Два визита

-- Мисс Полли не забыла об обещании, которое дала мистеру Пендлтону. Но

ей страшно было даже подумать о том, чтобы написать ему лично или, тем

более, нанести визит. Вот почему сообщить хозяину Пендлтонского поместья о

диагнозе доктора Мила мисс Полли поручила Нэнси.

Будь это раньше, такое поручение вызвало бы у Нэнси восторг. Еще бы:

побывать в таинственном доме мистера Пендлтона и рассмотреть поближе

хозяина! Но теперь ей было так тяжело, что она даже не огляделась вокруг, да

и на мистера Пендлтона почти не смотрела.

-- Я Нэнси, сэр, -- почтительно потупившись, объявила она, когда Джон

Пендлтон вышел в гостиную. -- Мисс Харрингтон послала меня рассказать вам

про мисс Поллианну.

-- Прекрасно! -- нарочито грубо произнес мистер Пендлтон, однако от

Нэнси не укрылось, что он волнуется.

-- Ох, нет, сэр, совсем не прекрасно! Напротив, все очень плохо. Вот

так я вам и скажу, мистер Пендлтон, плохо, -- всхлипывая, ответила Нэнси.

-- Ты хочешь сказать... -- начал мистер Пендлтон и, не договорив,

умолк.

-- Да, сэр, -- горестно склонила голову Нэнси. -- Он говорит, она

больше никогда не будет ходить.

В гостиной наступила тишина, и они долго не решались ее нарушить.

Наконец, мистер Пендлтон с отчаянием произнес:

-- Бедная крошка! Бедная Поллианна! Нэнси взглянула на него и тут же

опустила глаза. Она даже не представляла себе, что этот желчный человек, про

которого говорили, что он зол на весь мир, может так искренне горевать.

-- Как же это несправедливо, -- немного помолчав, продолжал он, и голос

его по-прежнему звучал неуверенно и глухо, -- значит, никогда она больше не

будет танцевать под лучами солнца! Бедная моя любительница радуг!

Он снова надолго замолчал.

-- Надеюсь, хоть сама-то она пока не знает? -- спросил он наконец.

-- Знает, сэр! -- горестно отозвалась Нэнси. -- Все очень скверно

вышло. Она все услышала. разрази гром эту кошку! Ой, извините меня,

пожалуйста! -- тут же спохватилась она. -- Я просто хотела сказать, что

кошка открыла дверь, я мисс Поллианна услышала их разговор.

-- Бедная моя девочка, -- вновь прошептал мистер Пендлтон.

-- Ох, сэр, вы бы еще не то сказали, если бы только увидели ее. --

Нэнси судорожно втянула воздух и продолжала: -- Правда, сэр, я и сама ее

видела только дважды с тех пор. Но и того было довольно, чтобы мое сердце

надорвалось. Понимаете, для нее это совсем в новинку. И она все ломает

голову, чего не сможет теперь делать. И чем больше она всего такого находит,

тем ей становится тоскливее. И главное, сэр, она убивается, что теперь не

сможет ничему радоваться. Ой, вы, может, и не знаете об ее игре!

-- Нет, нет, я знаю, -- поспешил заверить мистер Пендлтон.

-- Ну, вообще-то она и впрямь почти всем рассказала, -- продолжала

Нэнси. -- Но в том и беда, что теперь она сама в нее словно бы играть

разучилась. Это очень ее беспокоит. Она говорит, что, сколько ни бьется,

никак не может придумать, чему радоваться, когда она не сможет ходить.

-- Ну, а почему она должна радоваться? -- рявкнул Джон Пендлтон.

-- Да мне тоже так поначалу казалось, сэр, -- испуганно переминаясь с

ноги на ногу, ответила Нэнси. -- А потом мне стукнуло в голову, что сумей

она снова чему-то порадоваться, и ей мигом бы полегчало. Вот я и решила ей

напомнить.

-- Напомнить? О чем ты там могла ей напомнить? -- кинув на Нэнси

исполненный ярости взгляд, спросил Пендлтон.

-- О том, как она других учила играть в свою игру. Ну, там, миссис Сноу

и остальных, сами ведь знаете... Но наша крошка, мой ягненочек, она только

заплакала и сказала, что, когда с ней случилась эта беда, все стало как-то

по-другому, чем раньше. Она, мол, теперь поняла, ^то одно дело учить других

инвалидов на всю жизнь, как радоваться, и совсем другое -- когда сама

становишься инвалидом. Сколько наша крошка ни твердила себе, как рада, что

другим людям легче, чем ей самой, ей отчего-то легче так и не стало. И она

по-прежнему не может думать ни о чем, кроме как о том, что никогда больше не

встанет и не пойдет...

Нэнси замолчала. Молчал и мистер Пендлтон. Он сидел в кресле, закрыв

руками лицо.

-- Ну, тогда я ей напомнила, -- глухо продолжала Нэнси, -- как она

раньше все твердила мне, что чем труднее приходится, тем интересней игра. Но

она сказала, что и на это теперь глядит по-другому. Потому что теперь

смекнула, что, когда и впрямь трудно, играть совсем не хочется. Ну, я должна

идти, сэр, -- неожиданно объявила она и поспешно побежала к двери.

У самого порога она обернулась и робко осведомилась:

-- Видать, сэр, я не могу признаться мисс Поллианне, что вы снова

виделись с Джимми Бином?

-- Очень бы удивился, если бы ты смогла об этом сказать, когда я его не

видел, -- буркнул мистер Пендлтон. -- А с какой стати тебя это интересует?

-- Да ни с какой, сэр. Просто это очень мучает нашу мисс Поллианну. Она

так убивается, что больше не сможет сама привести его к вам. Она говорит,

что однажды приводила его. Но ей тогда показалось, что он проявил себя как

бы не с лучшей стороны. Она опасается, что теперь вы посчитаете его

неподходящим для " присутствия ребенка в доме". Это она так сказала, а я,

право, сэр, не знаю, что за присутствие такое?

-- Неважно. Я знаю, что она имела в виду.

-- Ну, вот, сэр, словом, она хотела еще раз, привести его к вам, чтобы

вы сами убедились, какое это " чудесное присутствие ребенка в доме". Но

теперь она не может, чтоб этот автомобиль гром разразил, ой, простите, сэр!

Ну, до свидания!

Быстро прикрыв за собой дверь гостиной, Нэнси миновала холл и выбежала

на улицу.

Вскоре о болезни Поллианны знали уже почти все в Белдингсвилле. Никогда

раньше город этот на проявлял такого дружного сочувствия. Многие успели

познакомиться с Поллианной, а те, кто не знали ее лично, все равно были

наслышаны о ней и, встречая ее на улице, словно заражались от нее радостью,

ибо ее веснушчатое личико почти всегда озаряла улыбка. Многие знали и об ее

удивительной игре. Словом, одна мысль о том, что никогда больше по улицам

городка не пробежит эта чудесная девочка, заставляла всех роптать на судьбу.

Обсуждая горестное известие в кухнях, гостиных, на задних дворах,

женщины, не таясь, плакали. На перекрестках, в кафе, магазинах ту же новость

обсуждали мужчины. Многие из них тоже плакали, но только украдкой. Когда же

вслед за известием об ужасном диагнозе доктора Мида разошелся рассказ Нэнси

" как убивается бедная девочка, что больше ничему радоваться не сможет", люди

стали проявлять еще больше сочувствия.

Как это часто бывает в подобных случаях, многим друзьям Поллианны

одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Вот так и получилось, что

Харрингтонское поместье, к великому изумлению хозяйки, превратилось в некое

место паломничества. Мисс Полли стало казаться, будто она только и делает,

что принимает визиты, причем многих из визитеров она почти не знала.

Мужчины, женщины, дети. Мисс Полли даже и представить себе не могла, сколько

у ее племянницы было знакомых. Одни из них заходили в гостиную и позволяли

себе минут на десять присесть. Другие стояли у крыльца, теребя от смущения

сумочки (если это были женщины) или шляпы (если это были мужчины). Некоторые

передавали Поллианне книги, букеты цветов или какое-нибудь лакомство. Иные

открыто плакали, другие, отвернувшись в сторону, принимались нарочито громко

сморкаться. Но сколь бы по-разному ни вели себя многочисленные посетители,

все они в подробностях расспрашивали о девочке и просили передать ей

несколько слов, которые неизменно озадачивали мисс Полли.

Первым явился Джон Пендлтон. На этот раз он уже был без костылей.

-- Не вижу необходимости говорить вам, как я потрясен и расстроен, -- с

места в карьер начал он. -- Но неужели ничего нельзя сделать?

-- Мы стараемся делать все, что возможно, -- устало отозвалась мисс

Полли, -- мистер Мид прописал лекарства, которые могут помочь. Доктор Уоррен

с точностью выполняет все его предписания. Но, к сожалению, мистер Мид почти

не оставил надежды.

Джон Пендлтон вдруг вскочил со стула и, поклонившись, направился к

выходу. Это могло бы показаться странным, -- ведь он всего минуту назад

приехал. Однако, едва взглянув на его плотно сжатые губы и разом

побледневшее лицо, мисс Полли все поняла.

Дойдя до двери, мистер Пендлтон резко повернулся.

-- Я хочу... -- срывающимся голосом начал он. -- Мне нужно, чтобы вы

передали от меня Поллианне. Скажите ей, пожалуйста, что я виделся с Джимми

Бином. Теперь он будет моим мальчиком. Скажите ей, возможно, это ее

обрадует, что Джимми теперь будет жить у меня. Возможно, я усыновлю его.

Тут знаменитое самообладание покинуло мисс Харрингтон, и она, не помня

себя, воскликнула:

-- Вы... усыновите Джимми Бина?

Джон Пендлтон чуть вздернул подбородок.

-- Да, я сделаю это. Думаю, Поллианна меня поймет. Непременно

расскажите ей. Надеюсь, она будет рада.

-- Да, да, конечно, -- пробормотала мисс Полли.

-- Спасибо.

Джон Пендлтон поклонился и вышел, а совершенно потрясенная мисс Полли

долго еще стояла посреди гостиной и не сводила глаз с двери. Она все еще

ушам своим не верила. Джон Пендлтон усыновит Джимми Бина? Богатый,

независимый и мрачный Джон Пендлтон, за которым установилась прочная

репутация скряги и невероятного эгоиста, усыновит мальчика, и какого

мальчика! Огромным усилием воли мисс Харрингтон заставила себя оторвать

изумленный взор от двери гостиной и поднялась в комнату Поллианны.

-- Мистер Джон Пендлтон только что был здесь, Поллианна, -- насколько

могла спокойно объявила она. -- Он просил передать тебе, что Джимми Бин

будет теперь жить у него. Он сказал, что ты будешь рада, когда узнаешь об

этом.

Грустное лицо Поллианны вмиг озарилось.

-- Рада? -- неуверенно переспросила она. -- О, да, тетя Полли,

наверное, я рада. Я так хотела найти дом для Джимми, а у мистера Пендлтона

просто чудесный дом. И за мистера Пендлтона я тоже рада. Вы понимаете, тетя

Полли, ведь теперь у него будет " присутствие ребенка".

-- Присутствие чего?

Поллианна покраснела. Она только сейчас вспомнила, что так и не

рассказала тете, как мистер Пендлтон предлагал удочерить ее. Теперь ей еще

меньше, чем раньше хотелось рассказывать. Она боялась, как бы тетя не

подумала, что она и впрямь колебалась, не оставить ли ее ради мистера

Пендлтона.

-- Ну, " присутствие ребенка", -- поспешно

проговорила Поллианна. -- Мистер Пендлтон сказал мне однажды, что

настоящий Дом невозможен, если нет руки и сердца женщины и присутствия

ребенка.

-- Ну, да, я понимаю, -- очень ласково ответила тетя Полли, и она

действительно поняла гораздо больше, чем предполагала Поллианна. Теперь-то

ей стало ясно, какой напор выдержала Поллианна, когда мистер Пендлтон

вознамерился превратить " груду серых камней" в " настоящий Дом".

-- Да, да, я все понимаю, -- повторила она, и на глаза ее навернулись

слезы.

Опасаясь, как бы тетя не продолжила эту тему, Поллианна поспешила

увести разговор от дома на Пендлтонском холме и его хозяина.

-- Доктор Чилтон тоже говорит, что без руки и сердца женщины и

присутствия ребенка не может быть Дома.

Мисс Полли вздрогнула.

-- Доктор Чилтон? Откуда ты знаешь, что думает о настоящем Доме доктор

Чилтон?

-- Он сам мне сказал в тот раз, когда я была у него. А потом еще

сказал, что живет не в Доме, а просто в комнатах.

Мисс Полли вдруг отвернулась и сосредоточенно уставилась в окно.

-- И тогда я спросила у него, -- продолжала девочка, -- отчего же он не

возьмет руку и сердце женщины и не устроит настоящий Дом?

-- Поллианна! -- резко повернулась к ней мисс Полли, и та заметила, как

красиво у нее зарумянились щеки.

-- И когда я спросила, лицо у него стало такое грустное.

-- Что же он тебе ответил? -- с натугой проговорила мисс Полли.

-- Ну, он долго молчал, а потом ответил, что не так просто добиться

руки и сердца, даже если очень стараешься.

У мисс Полли щеки разгорелись еще сильней, и она принуждена была

отвернуться к окну.

-- Тогда-то я и убедилась: мистеру Чилтону нужны рука и сердце женщины.

Жалко, что он не может добиться.

-- Но ты-то откуда знаешь, Поллианна?

-- А он на следующий день сказал еще кое-что. Он это очень тихо сказал,

но я все равно услышала. Он сказал, что отдал бы все на свете, только бы

получить руку и сердце одной женщины. Тетя Полли, что случилось, тетя Полли!

-- закричала девочка, ибо тетя Полли поднялась на ноги и чуть ли не бегом

побежала к окну.

-- Все в порядке, милая. Я просто решила поменять положение этого

хрусталика, -- ответила тетя Полли, у которой теперь горели не только щеки,

а все лицо.