Спендлав

Уже в четвертый раз за ночь Стивен Даридж с трудом вырвался из цепких объятий Черной Мэри. Наконец он решил, что кошмарных снов с него хватит, поднялся и бесшумно выскользнул из дортуара. Стояла безлунная, но ясная ночь, в прохладном воздухе ощущалось легкое дуновение осени. Стивен дошел до того места, где начинался крутой спуск, ведущий с вершины холма к пастбищам, и долго стоял в задумчивости, глядя на звезды, сияющие на темном бархате неба.

«Звезды вечны», – любил повторять его дедушка.

«Старик был не прав, – с горечью подумал Стивен. – В этом мире ничто не вечно – ни звезды, ни горы. Любовь, истина, святые – все, все преходяще и тленно».

– Святой Михаил, – прошептал Стивен, – прошу, наставь меня на путь истинный. Не дай душе моей заплутать в потемках.

Он чувствовал: внутри у него что-то надломилось. Точнее, там завелась какая-то червоточинка, которую ему мучительно хотелось извергнуть. Но он опасался, что если это произойдет, то изъян, разъедающий душу, обретет свободу и силу и тогда уж точно пожрет его без остатка.

Наверное, надо было сразу сообщить отцу-настоятелю, что манускрипт, который поручили перевести вновь прибывшему послушнику, представляет собой измышления нечестивого еретика. Не следовало углубляться в эти кощунственные откровения. Но Стивен, подстрекаемый любопытством, не сумел воспротивиться искушению.

А теперь, святые свидетели, он зашел слишком далеко. Зло, таившееся на древних страницах, проникло в него и отравило его дух. И очиститься от этого зла он не в состоянии.

Легкий шорох шагов по траве подсказал Стивену, что к нему кто-то приближается. Еще не повернув головы, он догадался, кто нарушил его уединение, но не испытал ни досады, ни страха.

– Здравствуй, брат Десмонд.

– Доброе утро, брат Стивен. Дышишь свежим воздухом?

Стивен не смотрел на своего собеседника, он видел лишь его тень, чернеющую на траве.

– Оставь меня в покое или убей. Мне все равно.

– Вот как? – нараспев промурлыкал Десмонд.

В следующее мгновение он с размаху ударил Стивена кулаком по затылку, так что тот рухнул на землю как подкошенный. Десмонд склонился над ним и приставил к горлу Стивена широкое лезвие отточенного ножа.

– Значит, тебе все равно? – прошептал он Стивену в самое ухо.

– За что? – пробормотал Стивен. – Скажи, за что ты сживаешь меня со свету? Ведь я не сделал тебе ничего плохого.

– Ты мне не нравишься, и этого вполне достаточно, – самодовольно ухмыльнулся Десмонд. – Кстати, тебе известно, что в следующем месяце ты отправишься в паломничество к святым местам?

– При чем здесь мое паломничество?

– Значит, известно. Ты ведь закончил свой несчастный перевод, книжный червь, не так ли?

– Откуда ты знаешь?

– Ты еще имеешь наглость спрашивать, слизняк. Я знаю обо всем, что происходит в этом монастыре. С какой стати то, что ты целыми днями пыхтишь в библиотеке, должно остаться для меня тайной?

– Я никому не говорил, что закончил перевод.

– В этом не было нужды, придурок. Я собственными глазами прочел все то, что тебе удалось нацарапать.

Неожиданно Десмонд убрал нож и выпрямился. Стивен ожидал нового жестокого удара, но, к его великому удивлению, Десмонд вздохнул и опустился рядом на траву.

– Любопытная книжонка, ничего не скажешь, – хрипло прошептал он, почти касаясь губами уха Стивена. – Чего там только нет. Тут тебе и наговоры, при помощи которых можно превратить человека в мокрое место, и молитвы Проклятым Святым. Человеческие жертвоприношения, омовения детской кровью. Словом, замечательный образчик ереси. Скажи, ты бродишь по ночам из-за этой книги? Это она лишила тебя сна?

– Ты тоже читал ее, – ответил Стивен. – И, как я вижу, тоже лишился сна. Зачем же ты спрашиваешь?

Брат Десмонд издал странный звук, отдаленно напоминающий отрывистый приглушенный смех.

– Я давно уже не сплю по ночам, – сообщил он.

– Почему ты украл мои записи?

– Не вижу причин, которые помешали бы мне сделать это.

– Но ты все же отдал их фратексу?

– Разумеется. Ты можешь думать обо мне что угодно, брат Стивен, но я принадлежу ордену Святого Декмануса и служу верой и правдой. – Голос Десмонда, и без того тихий, стал едва слышным. – Едва ли кто-нибудь служит ордену лучше, чем я.

Стивен задумчиво кивнул.

– Что ж, ты сослужил хорошую службу не только ордену, но и мне. Я знал, как мне велит поступить долг, но боялся, что у меня не хватит решимости.

– К чему ты клонишь?

Стивен внезапно пожалел, что не может рассмотреть глаза брата Десмонда. За все время их знакомства в голосе его мучителя впервые послышалось замешательство.

– Ты не хуже меня понимаешь, что ни к каким святым местам я не пойду, – произнес Стивен. – После того как фратекс прочтет мои записи, он поймет, что, переведя эту книгу, я совершил величайшее кощунство и сам стал вместилищем греха и скверны.

– Но ты всего лишь выполнил распоряжение фратекса, – пожал плечами Десмонд.

Замешательство, звучавшее в его голосе, стало более явным – или же Спендлав чрезвычайно ловко представлялся сбитым с толку.

– Брат Десмонд, на протяжении веков церковь занималась тем, что уничтожала подобные кощунственные сочинения, – возразил Стивен. – В тот момент, когда я понял, что книга проникнута нечестивым духом ереси, я должен был сообщить об этом отцу-настоятелю. Но, исполненный гордыни и праздного любопытства, я перевел святотатственные измышления, хотя, святые свидетели, было бы лучше, если бы их темный смысл навек оставался тайной. Возможно, теперь на меня пало проклятие, и я буду с позором изгнан из монастыря.

Губы Спендлава искривились в косой ухмылке.

– Брат Стивен, ты, верно, считаешь меня самым заклятым своим врагом, – процедил он. – Но это не так. Ты сам – первый и самый главный свой враг. Такой враг, которого я никому бы не пожелал. – С этими словами брат Десмонд поднялся. – Ладно, я с тобой заболтался. Желаю, чтобы путешествие к святыням пошло тебе на пользу.

Последняя фраза прозвучала на удивление искренне.

Десмонд повернулся и ушел, оставив Стивена наедине со звездами.

Фратекс поднял голову от стола, заваленного книгами и бумагами, и пристально взглянул на Стивена.

– Доброе утро, брат Стивен, – приветствовал он молодого послушника и указал на листы, которые только что просматривал. – Отличная работа. Ты уверен, что твой перевод точен?

– Да, святой отец. Я старался сделать его предельно точным – насколько мне позволяли мои ограниченные познания.

– Как выяснилось, не столь уж и ограниченные. Что ж, брат Стивен, рад сказать, мне не пришлось в тебе разочароваться. Напротив, я имел удовольствие убедиться в твоих выдающихся способностях.

– Но, святой отец… – начал Стивен и смолк, охваченный внезапной оторопью.

Подобное смятение он чувствовал в Королевском лесу, слушая зловещий лай приближающейся собачьей своры. Тогда он поверил в выдумки Эспера Белого и решил, что по его душу явился Мрак. Сейчас, переведя большую часть манускрипта и уяснив его кощунственное содержание, Стивен ощущал, что над его душой нависла еще более грозная опасность.

От сознания того, что в мире слишком много страшного и непонятного, голова у юноши шла кругом. То, что совсем недавно казалось ему незыблемым и прочным, внезапно обнаружило свою шаткость и ненадежность.

Фратекс, вскинув бровь, невозмутимо ожидал, когда же Стивен даст свои объяснения.

– Содержание рукописи, которую вам было угодно предоставить мне для перевода, враждебно учению церкви, – наконец обрел дар речи Стивен. – Как только я это понял, мне следовало поговорить с вами, следовало немедленно прекратить работу. Я этого не сделал и заслуживаю самого сурового наказания. Святой отец, если вы потребуете, чтобы я оставил монастырь, я отнесусь к этому с пониманием.

– Напрасно ты так считаешь, сын мой, – пожал плечами фратекс. – Если бы я счел нужным удалить тебя из монастыря, то сделал бы это, и меня бы ничуть не взволновало, как ты к этому отнесешься – с пониманием или без оного. Однако я не вижу ни малейшего повода изгонять тебя. Ты выполнил задание, которое я дал тебе сам, и выполнил превосходно. Было бы по меньшей мере несправедливо подвергать тебя за это наказанию.

– Святой отец, все это выше моего скромного разумения. Разве церковная политика не против…

– Возьму на себя смелость заявить, что разбираюсь в церковной политике значительно лучше твоего, – перебил Стивена фратекс, и в его голосе послышалось легкое недовольство. – Сейчас, сын мой, ты не в состоянии постичь все соображения, которыми руководствуется святая церковь, а я не в состоянии объяснить их тебе. Достаточно сказать, что зло извечно существовало в этом мире и будет существовать впредь, не так ли? Возможно, в течение долгого времени оно таилось и хранило молчание, но рано или поздно оно выйдет из своего укрытия и заговорит. И мы должны встретить его во всеоружии. Должны понимать язык зла. В противном случае мы будем беззащитны перед его чарами и оно завладеет нами безраздельно, сделав своими соучастниками.

Как раз этого Стивен и опасался. Фратекс словно читал в его душе. Слова отца-настоятеля заставили молодого послушника похолодеть. Ему казалось, жуткий призрак сжал его сердце ледяными пальцами.

– Святой отец, могу я открыть вам кое-что?

– Всенепременно, сын мой.

– По дороге сюда я слышал… жуткие вещи. В замке Тор Скат. Рыцарь, живущий там, рассказывал…

– Продолжай, сын мой, я весь обратился в слух. И садись, прошу тебя. Ты побледнел и выглядишь так, словно ноги отказываются тебя держать.

– Благодарю, святой отец.

Стивен опустился на маленькую жесткую табуретку.

– Расскажи, что тебе довелось услышать.

Стивен передал фратексу все слухи о появлении греффина и о страшном человеческом жертвоприношении, совершенном в покинутом седосе. Когда он закончил, настоятель несколько мгновений молчал, погрузившись в задумчивость.

– Подобные слухи уже доходили до нас, – сообщил он, понизив голос и доверительно наклонившись к Стивену. – Но ни в коем случае не следует способствовать их распространению. Держи рот на замке, сын мой. И будь уверен, церковь сумеет найти виновников всех этих злодеяний и сурово наказать их.

– Я не сомневаюсь, святой отец. Но это жертвоприношение в бывшем седосе, у заброшенного храма никак не выходит у меня из головы. В точности такие ритуалы описываются в книге, которую….

– Мне это известно. Именно по этой причине я и желал незамедлительно получить перевод древней рукописи.

– Дозволено ли мне будет узнать, каково ваше мнение на сей счет, святой отец?

– Я полагаю, те, кто совершил кровавый ритуал, пытаются оживить древние святилища, причем лишь те из них, на которых лежит проклятие. Вероятно, они ищут седос, где некогда обрел свою нечестивую силу Джестер Черный. А человеческие жертвоприношения, которые они совершают, являются своеобразным испытанием, при помощи которого еретики надеются, понять, какой из тысячи седосов, сохранившихся в Королевском лесу, до сих пор обладает могуществом. Но пока они совершают ритуал с отступлениями от древнего обряда, и потому он не имеет силы. Так что нам нечего опасаться, – завершил свою речь фратекс.

– Работа, которую я проделал, может принести злоумышленникам немалую пользу, – едва слышно произнес Стивен. – Имей еретики столь подробное руководство, они совершили бы ритуал без всяких искажений.

Фратекс важно кивнул.

– Разумеется, сын мой, подобные опасения приходили мне в голову. Однако мы не можем сражаться с опасным врагом в темноте и без оружия. Не забывай, еретикам уже известны многие тайны. Мы сумеем успешно противостоять им, лишь когда обретем еще большие знания.

– Но, святой отец… – Перед внутренним взором Стивена возникло ухмыляющееся лицо Десмонда Спендлава. – Что, если наши открытия станут достоянием неприятеля? Что, если враги скрываются среди нас и еретики сумели проникнуть в лоно святой церкви?

На губах настоятеля мелькнула мрачная усмешка.

– Для того чтобы поймать хорька, необходимо поставить ловушку, – поучительно изрек он. – А для ловушки нужна наживка.

Произнеся это, он поднялся со своего стула.

– Мне казалось, брат Стивен, урок смирения, который я тебе преподал, нашел живой отклик в твоей душе, – продолжал фратекс. – Но наша сегодняшняя беседа заставила меня усомниться в этом. Поверь, я отнюдь не выживший из ума старик, утративший бдительность и прозорливость. И святая церковь неизменно пребывает на страже своего учения и готова дать отпор проискам врагов. Лишь тот, чей взор застилает пелена надменной гордыни и спеси, способен полагать иначе. Выполненный тобой перевод, без сомнения, послужит во благо церкви. Но твой излишне длинный язык и неуместные вопросы способны принести немалый вред. Ты понял меня, сын мой? Воздержись от излишних разговоров и спокойно выполняй то, что тебе поручено. Не обсуждай своей работы ни с кем, кроме меня. Тщательно следи за тем, чтобы посторонний взгляд не упал на твой труд.

– Но это уже произошло, святой отец, – с дрожью в голосе сообщил Стивен. – Мой перевод читали не только вы.

– Да, его читал брат Десмонд. Это не осталось для меня тайной. Подобное можно было предвидеть. Но впредь будь осмотрительнее. Прячь написанное. А для того чтобы обмануть соглядатаев, помимо настоящего перевода составляй фальшивый, не соответствующий оригиналу.

– В этом уже нет необходимости, святой отец. Перевод завершен.

Вместо ответа настоятель наклонился и достал из-под стола большой ящик из кедра.

– У этой книги есть продолжение, – произнес он. – Надеюсь, ты будешь работать над ним с не меньшим рвением. – Губы фратекса слегка раздвинулись в улыбке. – А теперь, брат Стивен, тебе следует предаться благочестивым размышлениям. Вскоре тебе предстоит совершить паломничество к храму Святого Декмануса, и дух твой должен пребывать в состоянии покоя и просветленности.

Стивен преклонил колени и низко поклонился.

– Благодарю вас, святой отец. Прошу вас, простите мне дерзкие вопросы и сомнения. Поверьте, все они были вызваны лишь заботой о благе и процветании нашей святой церкви.

– Здесь, в этом монастыре, весь груз подобных забот лежит на моих плечах, – со снисходительной улыбкой напомнил фратекс и махнул рукой, отпуская Стивена. – Ступай же, сын мой. Не терзайся пустыми тревогами и подготовься к принятию великого откровения.

Стивен еще раз поклонился и оставил келью настоятеля. Ощущение того, что откровение уже было дано ему, прочно засело в душе юноши. И он опасался, что нового откровения ему будет не вынести.