Революция или кризисная эволюция?

Сторонники революционной концепции утверждают, что в начале 1990-х гг. в России произошла буржуазная либерально-демократи­ческая революция, направленная против авторитарно-бюрократи­ческого режима, тормозившего модернизацию общества. Лидеры

демократов во главе с Ельциным и Гайдаром отстранили от власти КПСС, демократизировали политическую систему, ликвидировали многие направления деятельности КГБ, осуществили приватизацию государственной собственности и постарались создать условия для развития конкурентного рынка...

С тем что в последние десять лет Россия пережила революцию, в принципе согласны многие ученые¹. <...> На мой взгляд, концепции Великой российской революции 1991—1993гг. можно противопоста­вить целый ряд возражений. Во-первых, новая элита, возглавившая российское общество в начале 90-х гг., на три четверти состояла из прежней номенклатуры (в то время как в странах Центрально-вос­точной Европы (ЦВЕ) к власти пришли оппозиционные социальные силы). Во-вторых, массовые общественные движения в России, в отличие от стран ЦВЕ, не получили большого развития, поэтому главным актором социальных преобразований на протяжении всего периода оставалась верховная власть¹. В-третьих, как справедливо отмечает И. М. Клямкин, " в других революциях на радикальной фазе решались проблемы большинства, а у нас этот вопрос не решался вообще и не решен до сих пор". В-четвертых, масштабы политиче­ского насилия в России были весьма ограниченны даже в сравнении с " бархатными" революциями в ЦВЕ. И, наконец, не поддается рациональному объяснению тот факт, что Великая социальная ре­волюция могла остаться практически не замеченной тем обществом, в котором она совершилась.

Интересен и взгляд историков, которые рассматривают этот вопрос в широкой временной ретроспективе. Они подчеркивают, что к концу 1930-х годов партийная бюрократия овладела всеми рычагами власти и управления государством, де-факто получив статус правящего класса. Но благоденствие ее представителей было неустойчивым, так как гарантировавшие его аппаратные должности было очень легко потерять. Сложность их положения усугублялась жесткостью сталинской вертикали, ставившей чиновников любого уровня в полную зависимость от вышестоящих начальников.

В течение следующего полувека советская номенклатура рас­ширялась, крепла и все сильней ощущала несоответствие между масштабами своей власти и неустойчивостью личного положения. В середине 1980-х годов наиболее образованный, прагматичный и не-

¹В книге: " The Second Socialist Revolution. An Alternative Soviet Strategy", изданной в Англии, США и Германии в 1990—1991 гг., я тоже отдала дань революционной трактовке российских преобразований. Но речь в ней шла не о буржуазной, а о на­родно-демократической революции, направленной против власти номенклатуры и призванной придать советскому обществу подлинно социалистические черты.

удовлетворенный эшелон партийно-комсомольской номенклатуры инициировал общественное движение за перестройку социалистиче­ского общественного устройства, предусмотрительно " взяв в долю" экономически предприимчивую и политически активную часть среднего класса. Стремительно проведенная противоправная при­ватизация государственной собственности окончательно утвердила обновленную номенклатуру в статусе правящего класса общества, сосредоточившего в своих руках все политические и экономические ресурсы.

Понятно, что описанные события не соответствуют понятию революции. Вряд ли подходит здесь и используемое время от времени понятие контрреволюции, поскольку события 1990-х гг. отделены от Октябрьской революции слишком большим периодом времени. Вернее считать, что мы стали свидетелями завершения постепенного, занявшего около 60 лет антисоциалистического " разворота" власти, а вслед за нею — и общества. Последний этап его был направлен на окончательное искоренение тех элементов социализма в идеологии и организации общества, которые давно уже стали помехой обуржу­азившейся " коммунистической" номенклатуре.

Наиболее соответствующей реальности мне представляется концепция, согласно которой в конце 1980-х гг. в СССР назревала народно-демократическая революция, направленная против власти номенклатуры. Ее цель виделась в замене авторитарно-бюрократи­ческого общественного устройства либерально-демократическим. Движущей силой поднимавшейся революционной волны был " средний класс" советского общества, представленный хорошо образованной, квалифицированной, но социально и политически ущемленной и не удовлетворенной своим положением интеллиген­цией. Ее лозунгом было совершенствование социализма, придание ему демократического лица, расширение прав и свобод человека, повышение благосостояния народа.

Революционно настроенной части общества противостояла политическая номенклатура, опиравшаяся на партийно-государ­ственную бюрократию. Демократические силы общества, едва освободившегося от тоталитаризма, были слабы, организационно и идейно разобщены. Они не имели ни политической программы, ни навыков политической борьбы, ни существенного политического влияния. Многоопытная номенклатура, в руках которой находились все значимые ресурсы общества, легко оттеснила демократов от ведущих позиций и предотвратила народно-демократическую ре­волюцию. Вместо этого общественная энергия была направлена на

проведение радикальных (буржуазных по социальному содержанию) реформ 1992-1993 гг.

Начиная же с середины 1990 гг. Россия переживает постре­форменный период, суть которого состоит, с одной стороны, в формировании и практическом внедрении в жизнь новых фор­мально-правовых правил игры, а с другой — в весьма непростой, а нередко и остроконфликтной адаптации социальных субъектов (индивидов, организаций и групп) к новой институциональной структуре. Реализация этих функций связана с громадным расши­рением и типологической диверсификацией акторов, участвующих в преобразовании общества, множественность и неуправляемость взаимодействий которых придает этому процессу преимущественно стихийный характер.

Мой общий вывод заключается в том, что новой социальной революции в России не было. В действительности имела место эволюция, в основе которой лежало, однако, не постепенное и по­следовательное развитие, а цепочка сменявших друг друга кризисов. Исходный подъем демократических движений, соединившихся с национально-освободительными, завершился распадом СССР. Радикальные либерально-демократические реформы фактически вылились в ограбление общества горсткой в общем случайных людей. Начавшаяся затем спонтанная трансформация в условиях отсутствия у правящей элиты стратегии и политической воли имела следствием, во-первых, крайнее ослабление государства и тотальную криминализацию общества. Причем каждый из этих этапов углублял кризисное положение России.