Часть третья 1 страница. Накануне события, разрушившего мою жизнь, я обихаживала Эпи, думая, что таким прохладным осенним утром нам с ней было бы неплохо совершить короткую прогулку.

Партолона

Накануне события, разрушившего мою жизнь, я обихаживала Эпи, думая, что таким прохладным осенним утром нам с ней было бы неплохо совершить короткую прогулку.

— Может, мы и старые, — говорила я кобылке, прижавшей серебристо-серые ушки к голове, чтобы меня послушать. — Зато пока еще способны радоваться хорошему утреннему галопу. Я готова, а ты, старушка?

В ответ Эпи фыркнула, повернула голову и тронула губами мои кожаные штаны для верховой езды. Я рассмеялась и нежно оттолкнула ее.

— Что за дерзость! Особенно для такой старой…

— Рия, вы срочно нужны. Прямо сейчас.

Я нахмурилась, отвернулась от Эпи и увидела, что ко мне на всех парах несется Аланна. Когда такое случалось? Лицо ее было настолько неестественно бледным, что внутри у меня все мгновенно сжалось. Произошло что-то ужасное.

Я передала скребницу нимфе, служившей при конюшне — она появилась рядом как по волшебству, — и быстро чмокнула Эпи в нос. При этом я не могла не заметить, что кобыла замерла, притихла и уставилась на Аланну темным неподвижным взглядом, от которого по моему телу пробежала дрожь дурного предчувствия. Я поспешила покинуть стойло. Подруга едва меня дождалась и тут же, не теряя времени, быстро направилась из конюшни. Я с трудом за ней поспевала. Наконец мы оказались на дворе храма.

— Что случилось?

— Мирна!.. У нее начались роды.

Меня пронзили и радость и страх. Стояла середина августа. Я навещала свою очень беременную и столь же строптивую дочь почти ежедневно в ее новом доме у Гранта. Да, я больше не называла его троллем, по крайней мере в лицо, а если и делала так, то нечасто. Земли Макклуресов примыкали к территории храма Эпоны. Мирна давно пребывала в состоянии полной готовности разродиться моей внучкой, и я ее в том не винила. Я прекрасно помнила, как сама когда-то мучилась беременностью и ничего толком не могла сделать. Так что сегодняшний день, по идее, должен был нести радость. Я покосилась на лицо Аланны, в котором не было ни кровинки, и меня посетила первая ужасная мысль.

«С какой стати торопиться в мой храм? Нам сейчас следовало бы носиться как оголтелым, седлать Эпи и всех непарнокопытных подряд — я не имею в виду своего мужа! — и спешить на виноградник Макклуресов, чтобы присутствовать при родах».

— Что не так?

Аланна не взглянула на меня, но ответила:

— Мирну привезли несколько минут назад. С ней Каролан. Он послал гонца-кентавра на стрельбище за Клан-Финтаном. Я пришла за вами.

— Все так плохо? — Я схватила подругу за руку и заставила посмотреть мне в лицо.

Аланна коротко кивнула, и я увидела, что она давится слезами.

— Каролан говорит, слишком большая потеря крови. Что-то… — Она умолкла, с трудом сглотнула, а потом продолжила: — Он сказал, у нее внутри что-то порвалось.

— Нет!.. — едва сумела я прошептать.

Все во мне заледенело. Кровь застыла в жилах. Аланна взяла меня за руку, и мы побежали по двору в ту часть храма, где располагался лазарет. Мои личные охранники молчаливые и суровые, распахнули перед нами двери, поэтому мы оказались в лазарете без дальнейших проволочек.

— Сюда, миледи, — произнесла с каменным лицом сиделка, совсем молодая женщина.

Она провела нас во внутренние покои и перед последней дверью почтительно, но твердо тронула мое плечо.

— Приготовьтесь, миледи. Вашей дочери нужно, чтобы вы были сильной.

Я машинально прищурилась, собралась ответить резко, дать тем самым выход своему ужасу и гневу — мол, не тебе решать, что нужно моей дочери! — но посмотрела в ее глаза и промолчала.

Я прочла в них неминуемость смерти, отвернулась от сиделки и Аланны и прислонилась лбом к светлой стене.

«Эпона! — молча взмолилась я. — Не дай этому случиться! Мирна не может умереть. Я не должна ее потерять. Умоляю тебя как твоя Возлюбленная и Избранная. Если тебе нужна жизнь, возьми мою! Но только не забирай у меня ребенка».

Голос Богини, прозвучавший у меня в голове, был невероятно добр:

«Иногда судьба избирает такой путь, который даже Богиня не в силах изменить, моя Возлюбленная. Но знай, что Мирна не только твоя, но и моя дочь. Она навечно поселится на моих мягких лугах».

— Нет! — закричала я, заткнув уши, как ребенок. — Нет! — Я прерывисто всхлипывала.

Аланна обняла меня. Я позволила себе на секунду приникнуть к ней, потом отстранилась и вытерла лицо рукавом шелковой рубашки. У меня еще будет время для слез. Сиделка права. Мирна нуждалась в моей силе, а не истерике.

— Все в порядке, идемте, — кивнула я.

В палате было безукоризненно чисто. Она показалась мне меньше, чем была на самом деле, из-за толпы женщин, окружившей узкую кровать, стоявшую в центре. Я не обратила ни на кого внимания, хотя где-то в глубине сознания отметила, что все присутствующие тихо напевали вариацию партолонской песни, которая исполняется при родах. Прежде я ее не слышала. Это был тихий и нежный вариант того радостного приветствия, что звучало восемнадцать лет назад при рождении Мирны. Прекрасная мелодия подстраивалась под древний ритм сердцебиения, только на этот раз не было смеха и спонтанных танцев. При моем появлении женщины тотчас расступились и пропустили меня к Мирне.

Я застала дочь в перерыве между схватками. Глаза ее были закрыты, она тяжело дышала. Лицо Мирны вовсе не горело ярким румянцем. Оно оказалось таким же бледным, как у Аланны. Губы дочери отливали синевой. Она была раздета. Под тонкой льняной простыней вздымался огромный живот.

В ногах кровати стоял Каролан, седой, усталый, с непроницаемым лицом. Он передал помощнице кусок плотной льняной ткани, насквозь пропитанный кровью. Наши взгляды встретились, и ему не понадобилось ничего говорить. Я уже знала, что происходит.

В изголовье стоял Грант, такой же бледный, как его жена. Когда я улыбнулась ему и приблизилась к Мирне, мне показалось, что он сейчас расплачется от облегчения.

Я взяла руку Мирны, поцеловала ее в лоб, прижалась щекой к щеке и прошептала то, что очень часто говорила давным-давно:

— Привет, мамино солнышко.

— Мама! — Веки моей девочки слегка дрогнули, она открыла глаза. — Как я рада, что ты здесь. Я хотела, чтобы за тобой послали еще раньше, но все случилось так быстро, а потом… — Она умолкла на полуслове, когда начались очередные схватки.

Ее пальцы сжали мою руку, как тиски. Мирна закричала от боли. Глаза дочери расширились и в панике остекленели.

— Все в порядке, милая. Посмотри на маму, дыши со мной, моя девочка. Мама здесь. Все будет хорошо. Посмотри на маму…

Мирна вцепилась в мою руку, жадно вслушиваясь в каждое слово. Мне казалось, что она держалась за меня, как за якорь, пытаясь вынырнуть из невыносимой боли. Когда схватки закончились, мы обе тяжело дышали. Я взяла у женщины, стоявшей рядом, кусок мокрой ткани и вытерла Мирне лоб. Грант убрал с ее лба взмокшие пряди, нашептывая ласковые слова.

— Я вижу твою дочь, Мирна, — спокойно и уверенно сказал Каролан. — Уже сейчас ясно, какая она уникальная. Девочка настойчиво идет в этот мир, но не головой вперед, а попкой, поэтому следующая стадия будет самой трудной для тебя. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась и тужилась изо всех сил, как только придут очередные схватки.

— У меня не получится, — прошептала Мирна, не открывая глаз.

— Нет, все удастся, мое солнышко. — Я наклонилась и поцеловала ее в мокрый лоб. — Я тебе помогу. Крепко держись за мамину руку, почувствуй мою силу.

Богиня наделила меня способностью заряжаться энергией земли, но гораздо больше сил мне давали древние деревья. Я начала лихорадочно прикидывать, хватит ли времени перенести Мирну из храма. Надо доставить ее в ближайший лес. Может быть, тогда удастся спасти дочь? Вдруг я с помощью деревьев сумела бы придать ей достаточно сил, чтобы пережить роды?

«Ты не можешь изменить судьбу дочери, Возлюбленная. Так ты только причинишь ей ненужную боль».

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть в ответ на слова Эпоны.

«Умоляю, сделай так, чтобы она не страдала», — обратилась я к Богине, и ответ не заставил себя ждать:

«Даю тебе клятву, Возлюбленная!.. Я не позволю ей страдать».

— Как я рада, что ты здесь, мама, — повторила Мирна.

Голос дочери был слабым, но за мою руку она цеплялась неестественно крепко.

— Я тоже, мамино солнышко, — тихо сказала я.

— Ты давно не называла меня так, — улыбнулась Мирна.

— Быть может, я перестала говорить эти слова, но всегда думаю о тебе только так.

— Мама, — произнесла она так тихо, что мне даже пришлось наклониться поближе, чтобы расслышать. — Мне страшно.

— Тебе нечего бояться, милая. — Я обняла Мирну и прижала к себе. — Я здесь. Эпона тоже. Вскоре и твоя дочь будет с нами.

— Позаботься о ней, мама, да и о Гранте тоже. Ему понадобится твоя помощь.

Ее слова отозвались болью в моем теле, и я ответила:

— Ты сама будешь заботиться о своей дочке и принимать сторону Гранта, когда нам случится поспорить о ее режиме или о том, что я закармливаю девочку сладким.

Мирна поймала мой взгляд и прошептала:

— Я знаю, что-то не так, мама.

Меня спас Клан-Финтан, ворвавшийся в комнату.

— Папа! — воскликнула Мирна.

Женщины расступились, он подошел и встал по другую сторону кровати. Как и я, кентавр наклонился и поцеловал ее во взмокший лоб.

— Моя красавица, милая девочка, как дела? — Он обращался к Мирне, а сам смотрел на меня, и я заметила отчаяние в его темных миндалевидных глазах.

— Тяжело, папа… — начала Мирна, но тут же перебила сама себя: — Снова начинается!

— Теперь тужься, Мирна! — приказал Каролан.

Клан-Финтан, Грант и я запричитали на разные голоса, стараясь ее подбодрить. Она напряглась всем телом, заскрежетала зубами и принялась тужиться изо всех угасающих сил. Потом наступила передышка, но мне показалось, что она длилась всего лишь секунду. Потом Каролан вновь приказал Мирне тужиться. Я не считала, сколько раз это повторялось — схватки, короткая передышка, опять схватки! — запомнила только, как Каролан взял нож у одной из своих молчаливых помощниц. Послышался ужасный звук раздираемой плоти. Не успела я промолвить и слово, как тело Мирны сотрясли очередные схватки. Она закричала, а ее дочь наконец выскользнула наружу в потоке крови.

Все это произошло невероятно быстро.

— Она жива? Она жива? — все время твердила Мирна.

Я пыталась ее успокоить, а сама то и дело поглядывала, что происходит там, у Каролана. Потом, слава Богине, комнату наполнили громкий отчетливый крик новорожденной и радостные возгласы женщин.

Каролан передал запеленатую плачущую малышку Аланне, стоявшей рядом. Моя подруга, все такая же бледная, тихо запричитала и поднесла ребенка Мирне. Та с готовностью обняла сверток, и все мы уставились на крошечное красное личико, которое показалось нам идеальным.

— Привет, Этейн, — сказала Мирна. — Я очень счастлива, что ты наконец здесь.

Мы все плакали. Грант и Мирна целовали свою дочку. Мы с Клан-Финтаном трогали ее крошечные ручки и ножки. Меня наполнила такая невероятная любовь и счастье, что я сама начала верить — все будет хорошо.

Но тут Мирна охнула, застонала, перевела взгляд на меня и тихо позвала:

— Мама…

Действуя по наитию, я осторожно забрала Этейн из рук матери, поцеловала ее в поразительно мягкую макушку и передала девочку отцу.

— Грант, держи дочку поближе к Мирне, чтобы она могла видеть и трогать ее. — Мне не пришлось добавлять: «Пусть даже у матери больше нет сил держать новорожденную».

Заплаканное лицо Гранта сказало мне, что он все понял. Я взяла руку Клан-Финтана и перетянула его к себе. Теперь мы с ним стояли бок о бок по одну сторону от Мирны, а ее муж и ребенок — по другую.

По телу Мирны пробежала судорога. До нас дошел густой запах родовой крови, смешанной со свежей. В какой-то момент я еще сознавала, что Каролан боролся с бесконечным, как мне казалось, кровотечением, пытался остановить поток, лившийся на пол и растекавшийся алой лужей. Я услышала, как Клан-Финтан затянул тихую песнь верховного шамана, готовясь облегчить переход освобожденной души на луга Эпоны. Я знала, что он плакал, не стесняясь, но его молитва ни разу не сбилась. Древняя магия целиком заполнила комнату. Я ощущала ее мощь всей своей кожей, но не сводила взгляда с лица дочери.

Она тоже смотрела на меня, явно стараясь успокоиться. Тогда я отстранилась от своей безграничной скорби и сосредоточилась на Мирне.

«Я нужна своей дочери в последний раз. Я Избранная Эпоны, верховная жрица Богини. Мне удастся это сделать. Я сумею успокоить дочь и облегчить ее уход».

— Все будет хорошо, мамино солнышко. — Я ласково улыбнулась и погладила Мирну по голове. — Тебе нечего бояться. Эпона знает тебя и любит с того момента, как ты появилась на свет.

— Я… верю тебе, мама.

Голос ее надломился. Она повернула голову, чтобы посмотреть на Этейн.

— Скажи ей, что мне очень жаль, мама. Пусть она знает, что я люблю ее и буду по ней скучать.

Я кивнула, с трудом сдерживая рыдания.

«Помоги мне, Эпона!»

Меня тут же наполнило чувство покоя. Я знала, что оно было ниспослано моей Богиней.

— Я все ей передам, моя милая девочка. — Мой голос звучал громко и уверенно. — Я расскажу Этейн, какой красивой и умной была ее мама и как она ее любила.

Мирна перевела взгляд с дочери на меня и прошептала:

— Спасибо.

Очередной спазм сотряс тело, и без того изможденное. Мирна закрыла глаза. Я крепко сжала руку дочери, направляя в нее то чувство покоя, что даровала мне Богиня. Она медленно открыла глаза и снова посмотрела на меня.

— Уже не болит, мама. Я больше не боюсь. — Потом ее взгляд переместился куда-то наверх за мое плечо, глаза округлились. — Ой, мама! Это Эпона! Какая она красивая. — Лицо Мирны внезапно осветилось невероятной радостью. — Она говорит, что наделила меня волшебным даром. Это Этейн. Моя девочка станет великой жрицей, любимой и почитаемой во всей Партолоне. Ее потомки будут служить Богине, и защищать нашу страну.

Мирна прерывисто вздохнула. Ее тело вновь содрогнулось, но, видимо, она уже покинула материальный мир, потому что радость на ее лице не померкла.

По-прежнему глядя поверх моего плеча, она сказала:

— Я люблю тебя, мама. Мы с Эпоной будем ждать, когда ты придешь к нам. — Мирна улыбнулась, устало вздохнула и больше уже не дышала.

Я поцеловала ее, склонила голову и сказала:

— Ступай вместе с Богиней, мамино солнышко. Когда-нибудь мы вновь соединимся на ярких лугах Эпоны, где нет ни смерти, ни боли, ни печали. До тех пор я буду тосковать по тебе каждую секунду каждого дня, хранить память о тебе в своем сердце.

— Миледи.

Я взглянула на Гранта, Обильные слезы текли по его щекам. Он протягивал мне спеленатый комочек, который был моей внучкой.

— Она похожа на Мирну, — сказал вдовец совершенно сломленным голосом.

Я взяла крошку, которая действительно была миниатюрной копией своей покойной матери, крепко прижала ее к сердцу и заплакала.

Голова у Морриган буквально раскалывалась. У нее и раньше случались приступы, но не было ничего похожего на эту пульсирующую невыносимую боль, пронявшую череп. Она решила, что это, наверное, и называется мигренью. Неудивительно, что люди, подверженные ей, говорили, будто по ним проехал асфальтовый каток.

«Превосходно. Только этого мне и не хватало. Мало того что ветер доносит до меня голоса, я зажигаю искры на ладони, слышу кристаллы и заставляю их сверкать, что моя умершая мама оказалась вовсе не… Кстати, это мне что-то напомнило. Кайл погиб! — Тут память Морриган пробилась сквозь туманную завесу боли и сумбура. Обвал в пещере! Кайл! Дедушка с бабушкой! Переход сквозь кристаллический валун! — Она открыла глаза и охнула от боли. — Ничего не видно. В глазах такая резь, что перед ними все расплылось. Тело ломит, как при гриппе».

— Отдыхай, Приносящая Свет. Все хорошо.

Голос был добрым и знакомым. Морриган опустила веки. К ним тут же прижалось что-то прохладное и помогло снять жгучую боль. Потом она почувствовала у губ чашку и машинально сделала несколько глотков чего-то вкусного, похожего на сладкий сироп от кашля, смешанный с красным вином.

— Поспи. Теперь ты дома, — сказал тот же голос.

«Дома!.. Поспи», — повторил в голове соблазнительный дразнящий шепот.

Морриган оставалось лишь поддаться воздействию тягучего напитка и вновь погрузиться в забытье.

Когда девушка снова очнулась, то почувствовала, что во рту пересохло.

«Тьфу! По любимому выражению дедушки, там отдает донышком птичьей клетки. Боже, жуткое состояние! Неужели придется идти в школу? Погоди-ка, нет, сейчас ведь конец лета. Я готовилась уехать в колледж».

— Выпейте, миледи. Это смягчит ваше горло.

«Миледи? Почему меня так называют?

«Потому что ты имеешь на это право».

Ветер не приносил эти слова, до кристалла девушка не дотрагивалась. На этот раз они тихо прозвучали у нее в голове, что только прибавило смятения в мыслях, сумбурных и без того.

— Вот, миледи, пейте.

Нежные руки помогли ей приподняться, прижали к губам чашку с прохладной водой. Морриган жадно выпила ее и только потом открыла глаза. В тусклом свете все расплывалось. Она заморгала, протерла веки. В голове царил такой же хаос, как и перед глазами.

«Что происходит? Я побывала на вечеринке? Обычно мне хватало здравомыслия не напиться. Дед теперь меня убьет. Я уже взрослый и практически самостоятельный человек, но он все равно сердится, если…

Погодите. Не была я ни на какой вечеринке. Мы с подругами пошли в пещеру».

Морриган с трудом открыла глаза во второй раз. Сначала перед ними по-прежнему все расплывалось. Потом словно кто-то подправил фокус. Она сразу все вспомнила и увидела. Рядом с ней на табуретке, покрытой мехом, сидела женщина и по-доброму улыбалась.

— Бабушка! — Глаза Морриган чуть не вылезли из орбит от изумления.

— Добро пожаловать, Приносящая Свет.

Улыбка на лице женщины лишь слегка дрогнула. Ее голос был милым и тихим, совершенно как у бабушки, только без оклахомского акцента.

— Меня зовут Биркита, я верховная жрица Адсагсоны. — Женщина поднялась и тут же присела до самого пола в глубоком почтительном реверансе. — От имени Богини приветствую вас дома и выражаю всеобщую радость, доставленную нам возможностью лицезреть Приносящую Свет.

Морриган открыла рот, потом закрыла, наконец снова открыла и сказала:

— Ты не моя бабушка.

Темноволосая женщина подняла лицо, которое казалось Морри таким знакомым. Ее улыбка по-прежнему была доброй, но на лбу проступили морщины недоумения.

— Вы правы, миледи. По возрасту я гожусь в бабушки, но еще молодой поклялась хранить целомудрие на службе у Богини. Поэтому у меня нет ни детей, ни внуков.

— Простите, я всего лишь… — Морриган провела дрожащей рукой по лицу и умолкла.

В ее голове теснились многочисленные вопросы, а сама она продолжала глазеть на женщину, стоявшую перед ней на коленях. Абсолютная копия бабушки! Если не считать того, что Пэт всегда стригла свои темные волосы, а эта женщина заплетала длинную толстую косу, тяжело списавшую по спине.

Морриган пригляделась получше и увидела, что седины у незнакомки было гораздо больше, чем у бабушки. Да и вообще она выглядела старше. На лице больше морщин, кожа почти прозрачная. Бабушка всегда казалась Морриган лишенной возраста. Да, конечно, она была старая, но полна энергии и редко болела. Эта незнакомка выглядела как ее слабенькая сестра-близнец. На ней было красивое кожаное платье, напомнившее Морриган церемониальный костюм индейских женщин, собравшихся на совет, только без бахромы и перьев. Вместо этого между узором из бусин были вышиты сложные узлы, переплетавшиеся в некий лабиринт.

Морриган слегка вздрогнула. Она вдруг поняла, что незнакомка так и застыла в поклоне, пока девушка пялилась на нее как идиотка.

— Ой! Встаньте! — поспешно сказала она и добавила с неловкостью: — Прошу вас.

Женщина, похожая на бабушку, но называвшая себя Биркитой, поднялась так же грациозно, как и приседала, и вернулась на свое место рядом с кроватью.

— Где я? — выпалила Морриган, не в силах больше сдерживаться.

— В пещерах Сидеты.

У Морриган все внутри так и сжалось, но она не поняла, от страха или от восторга.

— Это не в Оклахоме?

— Где? — снова нахмурилась Биркита. — Простите, миледи, но я не знаю такого королевства. — Она сделала паузу, потом спросила: — Наверное, это где-то на юге Партолоны? Я никогда не уезжала далеко от наших пещер, так что значительная часть Партолоны мне незнакома.

Морриган охнула. Ей показалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

— Партолона! — выдохнула она как молитву, заставив Биркиту улыбнуться. — Я в Партолоне?

— Именно так, Приносящая Свет.

— Я умерла?

Биркита рассмеялась мелодичным смехом, совсем как бабушка, и помолодела при этом на десять лет.

— Нет, миледи. Вы живы, хотя я беспокоилась за вас. Особенно в первые секунды после того, как вы появились из священного камня.

— Откуда? Я не понимаю…

Девушка не успела договорить, как опять увидела ту, вторую, пещеру, промелькнувшую в глубине селенитового валуна. Морри испытала шок. Она вспомнила, как душа матери материализовалась в камне. Именно Рианнон не позволила ей утонуть в зыбком омуте.

Священный кристалл в Усгаране.

— Огромная селенитовая глыба. — Голос Морриган был едва слышен. — Я… спаслась, прошла через нее.

— Что вы сделали, миледи?

— Произошел обвал, Я наверняка погибла бы, если бы не прошла сквозь валун. А вот Кайл!..

Воспоминание ударило так больно, что у девушки далее затряслись руки. Биркита мгновенно наклонилась и ласково похлопала ее по плечу. При этом она что-то приговаривала, совсем как бабушка.

— Но вы не погибли, миледи. Вам покровительствовала Адсагсона. Богиня спасла вас, направила домой, к вашему народу. — Биркита нежно, почти благоговейно, коснулась лица Морриган. — Вчера ночью она явилась мне во сне и поведала, что выбрала Приносящую Свет, которую мы узнаем. Она придет к нам из священного кристалла. Я сама присутствовала при рождении дочери Богини, Приносящей Свет, Избранной Адсагсоны.

В ушах Морриган стоял оглушительный шум, словно она попала внутрь гигантской морской раковины.

— Я должна увидеть священный камень, — сказала девушка, резко поднялась и свесила ноги с широкой лежанки, застеленной мехом.

Биркита бросилась ей помогать, чему Морриган была рада. У нее по-прежнему все кружилось перед глазами, а колени подгибались.

— Осторожно, миледи. Вы все еще слабы.

— Я в полном порядке. Мне просто нужно увидеть валун.

Девушка вовсе не собиралась говорить резко, словно отдавая приказы Бирките, так похожей на бабушку. Просто желание оказаться рядом с селенитовым валуном подхлестывало ее, буквально причиняло физическую боль.

— Разумеется, миледи, — пробормотала женщина, крепко взяла Морриган за локоть и поддержала, когда та сделала первые неловкие шаги.

Девушка смутно сознавала, что Биркита повела ее из комнаты, в которой она очнулась, по круглому туннелю, освещенному мягким бело-голубым светом. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль о том, что ей следовало бы осмотреться, разглядеть все вокруг — как-никак это ее новый дом. Но она так стремилась поскорее дойти до валуна и дотронуться до него, что все остальное подчинилось этому мощному желанию.

Морриган не знала, как долго они шли. Потом туннель привел их в до странности знакомое помещение. Она сразу поняла, что это зеркальный двойник Зала лагерной стоянки в алебастровых пещерах Оклахомы. Тот же самый низкий потолок, плоский пол. Сбоку журчал ручей, стены образовывали естественные уступы. Но в этом мире на них висели прекрасно выделанные шкуры, а сама пещера была заполнена женщинами. Они разговаривали, смеялись, пока не заметили Морриган и Биркиту.

Девушка едва обратила на них внимание, как и на перемены в пещере. Все ее существо сосредоточилось на великолепном кристаллическом валуне, похожем на огромное волшебное яйцо, торчащее в центре помещения. Морри отбросила руку Биркиты, пошатнулась и направилась к нему. Она была удивлена и восхищена тем, что ее проход через камень не расколол его пополам. Вообще-то он выглядел абсолютно так, как в Оклахоме, если не считать отсутствия нелепой розовой подсветки. С радостным криком, прозвучавшим, как всхлип, Морриган прижала ладони к валуну. Реакция была немедленной и такой мощной, что девушке показалось, будто она схватилась за провод под напряжением. Но поток энергии не убил ее. Она ощутила прилив сил.

«Приносящая Свет!»

— Да! Это я. Ты мне нужен, — выпалила Морриган, сама не разумея, что говорит.

К счастью, кристалл все понял и ответил:

«Мы слышим тебя, Приносящая Свет».

Поток электрической энергии изменился, усилился, стал горячим. Мало-помалу у Морриган перестало жать в груди, шум в ушах стих, мысли прояснились. Она задышала ровнее, сердце умерило свой стук. К ней вернулись логика и здравомыслие, вместе с ними пришло понимание того, что Биркита — зеркальный двойник ее бабушки, точно так, как Шаннон и Рианнон.

Морриган оказалась в Партолоне.

Осознание этого возбуждало ее, наполняло невероятной радостью и великой печатью. Она перенеслась в другой мир точно так же, как мама сделала это прежде. На самом деле Морриган понятия не имела о том, как ей это удалось, и не представляла, как вернуться. Это означало, что она, скорее всего, больше никогда не увидит ни бабушку с дедушкой, ни своих подруг. У нее не будет тех волшебных дней, которые она себе нафантазировала. Дед и бабушка помешаются от горя. Морриган даже прикрыла веки. Мысль о том, как же они будут обходиться без нее, причинила девушке жуткую боль.

«Но ведь они будут знать, что я жива и нахожусь в Партолоне, разве нет? Наверняка они обо всем догадаются, когда найдут под обломками только тело Кайла. — Морри почувствовала, как у нее по щекам потекли слезы. — Возможно, они даже порадуются тому, что я наконец-то избавилась от мира, к которому никогда по-настоящему не принадлежала, и отыскала дорогу на родину своей матери, к собственной судьбе».

«Дочь Богини. Приносящая Свет. Избранная». Титулы, которыми ее наградила Биркита, беспрерывно звучали в голове девушки, пока она осознавала, что же произошло на самом деле.

«Я в Партолоне, на родине матери. Я больше не изгой, не знающий, куда приткнуться. Я Избранная Богини, находящаяся у себя дома».

«Да, Приносящая Свет! Ты дома!»

Ликующие возгласы кристаллов согрели ей тело и душу.

— Так оно и есть, — прошептала Морриган, открыла глаза и с удивлением посмотрела на кристалл, блестевший под ее ладонями. — Я дома, — повторила она громче, потом глубоко вдохнула и с улыбкой добавила: — Поэтому светите ярче для меня!

«Мы слышим тебя и с радостью исполним твою волю, Приносящая Свет!»

Камень вспыхнул под ее ладонями с яркостью и чистотой идеального бриллианта. Морриган улыбнулась и воздела руки к потолку, усыпанному кристаллами.

И наверху тоже!

В воздухе что-то затрещало. Потолок пещеры осветился кристаллическим блеском.