Часть третья 13 страница

— Даже не присядешь?

— Мне лучше думается, когда я хожу. Ты еще к этому привыкнешь.

Словно демонстрируя сказанное, он подошел к деревянному столу, на котором стояли два кувшина, ваза с фруктами и несколько бокалов.

— Выпьешь? — спросил Кеган и плеснул в бокал красного вина.

— Нет. Я хочу сохранить голову ясной, но от воды не откажусь, — ответила Морри и уселась подальше от мраморной глыбы.

— Значит, воды. — Он наполнил другой бокал из второго кувшина и принес ей.

Она жадно выпила, только сейчас поняв, что у нее пересохло во рту, потом прокашлялась и начала рассказ:

— Во-первых, хочу, чтобы ты знал: я всю жизнь ненавидела ложь и всегда старалась придерживаться правды, если могла.

— Ты говоришь так, будто тебя принуждали лгать.

— Порой мне это кажется. Даже Биркита решила, что таков наш единственный выход, и я с ней согласилась.

— Так она знает правду?

— Значительную ее часть.

— Рассказывай, — велел Кеган.

Морриган изложила все, начиная с рождения и необычного детства, заканчивая днем, когда она оказалась в алебастровых пещерах и открыла в себе чудесные способности. Потом она поведала о своих родителях и о дедушке с бабушкой, которые таковыми не являлись, о том, как однажды ночью узнала от них правду, распсиховалась и убежала в пещеру.

Тут он впервые ее прервал:

— Клянусь священной чашей! Ты действительно дочь Избранной Эпоны.

Морриган показалось, что Кеган сильно побледнел.

— Да, — кивнула она. — Я дочь Рианнон Маккаллан. Настоящей!

Кеган подошел к столу, подлил себе вина, и она увидела, как дрожит его рука. Когда скульптор повернулся к ней, вид у него был потрясенный, но он улыбался, на минуту забыв об ужасе, случившемся в тот день.

— Мое предназначение — любить тебя, Морриган Маккаллан, верховная жрица, Избранная Богини, — радостно сказал кентавр, откинул голову и расхохотался.

— Эй, что такого смешного?

Он подошел к Морри, наклонился, крепко поцеловал ее и ответил:

— Я сам весьма нелеп. Как-нибудь расскажу, какие глупости я говорил еще до встречи с тобой. Даю слово, я позволю тебе бранить себя за это, даже когда мы будем старыми и седыми.

— В твоих словах нет ни капли смысла, — заявила она, но невольно улыбнулась и продолжила свою историю.

Все время помня о том, что бегство — это не выход, Морри рассказана о той роковой ночи, когда обратилась к духам кристаллов и попросила их зажечься. Она поведала своему избраннику, как ее нашел Кайл, как между ними вспыхнула страсть, но в последнюю секунду в пещеру ворвались дедушка с бабушкой и устроили скандал — в основном этим занимался дед.

Тут Кеган перестал шагать по комнате и прервал ее во второй раз.

— Думаю, мне понравился бы твой дедушка, — произнес он.

— Что ж, он умеет оценить хорошую лошадку, — сказала она, и Кеган фыркнул. — Как бы там ни было, вскоре после появления деда и ба в пещере начался обвал.

— Обвал… — Кеган понимающе посмотрел на нее. — Значит, вот как погиб Кайл. А что с твоими родными? Они тоже?..

— Нет-нет, не думаю. — Морриган помолчала, сцепила ладони на коленях, которые начали подрагивать, и подумала, что туда она больше никогда-никогда не вернется. — Ричард и Пэт не погибли. Они выбрались. Я заставила их уйти. Они решили, что я пойду следом, но мне надо было остаться. Даже тогда я знала, что выберусь из пещеры иным способом. — Она перестала смотреть на свои крепко сцепленные ладони и встретилась с его взглядом. — Кайл ни за что не хотел меня оставить. Я пыталась отослать парня прочь, но он не послушался и погиб из-за меня.

— Это было его решение, Морриган, не твое, — бесстрастно заявил Кеган.

— Обещай, что никогда не поступишь так, как он.

— Не стану я давать такого смехотворного обещания.

— Обещай! — крикнула она. — Кайл погиб из-за меня. Мирна умерла в тот же день, Кай — сегодня. Я больше не выдержу, если шлейф смертей будет тянуться за мной и дальше, везде, куда бы мне ни вздумалось пойти. Тогда я действительно убегу — далеко-далеко, где уже не смогу никому навредить.

Кеган подошел к ней, взял за руку и спросил:

— Помнишь, я говорил, что Эпона для своих самых могущественных жриц выбирает спутников-кентавров? Теперь ты веришь, что я был предназначен тебе? — Морриган кивнула как завороженная, и скульптор продолжил: — Такой женщине необходимо иметь рядом с собой нечто гораздо большее, чем просто мужчину. — Он озорно, как настоящий повеса, улыбнулся. — Разве я не доказал тебе, что таков и есть? Кроме того, от меня не так-то легко избавиться.

— Это был голос Адсагсоны? Она велела тебе проникнуть в кристалл?

— Нет, — не сразу ответила Морриган. — Со мной говорила моя мать. В том, что ко мне обращалась Богиня, я была уверена единственный раз. Это случилось во время ритуала Темной луны, который я совершала в ту самую ночь, когда вы с Каем прибыли в Сидету. Она говорила громко, и все ее слышали.

— Но ты упоминала, что до тебя довольно часто доносились какие-то голоса.

— Ну да, один возникает у меня в голове, другие приносит ветер. Но все они не похожи на тот, что говорил со мною в Усгаране. — Она помолчала, набираясь смелости. — Кеган, а вдруг Кай прав? Что будет, если один из тех голосов, к которым я прислушивалась, принадлежит Прайдери?

— Нет! — Кеган энергично махал кулаком, описывая в воздухе сложные фигуры, а сам быстро произносил непонятные слова, которые чуть ли не обжигали Морриган. — Мы не станем произносить имя этой твари. Будем называть его трехликим богом, если нужно, но только не по имени. Проговоренное вслух, оно несет в себе чересчур много силы.

Морриган содрогнулась и спросила:

— Откуда мы знаем, что Кай был не пав?

— Судя по словам твоего дедушки, Рианнон прислушивалась к темным нашептываниям и не осталась к ним равнодушной. — Кеган вновь заметался из стороны в сторону.

— Да, и она натворила много ужасного. Например, сбежала из этого мира накануне войны с демонами.

Морриган вновь услышала предостережение матери: «Бегство — не выход, дитя», но только сейчас поняла, что Рианнон исходила из собственного опыта.

— Она знала о нашествии фоморианцев? — Кеган остановился так резко, словно наткнулся на стеклянную стену.

— Да, — с нечастным видом подтвердила Морриган.

— Ты бы так не поступила.

— Как именно?

— Ты не бросила бы Сидету перед лицом опасности, осталась бы здесь и сражалась с захватчиками.

У Морриган в душе шевельнулась надежда.

— Я не сбежала бы, точно знаю.

— Вот теперь мы уверены в том, что в тебе нет никакого зла.

— Только потому, что я сказала, будто не удрала бы, если бы на нас напали какие-то жуткие монстры? — Морриган насупилась. — Черт, Кеган! Ляпнуть такое было нетрудно.

— Все равно ты сказала правду. — Она собралась было возразить, но скульптор улыбнулся и не дал ей вставить ни слова: — Это Доказательство не единственное. Есть еще твое поведение, поступки. Морриган, выслушай меня внимательно. В твоих делах нет зла. Оно было в твоей матери, по крайней мере до того, как она отвергла темноту и примирилась с Эпоной.

— Ладно, в этом есть логика. Но мы все равно не знаем, кто стоит за всеми голосами, которые я слышу.

— Ты об этом не упоминала, но мы, наверное, сможем разобраться, если вспомним твой ритуал посвящения. — Кеган вновь принялся расхаживать от стены к стене. — Ты говорила, что слышала Адсагсону один-единственный раз, но ведь Богиня обращалась к тебе, когда ты давала клятву ей служить.

— У меня не было ничего подобного. Я даже не знаю, о чем ты говоришь.

— Ты прошла сквозь грань, из одного мира в другой. — Кеган посмотрел на нее так, словно она окончательно спятила. — Твоя мать — великая жрица. Ты первая Приносящая Свет за более чем три поколения жителей Сидеты. Все это у тебя получилось без клятвы верности своей Богине?

— Да, — буркнула Морриган, в который раз чувствуя себя глупо.

Кеган подошел к ней и нежно дотронулся до щеки. Он ласково улыбнулся, хотя на его красивом лице отпечаталась тревога.

— Пламя мое, ты самая потрясающая личность из всех, кого я знаю. Как же тебе удалось обойтись без ритуала посвящения?

— В моем прежнем мире их никто не совершал. Если что-то подобное и происходило, то ни мои родные, ни я об этом ничего не знали. Мы, конечно, чтили богов и богинь, особенно Эпону. Бабушка за этим следила. — Морриган улыбнулась. — Я говорила, что они с Биркитой двойники?

— Я не удавлен. — Кеган улыбнулся ей в ответ и поцеловал в лоб. — Но одно дело чтить богов, а другое — дать клятву одному из них во время ритуала посвящения.

— Так что мне теперь делать?

— Ты должна принести клятву Адсагсоне, принять ее в качестве своей покровительницы и осудить служение любому другому богу.

— В особенности темному, с тремя лицами?

— Да.

— А что будет, если именно он все это время меня и преследует?

— Тогда во время церемонии носитель тьмы проявится и попытается переманить тебя к себе еще до того, как ты дашь клятву Адсагсоне. После будет слишком поздно. Ведь ты станешь вечно принадлежать своей Богине, если не отречешься от нее официально.

Морриган глубоко вздохнула и попыталась храбро улыбнуться, хотя внутри у нее все сжалось.

— Тогда выходит, что нам нужно спланировать церемонию посвящения.

— Живот так скрутило, что ступить не могу, — пожаловалась Морриган, когда они шли в Усгаран.

— Дыши. Все будет хорошо, — сказал Кеган и на ходу обнял ее одной рукой.

— Вдруг она видеть меня не захочет?

— То же самое ты думала и про меня.

— Да, — кивнула Морри, не обращая внимания на иронию, сквозившую в его голосе. — Но сейчас все может оказаться гораздо хуже.

— Морриган, нужно больше доверять тем, кто любит тебя.

— Дело не в том, что я в вас сомневаюсь. За что бы я ни взялась, вечно наломаю дров.

— Ты придаешь этому чересчур уж большое значение. — Он чмокнул ее в макушку.

— Ну да!.. Вот погоди, поживем вместе, и ты проникнешься уважением к моему таланту все изгадить.

— Заманчивая перспектива, — заметил кентавр.

— Что? Ты о том, как я все порчу?

— Эта твоя черточка мне очень мила, но в данном случае меня больше порадовали слова «поживем вместе». Кроме того, и у меня есть привычки, которые тебе могут показаться утомительными. — Он озорно улыбнулся. — Хотя, возможно, их не так много.

— Я и так знаю, что ты ужасный волокита. — Морри вздернула бровь и закатила глаза, в ответ Кеган состроил невинную гримасу оскорбленной добродетели. — Биркита называет тебя повесой.

— Неужели? — удивился он, стараясь не улыбаться.

— Ну да. Хотя я и сама это вижу.

— Абсолютная клевета и преувеличение. — Он страдальчески вздохнул.

— Да брось ты. Как бы там ни было, но ты должен кое-что знать. Жительницы Оклахомы не терпят, чтобы их мужчины бегали за другими женщинами.

— А мне никогда и не приходилось этим заниматься, — усмехнулся скульптор.

— Ладно, сформулирую по-другому. Как сказала бы моя бабушка, что годится для гусыни, то годится и для гусака. — Кеган сощурился, глядя на нее, и Морриган продолжила с прежней ангельской улыбкой: — Иными словами, если ты не хочешь, чтобы я заводила интрижки с другими мужчинами, кентаврами или кем там еще, то помни, что твоей полной свободе пришел конец.

— Я никогда не подам повода сомневаться в своей верности, — проворчал он.

— Хорошо. Я тоже, — самодовольно сказала она.

Тут до Морриган дошло, что они приблизились к входу в Усгаран. Улыбка тут же исчезла с ее лица. Девушка замерла на пороге, поражаясь, как много здесь собралось жриц и мастеровых. Все они занимались своими делами. Она сразу отметила, что обстановка была непривычно тихая. Никто не разговаривал, не смеялся. В пещере нависла тяжелая атмосфера, словно перенасыщенная ладаном.

Биркита сидела на выступе, недалеко от кристаллического валуна, который был темен. На коленях она держала незаконченную работу — отрез ткани, который обшивала серебряной нитью, но руки ее бездействовали, а глаза не отрываясь смотрели на валун. Бывшая верховная жрица показалась Морриган куда более бледной, чем обычно. Под глазами у нее пролегли темные круги.

«Все из-за меня, — виновато подумала Морри. — Когда закончится эта неурядица с Каем и пройдет церемония посвящения, я настою, чтобы Биркита ничего не делала, а только отсыпалась. Я же стану ей прислуживать, как бы ни возражала старушка. Даю себе слово!»

Тут Биркита подняла голову, их взгляды встретились. Морриган попыталась прочесть в глазах жрицы хоть что– то, но разглядела лишь усталость.

— Ступай к ней, — прошептал Кеган и убрал руку с ее плеча.

Морриган знала, что ей так и нужно поступить — подойти к Бирките. Пусть старая верховная жрица поприветствует ее при всех, продемонстрировав тем самым, что Морриган не утратила ее поддержки, но девушка боялась, что Биркита накричит на нее или, еще хуже, не повернет головы в ее сторону.

«Я предпочла верить в преданность», — напомнила себе Морриган и шагнула в пещеру.

Все взгляды устремились на нее, но Морриган не обратила на них внимания. Она смотрела только на женщину, как две капли воды похожую на ее бабушку. Они встретились в центре пещеры.

— Кеган сказал, что Кай умер. Мне очень жаль. Я знаю, вы с ним дружили.

— Спасибо, дитя. — Улыбка на лице Биркиты была усталой, но теплой. — Я умастила тело покойного, а потом побывала в ваших покоях. Мне следовало бы догадаться, что вы будете с Кеганом. — Она посмотрела через плечо Морриган и послала кентавру улыбку.

— Значит, ты на меня не сердишься?

Морриган очень не хотелось задавать такой вопрос при свидетелях, но нужно было с этим покончить. Жители Сидеты должны были услышать, по-прежнему ли поддерживает ее Биркита, да и вообще узнать эту историю.

— Сержусь на вас, Приносящая Свет? Из-за чего? — Биркита специально говорила громко, чтобы ее слова разобрали все присутствующие. — Из-за бреда умирающего человека, настолько измученного болью, что он повсюду видел тьму? Разумеется, нет!

Морриган не сдержалась, бросилась к пожилой женщине, крепко ее обняла и прошептала:

— Ой, спасибо.

Биркита тоже сжала объятия, потом мягко отстранилась и предложила:

— Итак, пройдем к вам в покои. Надо обсудить, когда вы проведете похороны Кая.

— Я… — начала Морриган.

— Нет!

В Усгаран ворвалась Шейла, обошла Кегана и присоединилась к женщинам, стоявшим в центре пещеры. Она не удостоила Морриган даже взглядом.

— Она не будет проводить похороны Кая, — заявила Хозяйка Бирките. — Ее самой там не будет. Присутствие этой девицы стало бы оскорбительным для памяти мастера-каменщика.

В лице Биркиты не осталось ни кровинки. Притихшая толпа тревожно зашепталась.

— Хозяйка, не следует ли нам перенести подобное обсуждение в уединенную пещеру? — предложила Биркита.

— Нет. Вопрос должен обсуждаться прилюдно, — решительно заявила Морриган и переместилась так, что оказалась прямо перед Хозяйкой Сидеты, которой пришлось-таки посмотреть на нее.

Приносящая Свет запнулась. Вид Шейлы потряс ее. Хозяйка прежде не выглядела такой изможденной и потрепанной. Припухшие, покрасневшие веки, на голове колтун, а не прическа, заляпанное пятнами платье.

— Вообще-то я частично согласна с тем, что сказала Шейла. Я не стану проводить церемонию похорон. Будет только правильно, если это сделаешь ты, Биркита.

— Нет, Морриган. Ты верховная жрица Сидеты. Теперь здесь твой дом, — произнесла Биркита. — Единственный выход в том, что церемонией будет руководить Кеган. В качестве верховного шамана кентавров и друга Кая он вполне подойдет на эту роль.

— Обряд похорон пройдет согласно обычаям нашей страны! Здесь был второй дом мастера-каменщика. Как велят традиции, будет возведен погребальный костер. Мы воздадим усопшему такие же почести, как если бы он был жителем Сидеты. — Под конец речи Шейла так зашлась рыданиями, что Морриган даже стало ее жаль, но тут Хозяйка оскалилась и добавила: — Но ее на похоронах не будет.

«Никто не смеет говорить с тобой подобным образом!»

Морриган попыталась не слушать голос, прозвучавший у нее в голове, но он настолько подыграл ее собственному гневу, что она резко произнесла:

— Где твой муж, Шейла? Разве он не должен быть рядом с тобой в минуту такого горя?

Та отпрянула, словно Морриган дала ей пощечину, прищурилась, посмотрела на девушку ледяным взором. Потом Хозяйка открыла рот, собираясь плеснуть ядом, но Морриган снисходительно повернулась к ней боком и обратилась к Бирките:

— Причина, по которой тебе необходимо провести церемонию, проста. Ты ведь до сих пор являешься верховной жрицей Сидеты. — Эта новость заставила всех умолкнуть. Когда Морриган продолжила, все в пещере ловили каждое ее слово: — Я все утро проговорила с Кеганом об этом. В общем, как ты знаешь, в Оклахоме заведен совершенно другой порядок, чем здесь, верно?

— Да, мы с вами это обсуждали. — Биркита перевела взгляд с Морриган на кентавра, который успел подойти поближе и остановился рядом с девушкой.

— Но мы не говорили о другом, а я даже не сообразила тебя предупредить. Дело в том, что я так и не прошла церемонию посвящения.

— Выходит, вы не принесли торжественной клятвы Адсагсоне? — удивленно заморгала Биркита.

— Да. Поэтому, как видишь, на самом деле я никакая не верховная жрица.

— Но зато вы Приносящая Свет. Это гораздо важнее, — сказала Биркита, недоуменно нахмурив лоб.

— Но отнюдь не означает, что Морриган является верховной жрицей, — заговорил Кеган. — Действительно, титул Приносящей Свет — великий дар. Так же верно, что жрица, обладающая им, обычно становится верховной. Это естественное повышение по службе у избранного бога или богини. Но Морриган пришла к нам из края, где царит другой порядок.

— У нее нет никакого права называться верховной жрицей! — не сказала, а буквально выплюнула Шейла.

— Как верховный шаман смею вас заверить, Хозяйка, что это означает совсем другое, — холодно изрек Кеган.

Не обращая внимания на Шейлу, Морриган заговорила с Биркитой:

— Мне нужно продвигаться неторопливо, начать с самого начала, узнать, как устроен этот мир, и заслужить право называться верховной жрицей Адсагсоны. Ты будешь моим учителем. — К удовольствию Морриган, присутствующие одобрительно забормотали.

— Я запрещаю ей становиться верховной жрицей! — воскликнула Шейла.

— Ты не Адсагсона. — Морриган, развернувшись к строптивице, говорила медленно и внятно, стараясь сдержать гнев. — Я понимаю, что ты привыкла вести себя как обитательница небес, но от этого таковой не стала. Уж мне ли не знать. Я сама прикидывалась верховной жрицей, хотя не заслужила пока этого права. Но я обещаю, что только сама Богиня решит, когда даровать мне этот титул, если сочтет меня достойной. Решение останется не за тобой. У тебя никогда не будет такого права. Шейла, пойми раз и навсегда — ты отвечаешь за каждодневный труд в Сидете, а вовсе не за людские души.

— Ты не смеешь так со мной разговаривать!

Морриган не выдержала. Она привычным жестом подняла руку и двинулась к Шейле.

— Свет! — приказала она, и с ее ладони к самому потолку Усгарана полыхнуло белое пламя.

Каждый селенитовый кристалл в пещере ярко засиял. Начал светиться и священный валун. Та же сила пронзила Морриган, заставила ее кровь вскипеть и тоже излучать сияние.

Придвинув свое лицо к лицу Шейлы, посылая вокруг потоки энергии, Морриган оскалила зубы и обманчиво тихим голосом произнесла:

— Я буду говорить с тобой так, как сочту нужным, пока ты суешь свой распутный корыстный нос в дела Богини. И вот тебе, стерва, еще одна новость. Времена изменились, так что держись от меня подальше, иначе раздавлю.

— Хватит, Морриган.

Голос Кегана прорвался сквозь жаркую пелену гнева. Тяжело дыша, Морри отпрянула на шаг. Но, как ни странно, угроза не произвела особого впечатления на Хозяйку Сидеты.

— Спасибо за предупреждение, Приносящая Свет. Я постараюсь запомнить его, — улыбнулась Шейла, откинула со лба всклокоченные волосы, повернулась к Морриган спиной и с важным видом покинула пещеру.

— Гнев — плохой помощник, дитя, — тихо произнесла Биркита.

Морриган взглянула на хрупкую пожилую жрицу, в глазах которой читались мудрость и сострадание, и в глубине души поняла, что Биркита права. Рианнон говорила то же самое. Гнев все разрушает, не выводит на правильный путь. С огромным усилием Морриган сделала несколько глубоких вдохов, приказала жару покинуть ее тело и вернуться в кристаллы, где ему самое место.

— Наверное, это один из тех уроков, которые тебе предстоит мне преподать. — Несмотря на легкое головокружение, она смогла улыбнуться Бирките.

— Кто-то должен это сделать, — пробормотал Кеган.

Морриган неожиданно расхохоталась, и остатки жара внутри ее остыли. Она почувствовала себя довольно глупо оттого, что стоит посреди пещеры, а все на нее пялятся.

Девушка прокашлялась и сказала:

— Значит, решено. Ты проведешь церемонию похорон Кая.

— Да, — согласилась Биркита. — После похорон вы подготовите себя к посвящению и официальному поступлению на службу Богини.

— Хорошо, — с улыбкой отозвалась Морриган.

— Нам следует подготовиться к еще одной церемонии, — сказал Кеган и тут же удостоился внимательных взглядов обеих жриц, пожилой и юной.

— Я что-то упустила из виду, верховный шаман? — спросила Биркита.

— Возможно, нет. — Кеган весело посмотрел на Морриган. — Но есть шанс, что я поторопился с заявлением.

Тут он сделал то, что потрясло девушку, да и жителей Сидеты тоже, судя по дружному вздоху толпы.

Кентавр взял ее за руку, официально поклонился, прижал ладонь к сердцу и заявил:

— Морриган, в этот день, в присутствии твоей Богини, верховной жрицы и твоего народа, я объявляю, что люблю тебя. Я прошу оказать мне честь и соединиться со мной узами брака. Будь моей супругой до конца дней, а если будет на то воля нашей с тобой Богини, то на веки вечные. Ты примешь меня, Морриган, Приносящая Свет народу Сидеты?

У нее чуть сердце из груди не выскочило. Она внимательно посмотрела в голубые глаза Кегана и прочла в них будущее, полное любви, смеха и счастья. Морри поняла, что с ним она больше никогда не испытает одиночества, не будет аутсайдером, увидела в нем родственную душу.

— Да, Кеган, я согласна.

Скульптор радостно вскрикнул, поднял ее на руки и крепко поцеловал. Смех Биркиты заглушили радостные возгласы женщин.

— Вот так и должно быть, — сказала почтенная жрица. — Жизнь компенсирует смерть. Радость рассеивает тьму печали.

Морриган закрыла глаза, поцеловала Кегана и пожелала, чтобы эта минута длилась вечно.

— Кай одобрил бы такую панораму, — сказал Кеган. — Он любил различные цвета и текстуры. Я знаю, мастер-каменщик находил драматизм в пейзаже Соляных равнин с торчащими вверх острыми пиками. Его душа будет довольна.

— Надеюсь, — Морриган прислонилась к кентавру, и он обнял ее одной рукой.

Они стояли на холме, где впервые занимались любовью, с той стороны, откуда открывался вид на Соляные равнины. В центре холма возвышалась гора ветвей, пропитанных алебастровым соком. Оставалось лишь поднести спичку, чтобы вспыхнул погребальный костер.

— Все пройдет как надо?

— Что ты имеешь в виду, пламя мое?

— Как-то странно, что его похороны состоятся, сам знаешь… без нее. — Морриган трудно было называть Шаннон именем родной матери, поэтому у нее вошло в привычку, вообще обходиться без такового.

— Мы с Биркитой сошлись во мнении, что было бы жестоко сообщать Рианнон о смерти ее любимого мастера-каменщика, пока ее собственное горе не улеглось. Было решено, что я привезу ей прах Кая вместе с известием о его смерти, когда закончу работу над обоими памятниками.

— Один для Мирны, второй для Кая.

— Сначала ты должна отыскать камень, в котором заточен образ мастера, а затем я изваяю его портрет. — Кеган пригладил ей волосы и поцеловал в лоб.

— Знаю. Поищу.

Но правда состояла в том, что Морриган никак не могла набраться смелости и обратиться к душам камней. Она твердила себе, что прошло всего два дня после смерти Кая, у нее еще много времени на поиски подходящего материала, но в душе знала, что дело не в сроках. Морриган боялась, хотя не понимала, чего именно.

Последние два дня кругом творилось что-то очень странное. Жрицы разговаривали с ней, вели себя как всегда. Биркита держалась великолепно, хотя Морриган знала, что пожилая женщина недосыпала. Девушку очень тревожило то, какой усталой выглядела Биркита. А Кеган… Морриган со вздохом прижалась к нему еще крепче. Кентавр был изумителен. Зато все остальные либо абсолютно ее игнорировали, либо таращились во все глаза, а потом принимались перешептываться, стоило ей отойти на приличное расстояние. После стычки в Усгаране Шейлу она больше не видела. Биркита рассказала, что Хозяйка Сидеты совершала бдение над телом Кая, ежедневно умащивала его маслами и благовониями, как подобало жене. Морриган удивилась и спросила, где же пропадает Перт, в то время, пока его жена публично демонстрирует свои чувства к другому мужчине. По словам Биркиты выходило, что Хозяин исчез в недрах пещеры вскоре после смерти Кая и с тех пор его больше никто не видел. Она предполагала, что Перт появится через несколько дней после похорон и станет вести себя как ни в чем не бывало, притворяться примерным мужем. Морриган не была в этом уверена. Она считала очевидным, что Шейла пересекла грань разумного. Логичнее было предположить, что спятившая стерва захочет разделаться с муженьком. Впрочем, время покажет.