История шестая, о пороге чувствительности

Приехал я однажды к родителям в гости, в город Витебск, на побывку.

Дело было весной, накануне майских.

Мать наготовила горы еды — словно бы я не один приехал, а прихватив весь мужской состав бара «Лейка». Одних драников она нажарила килограмма три. И холодца наварила таз. Оливье нарубила целый чан. Ну и зеленого борща наварила на всю улицу…

Неудивительно, что, обожравшись всего этого, я слег на целые сутки — сначала переваривал, затем страдал изжогой… Короче говоря, когда мой папа предложил мне проехаться на дачу на его стареньком «фольксвагене», заценить мамины тюльпаны и прочую утомительную сельскохозяйственную идиллию, я был вынужден отказаться. Ну не то чтобы совсем «отказаться»… Но временно отказаться, клятвенно заверив родителей, что когда я как следует отойду от дороги и обжорства, обязательно приеду и помогу чинить крышу веранды, где живет родственница-квартирантка Люся.

В общем, родители оставили меня одного в квартире, а сами поехали за город. Нужно было что-то там сажать, что-то там подвязывать и окучивать.

Выпроводив маму и папу, я первым делом спустился в магазин за хреновухой, в которой белорусы знают толк. К хреновухе я взял пива — разумеется, на следующий день. Поскольку сдачи у продавщицы с типично полесским именем Вольха не было, на сдачу я взял диск «Сотня Лучших Фильмов Ужасов», который продавался как «сопутствующий товар»…

В общем, взял. Вставил диск. Сел напротив телика, откупорил водочку и стал наслаждаться одиночеством — стыдно признаться, но родители страшно истощили мою психику своими увещеваниями, квазиделикатными зондированиями темы «а как у нас с невестой?», своими страхами («а вдруг противогаз не все фильтрует?») и вообще всем тем, чем так славится старшее поколение.

Я выбрал фильм наугад — не глядя на название. И включил на воспроизведение.

Это был фильм «Ночь среди зомби 3».

Накатил. И принялся смотреть.

Четверо незадачливых американских школьников из городка Джонсбург (штат Иллинойс) поехали в лес на вылазку. Поставили палатки на старом кладбище. Напились. Вели богохульные беседы. А ближе к полуночи началось. Сначала, как водится, съели мальчиков, потом принялись за девочек. Вопли, визги, кровища на пол-экрана, потом опять вопли, рев, рык, выстрелы…

Очень смешной фильм! А зомби в нем такие трогательные-трогательные, почти как в жизни! И с первых же кадров видно, что в роли зомби — безработные артисты американских варьете! Потому что настоящие, реальные зомби движутся совсем не так, уязвимы совсем не в тех местах и вообще… не такие!

В общем, фильм совокупно с хреновухой поднял мне настроение. И я решил посмотреть еще один. Тем более название звало и соблазняло: «Кровавый понедельник в голубом Париже».

Мне, по пьяной лавке, почему-то подумалось, что слово «голубой» как бы намекает на то, что мочить будут каких-то там геев, которых, по слухам, в Париже немало… Но оказалось, слово «голубой» там чисто для красоты. Даже допускаю, что переводчик как-то не так с китайского перевел.

Да-да, фильм был китайским…

Пока мерзкие французские летучие ведьмы вынимали своими когтистыми лапами кишки из невинных китайских бизнесменов, их детей и жен, я поедал мамины драники на кухне, время от времени поглядывая на происходящее на экране в гостиной. Чтобы получше слышать, я подкрутил громкость.

Как я лег спать — не помню. Но помню, что настроение у меня было блаженным. Надо сказать, после реалий нашей дорогой Зоны я напрочь утратил способность воспринимать фильмы ужасов как таковые, то есть всерьез.

А с утра ко мне явился… участковый. Он взял под козырек, представился, смерил меня тревожным взглядом и осведомился:

— Что тут происходит?

— В смысле? — не понял я, почесывая пальцем небритую щеку.

— Соседи жалуются. Говорят, у вас тут какие-то драки… Крики…

— У меня «драки»? У меня «крики»? — не понял я.

— Да. Аглая Пална из сто третьей квартиры даже выразила подозрение, что вы убили своих родителей!

— Я? Родителей? Убил? — Я ушам своим не верил. Что еще за бред!

— В общем, я хотел бы осмотреть квартиру! — твердо сказал участковый, держась за кобуру.

«Интересно, что у него там? Пистолет? Пугач? Или муляж из фанеры?»

Однако сопротивляться блюстителю закона у меня с похмелья не было ни сил, не желания.

Милиционер прошелся по комнатам — кстати, везде стараниями моей фанатичной матушки было идеально прибрано, — заглянул в ванную, сунул нос на кухню, где в раковине кисла вчерашняя посуда и… удалился. Было видно, что он глубоко задумался о чем-то своем.

«Странное происшествие, — подумал я. — Соседка из сто третьей квартиры, судя по всему, сумасшедшая!»

Но когда явился поп из местной церкви, отец Юлиан…

— Мир этому дому, — ровным бархатным голосом сказал отец Юлиан, поглаживая массивный нательный крест, контрастно выделяющийся на фоне черной рясы. — Прихожане обратились ко мне с просьбой проведать вас и разузнать, не нужна ли помощь в душевной смуте?

— В душевной? Смуте? — от неожиданности я проглотил соленый огурчик, не жуя.

— Да. Сказывают, кричите по ночам. Бога зовете.

Ну и так далее.

Только во время беседы со степенным отцом Юлианом до меня дошло, что всему виной мои зомбо-мувиз. Ну и, конечно, папины навороченные колонки.

Да, я не воспринимаю эту чушь всерьез. Да, для меня это не триллеры — а так, комедии для самых маленьких. Но для других, для многострадальных соседей по городской многоэтажке, все эти крики-рев-стоны — очень даже всерьез! Ведь никаких других криков-рева-стонов они никогда не слышали! И, что называется, слава Богу.

Когда священник ушел, явились соседи слева. А потом соседи справа. И Аглая Пална из сто третьей квартиры — проверять, не вылупились ли еще из яиц, отложенных прямо мне в живот, маленькие ктулху.

Закрыв за ними дверь, я понял: пора что-то менять.

Я целый год не ходил в Зону. Ну, может, не год. А десять месяцев и двенадцать дней. Тоже в общем-то немало.