Глава шестая. Взгляд изнутри

- Если вы хотите понять, что представляет собой Центральная, вы должны иметь в виду, что этого не знает никто, - заявила Сонсен. - Мы здесь живем. Только и всего. Она существует, а вместе с ней и мы, больше мы ничего не желаем знать. Никто не задумывался над тем, почему тут все устроено так, а не иначе. Мы не знали, почему Центральная Станция выполняла те или иные операции, но мы, как правило, знали, что это за операции. По крайней мере, мы так полагали. До последнего времени, когда террористы начали выкидывать свои штучки.

- Мы только что прибыли на Центральную, - заметил Ландо. - О каких террористах идет речь?

- Хотелось бы мне самой знать ответ на этот вопрос, - покачала головой дежурная. - На нас совершали нападения. И весьма жестокие. Но никто не брал на себя ответственность и не предъявлял к нам никаких требований. Даже намека на них. Мы подозреваем тратасвобов или двоемиров и прочих, но все они отрицают свое участие в террористических актах. Кроме того, если бы они были в состоянии их осуществить, то эти молодчики не стали бы напрасно тратить время на угрозы, а просто захватили бы власть. Конечно, в условиях информационной блокады Станция была отрезана от внешнего мира. Возможно, всем давно ясно, что произошло, проблема решена, но мы об этом не знаем.

Люк сообразил, что тратасвобы - это члены партии Освобождения Тралуса и Талуса, а двоемиры, очевидно, это шовинисты, ратующие за суверенитет каждого из Двойных Миров. Оказалось, что так оно и есть. Мысль Сонсен была ему понятна. Он был уверен, что группировки, о которых идет речь, яе представляют серьезной угрозы.

- Расскажите нам об этих нападениях, - попросил он Сонсен.

Та подошла к окну обзора турбоватора.

- Через минуту-две вы сами убедитесь, какой они нанесли ущерб. Пустотоград некогда был превосходным городом. В нем производилось достаточное количество продовольствия. Его не только хватало па все население Центральной, но были и излишки. В нем были парки, красивые дома, озера, речки. Зеленый, голубей, прохладный - словом, чудный город. Потом кто-то начал развлекаться с Точкой Накала.

- Точка Накала - это нечто вроде искусственного солнца? - предположил Люк.

- Совершенно верно, - ответила Сонсен. - И этот кто-то сбил его е панталыку.

- А кто обычно управляет Точкой Накала? - поинтересовался Ландо.

- Никто, разумеется, - ответила Сонсен с таким видом, будто он спросил у нее, где находится рубильник, включающий и выключающий вращение Галактики. - Как я уже говорила, когда мы сюда прибыли, она уже существовала, впрочем, как и вся Станция. Мы ее не создавали.

- Точка Накала просто существует, - повторил Ландо. - Но знает ли кто-нибудь, как она работает? Каким образом она выделяет свет?

- Есть разные теории. Согласно одной из них Точка Накала получает энергию непосредственно из гравитационного обмена потоками между Талусом и Тралусом. Но никому не удалось разработать прибор, с помощью которого можно было бы подтвердить эту гипотезу. Никто ничего не знает наверняка.

- Вы не знаете, как действует источник энергии, позволяющий вам получать до половины продовольственных товаров?

- Не знаем, - призналась Сонсен. - А вы знаете, каким образом работают двигатели гиперпривода, которые используются на ваших кораблях?

Люк с трудом подавил улыбку. Дженика Сонсен права. Вряд ли можно найти хоть одного человека, который бы разбирался во всех приборах и механизмах, которые он использует в повседневной жизни. Что же касается обитателей Центральной Станции, то они знают об этом еще меньше.

- Если хотите взглянуть на Пустотоград, то мы к нему подъезжаем, - сказала Сонсен, приникнув к окну. Ее примеру последовали остальные пассажиры турбоватора. Оба дройда остались в задней части кабины. В конце туннеля появилось пятно света. - Это Точка Накала, - объяснила Дженика. - Она находится в обычном состоянии. По крайней мере в настоящий момент. Такой она раньше была всегда.

Кабина турбоватора приближалась к выходу из туннеля. Создавалось впечатление, что скорость ее увеличивается. Защищая глаза от чересчур яркого света, люди прикрыли глаза руками.

Через мгновение, показавшееся вечностью, кабина вырвалась из туннеля и затем так стремительно, что заныло под ложечкой, помчалась вниз. Но никто из пассажиров даже не обратил внимание на то, что изменилось направление движения. Все были слишком увлечены зрелищем Пустотограда.

Вернее, того, что от него осталось.

Искусственное солнце заслуживало свое название. Это действительно была светящаяся раскаленная точка света, повисшая в воздухе в самом центре гигантского сферического замкнутого пространства. Точка Накала действительно походила на миниатюрное солнце - теплое, яркое, создающее чувство уюта, манящее к себе. Но пейзаж, простиравшийся под ним, отнюдь не манил к себе.

Пустотоград представлял собой пепелище, над которым нависли тучи пыли. Люк разглядел скелеты выжженных зданий. Некогда аккуратные ряды фруктовых деревьев превратились в обугленные пни. Озеро высохло. На дне его валялись обломки прогулочных судов. Так в ванне остаются детские игрушки после того, как вода из нее спущена.

Зрелище было ужасным, такое не привидится и в ночном кошмаре. Оно особенно удручало оттого, что еще совсем недавно город, видно, был прекрасен и ухожен.

- В прежние времена я остановила бы кабину на одной из промежуточных станций. Вы смогли бы выйти из турбоватора и осмотреть город. Но теперь в воздухе почти нет кислорода. Он выгорел во время пожаров, - объясняла Сонсен. - Не знаю, каким образом нам удастся восстановить былой состав воздуха. Даже для того, чтобы воздух вот в этой самой кабине стал пригодным для дыхания, пришлось пойти на кое-какие ухищрения. Раньше воздух подавался компрессором снаружи: в туннеле и в районе оси вращения воздух был слишком разреженным. Но после первой же вспышки технари разработали автономную систему подачи воздуха. Турбоватор - самое быстрое и простое средство передвижения от экватора к зоне доков и техсекции, где я вас встретила. Инженеры поставили на турбоватор компрессор, несколько резервуаров с воздухом и фильтр для очистки двуокиси углерода.

- Но что же случилось? - спросил Ландо.

- Первая вспышка произошла тридцать или сорок суток назад, - ответила молодая женщина, неожиданно погрустнев. - До того момента все, что вы видите вокруг себя, представляло собой парковую зону, сельскохозяйственные угодья или же прекрасные, ухоженные поместья. Душа радовалась, когда ты видел эту красоту. Точка Накала светила непрестанно. Для того чтобы имитировать смену времен года, фермеры использовали различные экраны, задерживавшие свет. Находясь внутри этих экранов, можно было с помощью обыкновенного диска регулировать степень освещенности. Внешне экраны могли выглядеть как угодно - в виде тени, серебристой полусферы или золотистого квадрата. Экраны эти жители украшали на свой вкус. Хотя у нас всегда день, можно было быть уверенным в том, что под каждым золотистым экраном найдется местечко и для ночи. Теперь ничего этого не осталось. Все исчезло. Исчезло после первой же вспышки.

- Это произошло до начала блокады каналов связи, - возразила Календа. - Я прилетела в систему приблизительно в это время. Но ни о чем таком не слышала. А уж новость эта была бы важной. Сенсационной.

- Мы постарались, чтобы сведения о случившемся не просочились наружу, - продолжала дежурная. - Правительство Федерации Двойных Миров было слишком слабым, а между тем самое главное для террористов - это создать себе рекламу. Федералы опасались, что если известия о случившемся вырвутся наружу, то может начаться паника или даже бунт. Думаю, они были правы. Нам удалось утаить от внешнего мира, что здесь произошло. - Она жестом показала на разрушения. - Но беженцы с Центральной прилетели на Талус и Тралус. Они раззвонили о происшествии, и в результате действительно начались мятежи. Один на Талусе, а на Тралусе целых два. Какая-то группировка мятежников - даже не знаю, какая именно - некоторое время назад высадила десант в районе Южного полюса. Он объявил Станцию своими владениями. - Сонсен пожала плечами, добавив: - Что я одна могла с ними поделать? Сражаться в одиночку? Я оставила их в покое, а они оставили в покое меня. Ну, а потом вы их прогнали.

- Что вы имеете в виду, говоря, что вы одна? - спросила Гэриэл. - Разве кроме вас на Станции нет никого?

- Да нет, я, очевидно, не одна, - отвечала Сонсен. - Центральная велика. Мы постарались эвакуировать всех, но я подозреваю, что кто-то еще остался. Правда, я никого не видела, но это еще ничего не значит.

- Вы несколько раз упомянули о первой вспышке, - вмешался Ландо. - А сколько их было всего?

- Была еще одна. Всего - две. Вторая произошла за день или два до того, как возникло гравитационное поле и началась блокада каналов связи. Не спрашивайте меня, каков был резон у террористов, если терроризировать некого, да и жечь больше нечего.

- Ага, - несколько рассеянно отозвался Ландо. - Станция находится точно в центре тяжести системы Талуса и Тралуса, правильно?

- Правильно, - ответила Сонсен, посмотрев на Ландо странным взглядом. - Неужели вас вообще не инструктировали?

- Я бы не сказал, - возразил Ландо. - Просто я хотел уточнить. Точка Накала. Она находится в самом центре Пустотограда? А Пустотоград в самом центре Станции?

- Ну, может, на один-два сантиметра сдвинут в сторону. Можете взять линейку и измерить, если так уж приспичило.

Саркастическое замечание Сонсен Ландо пропустил мимо ушей. Он показал на дальний конец оси вращения, затем, подняв голову, посмотрел в верхний смотровой люк.

- А что это за конические конструкции, находящиеся возле Северного и Южного полюсов, прямо на оси вращения? Можете ли нам о них рассказать?

Люк посмотрел вверх, затем в передний иллюминатор. Совсем недавно они находились слишком близко от скопления конусов, чтобы как следует их рассмотреть, второе же скопление было невозможно разглядеть: глаза слепило искусственное солнце. Но Ландо, похоже, успел изучить их, когда они находились в поле зрения. Было такое впечатление, что он был заранее готов к встрече с ними. Оба скопления, похоже, ничем не отличались друг от друга. Центральный конус окружен шестью конусами меньших размеров. Отношение высоты к основанию у всех конусов было одинаковым. Сонсен несколько картинно пожала плечами.

- Могу сообщить вам, что одна система называется Южными Коническими Горами, а вторая - Северными Коническими. Можете сами сообразить, которая из них северная, а которая - южная. Время от времени находятся желающие подняться на них, но даже в нулевой зоне дело это непростое. Вам жизненно необходимо узнать что-то еще? К примеру, название судов на дне пересохшего озера?

- Нет, - ответил Ландо, задумавшись о чем-то своем. - Пожалуй, это все, что я хотел выяснить.

- Вот это да, - не удержалась от ехидного замечания Сонсен. - Пожалуй, я тоже как-нибудь улучу пяток минут, чтобы узнать все самое существенное о вашей родной планете.

- Гммм? Что? Ну, что вы! Вы меня простите. Я вовсе не это имел в виду. Просто теперь, как мне кажется, я понимаю, что происходит.

- Вы успели понять это за какие-то пять минут? Вы на меня не обижайтесь, но наши ребята из СРИТО бьются над этой проблемой немного дольше, но так ничего и не узнали.

- Что еще за СРИТО? - полюбопытствовал Люк.

- Насколько я могу понять, в данном контексте упомянутая аббревиатура обозначает Службу Разведки и Технического Обоснования, - охотно вмешался Трипио.

- Я уверен, что у вас есть толковые люди, - отвечал Ландо. - Я никого не хотел обидеть. Речь идет об иной точке зрения. Вы смотрите на эти сооружения как бы изнутри. У меня же есть возможность взглянуть на них извне и…

В этот момент Арту озабоченно засвистел. Его видеокамеры поднялись кверху, затем он повернулся к Трипио и издал серию сигналов, но в такой быстрой последовательности, что Люк не успел понять их значения.

- Хорошо, Арту. Я узнаю, хотя прерывать людей - это знак невоспитанности. - Обратившись к Дженике Сонсен, Трипио спросил: - Прошу прощения, администратор Сонсен, но мой коллега желает узнать, причем срочно, произошли ли две предыдущие вспышки Точки Накала мгновенно, или же яркость света увеличивалась постепенно.

С каждой минутой Сонсен все больше удивлялась поведению своих незваных гостей.

- Любопытные у вас дройды, - проговорила она, не обращаясь ни к кому в особенности. - Насколько мы можем судить, яркость увеличивалась постепенно - приблизительно в течение получаса. Точно сказать трудно, поскольку никого из наблюдателей не осталось в живых. Разумеется, самописцы тоже сгорели.

Арту нервно закачался на своих колесиках и тревожно засвистел, мотая головой.

- Ах ты, Господи! - воскликнул Трипио. - Я совершенно согласен. Мы должны немедленно покинуть Станцию.

- Что? - спросил Ландо. - Почему? Что случилось?

Трипио неуклюже повернулся к Люку и спросил:

- Неужели вы ничего не заметили! Ах, прошу прощения. Ваши глаза приспосабливаются к изменениям в освещенности, поэтому вы и не видите этого. Интересное свидетельство того, насколько отличаются наши системы восприятия.

Ландо уничтожающим взглядом посмотрел на эту дройду протокольную.

- Трипио, - произнес он деланно спокойным голосом. - Если ты сейчас же не объяснишь, в чем проблема, я тебя сейчас же обесточу и выведу из строя твой модуль речи. Что стряслось?

Трипио хотел было возмутиться, но затем передумал:

- Все очень просто, капитан Ландо. Дело в том, что яркость Точки Накала за последние пять минут увеличилась на пять процентов.

- Анакин! - закричал Джесин. Он ощущал присутствие младшего брата и был твердо убежден, что и тот чувствует, что Джесин поблизости от него. Но все это при нынешних обстоятельствах не имеет никакого значения. Джесин уверен, что Анакин перепуган и чувствует себя виноватым в том, что он натворил.

Ну и ситуация. Если хоть один ребенок во всей истории Галактики должен понести наказание, то это, конечно, Анакин Соло. Как все они старались, чтобы эта подземная камера оставалась для всех посторонних секретом! А уж Анакин так ее рассекретил, как невозможно было бы сделать даже при желании.

Правда, вряд ли его можно винить в произошедшем. Разве мог мальчуган представить себе, к чему все это приведет? Он ни за что не стал бы делать ничего подобного, если бы знал последствия своего эксперимента. Ведь это же еще несмышленыш, который любит забавляться с машинами. Джесин вспомнил ряд эпизодов из своей жизни, когда родители обошлись с ним гораздо милосерднее, чем он опасался. Конечно, то, что он тогда натворил, не идет ни в какое сравнение с этим землетрясением, которое устроил Анакин. Но ведь смысл-то был тот же. Джесин всегда считал, что ему тогда просто повезло. Теперь он уже не так в этом уверен. Возможно, родители просто оказались людьми понятливыми.

- Анакин! Выходи! Никто на тебя не сердится! - кричал он брату. Конечно, он лукавил. Чубакка наверняка не в восторге от затеи малыша. Да и тетушка Марча не испытывает особенного удовольствия от того, что ее ховер превратился в туман, а на виске рана. Если же когда-нибудь удастся починить Кьюнайна, то вряд ли дройд будет доволен тем, что натворил Анакин. Но сказать, что все в бешенстве, нельзя. Может, на него и злятся. Но не так, чтобы очень.

- Ну, выходи же! - Джесин прекрасно понимал, что искать Анакина или гоняться за ним нет смысла. Он просто убежит и снова спрячется. Надо уговорить его выйти добровольно.

- Я хочу здесь остаться, - отозвался мальчуган.

Уже хорошо. Хоть откликнулся. Джесин знал брата: ему нужно, чтобы его отговорили от его намерений.

- Ну, иди же, Анакин! - продолжал настаивать Джесин. - Не можешь же ты скрываться всю жизнь.

- Почему не могу? Могу.

- Но ведь начинает смеркаться.

По каким-то причинам, известным только тем, кто строил это сооружение, того ровного яркого освещения этой камеры, когда она имела конический вид после того, как наверху открылось небо, больше не существовало. А дело шло к вечеру.

- А как быть с едой? - гнул свою линию Джесин. - Ты ведь проголодался?

- Чуточку.

- Да не чуточку, а очень проголодался, - сказал Джесин. - Вот что я тебе скажу. Иди сюда, возьми что-нибудь поесть, а потом можешь опять спрятаться от нас.

Разумеется, предложение было глупое, но оказалось, что не только смелость, но и глупость города берет. Анакину была предоставлена возможность спасти свою репутацию.

Наступила долгая пауза - тоже добрый признак. Анакин обдумывал предложение. Подождав минуту, Джесин принялся за свое:

- Анакин, возвращайся в лагерь, вернее, к кораблю и возьми поесть. - Мальчик поправил себя: чего приглашать кого-то в лагерь, если лагеря больше нет. Все, что находилось за пределами корабля, сгорело дотла.

- А я правда могу вернуться, а потом снова уйти, если захочу? - спросил Анакин.

- Будет так, как ты захочешь, - отозвался старший брат, отлично понимая, что ему ничего не стоит сдержать обещание. Ведь Анакин никого не спрашивал, когда убежал и спрятался в первый раз. Захочет убежать снова - убежит, никого не спросив. Разве если только установить круглосуточное дежурство или запереть где-нибудь в отсеке, заварив при этом люк. Да еще неизвестно, удастся ли его укараулить даже сторожу при запертой двери.

- Ну, хорошо. Подожди секунду. - В следующий момент у входа в коридор показался Анакин. Остановился, посмотрев на старшего брата.

- Все же в порядке, Анакин. Честное слово. - Конечно, порядка особого не наблюдалось, но малыш понял, что имеет в виду Джесин. Анакин пошагал к брату. Сначала неуверенно, потом бросился к нему бежать со всех ног. Подбежал к Джесину, обнял его, тот крепко обхватил его руками в ответ.

- Ты меня прости, Джесин. Я не хотел ничего такого. Честное слово.

- Знаю, знаю. Но то, чего ты хочешь, подчас расходится с тем, что у тебя получается. - Джесин поймал себя на том, что и слова, и интонации у него получаются отцовские. И он понял, что думает не столько о том, как поступили бы на его месте отец или мать, а о них самих. Возможно, с ними тоже какая-нибудь беда приключилась. Известно лишь одно, что они оставались в Корона-хаусе, когда Чубакка посадил их на " Сокол" вместе с Кьюнайном и Эбрихимом. Неужели они все еще там? А что, если папин кузен Тракен запрятал его в какое-нибудь другое место? Может, им все же удалось сбежать? Джесина охватило острое чувство вины. Почему он раньше не думал о родителях? Не тревожился о них?

- Я так скучаю по маме я папе, - признался Анакин, уткнувшись лицом в плечо старшего брата, отчего голос его звучал приглушенно.

Джесин удивился, услышав слова брата. Выходит, их малыш думает почти так же, как его брат и сестра.

- И я, - ответил Джесин. - Я тоже по ним скучаю. Ну, что же ты? Пойдем ко всем остальным.

Держась за руки, оба мальчика направились к середине огромного помещения. Постепенно Анакин пришел в себя и стал с интересом осматриваться. Взглянув наверх, увидел небо.

- Братишка, - произнес он. - А тут много чего изменилось.

- Что верно, то верно, - согласился Джесин. - Очень много.

Вслед за Анакином он посмотрел на купол помещения и тоже удивился.

Небо темнело, а вместе с небом темнело и внутри пещеры, но серебристые ее стены отражали то небольшое количество света, которое еще сохранилось, и оттого было все-таки что-то видно. Похоже на то, что недавно зашло солнце, хотя сказать это с уверенностью было нельзя. Как раз у них над головой виднелся словно очерченный с помощью циркуля круглый участок вечернего неба. Джесин заметил, как то там, то сям начали зажигаться звезды, заглядывавшие к ним в пещеру.

Шли оба, замедлив шаг: надо было обходить груды сгоревших вещей. Все, что находилось снаружи корабля, превратилось в лужи расплавленной массы и пепел.

Братья остановились, чтобы взглянуть на " Сокол".

- Корабль снова сломан, - заявил Анакин.

- Ага. Похоже, двигатели вышли из строя, прежде чем Чубакка успел поставить защитные экраны.

- Хорошего мало, - медленно закивал головой малыш.

Джесин посмотрел на верхнюю часть цилиндра, расположенную в километре-двух от их голов. Если Чубакке не удастся отремонтировать силовые установки, или если не придумать какой-то способ карабкаться, точно муха, по гладкой поверхности стены, сидеть им здесь до морковкина заговенья.

- Что верно, то верно, - согласился Джесин. - Ну, потопали дальше. - Он хотел было сказать, что все ждут не дождутся их прихода, но затем сообразил, что это известие, возможно, не слишком-то обрадует брата. - Поднимаемся в корабль.

У герцогини Марчи Мастигофорес, сидевшей в кают-компании " Сокола", было подавленное настроение. Общество, в котором она находилась, не очень-то устраивало ее. Племянник, Эбрихим, не слишком внимательно следил за партией, играя в сабак с Джайной. По тому, что Джайна проиграла несколько хэндов, можно было понять, до чего она расстроена. Кьюнайн, вернее, то, что от него осталось, стоял у перегородки. Он напоминал Марче мумию, которую почему-то никто не удосужился похоронить.

У пожилой дамы голова просто раскалывалась. Правда, она понимала: она еще дешево отделалась. Просто чудо, что никто из них не погиб. Разве только Кьюнайн. Во всяком случае Чубакке не удалось привести его в чувство.

Хотя какое это имеет значение - кто из них жив, а кто нет. Из западни им теперь не выбраться. Большая часть их съестных припасов находилась вне космоплана: или в ховере, или же сложена в ящики, которые были вынесены из корабля, чтобы освободить в нем место. Неприкосновенного запаса " Сокола" хватит на какое-то время, но ненадолго. По подсчетам Марчи, о которых она никому не сообщила, воды им хватит на шесть дней, а продовольствия на десять.

Если им удастся прожить хотя бы такое время, то им еще повезет. Она разделяла мнение Чубакки, полагавшего, что столь яростное пробуждение репульсора смело с лица планеты этих шовинистов-дроллистов (туда им и дорога!). Но ведь кто-то же остался на планете в живых. А уж они заметили это событие.

Могут быть два варианта. Возможно, местные ученые, зарегистрировавшие сейсмические явления, электрические аномалии или что там еще, прибудут сюда, чтобы взглянуть на очаг природного бедствия. Правда, вариант этот нереален. Идет война, большинство научных учреждений закрыто, всякие передвижения ограничены. Второй вариант более вероятен, хотя и не слишком-то приятен. Скорее всего, какие-то воинские части, оснащенные аппаратурой для обнаружения активности репульсора, убедились в том, что репульсор активно действует, и захотят обследовать зону его действия.

При настоящем положении вещей вряд ли этот визит может их обрадовать. Если оставить в стороне такой пустяковый вопрос, как судьба гражданского населения, захваченного в плен, остается другой, более существенный. Еще неизвестно, как эта военная группировка использует столь грозное оружие, после того как оно попадет ей в руки. Ведь уже длительное время всякие преступные организации искали этот планетарный репульеор. Неизвестно, в каких целях они намеревались применить его, но, скорее всего, в недобрых. Она, Марча, знает одно: неприятель считает репульсоры жизненно необходимыми для себя. Не исключено, что, заполучив репульсор благодаря Анакину, противник без труда одержит победу.

Но и эти свои соображения старая герцогиня держала при себе. Обстановка и без того сложная, к чему ее усугублять. Ведь они и без посторонней помощи в скором времени отойдут в мир иной.

Единственная их надежда на то, что Чубакке удастся починить двигатели. Именно этим к занимался в настоящую минуту вуки, копаясь в панелях доступа по колено а разных кабелях и сгоревших деталях. Ей из кают-компании было слышно, как он стучит и гремит. Несомненно, он старается изо всех сил, только едва ли у него что-нибудь получится. Вероятнее всего, двигатели перегорели во время первого же мощного выброса энергии, когда произошло короткое замыкание в разомкнутых цепях. По-видимому, такой же электромагнитный импульс вывел из строя и Кьюнайна.

Нет, положению их не позавидуешь. Нисколечко. Словом, ехать так ехать, как сказал один шутник, падая в пропасть.

Услышав шаги на трапе, она подняла глаза и увидела Джесина к Анакина, которые входили в кают-компанию. Взглянули на вошедших и Эбрихим с Джайной. По-видимому, услышал их и Чубакка. Едва мальчики вошли, в дверях появился и вуки.

- Всем привет,. - произнес Анакин. - Я вернулся. Мне… мне очень жаль, что я натворил такое. Я не хотел ничего портить. Но так получилось. Я виноват.

Чересчур мягко сказано. Возможно, то, что натворил этот мальчуган, обречет миллионы людей на существование под гнетом тирании. Марча очень ясно представила себе, что утеря репулъсора приведет к поражению Новой Республики: престиж ее настолько упадет, что власть просто рассыплется, как карточный домик. Тяжкое бремя легло на хрупкие плечики этого ребенка.

- Все в порядке, Анакин, - отозвалась Джайна. - Мы что-нибудь придумаем. Не мучай себя.

Марча переглянулась с племянником, затем с вуки. Совершенно очевидно, что ни у кого из них не было желания изрекать пошлости Но бывает, что пошлости - это единственное, что у вас остается. Случается, что совершенно необоснованный, заведомо.лживый оптимизм ну просто необходим. Неожиданно для себя тетушка Марча поднялась с кресла и, направляясь к детям, проговорила:

- Все устроится, Анакин. Мы что-нибудь придумаем. Не беспокойся, малыш.

Внезапно ребенок бросился к пожилой даме и, обняв ее, зарыдал:

- Ну. полно тебе, - проговорила она, прижимая мальчугана к груди. - Полно расстраиваться.

Утешая ребенка, Марча даже не отдавала себе отчета в том, что в действительности утешает себя.