то меня твоя вечеринка с работы вытащила. — После этих слов она улетела. Только захлопала на ветру створка распахнувшегося окна.

— Ну, как дела на нашем ином фронте? — поинтересовалась я, ознакомившись со скудным меню маленькой кафешки, в которой мы с Анжелиной решили перекусить после короткой, но изматывающей репетиции.

— Да ничего новенького. — Сестренка определилась с заказом и махнула рукой, привлекая внимание официантки, снующей между пустыми столиками. — Агентства грызутся, «праздник души» продолжается.

— Разве он не должен был прерваться благодаря прекрасной Нориной водичке? — удивленно спросила я.

— Наивная душа. — Анжелина задумчиво разрезала принесенное ей пирожное, напоминающее не то приплюснутого ежика, не то что-то похуже. — Неужели ты думала, что «праздник души» так легко прервать?

— Ну да, — честно призналась я, пробуя принесенное мне лакомство, имеющее более пристойный вид, чем... хм-м-м... так уж и быть, будем называть это ежиком.

— Ничего ты не понимаешь в делах иных. «Праздник души» будет длиться столько, сколько захочет Смирнова. Если, конечно, в городе не появится кто-то, превышающий ее по силе и способный напугать ее и заставить затаиться. — Я вздохнула.

— Значит, терпеть нам Смирнову долго...

— Поверь, она постарается, чтобы это «долго» не показалось нам нудным. — Взглядом Анжелина гоняла по тарелке свернутую в плотный белый шарик салфетку. Звякнул ее мобильный. Трубка медленно, но верно вылетела из сумки и зависла возле уха сестренки. «Хорошо, что сейчас в кафе безлюдно». Губы Анжелины шевелились. Опять накрылась одним из их любимых барьеров. Я ее вижу, но ни единого звука не слышу. Даже если она от крика надорвется. Прошло десять минут разговора, с каждой из которых Анжелина становилась все более воодушевленной. Наконец она положила трубку. Ее губы начали шевелиться раньше, чем спал барьер. Так что я смогла услышать ее пламенную речь только на середине предложения.

—...Короче, она сказала, что они с Мариной тянули жребий. Выпала бумажка с твоей квартирой. Придется тебе, дорогая сестренка, пока жить у меня. — Шарик на тарелке начал выписывать замысловатые кольца и дуги. Я непонимающе уставилась на сестру.

— Кому? Зачем? И что значит «пожить»? Какой жребий? — Сестренка отвела взгляд от шарика, он смешно дернулся и замер.

— То есть зачем и какой? Ты где вообще летала, когда я рассказывала? — Потом ее осенило. — А-а-а! — протянула она, улыбаясь. — Ну прости. Все время забываю, что ты человек.

— Пора бы уж запомнить.

— Ладно, не кипятись, не чайник. Я тебе сейчас все с начала расскажу. — Рядом с ней поставили еще одного «ежика». — Там у «Неотразимых» какие-то проблемы с жильем. Времени искать квартиру нет. Так что они тянули жребий. Выпала твоя квартира. Твои вещи я забрала. Мне для этого даже вставать не надо. Ты же знаешь. Я бы дала тебе смотаться самостоятельно, но уже заселяются «Неотразимые», так что нам туда вход закрыт. — Я внутренне негодовала, но внешне оставалась спокойной. Все-таки перспектива пожить у Анжелины меня очень даже прельщала.

Колени немного тряслись. Я еще раз обвела взглядом группу. Анжелина тихо разыгрывалась, Антон подтягивал струну на гитаре. Мучительно долго длились минуты. Наконец возле студии притормозила машина. Из нее выгрузились четверо. Они прошли в студию. Высокая смуглая девушка с густыми темно-русыми волосами и... «Боже, что за глаза!» Небесно-синие, с ярким, кажется, светящимся голубым ободком вокруг зрачка. Она села. Обвела нас взглядом. За ней шли еще три парня. Похожие на нее. Наверное, братья. Они расселись за своими инструментами.

— Рада представить тебе свою группу, — сказала девушка. — Это Алекс, барабанщик. — Алекс оказался выше остальных. Менее смуглый, но очень красивый парень. Вокруг его зрачка красовался тонкий пронзительно-синий ободок, переходящий в нежно-голубую радужку. — Это Карл, бас-гитарист. — Самый низкий из парней держался менее уверенно. Его зрачки, окруженные бледно-голубыми ободками, постоянно бегали, а ладони явно вспотели. — И наконец, Джейкоб, наш гитарист.

— Кэт, ну зачем же сразу Джейкоб? Просто Джейк. — Джейк поднял глаза, в зрачках которых плясали чертенята. Сами же зрачки были окружены изящными ободками цвета морской волны, переходящего в чистейшую бирюзу. Я с трудом оторвала от них взгляд.

— Ну а я, как вы уже знаете, Кэт.

Теперь пришла моя очередь. Я представила свою группу. Наконец пришел долгожданный продюсер. Первой должна была играть наша могучая кучка, потом «Неотразимые».

— Откуда такое прекрасное знание английского? — спросила Кэт, когда мы вышли из студии.

— Долго училась. А откуда ты так хорошо знаешь русский? — Девушка неопределенно махнула рукой.

— Да просто с детства увлекаюсь. — Тут взгляд Кэт упал на Анжелину. Она понизила голос, вероятно, считая, что я ее не услышу: — И не пытайся, иная. — Из-за того, что она говорила шепотом, голос напоминал змеиное шипение.

— А что я такого делаю? — Она явно пыталась косить под дурочку, хотя я и так не понимала, о чем идет речь.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, иная. Я не собираюсь объяснять тебе то, что ты и так понимаешь. — Анжелина перестала разыгрывать из себя идиотку.

— Так зачем нам обсуждать это здесь?

— Затем, что я ненавижу, когда всякие мелкие иные пытаются влезть в мою голову! — Последние слова были сказаны так же тихо, как и все в процессе этого краткого диалога, но Кэт произнесла их с яростью, явно давая понять, что с ней шутки плохи. Она выпрямилась. — Результаты объявят только завтра, поэтому нам нет смысла торчать здесь. Мы, пожалуй, поедем домой, — она просто продолжала разговор, как будто и не было их краткой перепалки с Анжелиной. Сестра промолчала. Ей не хотелось разговаривать с Кэт, она-то придала большое значение прошедшему диалогу. — Ты не знаешь, где можно купить ультрафиолетовые фонарики? — следующий вопрос Кэт адресовался мне и звучал более дружелюбно, чем разговор с Анжелиной, но я все равно не знала, что на него ответить. Меня никогда не волновали подобные вопросы, как и вопросы подлинности денег, которая, собственно говоря, этими самыми фонариками и проверяется. Я пожала плечами.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Жаль, но все равно спасибо и до завтра.

Мы с Анжелиной остались наедине.

— Бр-р-р. Знала бы ты, как она меня бесит.

— Не знаю и знать не хочу. — Я поднялась вслед за Анжелиной, стараясь не отстать. Она всегда летает, как сумасшедшая, когда злится или раздражена. — А что она имела в виду, говоря, что не любит, когда всякие мелкие иные пытаются залезть в ее голову? — Сестренка разозлилась еще больше — ее пальцы сжались, отрывая от кофты пуговицу, которую она все время теребила.

— Я пыталась считать ее.

— Что? Зачем? — Я была удивлена: обычно сестренка не читала людей. Слово «считать» иные произносят, когда имеют в виду не обыкновенное чтение мыслей, а нечто большее. Чтение своего рода досье, хранящегося в сознании считываемого. Ну, и также другой информации, хранящейся глубже в памяти, но это уже в случаях более глубокого чтения.

— Просто из любопытства. — Анжелина приладила назад оторванную пуговицу.

— И что?

— У меня ничего не вышло. Она закрыта для меня, примерно так же как и Смирнова, но сильнее и как-то... Черт! Не могу тебе это объяснить. — Она опустила взгляд. — Я не знаю, что она за фрукт, — сказала сестра как-то потерянно, беспомощно...

К разговору мы вернулись только спустя полчаса, принимаясь за ароматный чай, приготовленный Анжелиной, даже не соизволившей оторвать взгляда от телевизора, а задницы — от дивана, на котором мы сидели.

— Ты волнуешься насчет результатов конкурса? — я спросила о том, что в данный момент действительно меня волновало.

— Нет. — Сестра не отрывала взгляда от экрана телевизора, на котором в данный момент крутили какую-то туповатую рекламу памперсов.

— Ты видела будущее?

— Нет. — Она напряженно о чем-то думала, отвечая на вопросы кратко, скорее всего, вообще не понимая, о чем я спрашиваю.

— Тогда что тебя волнует? — Анжелина подняла глаза.

— Кэт.

— Ты все еще волнуешься из-за того разговора? — в конце концов догадалась я

— Нет.

— А что же тогда? Объясни, не томи душу. — Она поставила чашку на столик.

— Помнишь, что я рассказывала тебе о «празднике души»? Ну, в смысле о том, что может прервать его.

— Да, а как это связано с Кэт?

— Не спеши. Ты всегда бежишь впереди паровоза. Дослушай меня, а потом я отвечу на все твои вопросы. — Я тоже поставила чашку.

— Хорошо, я слушаю.

— Я говорила, что «праздник души» может прервать только тот, кто вспугнет Смирнову. Вчера, когда приехали «Неотразимые», «праздник души» прекратился. До того, как мы встретились с Кэт, я надеялась, что дело не в них, но теперь... — Меня передернуло. Если в городе объявился кто-то, превышающий по силе даже Смирнову, и подумать страшно, какими последствиями это для нас чревато.

Весь вечер мы были погружены в себя. Волнения перед завтрашним днем отошли на задний план, к тому же оказалось, что Александр, с которым Анжелина попыталась связаться сразу после нашего разговора, снова уехал и ожидался только через три, а в худшем случае и вовсе четыре, дня.

Утром сестренка выглядела мрачнее тучи. И с каждым шагом к студии ее настроение падало, хотя я считала, что ниже уже некуда. На этот раз «Неотразимые» собрались раньше, а из моей группы присутствовала только Амалия.

— Ну как, нашли фонарики? — осведомилась я у Кэт, усаживаясь на стул. Она бросила взгляд на окно, за которым щедро делилось теплом и светом неутомимое небесное светило.

— В ближайшее время они нам не потребуются. Но, если мы задержимся здесь, это действительно может стать проблемой номер один.

Кэт задумчиво перекатила с ладони на ладонь небольшой камень и положила его обратно на стол, чтобы взять в руки еще одну из в беспорядке разбросанных там безделушек. Напряженное молчание длилось несколько минут, потом дверь открылась. В помещение вошла Марина, старательно поддерживающая на лице холодную маску бесстрастности. Медленно прошла к своему столу, села... «Господи, ну зачем так долго тянуть резину?! Если она еще хоть немного помолчит, то нервы сдадут окончательно». Марина обвела нас взглядом, словно прикидывая, стоит начать или помучить еще. Видимо, она решила, что можно помиловать, и начала:

— Ну что, дорогие мои подопечные, у меня есть одна прекрасная новость к вашим конкурентам. — На лице Кэт возникло торжествующее выражение. Я видела, что она готова просто прыгать до потолка нашей студии и уже строит планы по поводу того, что они смогут, имея в спонсорах такого богатенького продюсера. Марина выдержала эффектную паузу и продолжила: — К сожалению, наш горячо любимый продюсер приболел, и сказать эту новость вам придется мне. — Снова пауза, ехидная улыбочка на губах Кэт и такие неожиданные слова Марины: — Он выбрал «Morning star».

Лицо Кэт исказилось, кулаки сжались, в ободках глаз, которые встретились с моими, кажется, усилилось свечение. Я почувствовала приступ дурноты и резко опустила взгляд. Рука Джейка легла на плечо девушки. Он склонился к ее уху и очень тихо, неразборчиво что-то прошептал. Кэт развернулась и что-то яростно прошипела в ответ. Общее внимание снова привлекла Марина:

— Но это еще не все. Он так и не смог решить, кто же из вас более достоин его спонсорства и поэтому также выбрал и группу «Неотразимые», но теперь немного меняется условие награды. Он спонсирует ваш совместный проект и выделит определенную денежную сумму. — По студии пробежал гул, скорее довольный. Никто не остался с носом, хотя каждый из нас получил значительно меньше, чем рассчитывал; это, конечно, лучше, чем ничего, и каждый из нас понимал это. Мы договорились встретиться, когда выздоровеет продюсер, чтобы обсудить будущий проект, а пока могли наслаждаться данным начальством заслуженным отдыхом.

Дома нас ждал еще один сюрприз.

— Не ждали? А я приехала! — Ослепительно пестрая Джен по очереди сжала нас с Анжелиной в крепких объятиях. — Я не могу сидеть дома больше месяца. Поэтому решила приехать к вам, — заявила сестренка, уничтожая запасы Анжелины. Мы быстро пересказали ей последние новости. В Америке ничего нового не произошло. Мама успешно управляла фирмой, Джен увиливала от поступления куда-либо, слишком дорожа свободой. А Эвелин твердо решила идти в правоохранительные органы. Нашу милую семейную беседу прервал телефонный звонок.

— Мы с Антоном и Дианой собираемся на пляж, — сообщил довольный голос Амалии. — Вы с Анжелас с нами?

Коротким знаком Анжелина сообщила мне о своем согласии. Конечно. Ей хорошо. Она могла слышать мой разговор.