Понимание смерти у древних народов

Так что же такое – смерть? Все народы об этом задумывались. Все религии об этом говорят. Конечно, каждая по-своему.

Если обратимся к истории дохристианского религиозного сознания, то увидим множество различных вариантов описания смерти. Но надо сразу сказать – то учение, которое по этому вопросу имеется в христианстве, никогда и нигде не встречалось прежде – ни в религиозно-философских построениях, ни в религиозном сознании.

Что же говорили о смерти наши далекие предки?

Особенно интересны представления египетской религии. Уже в египетской «Книге мертвых» (ее название буквально переводят как «приход из дня»), которая была написана около 2000 года до нашей эры, мы находим много размышлений, молитвенных возношений богам о том, какой будет видеть себя душа там, что с ней станет. Душа взывает к богам, взывает к духам – взывает с тем, чтобы не оказаться в таком положении, когда она может подвергнуться каким-то тяжелым ударам, страданиям, бичеваниям, то есть оказаться в состоянии еще худшем, чем сама смерть. Ибо вот какой страшный приговор объявляет бог Гор осужденным: «Грозные мечи покарают ваши тела, ваши будут истреблены, ваши тени истоптаны, а ваши головы – изрублены. Не восстанете! Будете ходить на голове! Не поднимитесь, ибо попали в свои ямы! Не убежите, не уйдете! Против вас – огонь змея, «Того – Который – Сжигает – Миллионы»! <...> Они < богини с ножами > зарежут вас, расправятся с вами! Никогда не увидят вас те, кто живет на земле!». Но, согласно этой книге, душа может и спастись и стать как бы божеством(1).

Нечто подобное мы видим и в тибетской «Книге мертвых», которая, правда, имеет значительно более позднее происхождение – она была записана где-то около VIII века нашей эры. Здесь мы видим другие мотивы, которые навеяны буддистскими, а вернее сказать, брахманистским индуистским учением. Смерть рассматривается здесь как ступень в эволюции или, напротив, деградации души, выражающейся в соответствующей форме перевоплощения. По одному из буддистский сказаний, Будда перевоплощался 215 раз и кем только не был (кроме, правда, женщины), прежде чем наконец стать озаренным. Здесь тоже присутствует идея, если хотите, своеобразного спасения от смерти – однако не просто мифологическая, как в «Книге мертвых» Египта, - но глубоко обманчивая для человеческой психологии, откладывающая, как правило, на завтра все то, что трудно и не хочется делать сегодня. Духовно-нравственное совершенствование – это подвиг борьбы с собой. А, как известно,

«Бой с самим собой –

Есть самый трудный бой.

Победа из побед –

Победа над собой» (Ф. Логау).

Идея же перевоплощения подсознательно ориентирует человека на «бой с самим собой» в неопределенном будущем, особенно если здесь неплохо живется. При этом сама цепь перевоплощений фактически не имеет конца – это бесконечное число смертей и рождений. И хотя по тибетским представлениям некоторые могут достичь состояния так называемой мокши (освобождения), когда остановится процесс перевоплощений, но очень немногие люди, по учению тибетской «Книги мертвых», достигают конечной цели. По крайней мере, таких счастливчиков, как Будда, который «всего» 215 раз перевоплощался, единицы. Удел же большинства, повторяю, бесконечность непрекращающихся перевоплощений.

Идею перевоплощений, почти без изменений, взяла и теософия. Однако эта идея не имеет под собой никаких серьезных обоснований.

Во-первых. Если бы имело месть перевоплощение, то у каждого человека была бы какая-то память о предыдущих состояниях. В противном случае обессмысливается основной аргумент данной теории о необходимости многократных воплощений личности с целью полного ее очищения от грехов. Локк, английский философ XVIII века, справедливо заметил, что если нет памяти о прежнем воплощении, то нет и тождества личности, нет, следовательно, и перевоплощения, а есть простое рождение нового Я.

Во-вторых. Нет фактов, подтверждающих эту идею. Приводимые же исключительные случаи так называемых «воспоминаний» о предшествующих воплощениях имеют совсем иную природу. Это:

или внушение, которому особенно легко поддаются люди так называемого медиумического склада (прежде всего дети, женщины);

или непроизвольное самовнушение;

или телепатические воздействия (см., напр., архиеп. Лука «Дух, душа и тело»);

или психические заболевания;

или прямые бесовские воздействия, беснования;

или проявление так называемой генетической памяти, которая может при некоторых условиях воспроизводить в сознании впечатления и переживания предков, воспринимаемые человеком как свои собственные.

Любопытные факты встречаем мы и в представлениях, например, греческой мифологии, в греческой религии. Древние греки понимали посмертное состояние человека или как некую призрачность, нереальность, или как состояние неизмеримо худшее, нежели любая земная жизнь. Так, у Гомера в «Одиссее», например, есть весьма красноречивые характеристики состояния человека в царстве Аида. Вот как Ахиллес «богоравный» жалуется Одиссею:

«О, Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся;

Лучше б хотел я – живой, как поденщик, работая в поле,

Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Нежели здесь над бездушными царствовать, мертвый» (2)

Еще более интересно посмертное состояние Геракла – этого великого героя древнегреческой мифологии. Сам он находится на Олимпе, на пиру у богов, и в то же время его дрожащая тень с напряженным луком в руках пребывает в Аиде. Одновременно на двух полюсах! Для отца Павла Флоренского эта совершенно необычная мысль Гомера явилась одним из элементов в его оригинальной эсхатологической концепции.

О чем говорят эти удивительные фантазии? С одной стороны, о том, что древние греки глубоко чувствовали реальность того мира и неуничтожимость души человеческой, верили, что есть оно, это посмертное состояние. С другой – совершенно не зная, какое оно, строили всевозможные догадки, предположения, создавали, как видим, красочные мифы в попытках осмысления этой проблемы. И, нужно отдать должное, некоторые из них не просто очень интересны, но и смогли глубоко выразить идею посмертного воздаяния. Достаточно вспомнить муки Тантала, Сизифов камень, бочки Данаид и т.д.

Ту же самую картину можно видеть и во всех других дохристианских религиях. С одной стороны, интуитивное чувство бессмертия и отдельные факты, подтверждающие его (явления умерших, их точные предсказания и предупреждения и т.д.), с другой – полный туман в представлениях о том мире. И так – на протяжении всей истории человечества.

Даже если мы обратимся к такой книге, как Ветхий Завет, то и здесь найдем нечто подобное. До книг пророческих в нем находим утверждения, что человек, вернее, душа его засыпает после смерти, а то и умирает. То есть весь человек, а не только тело, обращается в прах после смерти! И только пророки, особенно великие пророки, начинают говорить о том, что душа по смерти не исчезает, не умирает и даже не засыпает, но испытывает страдания или радость в зависимости от земной жизни человека; пророки говорят даже о всеобщем воскресении(3). Это наибольшее, что было открыто дохристианскому человечеству.

Но все народы и все религии, хотя и по-разному, говорят о посмертном состоянии человека. Мысль о полном уничтожении личности со смертью тела встречается очень редко.

1. «Египетская книга мертвых».
2. Гомер. Одиссея. Пер. В. Жуковского Изд. «Просвещение». С. 325. XI, 487-491
3. См. А.И. Осипов. Ветхозаветная религия. Путь разума в поисках истины. М. Издательство Сретенского монастыря. 2004.