Глава 2. — Прислушивайся к интуиции, — напомнила она себе, ведя «БМВ» на сумасшедшей скорости и почти пролетая по эстакаде Пятьдесят первой скоростной дороги; она

— Прислушивайся к интуиции, — напомнила она себе, ведя «БМВ» на сумасшедшей скорости и почти пролетая по эстакаде Пятьдесят первой скоростной дороги; она мчалась из делового района Талсы к модной Черри-стрит, где находилась ее пекарня.

Впредь она намеревалась слушаться внутреннего голоса. Она не будет настолько глупой, чтобы нанять еще одного служащего. О чем только она думала?

Лина вздохнула. Она вообще-то знала, о чем она тогда думала. Ей нужна была помощь. Денежная часть бизнеса никогда не была сильной стороной Лины. Этим всегда занимался отец, но три года назад они с мамой уехали к бабушке, в общину пенсионеров во Флориде. Отец был уверен, что Лина сама справится с финансовыми делами, и в прошлом году Лина не захотела признаться ему, что все-таки решилась взять бухгалтера. И вместо того чтобы спросить у отца совета, кого именно ей лучше нанять, она все испортила, поторопившись и выбрав Фрэнка Райбурна, мистера Ныне Уволенного Подлеца.

— Это как раз то, чего ты заслужила, позволив гордости взять верх, — пробормотала себе под нос Лина, поворачивая на Пятнадцатую улицу — улицу, которая через пару кварталов должна была влиться в Черри-стрит и в итоге привести Лину к ее самой прекрасной, невероятной, удивительной — и теперь полностью загубленной пекарне.

У Лины все оборвалось внутри. Должен, должен быть способ выплатить долг и сохранить старых служащих, а заодно торговую марку и место. Лина одной рукой крепко вцепилась в руль, а другой снова и снова дергала не слишком длинную прядь волос, наматывая ее на палец. Она не продаст свое имя. Она просто не может.

«Pani Del Goddess», или «Хлеб богини»… это звучало просто волшебно. Это название было неразрывно связано с самыми прекрасными воспоминаниями детства. «Pani Del Goddess» — это было то, что они с горячо любимой бабушкой создавали в скучные зимние дни, глядя в старый черно-белый телевизор и попивая душистый чай с медом.

— Каролина Франческа, ты печешь, как маленькая богиня!

Лина просто слышала, как доносится из детства голос бабушки, поощряющей ее экспериментировать с классическими рецептами древней страны, обожаемой Италии.

— Да, малышка, сначала изучи рецепт в том виде, как он записан, испробуй его, а уж потом начинай добавлять un poco — немножко того, немножко этого. Именно так ты создашь свой собственный хлеб.

И Лина создавала собственные рецепты — с талантом и жаром, поражавшими даже бабушку, прославленную кулинарку. И именно бабушка так хвасталась успехами внучки перед своими друзьями, что те стали просить Лину испечь «что-нибудь особенное» для них на праздники вроде дней рождения и разных годовщин. К тому времени как Лина закончила колледж, у нее уже было немало постоянных заказчиков, в основном пожилых вдов и вдовцов, весьма ценивших вкус и качество домашнего хлеба.

Когда бабушка предложила отправить Лину во Флоренцию, в знаменитую хлебопекарную школу «Апициус», Лина сразу начала строить планы воплощения своей мечты — мечты о собственной хлебопекарне. Ведь когда она была еще совсем маленькой, бабушка постоянно нашептывала ей, что хлебопечение и Италия навсегда в ее крови. И после окончания «Апициуса» Лина, приехав в Талсу, послушалась голосов детства. Лина привезла с собой маленький кусочек Италии, ее образ и ее романтику, вместе с поразительно широким ассортиментом сортов хлеба и кондитерских изделий. И снова ей помогла бабушка. Вместе они отыскали одно старое, никудышное здание прямо в центре богемного района Талсы, что именовался Черри-стрит. Они купили здание и постепенно превратили его в блистательный кусочек Флоренции.

Лина покачала головой и выключила радио. Нет, она не может позволить, чтобы «Хлеб богини» погиб. Это разобьет не только ее сердце; это смертельно ранит бабушку. А что будет с ее постоянными клиентами? Ведь кондитерская при пекарне давно стала любимым местом встреч для многих компаний; в основном это были местные оригиналы, знаменитости и отставные военные. Ее кондитерская была не просто кондитерской. Это был своего рода общественный клуб.

А что будет с Антоном и Долорес? Эти двое работали на Лину больше десяти лет. Конечно, Лина понимала — банально сказать, что эти люди для нее не просто служащие, но ведь это действительно так. Они стали ей родными, в особенности потому, что у нее не было детей.

Лина снова вздохнула, потом принюхалась. Несмотря на страх, преследовавший Лину, она улыбнулась. Дым, пахнущий сосной, проник в приоткрытые окна «БМВ». Лина как раз проезжала мимо «Сада Грумпи», маленького магазинчика, который стоял на самой границе района Черри-стрит. Как обычно, из труб этого домика, принадлежавшего милейшей леди по имени Шаун Грумпи, поднимались клубы дыма, насыщая окрестности выразительным запахом юго-западной сосны.

Лина почувствовала, как тает тяжелый ком в животе, когда она, сбросив скорость, очень медленно повела машину по улице, битком набитой пешеходами; они сновали от антикварных лавочек к современным книжным магазинам, от роскошных студий интерьерного дизайна к единственным в своем роде ресторанчикам. А в самом сердце этой улицы, приютившись между маленьким сверхмодным салоном минеральных вод и ювелирной лавкой, торгующей старинными драгоценностями, стояла кондитерская «Хлеб богини».

Как обычно, на самой улице нелегко было найти место для парковки, и Лина повернула в переулок, чтобы поставить машину на свое место позади кондитерской. Она едва успела выйти из автомобиля, когда почувствовала уже знакомый толчок… как будто что-то пробивалось в ее сознание. Только на этот раз все ощущалось сильнее. И сегодня это было похоже на то, как будто кто-то, находящийся очень далеко, произносил ее имя, а ветер вдувал эхо прямо в ее голову, минуя уши. Лина закрыла глаза. У нее действительно не было на это времени… не сегодня!

Лина тут же пожалела об этой мысли. И взяла себя в руки. Нет, она не позволит финансовым проблемам изменить ее сущность… а все это как раз и было частью ее сущности. Это был ее дар.

Оглянувшись вокруг, Лина ласково произнесла:

— Ты здесь, малышка? — Потом сосредоточилась, и в уме всплыл смутный образ. Лина улыбнулась. — Иди сюда, киса, кис-кис! — позвала она. — Я знаю, что ты там. Тебе нечего бояться.

Из тени мусоросборника, жалобно мяукнув, робко вышла тощая кошка, рыжая в полоску.

— Вы только посмотрите! Ты же настоящий нежный цветочек! Иди ко мне, девочка. Теперь все будет прекрасно.

Маленькая рыжая кошка как зачарованная пошла прямо к протянутым рукам Лины. Не обращая внимания на то, что могла сотворить невообразимо грязная кошка с ее безупречно чистым и очень дорогим шелковым костюмом, Лина подхватила на руки бродячее животное. Кошка с обожанием уставилась на свою спасительницу и оглушительно замурлыкала.

Сколько себя помнила, Лина всегда чувствовала духовное родство с животными. В детстве она просто усаживалась на заднем дворе дома, и вскоре к ней являлись кролики и белки и даже маленькие пугливые полевые мышки. Собаки и кошки обожали ее. Лошади ходили следом, словно гигантские щенки. Даже коровы, с их неповоротливыми мозгами, ласково наклонялись к ней, если она оказывалась рядом на пастбище. Животные всегда ее любили, но, только став подростком, Лина по-настоящему оценила силу своего дара.

Она умела понимать животных. Всяких. Она не была кем-то вроде доктора Дулитла, нет; она не умела разговаривать с животными. Ей скорее нравилось сравнивать себя с героем фильма «Заклинатель лошадей», вот только ее способности не ограничивались лошадьми. И было еще кое-что, чего не было у большинства людей. Иногда это «кое-что» подсказывало ей, что где-то есть кошка, нуждающаяся в помощи. И это «кое-что» включалось в ее ум, как вилка в розетку.

Лина прекрасно понимала, что это весьма таинственно.

Еще учась в колледже, она одно время всерьез подумывала, не стать ли ей ветеринаром. Она даже провела каникулы между первым и вторым курсами в роли волонтера в одной из ветеринарных клиник — в то лето она поняла, что кровь и паразиты не имеют отношения к ее дару, зато составляют обязательную часть работы ветеринара. Одно лишь воспоминание об этом заставляло Лину содрогаться и вызывало желание почесать голову.

— В хлебопекарне тебе не придется иметь дело ни с кровью, ни с паразитами, — сообщила Лина рыжей малышке, выходя из переулка и поворачивая налево. — Magnifico! — произнесла она с бабушкиной интонацией, глубоко вдыхая.

Соблазнительный аромат горячего хлеба подействовал на нее успокаивающе. Лина принюхалась, профессионально различая едва уловимые составляющие запаха: оливки, розмарин и сыр в сочетании со сладкими оттенками масла, корицы, орехов, изюма и ликеров, которые добавлялись при создании особого сорта хлеба — губаны — сладкого хлеба из Фриули, маленького местечка, расположенного к востоку от Венеции. Лина задержалась перед большой стеклянной витриной своей пекарни. И одобрительно кивнула, взглянув на прекрасную композицию из прозрачных тарелок, расставленных на узких полочках; на тарелках красовался весь свежий ассортимент итальянских печений и булочек, Лина преисполнилась гордости. Как всегда, здесь все было безупречно.

Сквозь витрину она оглядела помещение кондитерской; половина из дюжины столиков с мозаичными столешницами были заняты. Неплохо для второй половины дня в пятницу, подумала Лина. Она поудобнее перехватила кошку и посмотрела на наручные часы. Было уже почти четыре, а закрывались они в пять; обычно последний час перед закрытием бывал довольно тихим.

Возможно, в этом и скрыт ответ на ее вопросы? Может быть, не закрывать кондитерскую так рано? Но тогда ей, скорее всего, понадобятся еще помощники. Антон и Долорес уже и так работали полную смену, да и сама Лина редко покидала пекарню. И не получится ли так, что плата дополнительному работнику сведет на нет выгоду от продления рабочего времени?

Лина почувствовала, что у нее вот-вот всерьез разболится голова.

Заставив себя расслабиться, Лина снова посмотрела сквозь идеально чистое стекло витрины. Ей хорошо были видны украшавшие стены кондитерской фрески — это было весьма дорогое новшество, но оно того стоило. Лина пригласила Кимберли Донера, известного художника и иллюстратора, чтобы он расписал стены ее любимой кондитерской копиями древних флорентийских фресок. Живопись, винтажные светильники и сделанные на заказ столики создавали особую атмосферу, и посетители кондитерской чувствовали себя так, словно с улиц Талсы они вдруг шагнули прямиком в волшебную и живую Италию.

— Ладно, пойдем посмотрим, что можно с тобой сделать, — сказала Лина кошке, все так же довольно мурлыкавшей у нее на руках, — Прежде всего я позабочусь о тебе, а потом уже подумаю, где взять денег, — добавила она, отчаянно желая, чтобы деньги появились с такой же легкостью, как эта кошка.

Лина вошла в «Хлеб богини», и крохотные колокольчики над дверью радостно зазвенели. Лина на мгновение замерла у порога, купаясь в знакомых ароматах. Антон хлопотал у кофейного автомата, напевая мелодию «Все это — джаз» из мюзикла «Чикаго». Долорес говорила с незнакомой Лине парой средних лет, объясняя разницу между панеттоне и коломбе.

Антон поднял голову, когда несколько постоянных посетителей поздоровались с Линой. Его пухлые губы уже начали складываться в улыбку, но тут же лицо Антона изобразило осуждение: он заметил кошку.

— Ох, вы только посмотрите — это же наш бесстрашный вождь, Кошачий Спаситель! — Антон взмахнул рукой, показывая на Лину.

— Антон, не начинай ссориться со мной, или я отберу у тебя диск с «Чикаго», хотя сама же его и подарила на день рождения, — произнесла Лина с напускной суровостью.

Недовольная гримаса Антона превратилась в маску ужаса, и он прижал ладони к сердцу, как будто Лина пронзила его кинжалом.

— Ты меня ранишь!

Долорес хихикнула, пробивая чек.

— Он весь день сегодня бубнит «Все это — джаз». Звучит еще хуже, чем то, что он пел, когда увлекался «Мулен Руж».

— Мюзиклы — это не увлечение, это моя страсть! — сообщил Антон.

— Тогда ты должен прекрасно меня понимать. Помощь животным — это моя страсть, — сказала Лина.

Антон закатил глаза и драматически вздохнул.

— Думаю, весьма кстати я запомнил номер линии «Спасение бродячих кошек».

— Значит, позвони им, — сказала Лина, но Антон уже взялся за телефон.

Лина благодарно подмигнула ему.

— О, Лина! Я надеялась, что увижу вас сегодня.

Улыбнувшись, Лина подошла к столику, стоявшему ближе к окну. Но прежде чем заговорить с темноволосой женщиной, окликнувшей ее, она поздоровалась с миниатюрным шнауцером, неподвижно сидевшим на алой подушке у ног хозяйки.

— Даш, ты сегодня выглядишь просто замечательно. — Кошка слегка дернулась, но Лина погладила ее, и та успокоилась.

— Еще бы он выглядел плохо! Мы только что из собачьей парикмахерской.

Лина усмехнулась, глядя на маленькую ухоженную собачку.

— День красоты, да? Милый, это как раз то, что нужно всем нам! — После этого она обратилась к хозяйке Даша: — Как сегодня оливковый хлеб, Тесс?

— Великолепен. Просто великолепен, как всегда — Южный говор Тесс звучал протяжно и мелодично. — А это «Сан-Анджело Пино Криго», которое порекомендовал Антон, просто идеально с ним сочетается.

— Рада, что вам понравилось. Мы стараемся угодить гостям.

— Вот как раз об этом я и хотела поговорить. Ассоциация поэтов и прозаиков избрала автора года по Оклахоме, и мы хотим устроить небольшой праздник в ее честь на следующей неделе. И мне хочется быть уверенной, что мы получим к обеду лучшие ваши сорта хлеба.

В душе Лины разразилась буря. Тесс Миллер была директором оклахомской Ассоциации поэтов и прозаиков, вела очень популярную региональную программу… и еще она была одной из наиболее преданных посетительниц «Хлеба богини». Уже много лет она вместе с Дашем заглядывала сюда во время дневной прогулки, и Лина даже завела специальную подушку для маленького шнауцера; подушка хранилась в ящике под кассой. И никто, кроме Тесс, не мог бы лучше посодействовать расширению бизнеса Лины. Хотя пока что Лина и сама не знала, в чем должно состоять это расширение.

— Ох, Тесс… — Лина откашлялась. — Разумеется, я буду просто счастлива подготовить столько разных сортов, сколько вам понадобится, но мне еще хотелось бы поговорить с вами о нашем расширенном меню. Может быть, мы сможем обеспечить вам и весь банкет.

— Ну, это было бы просто великолепно! Я уверена: все, что вы приготовите, будет безупречно. Могу я позвонить вам в понедельник? Вы расскажете о вашем новом меню, и мы обсудим все в деталях.

Лина поняла, что кивает и улыбается, отходя от столика. И, проходя через зал к прилавку, она продолжала улыбаться, обмениваясь словечком-другим с посетителями. И только когда она зашла за прилавок и увидела ошеломленные лица Антона и Долорес, улыбка соскользнула с ее лица.

— Я не ослышался, ты сказала «обеспечим»? — прошептал Антон.

— И «весь банкет»? — пискнула Долорес.

Лина кивком головы указала на кремовую вращающуюся дверь, отделявшую зал кондитерской от пекарни, кухни, кладовых и ее личного кабинета. Оба служащих поспешили за Линой. Лина, доставая из шкафа для одежды специальную кошачью клетку и запихивая в нее перепуганную кошку, быстро заговорила:

— Вы ведь знаете, что я сегодня разговаривала с моим бухгалтером? Ну так вот, я услышала плохие новости. У меня долг. Большой долг. Перед налоговой инспекцией.

Антон побледнел и судорожно втянул воздух.

— Ох, Лина… Что, действительно все так плохо? — Долорес вдруг запищала, как двенадцатилетняя девчонка.

— Да. Дело действительно плохо. Нам придется что-то менять. — Лина отметила, что на их лицах вспыхнул совершенно одинаковый ужас. Глаза Антона сразу наполнились слезами. Долорес побледнела до синевы. — Нет, нет! Ничего подобного… вы свою работу не потеряете. Мы все сохраним.

— Ох, господи… Мне надо сесть. — Антон принялся обмахиваться ладонью, как веером.

— В мой кабинет. Быстро. И совершенно не из-за чего падать в обморок. — Лина подхватила клетку с кошкой, ласково шепнула что-то, успокаивая взъерошенную бродяжку, и бросила через плечо: — И плакать тоже причин нет. Помните…

Антон закончил фразу за нее:

— В хлебопечении нет ничего грустного.

Долорес энергично кивнула, соглашаясь.

Лина села за свой стол, поставив клетку с кошкой рядом. Антон и Долорес устроились в бархатных антикварных креслах. Все трое молчали.

Антон, немного поколебавшись, неопределенно взмахнул рукой в сторону кошки.

— Патриция из «Спасения бродячих кошек» сказала, что сегодня задержится на работе, так что, если хочешь, я могу отнести туда эту маленькую рыжую штучку по дороге домой. Мне почти по пути, — Антон умолк с неуверенной улыбкой.

— Спасибо, Антон. И хотя ты называешь ее маленькой рыжей штучкой, я все равно принимаю твое доброе предложение.

— Ну, вообще-то я хотел сказать, эту мелкую рыжую тварь, но я старался быть вежливым, — ответил Антон уже почти обычным своим тоном, и не так задыхаясь.

— И что же мы будем делать? — спросила Долорес.

Долорес готовилась к худшему. Хотя ей было всего двадцать восемь, она уже десять лет работала у Лины. Лина наняла ее не только потому, что Долорес обладала особым чутьем на тесто и умела обращаться с пожилыми людьми, — еще ей понравилась серьезность девушки. Она представляла собой полную противоположность Антону, который определенно был слишком эмоционален. Вот и сейчас его глаза все еще наполняли слезы. Они составили отличную команду, все трое, и Лина намеревалась сохранить ее.

— Мы расширяем меню, — твердо сказала Лина.

Долорес задумчиво кивнула.

— Да, это мы можем сделать.

Антон принялся грызть большой палец.

— Ты хочешь сказать, мы добавим сэндвичи или что-то в этом роде?

— Я пока еще не уверена, — медленно произнесла Лина. — У меня не было времени подумать об этом как следует. Я только знаю, что мы должны зарабатывать больше, а это значит, что нам необходимо привлечь больше посетителей. Так что есть смысл в расширении меню, тогда мы заинтересуем многих людей, кроме тех, кто уже к нам ходит.

Антон и Долорес одновременно кивнули.

— Тогда банкет для Тесс Миллер может оказаться хорошим началом, — сказала Долорес.

— Банкет… — простонал Антон. — Это звучит… ну, не знаю… банально!

— Так же банально, как банкротство? — спросила Лина.

— Нет! — вырвалось у Антона.

— Вот и я так думаю, — кивнула Лина.

— И что же мы для них приготовим? — спросила Долорес.

Лина запустила пальцы в аккуратно подстриженные волосы. Она понятия не имела, что они приготовят.

— Мы выберем лучшее из нашего расширенного меню. Таким образом мы наберемся опыта, а заодно и сделаем себе рекламу.

— А из чего будет состоять это расширенное меню? — продолжала допытываться Долорес.

— Представления не имею, — призналась Лина.

— Подумать только, а я сегодня не прихватил с собой ни кусочка альпийского сыра, чтобы перекусить после работы! — пожаловался Антон, снова принимаясь грызть большой палец.

— Доешь палец, с тебя и будет довольно, — сказала Долорес. — Мы все придумаем. — Она посмотрела на Лину. — Ведь так?

Сердце Лины сжалось. Оба ее служащих смотрели на нее, как голодные птенцы.

— Именно так, — сказала она, стараясь говорить как можно более уверенно. — Все, что мне нужно, это… — Ее голос сорвался. Слушатели вытаращили глаза, ожидая следующих слов. — Это… э-э… мозговой штурм, — закончила наконец Лина.

— Мозговой штурм? Это как бы первый шаг, после чего можно будет записать все на бумаге? — Антон, учившийся на вечернем отделении муниципального колледжа Талсы, ухватился за знакомую идею.

— Ну конечно, — обрадовалась Долорес. — У Лины дома, наверное, миллион с лишним поваренных книг. И ей надо только порыться в них как следует и выбрать несколько лучших рецептов прекрасных блюд.

— А потом она расскажет все нам, и мы начнем их готовить! — выпалил Антон. — Потрясающе! Я просто дождаться не могу! — Он потянулся к Долорес и сжал ее руку. — Мне так неловко, что я плохо отозвался об этом. Я чуть не забыл о нашем пекарском девизе!

Долорес и Антон усмехнулись, глядя друг на друга, а потом, словно готовясь принести клятву верности, приложили ладони к груди и торжественно произнесли в один голос:

— В пекарском деле мы всегда должны доверять случайности.

Лина подумала, что она вполне может в любой момент провалиться в специальный ад для пекарей, но продолжала кивать и улыбаться. Долорес была отчасти права; у Лины действительно имелась отличная коллекция специальной литературы — но все ее книги содержали прославленные рецепты разных хлебов и печений. Что же касается обедов, то Лина нечасто готовила для себя. Немножко макарон, немножко салата, стаканчик хорошего кьянти — вот и все, что она знала об обедах. Ее специальностью и любовью было пекарское дело. А другая еда… ну, это ей казалось банальным.

Это не ее стихия, призналась себе Лина. Все это — абсолютно не ее стихия. Но, чувствуя себя кем-то вроде воробьихи, пытающейся накормить кукушонка, оказавшегося в ее гнезде, Лина продолжала улыбаться и кивать своим птенцам.

— Ну ладно, мне кажется, мы слишком надолго покинули зал. И теперь, когда у нас есть план, почему бы вам не поработать еще часок и не закрыть кондитерскую самим? А я пойду домой и начну мозговой штурм.

— Тесс сказала, что позвонит тебе в понедельник, чтобы обсудить меню, ведь так? — спросила Долорес.

— Да, именно так она и сказала. — Лина изо всех сил старалась не дать панике прорваться наружу.

— О, но это действительно пугает! Знаешь, могу поспорить, желающих обслужить этот обед будет очень много. — Антон повел ухоженными бровями. — Не говоря уж о том, что там будет толпа репортеров.

— Полагаю, да, их там будет немало, — согласилась Лина и быстро вышла из кабинета.

Мимоходом прощаясь с постоянными посетителями и поспешно выходя на улицу, Лина слышала, как Антон говорит Долорес, что ему просто необходимо обзавестись какими-то новыми, необычными костюмами для того, чтобы соответствовать новому, необычному меню.

Бабушка много раз говорила Лине, что ругаться — значит вести себя не по-дамски, что ругательства следует оставить крестьянам и тем мужчинам, которых нельзя назвать джентльменами. С другой стороны, она вполне одобряла выразительные, тщательно отобранные итальянские проклятия как некое выражение творческой натуры. И вот теперь, стоя перед своей пекарней, Лина разразилась целым потоком итальянских слов, начав с того, что адресовала налоговиков va al diabolo, то есть, проще говоря, послала их ко всем чертям, и закончила тем, что сообщила им: они есть не что иное, как хронический rompicoglioni, то есть геморрой. В промежутках между витиеватыми ругательствами выскакивали разнообразные мелочи вроде «дерьма» и «чтоб вам сдохнуть», по-итальянски, разумеется. Лина чувствовала, что бабушка вполне могла бы ею гордиться.

Когда на нее начали оглядываться прохожие, Лина умолкла и велела себе дышать медленно и глубоко.

Она ведь интеллигентная, успешная деловая женщина. Черт побери, она умела одинаково выразительно ругаться и на итальянском, и на английском, но старалась свести английский к минимуму; бабушка была права, это выглядело не слишком благовоспитанно. Интересно, насколько трудно будет составить новое меню? Ведь это должны быть обеденные блюда, а не хлеб…

Лина потянулась было к волосам, чтобы намотать на палец локон, но вовремя поймала себя за руку. Проблема была не в том, сумеет ли она справиться с новыми и непривычными рецептами. Проблема, поняла наконец Лина, заключалась в репутации «Хлеба богини»; ее кондитерская славилась именно тем, что здесь готовили уникальные, деликатесные сорта хлеба и булочек. Само название «Хлеб богини» означало выдающееся качество, и Лина никогда бы не согласилась на меньшее.

Можно было позвонить бабушке; у той всегда имелось наготове множество идей, которыми она с радостью поделилась бы с обожаемой bambina. В очередной раз.

— Но, как сказал бы Антон, я ведь уже не младенец, — пробормотала Лина себе под нос. — Боже милостивый, мне сорок три! Я вполне могла бы уже и сама стать бабушкой.

Беззаботный смех двух женщин, только что вышедших из букинистического магазина на другой стороне улицы, отвлек Лину от разговора с самой собой. Лина нахмурилась; если бы все ее тревоги можно было развеять, отправившись с подругой на поиски хорошей книги!

Но тут же ее лоб разгладился, Лина задумалась. Книжный магазин напротив был отличным, с огромным выбором романов и документальной литературы. И Лина провела в нем немало приятных часов, блуждая в лабиринте книжных стеллажей. Наверное, там она сможет найти и какие-нибудь старые поваренные книги, что-то такое, что не переиздавалось уже много лет, а на их страницах отыщется и такой рецепт, в котором безупречно соединятся Италия, волшебство и отличные ингредиенты.

Да, думала Лина, перебегая улицу прямо перед идущими машинами, книжный магазин — идеальное место для начала мозгового штурма.