Глава первая. 4 страница

Переход в перспективе к автоматизированным коммуникационным системам, основанным на принципах комплексированной автоматизации, цифровой быстродействующей связи, компьютерных коммутаторах, световодных каналах обострит технологическое противоборство. Весьма вероятно, что и на тактическом уровне возникнет новая форма самостоятельных боевых действий по дезорганизации систем управления войсками и оружием.

Особое значение для развития перспективной тактики будет иметь оснащение войск оружием, основанным на новых физических принципах, которые не без основания называют «абсолютным» оружием из-за «нулевого» времени распространения луча и полной безинерционности излучения. Такое оружие можно перенацеливать, не оставляя времени противнику на осуществление маневра. Его важное преимущество состоит в том, что оно имеет неограниченный «боезапас», способно поражать не только одиночные, но и групповые цели, весьма устойчиво к мерам противодействия. Ускорительное оружие независимо от метеоусловий является эффективным средством борьбы с БЛА, управляемыми бомбами и ракетами.

Судя по нынешним направлениям развития ВВТ, приоритет в перспективе будут иметь преимущественно дальнобойные средства поражения. Так, к 2015 г. в армиях НАТО планируется увеличить досягаемость тактических ракет с 250 до 500 км, ударных вертолетов – с 6 до 8-30, самолетов тактической авиации – со 100-180 до 500-600, 203, 2 мм СГ – с 30 до 60-90 км, 155 мм СГ – с 30 до 40-50 км, РСЗО – с 40 до 50-65 км, минометов – с 10 до 17 км, тяжелых ПТРК, устанавливаемых на вертолетах – до 25 км, РОК – до 100 и более километров. Из этого обстоятельства можно сделать вывод, что трансформация боя в ближайшее время будет идти в первую очередь по линии увеличения его глубины. В недалекой перспективе это будет дальний, «дистанционный», «бесконтактный» бой.

В принципе дальний бой вовсе не диковинка в военном искусстве. Стремление наносить по противнику удары «издалека», еще до вступления с ним в непосредственное соприкосновение, наблюдалось на всем протяжении развития тактики, в том числе и в эпоху, когда вооруженная борьба велась с применением холодного оружия. Однако в то время «дальнее» поражение, осуществлялось с помощью стрел, катапульт, баллист и т.п., носило не основной, а вспомогательный характер, имело целью создать выгодные условия для решительной рукопашной схватки.

С появлением и развитием огнестрельного оружия дистанционное противоборство обострилось. И это, кстати, послужило одним из побудительных мотивов для все большего увеличения дальности стрельбы артиллерии, пулеметов, ружей, минометов. Боевая практика свидетельствовала, что та сторона, которая раньше другой оснащалась более совершенными дальнобойными огневыми средствами, приобретала важное преимущество над противником.

В качественно новую фазу дистанционная борьба вступила в двух мировых войнах. Этому способствовало увеличение дальности стрельбы артиллерии, минометов, реактивных систем, применение такого мощного оперативного средства глубокого удара, как авиация. В сочетании с действиями подвижных групп (танковых и механизированных соединений), а также высадкой в некоторых операциях воздушных десантов обеспечивалась возможность расширить зону активного воздействия на противника на глубину до нескольких десятков километров.

Под влиянием возросших огневых, ударных и маневренных возможностей войск произошли существенные изменения в способах тактических действий войск. Наряду с ближним боем во вторую мировую войну получила развитие тактика глубокого боя, зародились новые формы глубинных действий в виде рейдовых маневров в тылу противника, применения стремительных охватов и обходов узлов сопротивления, нанесения комбинированных воздушно-наземных ударов по резервам, повысился удельный вес встречных боев, преследования, форсирования водных преград с ходу. В результате этого центр тяжести противоборства стал все больше перемещаться с линии боевого соприкосновения сторон в тактическую и оперативную глубину, что создавало предпосылки для повышения решительности, динамичности и маневренности боевых действий.

Тем не менее, несмотря на неуклонное возрастание удельного веса дальнобойных средств поражения и глубинных действий в системе боев, решительного перелома в их содержании в ходе второй мировой войны не произошло. Основным способом «перемалывания» сил противника оставался ближний бой. Правда, в локальных войнах 50-х – 90-х годов он существенно изменился. Так, в операции «Буря в пустыне» главную роль в разгроме иракцев играли средства глубокого воздействия – авиация, крылатые ракеты, ударные вертолеты, РСЗО, воздушные десанты.

Есть основания полагать, что по мере дальнейшего совершенствования средств вооруженной борьбы дальний, дистанционный бой будет все больше вытеснять ближний и в конечном итоге станет превалирующим. Предпосылкой для подобного тактического прогноза является то, что происходящие материально-технические преобразования не просто повышают роль дальнего боя, а превращают его в акт самостоятельного значения в вооруженной борьбе, выдвигают в ряде случаев на первый план.

Главная отличительная черта дальнего боя – возрастающий пространственный размах. При его ведении весьма условное значение имеют разграничительные линии между соединениями, частями и даже линия боевого соприкосновения сторон, поскольку пределы дистанционного противоборства ограничиваются в основном досягаемостью имеющегося оружия. Так, уже в ближайшей перспективе дивизионные огневые средства позволят расширить зону боевого воздействия на противника до 50-70 км и более, полковые средства – до 15-20, батальонные – до 7-10 км. Для сравнения укажем, что во время второй мировой войны действительная дальность основной массы артиллерии дивизии составляла 6-8 км, огневых средств полка – 2-3 км, батальона – 1-1, 5 км. Отсюда видно, что размах огневого боя возрастет в 5-10 раз.

Можно ожидать, что в недалеком будущем изменится структура поля боя. Если сейчас для него характерно трехмерное измерение – ширина, глубина, высота, то в перспективе новыми сферами боевого пространства явятся информационное, электронное, эфирное. По глубине поле дистанционного боя можно условно разделить на пять зон:

- зона глубокой тактической разведки и воздействия на противника дальнобойными (преимущественно авиационными) средствами (до 50-80 км);

- зона сближения войск сторон и последовательного ввода в действие огневых средств средней дальности (10-15 км);

- зона ближнего боя (0-10 км);

- тыловая зона, где располагаются резервы и тылы (до 30-50 км в глубину от линии боевого соприкосновения сторон);

- зона коммуникаций (до 80 км в глубину от линии боевого соприкосновения сторон).

Подчеркнем, что такое деление является сугубо условным, поскольку активные боевые действия во всех зонах практически будут вестись не последовательно, а одновременно.

К числу преимуществ дистанционного боя следует отнести то, что при его ведении создаются выгодные предпосылки (которые в перспективе, надо полагать, будут нарастать) к тому, чтобы принципиально по-новому решать задачи по разгрому противника в наступлении и обороне, а именно – наносить ему поражение на самой ранней стадии его обнаружения с минимальным привлечением для этого общевойсковых формирований, а лишь за счет воздействия преимущественно дальнобойными оперативными и тактическими средствами поражения, а также высадки воздушно-наземного ударного эшелона и эшелона глубинных действий.

Вместе с тем следует отметить, что организация и ведение дальнего боя сопряжены с немалыми трудностями. В отличие от ближнего боя в дальнем бою не представится возможным командирам вести визуальное наблюдение за полем боя, проводить рекогносцировку традиционным методом, непосредственно на местности ставить боевые задачи подразделениям и организовывать взаимодействие. Существенно и то, что в огневом поражении противника исключается участие большой массы огневых средств ближнего боя, находящихся в составе мотострелковых и танковых частей и подразделений, по крайней мере на начальном этапе дистанционного боя. Это снижает мощь огневого удара. И особенно много сложностей возникает в организации разведки и управления войсками в условиях «расширенного поля боя»1.

Все это накладывает определенный отпечаток на методы работы командира и штаба. Организовывать дальний неконтактный бой им чаще всего придется при наличии ограниченных данных об обстановке, особенно о противнике. Поэтому здесь, как нигде, важно проявление искусства предвидения, умение учитывать динамику изменения соотношения сил, предвосхищать действия другой стороны.

Планирование дальнего, дистанционного боя и организация взаимодействия в нем не укладываются в типовую схему. Возникает необходимость осуществлять их по следующим этапам:

а) первый - обнаружение противника на дальних подступах при выдвижении и в удаленных районах сосредоточения средствами воздушной, спутниковой и глубинной разведки и одновременное проведение мероприятий по противодействию разведке противника, борьбе с его средствами РЭБ, срыву его электронно-огневого удара;

б) второй – развертывание ударно-огневой и электронной группировки в удаленном районе; осуществление мероприятий по достижению скрытности и внезапности действий; борьба с воздушными и аэромобильными десантами, диверсионно-разведывательными отрядами и группами противника;

в) третий – нанесение последовательных и одновременных электронно-огневых ударов по противнику, дезорганизация его системы управления, ПВО, создание условий для высадки к нему в тыл ударного воздушного эшелона.

Дистанционный бой, вероятнее всего, начнется со скрытой формы – завоевания пространственно-временного (информационно-психологического, электронного) превосходства. На оперативно-тактическом уровне информационно-психологическое превосходство выльется главным образом в достижение внезапности первого удара. Основные усилия атакующей стороны первоначально будут направлены на то, чтобы нарушить систему управления войсками и оружием противника. Приоритетность использования средств поражения в нанесении ущерба противнику, судя по опыту операции «Буря в пустыне», может быть такой – первоочередной вывод из строя систем информационных технологий, средств точного наведения, ПВО, средств разведки и управления войсками; дезорганизация системы управления средствами дистанционного минирования, РЭБ, РСЗО.

Принципиально новым в дезорганизации управления войсками и оружием явится воздействие на системы компьютерных устройств. Ожидается создание так называемой «вирусной пушки» - дистанционно-управляемого оружия, способного заражать компьютеры вирусом. Действие этой пушки эксперты называют «тихим уничтожением». Полагают, что противокомпьютерное оружие, обладая устройством, способным на расстоянии внедрить вирусы в компьютер, сможет с помощью генератора ложных сигналов электронного оружия вызывать ошибки и искажения при решении компьютерных задач.

О компьютерных вирусах ныне известно достаточно много. Вирус, попав в компьютер-цель, быстро распространяется по всей системе. Вирусы могут иметь различные формы. К настоящему времени известны семь таких форм: «Троянский конь», «Наемный убийца», «Карантин», «Перегрузка», «Зонд», «Логическая бомба», «Программный вирус». В электронно-информационном пространстве разрушение системы управления противника достигается не физическим, а организационным путем, но с началом боевых действий этим дело не ограничится – в ход будет пущен весь арсенал средств электронного, огневого и ударного воздействия на противника.

Исключительно острое противоборство развернется в эфире. Можно ожидать, что оно выльется в самостоятельный этап боевых действий на тактическом уровне в виде «радиоэлектронного боя», как совокупности согласованных по цели, задачам, месту и времени мероприятий по выявлению систем и средств управления войсками и оружием противника, их радиоэлектронному подавлению, а также радиоэлектронной защите своих систем и средств управления войсками и оружием и противодействия техническим средствам разведки противника.

Успех в радиоэлектронном противоборстве будет зависеть от того, насколько та или иная сторона сумеет более эффективно применить новейшие средства РЭБ, особенно такие, которые неизвестны противнику; своевременно выявить его замысел на завоевание господства в эфире; вскрыть режим работы РЭС; определить их группировку и характеристики, боевое предназначение; предупредить свои расчеты РЭС об облучении их радиоэлектронными средствами противника; оповестить о применении им самонаводящегося оружия и момента пуска ракет, авиабомб, мин, снарядов и вместе с тем своевременно подать команду на использование своих средств РЭП (применение дипольных, радиолокационных отражателей, ИК-ловушек и т.д.); ввести в заблуждение средства технической разведки противника; создать помехи его линиям управления РЭП; принять меры по обеспечению скрытности своих РЭС и защиты их от помех.

Радиоэлектронная борьба войдет в содержание общевойскового боя как его органически неразрывный элемент наряду с огнем, ударом и маневром. Это требует от командиров и штабов тщательно прогнозировать радиоэлектронную обстановку, определять возможные силы и средства РЭБ противника, наиболее важные его РЭС, своевременно организовывать их радиоэлектронное подавление, намечать способы дезорганизации системы РЭБ (изоляция, рассечение, отсечение, срыв), а также порядок управления своими силами и средствами.

В условиях усиливающегося информационно-психологического противоборства командиры и штабы должны овладевать искусством рефлексивного управления действиями противника с использованием роботизированной техники, ВТО и оружия на новых физических принципах.

Использование лазерных имитаторов, «мыслящих», «слышащих», «видящих» роботов, создание массированных радиоэлектронных помех, аэромобильные действия дают возможность для более широкого применения таких обманных тактических приемов как «сковать и ударить», «заманить и разгромить»; импровизировать «мнимую слабость», «мнимую цикличность»; демонстрировать «стереотипность поведения», «очевидность решения», «ложное везение»; заставить противника поверить в ложность истинных намерений наших войск («двойной обман»); скрыть или исказить важные сведения («защита ключевых сведений»); вызвать недоверие к полученным радиоданным («изнурение»), одновременно реализовать замысел достижения обмана («вложенный замысел»); преднамеренно создать обстановку для успешных действий противника («ложное везение»), с тем чтобы заманить его в ловушку, огневой мешок, под огонь засады, на минно-взрывные заграждения.

Немало изменений прогнозируется в содержании огневого поражения противника. В дистанционном бою его принципами явятся: перенос от дальних целей, объектов к ближним; переход от последовательного огневого воздействия к одновременному, от площадного поражения к точечному, избирательному.

В перспективе огневой бой выльется в огневое состязание высокоточных систем оружия, где важнейшее значение будет иметь выигрыш времени, упреждение противника в обнаружении целей и их уничтожении. Представится возможность более широкого применения различных методов огневого поражения: избирательно-ограничительного, зонально-объектового, огневого блокирования, барьерно-огневого, изоляции и т.д.

С массовым внедрением в войска оружия на новых физических принципах система комплексного поражения обогатится новыми видами ударов с использованием лазерного, лучевого, СВЧ, кинетического, инфразвукового оружия. Наряду с созданием зон огневого поражения появятся возможности для нанесения противнику энергетического поражения.

Новые качества обретает маневр. В перспективном бою он будет играть господствующую роль. Его новыми видами явятся: маневр оружием направленной энергии, роботизированными средствами, средствами РЭБ, дистанционного минирования, системами ВТО, РУК, РОК, РУС, информационного оружия.

Возрастет значение и расширятся функции защиты. Она приобретет «всеобъемлющий характер». Разнообразие средств и способов нападения предопределяет многообразие способов защиты, особенно от ВТО, оружия на новых физических принципах, средств массового поражения. Защита должна пронизывать все содержание боя. Мероприятия по защите должны быть адекватны способам нападения. Таков тактический прогноз на ближайшую перспективу.

1.5. Эволюция роли и места тактики в военном искусстве

Роль и место тактики в военном искусстве на протяжении военной истории не были постоянными. Они определялись значением боя в системе вооруженной борьбы. Известно, что в течение многих веков бою принадлежала решающая роль в ходе и исходе войны, в решении задач стратегии. В недрах тактики изначально зарождались и формировались принципы подготовки и ведения боевых действий, которые воспринимались затем стратегией. Это обусловливалось многими объективными причинами: во-первых, тем, что многие века средства вооруженной борьбы были недостаточно совершенны и все без исключения сосредоточивались в тактической сфере; во-вторых, армии были сравнительно малочисленны, а материальная база, питающая войну, слабо развитой. Военные действия в таких условиях выливались обычно в короткое столкновение армий, кульминационным моментом которого являлось генеральное сражение.

Понятие бой длительное время было тождественно военным действиям. Так, в русской Энциклопедии военных и морских наук, изданной в 1883 г., дается такое определение боя: «бой - понятие общее… бой двух армий, решивший участь войны или отдельной операции … называется генеральным сражением или битвой…, …бой двух армий, менее определенного характера, чем в предыдущем случае, не решивший ни участи войны, ни даже отдельной операции, но приведший к более или менее существенному изменению обстановки для обеих сторон на театре военных действий … называется сражением …. Столкновение самостоятельных частей двух армий – корпусов, дивизий – называется боем»1.

С появлением массовых армий и зарождением операций, как новой формы вооруженной борьбы, появилось новое, в начале еще официально не признанное военной теорией промежуточное звено между стратегией и тактикой – оперативное искусство. Бой стал выступать уже не в качестве главного средства достижения целей войны в целом, а лишь одной из ее форм – операции. Один частный бой, каким бы важным он ни был, и даже одно крупное сражение, когда стороны располагали несколькими армиями, уже не оказывал решающего воздействия на общий ход военных действий. Путь войны от ее начала и до завершения стал пролегать через многие и многие успешные и безуспешные наступательные и оборонительные бои и сражения, объединенные в армейские, а затем и фронтовые (группы армий) операции, а последние – в длительные по времени военные кампании.

С появлением оперативного искусства, как самостоятельной составной части военного искусства, перед военной теорией возникла необходимость выявления новой взаимосвязи между принципами стратегии, оперативного искусства и тактики. Традиционное взаимодействие между стратегией и тактикой в изменившихся условиях нарушилось. Тактика стала оказывать не стратегию уже не прямое, а опосредственное влияние – через оперативное искусство. Тактические действия только во множестве, в своей совокупности, суммируясь, давали оперативный результат и через операцию определяли содержание войны, ее успешный или безуспешный исход. Под влиянием этого усложнилась внутренняя взаимосвязь между составными частями военного искусства, усилилось влияние на содержание тактики требований оперативного искусства и стратегии.

Роль боя, как основы и главного средства достижения целей операции и войны, сохранялась до той поры, пока в распоряжение стратегического и оперативного командования не поступили свои собственные, не входящие в состав общевойсковых соединений и частей, силы и средства. Этот процесс начался в ходе первой мировой войны с появлением авиации и продолжался после нее, но с особой силой получил развитие во вторую мировую войну. Помимо дальней (стратегической) авиации, стратегическое (оперативное) руководство располагало тогда воздушно-десантными войсками, войсками ПВО, мощными, высокоподвижными танковыми и механизированными объединениями, артиллерийскими соединениями РВГК. Эти силы и средства использовались в операциях не только для усиления оперативных и тактических группировок, но и для решения некоторых самостоятельных задач.

Однако и в этих условиях решающее значение в достижении оперативных и стратегических результатов все еще оставалось за тактикой. Тактические действия продолжали занимать главное место в системе операций. Обусловливалось это тем, что непосредственный разгром противника мог достигаться только боем, да и большинство сил и средств вооруженной борьбы продолжало находиться в тактическом звене. Что же касается стратегического и оперативного командования, то оно целенаправленно распоряжалось тактическими силами и средствами, создавало благоприятные условия для их использования. Подготавливая и осуществляя операцию, оно определяло соединениям и частям цели и задачи, организовывали взаимодействие между ними в рамках операции, обеспечивало их в боевом и материально-техническом отношении, координировало боевые действия.

Но уже в то время в рамках оперативного искусства и стратегии появились свои специфические принципы, присущие только этим инстанциям, например, такой, как достижение глубокого одновременного поражения противника. Правда, во вторую мировую войну этот принцип получил неполную реализацию на практике. Дело в том, что главную задачу в подавлении противника решала артиллерия, находившаяся в основном в тактическом звене, возможности которой по дальности были ограничены. Доля участия в разгроме противника оперативных и стратегических средств, хотя и значительно повысилась, но не стала решающей. Цели операции достигались в конечном итоге совместными действиями соединений и частей на поле боя, а за его границами – нанесением ударов по противнику с воздуха на различной глубине силами авиации, вводом в сражение подвижных групп фронтов и армий, осуществляемых как в тактической, так и оперативной зоне обороны противника, а также высадкой в тыл обороняющемуся воздушных и морских десантов. Общий успех в таких операциях являлся результатом усилий как тактических, так и оперативных и стратегических средств, но удельный вес последних в войне из-за их недостаточно высокой боевой эффективности оставался сравнительно невысоким. Разгром основных сил противника осуществлялся главным образом на поле боя, в тактической зоне. Бой по-прежнему занимал центральное место в войне. Без него были немыслимы ни одно сражение, ни одна операция.

«Расстановка сил» в военном искусстве создалась качественно иной с появлением ядерного оружия. Под его влиянием стали складываться новые взаимосвязи между стратегией, оперативным искусством и тактикой. Это выразилось в том, что главенствующую роль в решении задач войны заняла стратегическая инстанция, поскольку наиболее мощные средства поражения сосредоточились в ее распоряжении. Исходя из этого, закономерно возник вопрос, какую роль в операциях в этих условиях должна играть тактика.

Следует сказать, что выработка новых подходов к формированию принципов военного искусства в новых условиях не проходила гладко. Как в зарубежной, так и советской военной литературе высказывалось немало различных точек зрения на перспективы развития военного искусства, в особенности тактики. Например, в труде «Военная стратегия», вышедшем в 1962 г. под редакцией В.Д.Соколовского, говорилось, что в создавшихся новых условиях следует принципиально по-иному оценивать взаимосвязь стратегии, оперативного искусства и тактики. Прошло то время, писали авторы, когда «считалось непреложным фактом, что общая победа в войне складывается из множества частных успехов… Современные стратегические средства…, находящиеся в непосредственном подчинении главных командований и позволяющие добиваться решающих результатов в достижении победы в войне, зачастую даже без участия сил и средств тактического и оперативного звена, говорят в пользу того положения, что теперь частные успехи могут быть обусловлены успехами общего стратегического характера»1.

Из подобного заключения закономерно вытекал вывод о том, что роль тактики в новых условиях становится по сути второстепенной. Однако подобные взгляды формировались под влиянием «ядерной эйфории», характерной для 60-х годов, когда однозначно считалось, что будущая мировая война непременно будет ядерной. В 70-х годах советская военная доктрина стала учитывать возможность возникновения как ядерной, так и обычной мировой войны. Соответственно в новом свете представлялась взаимосвязь составных частей военного искусства, роль тактики.

В наиболее полном виде новая концепция была отражена в книге А.А.Гречко «Вооруженные силы Советского государства», вышедшей в 1975 г. Говоря о значении тактики, автор писал, что «независимо от того, какими средствами ведется война, тактика остается базой достижения оперативных и стратегических успехов, именно с тактики начинается, тактическими приемами осуществляется и ими завершается претворение в жизнь оперативных и стратегических замыслов»[21].

С подобной однозначной оценкой роли тактики в системе вооруженной борьбы можно согласиться лишь частично. Дело в том, что современные военные действия могут быть весьма разнообразны и всякий раз роль тактики в них будет выступать по-иному. Так, если взять вооруженные конфликты, то, действительно, в них превалирующее место занимают тактические действия, например в войне в Афганистане, их удельный вес в общем комплексе боевых действий составил 80%, а в двух чеченских военных кампаниях – 75%[22].

Что же касается крупномасштабной войны, то, вероятнее всего, она начнется с применения стратегических и оперативных средств – нанесения массированных ракетно-авиационных ударов и проведения длительной электронно-воздушной кампании по типу операции «Буря в пустыне», с тем чтобы создать благоприятные условия для последующих наземных действий. Тактика на этом этапе тоже будет играть определенную роль, поскольку воздушно-космические, воздушные, морские и тем более наземные операции и сражения не могут обходиться без участия личного состава, расчетов, экипажей, которые будут готовить и осуществлять нанесение ударов. Но значение тактических действий в таких условиях не будет главным, а обеспечивающим. Но такое положение вероятнее всего, будет лишь на начальном этапе войны. В последующем в ходе длительного и напряженного противоборства сторон, несомненно, найдут место многократные оборонительные и наступательные операции, в которых тактическая займет подобающее ей место, как предпосылка и как основа достижения оперативных и стратегических успехов.

Общий вывод из этого можно сделать такой: пока существуют массовые армии, сохранится и тактика, однако ее роль в различных видах военных действий будет проявляться по-разному.

К тактическому искусству сейчас предъявляются более высокие требования, чем раньше. Теория тактики должна быть более гибкой и мобильной - вырабатывать способы боевых действий как для условий крупномасштабной войны, ведущейся с неограниченным применением всех видов оружия, в том числе ядерного, так и в региональной и локальной войнах, а также для вооруженных конфликтов, где может быть разный противник. В одном случае он будет обладать технологическим, в другом - количественным превосходством, в третьем – тем и другим, в четвертом – применять специфическую тактику партизанских «набеговых» действий. И чтобы войска не были застигнуты врасплох, как это не раз случалось у нас раньше, тактическая мысль, военная теория, боевая подготовка войск должны «работать» на перспективу.

Так, одной из насущных задач военной теории на современном этапе является разработка способов боевых действий войск в вооруженных конфликтах – внутренних и международных, исследование особенностей в них тактических действий. В таблице 1.2 предлагается один из вариантов схематичного анализа сущности, содержания и закономерностей развития вооруженного конфликта. Общий вывод, который вытекает из таблицы, сводится к тому, что в вооруженных конфликтах, в отличие от крупномасштабной, региональной и локальной войн, проявляется множество специфических факторов, которые влияют на содержание, формы и способовы тактических действий.