Легендарные корни

Лишь только вера в чудодейственные свойства cramp-rings достигла своего апогея, кольцам, разумеется, стали приискивать легендарных покровителей. Поэтическая история английского христианства развивалась под знаком великой фигуры Иосифа Аримафейского; последователь Христа, тот самый, которому, согласно Евангелиям, выпала честь похоронить тело распятого, он, по свидетельству набожных авторов, первым возгласил благую весть народам Британских островов: верование, крайне лестное для церкви, озабоченной поисками квазиапостольских истоков; еще в Средние века романы Круглого стола приучили к нему широкую публику. Так вот, было решено, что именно Иосиф научил англичан, наряду с разными замечательными секретами, почерпнутыми из книг царя Соломона, искусству исцелять эпилептиков с помощью колец. Таково, по крайней мере, предание – по происхождению, вероятно, английское, – запечатленное в 1602 г. испанским историком Яковом Вальдесом. Надеюсь, никто не ждет от меня, что я стану обсуждать здесь достоверность этого предания.

Гораздо раньше, по крайней мере в начале XVI века, была предложена другая попытка истолкования; в этом случае покровителем церемонии, совершаемой в Великую Пятницу, был назван Эдуард Исповедник. Как ни странно, можно сказать, что теория эта и сегодня имеет среди английских историков немало адептов: не то чтобы в наши дни кто-то верил, будто у Эдуарда в самом деле имелось целительное кольцо, но многие охотно допускают, что при зарождении обряда, когда бы оно ни произошло, английские короли вознамерились в определенном смысле уподобиться своему благочестивому предшественнику.

Дело в том, что кольцо в самом деле играет главную роль в одном из самых знаменитых преданий, связанных с Исповедником; впервые этот эпизод был изложен в житии Эдуарда, составленном в 1163 г. аббатом Эйлредом Рьевольским. Однажды Эдуард встретил нищего и хотел подать ему милостыню; обнаружив, что кошелек у него пуст, он отдал нищему свой перстень. Между тем под лохмотьями нищего скрывался апостол Иоанн Богослов. Через некоторое время – по утверждению некоторых текстов, через семь лет, – два английских паломника, странствующих в Палестине, встретили прекрасного старца; это снова оказался апостол Иоанн; он попросил паломников возвратить кольцо их повелителю и объявить ему, что вскоре его ожидают на небесах. Эта сказочка, которая сама по себе очень поэтична и к которой иные агиографы, весьма сведущие во всем, что касается тайн мира иного, прибавили новые соблазнительные детали, пользовалась необычайной популярностью: всевозможные скульпторы, миниатюристы, художники, витражисты, декораторы, работавшие в Англии и даже на континенте, изображали ее бессчетное число раз.

Генрих III, относившийся к последнему из англосаксонских королей с особенным почтением, – известно, что он дал своему старшему сыну имя Эдуард, до тех пор остававшееся чуждым нормандской и анжуйской династиям, – приказал изобразить встречу двух святых на стенах часовни Святого Иоанна Богослова в Лондонском Тауэре. В свою очередь Эдуард II в день своей коронации принес в дар Вестминстерскому аббатству две статуэтки, одна из которых изображала государя, протягивающего кольцо, а другая лже-нищего, готовящегося его принять из рук короля. Вестминстерское аббатство подходило для принятия такого дара как нельзя лучше: мало того, что там поклонялись могиле святого Эдуарда, но монахи еще и показывали верующим кольцо, снятое с пальца святого в 1163г., во время переноса его мощей в новую раку, и считавшееся тем самым, которое некогда принял, а затем вернул назад апостол-евангелист. «Ежели угодно вам получить доказательства, что дело именно так происходило, – говорил своей пастве около 1400 г. о знаменитой истории с кольцом проповедник Джон Мерк, – ступайте в Вестминстер; увидите там кольцо, которое целых семь лет пребывало в раю».

Однако среди столь многочисленных текстов, посвященных драгоценной реликвии, ни один, вплоть до сравнительно недавнего времени, не сообщает, что реликвии этой приписывали особую целительную мощь. С другой стороны, в королевском церемониале Великой Пятницы ничто и никогда не напоминало ни о святом Эдуарде, ни о святом Иоанне Богослове. Первым связал cramp-rings с памятью Исповедника итальянский гуманист Полидор Вергилий, который, находясь на службе у королей Генриха VII и Генриха VIII, написал, по их заказу, «Историю Англии», опубликованную впервые в 1534 г. Этот официальный историограф явно преследовал совершенно определенную цель: отыскать удобный властям прототип чудесных колец, раздаваемых его повелителями; поэтому он утверждал, что кольцо, хранящееся в Вестминстерском «храме», также наделено способностью излечивать от эпилепсии. Сочинение Полидора, имевшее большой успех, способствовало широкому распространению той, очень скоро сделавшейся классической, точки зрения, согласно которой первым, кто стал исцелять эпилепсию с помощью колец, был тот же, кто первым стал исцелять золотуху с помощью возложения рук, а именно Эдуард Исповедник. Однако итальянец скорее всего не сам изобрел эту идею; он, по-видимому, услышал, как рассуждают о подобных вещах его покровители; что может быть более естественного, чем приписать великому святому династии создание обоих династических чудес? Славное кольцо, побывавшее «в раю», представляло собою удобное средство для связи агиографических рассказов и обряда; в более поздний период ему ретроспективно приписали целительную мощь, без которой оно не могло претендовать на роль предка cramp-rings. Вероятно, к нему устремились бы страждущие паломники, если бы Реформация, начавшаяся вскоре после возникновения верования, столь выгодного для интересов Вестминстера, не положила самым резким образом конец поклонению реликвиям в Англии. Однако истинные обстоятельства возникновения обряда, совершавшегося в Великую Пятницу, не имеют ничего общего ни с Эдуардом Исповедником, ни с монархической легендой в целом. Для выяснения этих обстоятельств нам следует обратиться к сравнительной истории суеверий.

См.: Liber Quoddianus contrarotulatoris garderobae (Soc. of Antiquaries of London). In-4 0. London, 1787. Glossary. P. 365; Hall H. The antiquities and curiosities of the Exchequer. 2 е ed. In-12. London, 1898. P. 43.

Migne. P. L. T. 147. Col. 51: «Adoratio omnium ita fiat, ut inius cuiusque venter in terra haereat; dum enim juxta Augustinum in psaimo XLIII genuflecdtur, adhuc restat quod humilietur; qui autem sic humiliatur ut totus in terra haereat, nihil in eo amplius humilitads restat». Ср. об этом обряде: Chambers}. D. Divine worship in England in thee thirteenth and fourteenth centuries. In-4 0. London, 1877. Appendix. P. XXXI; Chambers E. K. The Medieval Stage. T. II. P. 17, n. 3 (библиография).

Lat. 5716. Fol. 63; воспроизведено в изд.: Joinville. Ed. N. de Wailly. In-4 0. 1874. P. 2.

Murray A. H. A new English Dictionary (статья «Creep»; самый древний текст датируется примерно 1200 г.).

Старинная золотая английская монета, имевшая хождение во Франции при первых королях из династии Валуа; один нобль равнялся 20 – 24 ливрам. (Примеч. пер.)

Household Ordinance d'York, июнь 1323 г.; лучшее издание в: Tout Т. F. The place of the reign of Edward II in English history. Manchester, 1914. P. 317: «Кроме того, в день Святой Пятницы должен король по обыкновению пожертвовать кресту пять монет, а затем изготовляются из них кольца для излечения разного люда, а кресту жертвуют другие пять монет». О счетах, дающих наиболее полное представление об этом обряде, см. ниже, с. 598. Ср.: Murray. Loc. at., статья «Cramp-ring».

Valdesiw J. De dignitate regum regnorumque Hispaniae. In-4 0. Grenade, 1602.P.140.

Twysden. Historiae anglicanae scriptores X. Col. 409; Migne. P. L. T. 195. Col. 769.

Analecta Bollandiana. 1923. P. 58 sq.

Ряд произведений искусства указан в изд.: Dart]. Westmonasterium. London. Folio. 1742. Т. I. Р. 51.; Waterton. On a remarkable incident. P.105 К. (миниатюра XIII века, воспроизведенная Уотертоном после страницы 103, была в более недавнее время перепечатана в кн.: Hall H. Court Life under the Plantagenets. London, 1902. PI. VII). К перечням, приведенным в названных работах, мы, не претендуя на исчерпывающую полноту, можем добавить следующие изображения: 1) витраж в церкви города Ладлоу (указано в работе -.Jones W. Finger-Lore. P. 118, п. 1); 2) фаянсовый изразец в капелле Вестминстерского аббатства (воспроизведено в изд.: Кит. Rings for the finger. P. 342); 3) два ковра XIII века (?), ныне утраченные, выполненные для Вестминстерского аббатства (Notes and documents relating to Westminster Abbey. № 2: The history of Westminster Abbey by John Flete. Ed. J. A. Robinson. Cambridge, 1909. P. 28 – 29); 4) во Франции витраж Амьенского собора, выполненный в XIII веке (Durand G. Monographic de la cathedrale d'Amiens. T. I. P. 550). В библиотеке Кембриджского университета под шифром Ее III 59 хранится датируемая XIII веком рукопись поэмы на французском языке «История святого Эдуарда короля», которую автор снабдил посвящением королеве Элеоноре, жене Генриха III. Легенда о кольце отражена на трех миниатюрах из этой рукописи, указанных в перечне Уотертона и в общем виде описанных в изд.: Luard. Lives of Edward the Confessor. P. 16. Другая миниатюра из той же рукописи, воспроизведенная у Кроуфорда (Cramp-Rings. PI. XXXIX), изображает больных, подходящих к раке святого; на раке видны две статуэтки: король, протягивающий нищему кольцо, и Иоанн Богослов в образе паломника. Не знаю, можно ли по этой маленькой картинке составить точное представление о раке, подаренной Генрихом III Вестминстерскому аббатству и расплавленной при Генрихе VIII. О других произведениях искусства, посвященных этому преданию и ныне утраченных, см. также следующее примечание.

Приказание Генриха III: StowJ. A survey of the Cities of London and Westminster. London, 1720. T. I. P. 69. Об Эдуарде II см.: Dart. Loc. cit.

Так, по крайней мере, утверждает Джон Флет (Flete) в своей «Истории Вестминстера» (Notes and documents relanting to Westminster Abbey, 2. Ed. J. A, Robinson. T. 2. P. 71); правда, Флет жил гораздо позже: он был монахом в Вестминстере с 1420 по 1425 г., однако в запечатленном им предании нет ничего невероятного; оно не противоречит свидетельству Осберта Клерского, который в 1139 г. писал, что Эдуард похоронен вместе со своим кольцом: Analecta Bollandiana, 1923. Р. 122. Ligne 1.

Mirk's Festial. Ed. Th. Erbe. Early English Text Society, Extra Series. T. XCVI. P. 149: «Then whoso lust to have this preuet sothe, go he to Westminstyr; and ther he may se the same ryng that was seuen yere yn paradys». Об авторе см. из новейших работ: Gerould G. H. Saint's Legends. In-12. Boston et New-York, 1916. P. 184 ff.

Virgilivs Polydorvs. Historia Anglica. Lib. VIII. Ed. de Leyde. In-12. 1651. P. 187; ту же теорию в XVII веке можно найти в кн.: Smith R. Г1оrum historiae ecclesiacdcae gentis Anglorum libri septem. 1654. In-4 0. P. 230: HarpsfieldN. Historia Anglorum ecclesiatica. Fol. Douai, 1622. P. 219; цит. в: Crawfwd. Cramp-Rings. P. 179. Современные историки сочли своеобразным подтверждением этой точки зрения одно из народных названий эпилепсии, распространенное в Средние века: по причинам, нам неизвестным, недуг этот именовали болезнью святого Иоанна (Joubert L. La premiere et seconde partie des erreurs populaires touchant la medecine. 1587. 2 е partie. P. 162; Du Veil G. Historia monogramma. In-4 0. 1643. P. 24; GunterH. Legenden-Studien. Cologne, 1906. P. 124, n. 1; Hofler M. Deutsches Krankheitsnamen-Buch. In-4 0. Miinchen, 1899, статьи «Krankheit», «Sucht», «Tanz»). Но по каким причинам эпилепсия впервые получила это название? и именем какого святого Иоанна она была названа? Об этом мы не знаем ровно ничего. Зато мы знаем, что помощи против эпилепсии просили и у Иоанна Крестителя, и у Иоанна Богослова. В Амьен, где в соборе с 1206 г. хранилась глава Иоанна Крестителя, постоянно стекались паломники, страдавшие эпилепсией; ср.: Thorel О. Le mal Monseigneur Saint-Jean Baptiste au XVI 6 siecle a Amiens // Bullet, trimestriel Soc. anriquaires Picardie. 1922. P. 474. Существовало мнение (см.: Mi-iavldA. Memorabilium... Centuriae IX. In-12. Cologne, 1572. Cent. V, 11), что летний Иванов день – праздник, посвященный, как известно, святому Иоанну Крестителю, – особенно благоприятен для исцеления эпилептиков; быть может, как предположил, в частности, Гюнтер (loc. cit.), выражение «болезнь святого Иоанна» возникло в результате сопоставления между беспорядочными движениями эпилептиков и ритуальными плясками Иванова дня. Позже само это выражение навело на мысль приписать святому, чье имя носит эта болезнь, способность с нею справляться. Затем же, в результате совершенно естественного заблуждения, дар, которым наделили святого Иоанна Крестителя, перешел к его тезке-апостолу; подобная путаница часто происходит в тех случаях, когда святые носят одно и то же имя: так, если святой Губерт Льежский считался святым, исцеляющим от бешенства, то в конце конце тот же дар приписали и его тезке святому Губерту из Бретиньи (Gaidoz H. La rage et St Hubert, Bibliotheca mythica. 1887. P. 173). Все это, разумеется, не более чем предположения, не способные окончательно разрешить ту небольшую агиологическую проблему, с которой мы столкнулись. Впрочем, решение ее нас, по правде говоря, не слишком интересует. Сближение народного названия эпилепсии с тем эпизодом из легенды об Эдуарде Исповеднике, в котором участвует святой Иоанн Богослов, было, судя по всему, впервые произведено не раньше XIX столетия (см.: Waterton. On a remarkable incident. P. 107, где эта мысль звучит еще весьма робко; более внятно она выговорена в изд.: Crawfurd. Cramp-rings. P. 166); сближение это следует считать не плодом народных верований, но изощренным изобретением нескольких весьма образованных знатоков.