Переплетенные рука и сердце

Автор: Char Chaffin char@chaffin.com

Рейтинг: MSR, R

Это истории седьмого сезона - его собственный AU - изучающий первые несколько месяцев новой близости между Малдером и Скалли

Посвящение: Нэнси Келли (NancyBratt) как подарок любви. Я надеюсь, что этот рассказ подарит улыбку ее милому лицу…

Особая благодарность Кэрол за бету…

Правовая оговорка: клоны взяты взаймы

Спойлеры: седьмой сезон и " Все вещи" в частности

Перевод: Сантильяна

Прошлой ночью он держал ее за руку, когда они спали рядом в кровати; та же самая кровать, которую он никогда не трудился использовать, пока она не оказалась с ним.

Он не мог не спросить ее, пока они вносили некоторые из ее коробок и личных вещей в лифт, с какой стати она хочет быть в его квартире, когда ее была намного лучше.

Ее ответ просто поставил его в тупик. " Мне нравится здесь, Малдер. Мне нравится чувство этого места. Не спрашивай меня, почему, потому что я не смогу тебе точно сказать". Она остановилась посередине прихожей и подняла на него взгляд, на ее щеке пятнышко пыли, и ее сердце в ее глазах, для него. " Но я постараюсь. Здесь пахнет тобою; немного мылом, немного мускусом. Тут всё дышит тобою. Я могу спать здесь". Ещё один тающий взгляд, разбавленный улыбкой. " Я могу любить здесь. Я ответила на твой вопрос? "

Он опустил коробку книг, которую нёс, на пол, и заключил Скалли в объятие; крепко прижав к себе. Неустойчиво прошептал ей на ухо, " Да. Ты ответила на каждый вопрос, Скалли. На каждый".

****************

Поздней ночью он держит ее за руку, когда старая ненадежность выходит на арену; когда три часа утра, и у него был ещё один сон о том, что он терял ее. Бог знает, было достаточно много раз, когда он держал ее за руку в течение тех мрачных дней, когда он рисковал потерять ее из-за рака. Может быть, он знал, что, если будет крепко держать её, пока они спали, то утром она все еще будет с ним.

И он держит её крепко. И утром она все еще с ним.

Скалли спит на боку как ребенок, вжавшись в подушку и простыни. Рука, которую он держит, прижата к его груди, и Малдер тоже поворачивается на бок и наблюдает за нею отяжелевшими ото сна глазами. Бессонница имела обыкновение навещать его, но с тех пор, как Скалли была рядом, он спит лучше чем когда-либо... когда может оторвать глаза от ее лица достаточно надолго, чтобы фактически закрыть их. В конечном счете, он уснёт.

Может быть, через час или около того. Прямо сейчас так хорошо лежать рядом с нею в тепле кровати, о которой он думает как об их собственной кровати. Он полагает, что она никогда в действительности не была его; возможно, именно поэтому он избегал её так долго. Но теперь она их, в ней спать, в ней любить. В ней быть единым целым.

Она вздыхает во сне, придвигаясь немного ближе, его пальцы неосознанно сжимаются. И Малдер, наконец, закрывает глаза, расслабляясь.

Поскольку он засыпает рядом с нею, их пальцы остаются переплетенными.

********************

Рано утром она быстро просыпается настороженной. Большинство времени она просыпается до звонка будильника. И она сначала подскочит, затем расслабится на подушках и повернёт голову, чтобы пристально смотреть на Малдера, все еще спящего и похожего на ангелоподобного маленького мальчика, которым он, вероятно, никогда не был.

С его волосами, торчащими и спутанными, этими густыми и длинными ресницами, отбрасывающими тени на его щеку наряду с выросшей за ночь щетиной, Малдер совершенно неотразим. Загорелая обнажённая кожа на белых простынях, одна нога лежит сверху покрывала, он имеет тот вид, к которому, как Скалли чувствует, она никогда не привыкнет полностью, к виду того, кого она первым видит утром. Она смотрит вниз на то, как ее рука все еще находится в его руке, и улыбка, которая начала расцветать на ее лице в явной красоте оттого, что он рядом с нею в постели, становится широкой усмешкой абсолютного восхищения.

Ее. Здесь, в этом месте, в это время. Весь он, каждый сложный, запутанный, невыносимый и очаровательный его дюйм. Ее, чтобы обнимать. Ее, чтобы любить.

И эта Любовь побеждает ее, сгущает ее кровь и грохочет сквозь сердце, найдя приют в Душе. Любовь, какую она никогда не представляла, что когда-либо будет чувствовать, или что она была способна к такому чувству по отношению к любому мужчине. Разве была бы её жизнь жизнью без этого, если бы они с Малдером никогда не встретились? Абсолютно, думает она. Никакого вопроса, никакого спора. Она бы никогда не прочувствовала этот путь; в лучшем случае ее забота, возможно, нашла бы место с другим мужчиной, но это была бы теплая ванна по сравнению с пламенным наводнением, в которое она сейчас охотно погружается.

Скалли имела обыкновение думать, что она была скорее прохладным человеком, когда это касалось проявления ее чувств к любому, будь то семья или друг. Она чувствует привязанность к своим братьям, но не может вспомнить, обнимала ли в действительности их когда-нибудь со всеми теми чувствами, что были в ней; дарила ли им щедрые поцелуи в щеку или лоб, говорила ли им чаще, чем когда-то однажды, что любила их. Конечно, она любит их; они одной крови. Конечно, она оплакивает своих отца и сестру; любит свою мать. Старается не забывать позвонить своей матери и поговорить с нею, когда думает об этом.

И все прошлые отношения, которые были у неё, любые из них были хоть чуточку близки к тому, что есть у неё теперь с Малдером? Любовь, которая заставляет ее сердце колотиться, мысли обволакивает туманом, а глаза делает мечтательными и молодыми?

Нет. Никогда такого не было.

Она почти не принимала это, когда оно предлагалось ей. Она почти пропустила знаки, тонкие намёки и невербальное объявление. Слава Богу, думает она... слава Богу, что, наконец, она позволила своему сердцу слушать, позволила своей руке протянуться, а своим пальцам быть так крепко сжатыми Малдером.

В тот первый раз настолько крепко, что у неё остались синяки на руках. В течение многих дней впоследствии Скалли мельком взглянула бы на те слабые метки, вспомнила то, что вызвало их, и сидела с самой широкой улыбкой на лице и самыми розовыми щеками.

************************

Он держал ее руки в плену своих, и она не возражала, осознавая, что это стало таким горячим, таким быстрым. Желание увидеть его в последний раз перед отъездом домой потянуло Скалли в самую спальню, которую теперь она разделяет с мужчиной, которого так неистово любит. Она собрала всю свою храбрость и вошла в эту спальню. Пристально смотрела на него, спящего в кровати, которую он так редко использовал. И она знала главную причину, по которой он использовал той ночью кровать, - он должен был предоставить ей место отдохнуть на его старом диване.

В тот момент Скалли знала, что единственное место, где она хотела отдохнуть, - это в руках Малдера.

И все же она не могла сделать последний шаг. В течение бесконечных мгновений она кружила возле его кровати и наблюдала, как он спал; страстно желая присоединиться к нему и боясь того, что, если она это сделает, то потеряет в нем б о льшую часть себя, часть, которую она просто не была готова отдать любому, независимо от силы своих чувств.

И поэтому она развернулась, готовая уехать. Она сделала три шага к двери, когда раздался голос Малдера, густой ото сна и хриплый от эмоций, остановивший ее на полпути. Два слова, которые до сих пор витают в воздухе спальни. И затем еще два слова, которые придали ей смелости, чтобы стать перед ним и, в конечном счете, уронить свою одежду, опускаясь рядом с ним под покрывала.

" Скалли... не надо. Не уезжай".

Этого было достаточно; достаточно, чтобы оказаться рядом с ним. Когда Малдер потянулся к ее руке, Скалли дала её ему. Когда он поцеловал тыльную сторону, она улыбнулась ему дрожащей улыбкой, неуверенная, увидел ли он в полумраке комнаты. Когда он потянул её, она опустилась на край кровати и оказалась обернутой обнажённой, гладкой кожей и крепкими мускулами; хранящими запах мыла, мускуса и мужчины. Малдера.

Скалли взяла его руки в свои и больше никогда не оглядывалась назад.

********************

Это было впервые, когда он действительно жил с женщиной; впервые, когда он действительно хотел этого.

О, он не оставался надолго, когда назначал свидание той или иной женщине. Он провел бы несколько дней подряд, может быть, длинный уикэнд, в постели какой-нибудь женщины, с которой встретился. Он нашел бы себя лежащим на спине после секса, уставившимся в потолок и удивляющимся тому, почему, чёрт возьми, он чувствовал только неясное желание отмыться от аромата, который они создали между собой. Женщина возле него крепко спала бы, и всё, чего Малдер обычно хотел сделать, это найти свою одежду и пойти домой.

Это так отличалось от того, что есть теперь.

Во-первых, у него никогда не было проблемы разделять место со Скалли. Он хотел, чтобы она сидела рядом с ним в офисе, напротив него за обедом, рядом с ним на его диване или на ее. Он хотел поднять взгляд и увидеть ее лицо, хотел волшебства, которое сделало их великолепными напарниками и доверяющими друг другу друзьями. Даже когда они не могли достигнуть согласия, сводили друг друга с ума или скопили достаточно негодования между собой, чтобы избегать друг с другом разговаривать, он все еще хотел видеть ее. Потому что видеть ее значило, что она была с ним. Каким-то маленьким образом это также означало, что она принадлежала ему, поскольку он давно решил, что она владела б о льшим, чем лишь частью его.

Здесь есть реальная кривая изучения, он знает. Учиться принимать недостатки и праздновать Любовь, которая, кажется, становится всё сильнее с каждым днём. Понимать, что теперь больше чем когда-либо потребность зависеть от кого-то еще ради счастья не должна быть пугающей вещью. Больше всего признавать, что между ними не должно быть всё прекрасно, чтобы было хорошо. Иногда лучше, когда они препираются, потому что это означает, что ни один из них не потерял потребность произвести впечатление или ослепить другого теми частями их умов, которые на самом деле думают настолько одинаково.

Это означает, что их партнёрство тоже превратилось в пару. Малдер переплёл свои пальцы с ее и смотрел, как слабая улыбка расцветает на ее щеках.

Пара. Ему нравится, как это звучит.

*******************

" Ты когда-нибудь жила с кем-нибудь? "

Они сидят на его старом диване, устроившись вместе и наблюдая за дождём, как он омывает окна. Одетые в свободную, удобную одежду, они наслаждаются весьма необходимой передышкой после изнурительного дела, которое они только что закрыли.

Скалли опирается головой о его плечо, рассматривая вопрос. " Ты имеешь в виду, живя вместе с несколькими вещами из одежды и зубной щеткой в чьем-то месте? Потому что, если это все, что ты имеешь в виду, Малдер, тогда, конечно, ответ - да. Я фактически жила с тобою". Она поворачивается в его руках настолько, чтобы послать ему немного вредный взгляд. " Когда ты купил мне ту зубную щетку? Четыре года назад? Я полагаю, это означает, что мы жили вместе четыре года".

" Ты не можешь считать зубную щетку как 'жить вместе', Скалли. Должно быть большее". Малдер настроен решительно, заявляя:

" Определи 'большее', пожалуйста".

" Ну, ты знаешь. Должно быть больше, чем случайная перемена нижнего белья и пары носков, которые перепутали в прачечной". Он играет с пальцами руки, которую держит.

" Ах. Ты подразумеваешь обычный секс".

Малдер сжимает руку. " Или необычный, я полагаю".

" В этом случае, я могу благополучно сказать, что ты - единственный, с кем я когда-либо имела необычный секс, Малдер".

Она шутит с ним, и Малдер любит это. Между ними не было больших шуток; в их линии работы легкомыслие не всегда достижимо или желательно. И их первые несколько столкновений как любовников были серьезными, немного отчаянными. Страсть была прекрасна, но разговор был редок, до или после. Как будто они боялись, что слова сделают это неловким.

Но этого они больше не чувствуют.

" Серьезно". Он имеет необходимость знать.

Она посылает ему ещё один взгляд, скользит рукой по его шее и наклоняет его для медленного поцелуя. Их губы соединяются с легкой фамильярностью, в то время как тела крепко прижимаются друг к другу. Это не совсем ответ на его вопрос, но подтверждение, понятое обоими.

По очень многим причинам Малдер - ее первый. Она не должна быть застенчивой девственницей, чтобы разделить новые интимные отношения с ним. Ни один из ее прошлых любовников никогда не постигал ее сердце. Мальчик, с которым она встречалась в школе; мужчины, с которыми встречалась в колледже; редкие любовники, когда она стала взрослой молодой женщиной. Они смотрели на нее и видели то, что хотели видеть.

Малдер - единственный мужчина, который по-настоящему ВИДЕЛ ее. В этом все различие.

Внезапно ей стало жизненно важно, чтобы он узнал об этом; то, чего он хотел так сильно, как она. " Серьезно, Малдер... Я никогда не хотела с кем-нибудь жить. Никогда не хотела отдать такую большую часть своей независимости. Было обязательным сохранить над собою контроль, независимо оттого, что подбрасывала мне жизнь". Скалли смотрит в его глаза, пока говорит, зная, что он слушает каждое слово и надеется, что правильно понимает смысл. " Я никогда не хотела этого, пока не встретила тебя, и давай просто скажем, что некоторые образы, которые я иногда носила в своем мозгу - о тебе - были совершенно не партнёрскими".

" Что я делал в этих... образах, Скалли? Что-то особенное? Что-то включающее наготу и, о, скажем, пудинг? "

Она была готова к его приступу глупости и все еще смеялась. " О, Боже. Ты действительно испорченный. Думаю, что мне это нравится".

Когда он вдавливает ее в старые диванные подушки и с энтузиазмом трётся щетиной о ее щеки и чувствительную сторону шеи, Скалли визжит и извивается, хлопая его по блуждающим рукам. Когда Малдер резко прекращает и смущённо смотрит на неё, тяжело дыша от поцелуя, взгляд в его глазах почти останавливает ее сердце.

Никто никогда не смотрел на нее так, как смотрит Малдер. Она протягивает руку и поглаживает пальцами его челюсть, наблюдая за тем, как его глаза расширяются с потребностью, и она знает это как никто другой. Он для нее Один Единственный.

Она шепчет этому ему неустойчивым голосом, что так отличается от ее обычного уверенного тона, и он поворачивает голову, чтобы поцеловать ее ладонь. Он возвращает это ей слово за словом, произнесенные в низкой, тающей эмоции в каждой нотке его голоса.

Дождь продолжает идти весь вечер, тени удлиняются по стенам, а они лежат в объятиях друг друга на диване, обмениваясь всё б о льшими поцелуями, маленькой беседой... и все это от сердца.

************************

Каждый новый раз, когда они занимаются любовью, это всегда немного слаще и горячее, чем в последний. Больше слов и вздохов, меньше неловких пауз. Никакого прощупывания. Он знает теперь то, что ей нравится больше всего, и она не боялась сказать ему.

Их первый раз был настолько эмоционален, немного тороплив и слишком тих, однако это было то, в чем они оба нуждались. Когда Малдер снимал с нее одежду, ее щеки украсило немного больше, чем просто беспокойство, когда он расстегивал молнию на юбке, стаскивал её тонкий свитер через голову. Лампа на единственной тумбочке освещала слишком много для нее и недостаточно для него, но это был компромисс, и такой типичный для того, как в действительности работали их отношения.

Скалли пыталась раздеть себя, но ее пальцы действовали неуклюже, и Малдер нашел это таким очаровательным.

Он прошептал, " Позволь мне". И она позволила.

Кожа против кожи и вздох к вздоху, они узнавали друг друга как любовники, в течение многих столетий. Дрожащими руками они касались, улыбались и целовались. Открыв глаза, они наблюдали, что каждый брал, а затем отдавал. Этого было недостаточно. Это было совершенно правильным.

Это длилось лишь несколько минут... и продолжалось вечно.

Когда она вспоминает ту ночь, лучшее слово, которое приходит на ум, - 'мольба'. В Малдере и в себе, это стало танцем, который они оба усовершенствовали в полутьме его комнаты.

Первого прикосновения его обнажённого тела к ее телу было почти достаточно, чтобы послать ей к краю, но было настолько больше, чтобы почувствовать, принять и затем вернуть.

След его губ на ее коже; горячие поцелуи и требовательный язык, который окружал каждый ее сосок.

Его горячее дыхание в ее ухе, против плеча, поверх груди.

Как его руки массировали ее плоть, крепко прижимая к его двигающемуся телу, когда, наконец, он опустил ее бедра и проник в нее так глубоко.

Удушье, которое стало стоном, который в свою очередь превратился в дрожащее бормотание ее имени, выдыхаемого в ее рот, когда она билась вокруг него в конвульсиях, когда он погружался, сотрясался и разрушился в ее руках.

И после абсолютная тишина, когда они задремали в запутанных простынях насытившиеся, опустошенные и удовлетворенные. Проснуться несколько часов спустя, чтобы проделать все это снова.

Мольба. Требование. Потребность. Любовь. Все там, все для нее и для него.

Они, наконец, уснули, держась за руки, их сердца бьются вместе. И это тоже станет их традицией.

******************

Их работа вместе осталась странно незатронутой их новым личным статусом. Как будто у них есть выключатель, который они могут включить и выключить по мере необходимости, когда достигают той подвальной двери.

Они не всегда добираются до неё вместе; иногда Скалли приходит раньше него. Иногда он - ранняя птица, и она подтягивается час спустя, выглядя изящно прохладной, будто он не начал их утро с разъяренной, влажной встречи любовных ласк в душе. В такие дни ему не нравится ничего больше, кроме как взволновать ее спокойную наружность; он сладко улыбается ей, мурлыкнув " Доброе утро, Скалли", и затем облизывает свои губы, уставившись на нее отяжелевшим взглядом. Она опускается на свой стул, борясь за внутреннее равновесие и не совсем достигая в этом успеха, когда его напряжённый взгляд вызывает у неё румянец повсюду.

Она посылает ему маленький хмурый взгляд, возвращая его утреннее приветствие. Он ловит ее руку в свою, подходя близко к ней, и сжимает её пальчики. И в последующей тишине они начинают своё утро. Это - все, в чём они нуждаются, пока длится их день.

Он полагает, что значительно больше, чем несколько, коллег знают, что они вместе. Не то, чтобы они стараются держать это в тайне. Конечно, они рискуют, но оба решили, что жизнь настолько, чёрт возьми, слишком короткая, чтобы выдерживать лишения. Он почти потерял ее. Он почти оставил слишком много несказанного между ними. И она была опасно близко к тому, чтобы полностью скрыть свои чувства. В своей потребности защищать друг друга так же, как они, возможно, никогда не пошли бы на тот заключительный компромисс.

К счастью, они пошли.

Однако он не настолько уверен в себе, как должен быть. Иногда он отрывает взгляд от работы над своим столом и чувствует дрожь паники. Паника, которая скручивала его, что он в действительности не признавал свою любовь, что она в действительности не отвечала ему словом и делом. Паника, что они не провели лучшие два месяца, пытаясь заползти под кожу другого и объединить их Души вместе. Паника, что она была так далеко от его объятий, как луна в небесах.

И тогда она поднимает голову, улыбается ему той полу удивленной улыбкой и посылает ему милое маленькое подмигивание. И он расслабляется, изгоняет панику. Его ресницы трепещут, и его глупость вознаграждена мягким хихиканьем. Они оба возвращаются к работе со спокойной уверенностью.

Она - его, как и он - ее. Это всегда была их особенная истина, и всегда таковой она и будет оставаться.

******************

Это не собирается быть легким, это жонглирование профессионального существования и личной жизни. Они все еще препираются и не соглашаются, все еще дискутируют и выдвигают логику против подвешенной веры. Он может быть саркастичным ублюдком, и она точно знает, как подогнуть его колени. Он дуется, она кипятится. Он начинает скрежетать зубами, а она отступает в ледяную тишину.

Однако это никогда очень долго не длится. Это - разница между тем, как было между ними раньше, и как теперь. Это - вся разница в мире. Они часто не могли закончить это годы назад. Сейчас они видят то, что делают большую часть времени, чтобы остановиться, сделать шаг назад.

Мириться обычно обнажёнными и напряжёнными друг против друга в абсолютном требовании и потребности. Разногласие часто может быть образом жизни между двумя людьми, которые так глубоко любят друг друга, но примирение имеет все виды преимуществ.

" Признай это. Твой анализ был поддельным и далёк от правды, Скалли". Слова прохладные и твёрдые, но его руки дрожат, когда он отталкивает ее на кровать и сдергивает вниз с ее бледных ног штаны. Его рот не улыбается, но глаза в огне и полны чувственного обещания.

Она смерила его взглядом с мятежным выражением лица, но прилагает все усилия, чтобы стянуть его галстук, не перекрыв ему воздух. " Я ничего не признаю. Ты настолько легковерен, Малдер. Я клянусь, что ты поверишь чему угодно, что тебе скажут, и слишком многому из того, что читаешь в тех своих скандальных журналах. Немного удивляясь, что я являюсь иногда подлой".

Он разрывает ее трусики, и она шипит в расстройстве из-за потери еще одной любимой пары, но тогда ее пальцы берутся за концы его костюмной рубашки и в ответ на его поспешность резко дёргают, и пуговицы рассыпаются дождём. Малдер бормочет проклятия и атакует ее лифчик. " Я НЕ легковерен. Я открыт возможностям, Скалли. У меня расширенное сознание. И ты пришьёшь эти пуговицы обратно".

Просовывая руку под пояс его шорт, Скалли сжимает очень внушительную эрекцию и гладит её достаточно сильно для того, чтобы вызвать его стон. Она хихикает, " Это не все, что у тебя расширенное. Я начинаю думать, что ты начал эту маленькую размолвку нарочно, только чтобы стать горячим и взволнованным".

" Что ж, есть дополнительная выгода. Я думаю, что ты испортила мою рубашку". Он бросает лифчик через плечо и перекатывает ее на спину, не тратя впустую никакого времени на накрывание ее груди своей рукой, а сразу ртом.

С мурлыканьем и вздохом Скалли крепко держит его голову, пока он осыпает ее поцелуями. Она пропускает пальцы сквозь его волосы и бормочет ему всякую ерунду, которая для него имеет прекрасный смысл.

Она думает, что они просто должны будут отложить эти особые дебаты до следующего раза... очень не скорого. Прямо сейчас более важно, что они пожинают выгоды. Завтра они наиболее вероятно забудут то, что вывело их из себя. Они обычно так и делают.

Тени в спальне удлиняются, пока они борются среди приведенных в беспорядок простыней, нетерпеливо прижимаясь друг к другу; проскальзывая в напряженную теплоту, во влажный жар тела. Двигаясь медленно, затем быстрее.

И глубоко; настолько глубоко.

Губы соединились вместе, в своей постели они занимаются настолько большим, чем простой любовью. Их мысли сливаются в одно целое, их руки сжимаются и крепко держат друг друга.

Мягкий крик, скрипучий стон; двое дрожат от завершения...

Они расслабляются.

*******************

" Я не буду пришивать никаких пуговиц обратно, Малдер. Нет, если ты не планируешь сшить мои порванные трусики".

" Хммм. Интересная дилемма, ты так не думаешь? "

Она улыбается в темноте. " Засыпай".

Мягкое дыхание заполняет тихую комнату, в то время как опускается ночь; они спят, переплетённые вместе, лицом к лицу.

Сердце бьётся с сердцем.

Конец