Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 26. Просторный шатер Агамемнона был битком наполнен радостными людьми






 

Просторный шатер Агамемнона был битком наполнен радостными людьми. Большинство празднующих были в летах или занимали слишком высокое положение в обществе, чтобы лично участвовать в сражениях. Но если бы кто-нибудь прислушался к их тостам и хвастливым речам, то ему бы и в голову не пришло, что сами они никогда не бывали в гуще битвы. И еще здесь было много женщин, молодых безропотных пленниц, которые, если даже и не стремились к наслаждениям, все же делали вид, будто готовы хоть сейчас пуститься во все тяжкие. Видимо, надеялись, что это принесет им некоторые преимущества.

Брисеида ненавидела старых сморщенных козлов с увядшими мошонками. Но тем не менее она исподтишка одаряла улыбками тех, кто казался ей не слишком уж омерзительным. Она ведь может в любой момент надоесть Агамемнону, и тогда только кто-нибудь из этих полутрупов способен оказать ей покровительство... а иначе ее отдадут какому-нибудь крестьянину в шлеме, а тот начнет делиться ею со своими дружками...

Чего бы ей действительно хотелось, так это принадлежать человеку столь же мужественному, как золотой Ахиллес. Его шрамы никогда не беспокоили и не пугали Брисеиду, а мысль о берсеркере скорее возбуждала, чем отталкивала. Но когда она принадлежала Ахиллесу, он только и требовал, чтобы она принесла вина и еды. С тех пор как он отдал Брисеиду Агамемнону, она не переставала клясть себя за то, что не проявила больше дерзости когда имела такую возможность. Надо было без приглашения забраться в его постель. Надо было подумать о том, как его зачаровать, ведь удалось же это Поликсене...

– Брисеида! Еще вина! – приказал Агамемнон, протягивая руку со своего трона, чтобы подергать наложницу за сосок на глазах у всех военачальников.

Брисеиде хотелось скривить губы и зашипеть на него, как шипят гадюки. Но вместо этого она эротично выгнула спину и хрипло ответила:

– Все, чего только пожелаешь, мой повелитель!

Потом она схватила пустой винный кувшин и не спеша прошла мимо других мужчин, заманчиво поглаживая глиняные бока посудины, давая старцам полюбоваться на ее торчащие юные соски, позволяя им рисовать в воображении самые сладкие сцены.

Едва выйдя из шатра, Брисеида сменила походку. Теперь она кралась неслышно, как кошка, что отлично умела делать с самого детства. И конечно же, тупые вояки, толпившиеся вокруг бочонков с вином, не заметили ее приближения.

Брисеида вдруг услышала имя и замерла в тени.

– Ахиллес? В самом деле? Ты уверен? – спросил плотный коротышка.

– Я слыхал от самого Одиссея, – последовал ответ высокого воина с рябым лицом, – Должно быть, это правда.

– Ну с Ахиллесом и его мирмидонянами победа завтра нам обеспечена, братья!

– А я уж и не верил, что он снова решит повоевать, – сказал еще кто-то, – Говорят, та троянская царевна навела на него какие-то чары.

– Она навела чары только сюда, – заржал еще один солдат, хватая себя за гениталии, – но не сюда.

Другой рукой он поднял меч и описал дугу над головой.

Мужчины дружно рассмеялись.

Брисеида шагнула из тени в круг света.

– Агамемнон желает еще вина, – произнесла она ледяным тоном, протягивая кувшин, – Налейте-ка доверху.

Коренастый воин взял кувшин и сказал:

– Я сам сделаю это для тебя.

Его жадный взгляд сразу сказал Брисеиде, что он хотел бы наполнить и ее саму, как кувшин, однако она прекрасно знала, что, пока принадлежит Агамемнону, никто из этих мужчин не осмелится даже заговорить о своей страсти.

Воин протянул ей полный кувшин, таращась на отвердевшие соски, отчетливо видимые сквозь ее полупрозрачную одежду.

– Как тебя зовут? – спросила Брисеида.

Он улыбнулся, показав гнилые зубы.

– Антоклус, моя госпожа.

– Так вот, Антоклус, если еще раз осмелишься вот так смотреть на меня, я скажу Агамемнону, что ты пытался меня изнасиловать, и попрошу моего возлюбленного, твоего царя, подать мне на блюде твои яйца.

Воин побледнел до синевы, а Брисеида улыбнулась и Пошла прочь, осторожно держа кувшин, чтобы не пролить вино на платье.

Она быстро вернулась на свое место рядом с Агаменоном, на этот раз не обращая внимания на одобритедьные взгляды военачальников. Наполнив кубок царя, придвинулась к нему поближе и шепнула:

– У меня есть новости про Ахиллеса.

Агамемнон на мгновение заглянул в ее глаза, и то, что царь увидел там, заставило его хлопнуть в ладоши и крикнуть:

– Эй, музыку погромче, танцовщиц побольше!

Музыканты грянули во всю мощь, в шатер вбежали совсем юные девушки, одетые в одни лишь золотые цепи; они отвлекли внимание собравшихся мужчин от царя.

– И что же ты услыхала? – тихо спросил Агамемнон.

– Ахиллес и его мирмидоняне завтра вступают в бой, – шепотом ответила Брисеида, почти прижавшись губами к уху царя.

Она почувствовала, как Агамемнон вздрогнул всем телом.

– Ты уверена?

– Сам Одиссей сообщил эту новость.

– Если это правда... – Агамемнон крепко сжал плечо девушки, – Ты просто редчайшая из драгоценностей, моя милая!

– Я только твоя драгоценность, мой господин. Вечно твоя драгоценность.

Брисеида самодовольно улыбнулась и прижалась к царю, запустив нежную руку между его бедрами. Нет, он от нее не устанет, она ему не надоест. И неважно, что ей придется делать ради этого... она останется военной женой Агамемнона, даже когда они вернутся в Грецию.

– Калхас! – Агамемнон повысил голос, чтобы его можно было расслышать сквозь рокот барабанов.

– Я здесь, мой господин!

Старый пророк как будто возник из воздуха.

«Прямо как ядовитый туман», – подумала Брисеида, как обычно, старательно скрыла свое отвращение к этому мерзкому старику. Калхас был любимчиком Агамемнона, и у Брисеиды хватало ума не превращать его в своего врага.

– Найди-ка Аякса.

– Аякса, мой господин?..

Брисеида отметила, что все военачальники, услыхавшие слова Агамемнона, точно так же растерялись. Аякс был истинным сокровищем на поле битвы. Однако вне этого поля он едва мог толком связать хотя бы пару слов. Этот человек был в буквальном смысле так же велик, силен и туп, как какой-нибудь бык.

– Да, Аякса! Мне прошлой ночью приснилось, что именно он станет ключом к нашей завтрашней победе. Я желаю рассказать ему об этом сне и о вознаграждении, которым я намерен его одарить за героические действия.

– Да, мой господин...

Калхас поклонился и поспешно сбежал из шатра.

Военачальники, слышавшие этот разговор, заулыбались, кивая царю. Сны посылаются богами, и мужчины весьма одобрили, что их царь прислушался к тому, что было ему сказано во сне.

Конечно же, Брисеида знала, что Агамемнон солгал. Единственным, что он видел прошедшей ночью во сне, были ее раздвинутые ноги. Он сам сообщил ей об этом утром, когда, едва лишь проснувшись, прижался лицом к ее пушистому сокровищу.

Брисеида снова ткнулась носом в его ухо и шепотом спросила:

– Что это ты затеял, мой господин? Агамемнон быстрым движением пересадил Брисеиду к себе на колени, так, чтобы девушка оседлала его, и приподнявшийся пенис царя уютно устроился между ее ногами. Брисеида наклонилась к нему, и Агамемнон, скрытый завесой ее длинных волос, заговорил:

– Если завтра Ахиллес действительно выступит против троянцев, это будет его последняя битва, равно как и вообще последний бой, и это будет день нашей окончательной победы. Я почти десять лет ждал осуществления этого проклятого пророчества о его смерти, и я не желаю больше ждать.

– Но я слыхала кое от кого в лагере мирмидонян что они верят: Поликсена не даст осуществиться этому предсказанию. Может, это и правда... ты ведь знаешь, что даже посланники самого Посейдона не смогли ее убить.

Агамемнон укусил ее за шею и прошептал:

– Ахиллес должен убить Гектора и умереть. Так возвестил сам Зевс. И никакой оракул никакой богини не может этого изменить. Поликсена удерживает его от битв, а значит – держит и подальше от Гектора. Но может быть, высокомерие Ахиллеса заставило его поверить, что этот его маленький оракул сумеет защитить его и на поле боя? В общем, я постараюсь, чтобы дорожка Гектора пересеклась с дорожкой Ахиллеса, и пусть свершится веление судьбы!

Брисеида хрипловато рассмеялась.

– Мой господин, ты великолепен!

И она застонала и прижалась к его мужскому естеству, закрыв глаза и воображая, что на самом деле сидит на коленях сильного молодого воина...

– Эти чары не могут быть такими уж простыми, – сказал Ахиллес.

– Сколько раз тебе повторять – это не чары, это самогипноз, и это действительно просто. И в то же время сложно. Наш ум изумителен. Он сам по себе может заставить человека поверить в болезнь, или в выздоровление, в то, что он абсолютно здоров, в то время как на самом деле он едва жив. Мне приходилось видеть настоящие чудеса за десять с лишним лет, что я практикую.

– И этот твой самогипноз, который совсем не чары, но который выглядит уж слишком на них похожим, поможет мне удерживать в узде берсеркера? – спросил Ахиллес, наматывая на палец пышную прядь волос Катрины и поднося ее к губам, – Они на ощупь как самый нежный мех. Мне никогда не надоест их трогать.

– Да, мне повезло, – сказала Катрина, поворачивая голову так, чтобы ему было удобнее играть с ее волосами, – У Поликсены воистину чудесные волосы.

Ахиллес улыбнулся.

– Я постоянно забываю, что это тело не всегда принадлежало тебе. А какого цвета были у тебя волосы прежде?

– Светлые. И не такие длинные, как эти, но в общем тоже довольно хорошие.

– Ты была бы для меня самой прекрасной в любом теле, – сказал Ахиллес, нежно целуя Катрину в губы.

– Очень приятно такое слышать. Но тебе не удастся так легко сбить меня с мысли. Да, самогипноз, который совершенно не похож на чары, поможет тебе управлять телом и чувствами так, чтобы ты поддерживал и то и другое в достаточно расслабленном состоянии, независимо от того, что с тобой происходит, – и таким образом не позволял берсеркеру завладевать тобой.

– Ага, и тогда наш сын не превратит меня случайно в берсеркера, если вдруг уверует, что не может утонуть, потому что он – внук некоей морской богини, – сказал Ахиллес, заглядывая ей в глаза.

Катрина, словно погрузившись в глубины его души, видела будущее, в котором она жила и наслаждалась любовью рядом с этим изумительным мужчиной. И поняла, что хотела бы иметь от него детей... и детей, и внуков, и все что в этой волшебной греческой древности приравнивается к традиционным семейным ценностям ее мира. Черт побери, ей даже захотелось завести какую-нибудь дурацкую собаку! Ей захотелось всего сразу.

– Что, если родится не мальчик, а девочка?

Ахиллес моргнул, озадаченный; похоже, он вообще не рассматривал такую возможность. Потом вдруг фыркнул.

– Ну, полагаю, тогда мне придется удвоить старания в практике самогипноза... или, может быть, вообще перестать им заниматься. Может, как раз к лучшему, если я превращусь в берсеркера, когда какие-нибудь недостойные поклонники попытаются увести у меня дочь?

Катрина усмехнулась.

– Мне кажется, самоконтроль – в любом случае главное. Если поклонник будет чересчур слабым или вдруг окажется, что он любит носить розовые одежды и подкрашивает глаза, – тогда мы позволим берсеркеру выйти на свободу. А на хорошего парня ты только рыкнешь и немножко напугаешь.

Брови Ахиллеса недоуменно сдвинулись к переносице. Катрина расхохоталась.

– Или ты просто съешь тех поклонников, которые нам не понравятся.

Ахиллес нахмурился.

– Даже берсеркер на самом-то деле не ест людей.

Катрина вскинула брови.

– Ну, как правило, он этого не делает, – уточнил Ахиллес.

Катрина пыталась сообразить, хочется ли ей расспрашивать Ахиллеса дальше про это самое «как правило, он этого не делает», когда они услышали пронзительный женский крик. Ахиллес мгновенно вскочил на ноги, – но за визгом последовал взрыв смеха. Он сделал неуверенный шаг к выходу из шатра, но Катрина взяла его за руку и потянула назад, к кровати.

– Как мне ни неловко это признавать, однако это была Джаскелина. И ее точно не нужно спасать.

Ахиллес снова сел на кровать рядом с Кэт.

– Она всегда такая шумная?

– Нет. Она дурачится от всей души. А это значит, что я могу заявить со стопроцентной уверенностью: Патроклу сейчас не до тебя. Он изо всех сил старается доставить удовольствие Джаскелине.

– Хм... Этот парень производит уж слишком много шума, – ворчливо проговорил Ахиллес, – Им с Джаскелиной следовало бы вести себя потише... более сдержанно.

– Ахиллес, да ты просто нудная старая дева! Бог мой, ты только прислушайся к себе! Ты говоришь так, словно тебе сто лет от роду!

– Я не старая дева.

– И подумать только, ведь Гера и Афина сочли нас с Джаскелиной старыми девами только потому, что мы... э-э... не слишком молоды! Но это ты, мистер Воин-Герой, на самом деле скучный зануда, хотя и не стар годами.

До их шатра донесся новый взрыв женского смеха, на этот раз вперемешку с чувственным, настойчивым мужским голосом.

– Ты что, испытываешь вожделение к моему молодому кузену? – спросил Ахиллес, и его голубые глаза опасно сверкнули.

– А можно, я отвечу на этот вопрос завтра, после того как выясню у Джаскелины все подробности?

– Да ты просто дразнишься, – сообразил Ахиллес и, зарычав, опрокинул Катрину на кровать.

– Да, а ты – старая дева! – засмеялась Кэт, делая вид, что сопротивляется.

– А старые девы стали бы делать вот так?

Ахиллес наклонился и закрыл ей рот поцелуем. Но это не был порывистый, бесконтрольный поцелуй. Ахиллес постоянно помнил, что должен сдерживать себя... непрерывно следить за своим дыханием, не позволять похоти захватить его и вызвать к жизни берсеркера. Однако это не значило, что поцелуй стал менее глубоким и страстным, что в нем не было обещания дальнейшей близости.

Когда Ахиллес наконец оторвался от Катрины, она едва дышала.

– Ладно, а если я возьму назад свои слова насчет старой девы, ты что же, больше не будешь целовать меня вот так?

– Еще чего, – прошептал Ахиллес.

– Рада это слышать, потому что мне вообще не хотелось, чтобы ты останавливался.

– И не буду, Катрина, царевна моя...

И Ахиллес начал ласкать ее. Медленно, томно, пробуждая в ее теле все нарастающее наслаждение, пока они оба не достигли финала.

Катрина, засыпая в его объятиях, думала о том, что близость с мужчиной, который умеет любить вот так неторопливо и основательно, – самое лучшее из всех сексуальных переживаний в ее жизни.

Венера материализовалась прямо в полутемном шатре, когда любовники уже крепко заснули. Двигаясь бесшумно, как тень, богиня любви отодвинула занавеску у кровати и улыбнулась, посмотрев на Ахиллеса и Катрину. «Истинная любовь, – радостно подумала богиня. – Я так и знала, что эта женщина предназначена для чего-то особенного, знала с того самого момента, когда впервые увидела... а воплощенная Любовь никогда не ошибается». Потом она протянула над парой руки и начала начитывать шепотом:

Ахиллес, герой и воин, я хочу, чтобы ты спал,

Спал до позднего утра, глубоко, спокойно.

Проснись только тогда, когда солнце поднимется

Высоко в небо.

Что велит тебе сама Любовь, ты не можешь отвергнуть.

Из пальцев ее поднятых над кроватью рук излился водопад бриллиантовой пыли, осыпавшей тело Ахиллеса. Воин улыбнулся и отдался магическим объятиям воплощенной Любви.

Удовлетворенно вздыхая, Венера отошла от кровати в дальний угол шатра – туда, где лежали небрежно сброшенные латы Ахиллеса и его оружие. Богиня любви едва заметно шевельнула рукой – и все это исчезло. Венера задержалась в лагере еще ненадолго, чтобы легонько брызнуть умиротворяющей магией на упрямую Джаскелину, а потом ей только и оставалось, что ждать рассвета, когда она должна была встретиться с Патроклом, одеть его в позаимствованные на время латы Ахиллеса и даровать немного своей силы, чтобы вся их военная авантюра прошла гладко. Венера снова вздохнула... Это поможет, поможет, поможет... А когда все наконец закончится, она уж точно позволит себе вполне заслуженный отдых.

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.014 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал