Отсраненное наблюдение

“Отстраненное наблюдение предполагает неучастие, эмоциональную невовлеченность в окружающий мир. Чтобы войти в состояние отстраненного наблюдения, достаточно сделать совсем небольшое интеллектуальное усилие”. Рамеш показывает, чем отличается отстраненное наблюдение от других состояний бытия:

В Бомбее по утрам, около одиннадцати часов, ко мне обычно приходил Генри Деннисон. Поскольку дверь всегда была открыта, он поднимался на лифте и проходил в комнату, где я ждал его. Однажды, войдя ко мне, Генри увидел, что я сижу в кресле-качалке с закрытыми глазами. Он на цыпочках пробрался к своему месту и стал ждать. Не знаю, сколько это длилось, может быть, всего несколько минут, но когда я открыл глаза, то увидел сидящего перед собой Генри, который тут же произнес: “Прежде чем мы начнем беседу, опишите, пожалуйста, состояние, в котором вы находились, когда я пришел”. “Я не задумывался об этом, но сейчас, после твоего вопроса, полагаю, что со мной происходило то же, что и всегда. Если есть предмет для отстраненного наблюдения, я постоянно нахожусь в этом состоянии. Но когда предмета нет, состояние отстраненности углубляется: звуки, запахи, уличное движение ощущаются совсем отвлеченно, они скользят но краю сознания и не вызывают почти никакой реакции. Когда же появляется необходимость, переход от полного самоуглубления в состояние отстраненного наблюдения совершается очень мягко, как автоматическое переключение скорости в автомобиле. Оно происходит непроизвольно и очень плавно, почти незаметно. Если же самоуглубление не прерывается в течение длительного времени, тогда звуки и запахи, которые раньше все-таки отмечались сознанием, исчезают совсем. Вот что со мной происходило”, — ответил я. Любопытно, что в тот же день мне попалась великолепная книга Раманы Махарши. Я открыл ее и тут же наткнулся на эпизод, прочитав который, навсегда исключил из своего лексикона слово “случайность”. Вот что я прочел: один человек спросил Раману Махарши: “Иногда я впадаю в состояние, при котором все звуки и запахи воспринимаются очень слабо и отстранение. Скажите, пожалуйста, это самообман или это хорошо? ” “Это как раз то естественное состояние, к которому надо стремиться”, — ответил Рамана Махарши.

***

Двери моей квартиры никогда не запираются, друзья и соседи обычно просто открывают их и заходят внутрь. Прямо перед входом висит зеркало, в котором отражаются все входящие и выходящие, и я, сидя в кресле-качалке, могу видеть их реакцию, которая, как правило, оказывается очень интересной. Открыв дверь и войдя в квартиру, человек видит себя в зеркале, но в первые секунды не реагирует на это, поскольку находится в состоянии отстраненного наблюдения. Затем, сделав один или два шага, он понимает, что это его отражение, и вздрагивает. Включается ум, сосредоточивается внимание, и состояние отстраненного наблюдения исчезает.

В качестве примера отстраненного наблюдения Рамеш приводит реакцию ребенка: “Обратите внимание на выражение лица младенца, когда он доволен — сыт, спокоен, завернут в чистые сухие пеленки. Его взгляд нельзя назвать бессмысленным, ребенок просто наблюдает за тем, что попадает в поле зрения, и непосредственно реагирует на это: если вы скорчите ему рожицу — он заплачет, если улыбнетесь — он засмеется в ответ. И улыбка, и плач — всего-навсего ответ телесно-духовной единицы на внешнее событие. Ребенок не подумает: “Этот бородатый дядя пугает меня, а вот тот, другой, хороший и совсем не страшный. Дай-ка я ему улыбнусь”. Ребенок не будет так рассуждать, его реакции непосредственны”, Рамеш часто рассказывает историю о том, какой научился отстранение воспринимать боль:

Много лет назад мне сделали операцию по удалению аппендикса. Это было в 1948 году, еще до того, как у меня появился первый гуру. Хирург предупредил, что будет больно, но в случае необходимости медсестра сделает обезболивающий укол, так что у меня все будет в порядке. Я испытал чувство облегчения, узнав об этом, и вдруг в голову закралась мысль: “Дай-ка я посмотрю, какая будет боль”. И когда я почувствовал боль, я подумал: “Так, началось”. Не было никакой паники, может быть потому, что я знал: физические страдания можно прекратить в любой момент, попросив лекарство. Скорее всего, сознание этого и помогло пройти эксперимент до конца. Я спокойно и отстранение переносил постепенно усиливающуюся боль, пока наконец она не стала равномерной. И тогда я подумал: “А ведь если бы я испытывал подобные страдания постоянно, с самого рождения, то привык бы к этому, боль стала бы частью меня самого”. Операция была сделана в восемь часов утра, а мой опыт по отстраненному восприятию боли продолжался до шести часов вечера, пока не пришла медсестра с ужином и не сказала, что может сделать обезболивание, чтобы я заснул. На что я ответил: “Хорошо, так и быть, мой эксперимент завершен”. Медсестра сообщила об этом хирургу. “Я и не представлял, что у вас такая способность переносить болевые ощущения”, — удивился врач. “Доктор, я всю жизнь был уверен, что мой болевой порог гораздо ниже, чем у других”, — ответил я.

Следующая история показывает, по словам Рамеша, “реакцию на реакцию”, т. е. то, как думающий разум вмешивается в состояние отстраненного наблюдения:

Один мой друг потерял жену, с которой прожил пятьдесят пять лет. Когда через десять или двенадцать дней после похорон я навестил его, мой друг был все еще вне себя от горя. А ведь он сорок лет читал мудрые книги и думал, что достиг Понимания. Он сказал мне: “Все, что я прочел за эти долгие годы, все мое знание оказалось бесполезным, когда пришла настоящая беда и вся моя жизнь рассыпалась в прах”. После смерти жены он почти обезумел от горя, а сочувствие людей, приходивших разделить скорбь моего друга, только усиливало страдания. Он сказал: “И теперь, когда ты здесь, я все равно умираю от горя, хотя после ее смерти прошло уже почти две недели. А я думал, что стал джнани*, что достиг Понимания”.

* Джнани — человек, следующий в духовном поиске путем высшего знания (джнаны). — Прим. ред.

Говорить с ним тогда на эту тему было все равно что добивать раненого, поэтому я промолчал. Но как только вернулся домой, тут же написал ему длинное послание, закончив его так: “Надеюсь, что вы дочитали это письмо. Простите меня за дерзость и выбросьте его”. Письмо появилось в результате почти безотчетного порыва. Вот что я написал: “Горе, охватившее вас после смерти жены, — это нормальная реакция любой телесно-духовной единицы. Вы потеряли любимую женщину — что же еще вы должны были чувствовать, кроме боли и скорби? Ваши чувства абсолютно естественны и непроизвольны. Скорее всего, неправильной была ваша реакция на собственные чувства: “Я считал себя джнани, и вдруг разрываюсь от горя”. Это неправильная реакция. Она показала, что мой друг еще не достиг должной глубины Понимания. Далее я написал: “Если бы вы любили свою жену не так сильно, то, наверное, гораздо легче перенесли бы се смерть и, пожалуй, подумали бы: “Я джнани. Смерть моей жены не так уж потрясла меня. Я принял ее как то, чему суждено было свершиться”. Но это случилось бы вовсе не потому, что вы — джнани, а потому что вы любили бы свою жену недостаточно! ”