Обретение отождествленности

доводится до сведения родителей. Говоря «Да» или «Нет», ребенок заменяет коммуникацию направленным действи­ем и в этом процессе ощущает себя активным агентом, который способен осуществить собственный выбор.

Понятие «нет» подразумевает противопоставлен­ность согласия и отвержения. Отказ ребенка от пищи направлен не на мать, а на предлагаемый объект, в то время как выражение своего «нет» — это личностно на­правленная коммуникация. «Нет» противопоставляет ре­бенка родителям и отделяет его как автономную силу. Со­знавать волю родителей, — значит сознавать, что он сам отвергает эту волю.

Открытие себя (self) путем противопоставления интригует ребенка. Он использует этот новый путь само­утверждения, часто говоря «Нет», даже если ему нужен какой-то объект. Я вспоминаю инцидент, который про­изошел, когда моему сыну было около двух лет. Я предло­жил ему любимое печенье, но хотя оно очень нравилось малышу, он отрицательно покачал головой раньше, чем разглядел, что, собственно, я ему предлагаю. Поняв, что это его любимое печенье, он тут же потянулся за ним. Одна пациентка рассказала мне интересный случай. Она вспомнила, как начала сознавать себя независимой лично­стью. В ответ на вопрос родителей она сказала заведомую ложь. Когда она говорила это, то поняла, что ей не обя­зательно говорить правду, что она может выбрать, что именно ей ответить. Неудивительно, что дети порой умышленно лгут, когда их пытаются проверить, чтобы ут­вердить свое чувство самости (self).

Утверждение отрицания обусловливает предыдущее выражение позиции утверждения. Перед тем, как в уме ребенка формируется концепция «нет», его поведение можно рассматривать как выражение утверждения. Стрем­ление к удовольствию и избегание боли — инстинктивные отклики и, как говорит Спиц, «утверждение — это важ­нейший атрибут инстинкта».⁶³ И наоборот, отрицание -это атрибут эго, возникающий с осознанием противопос­тавления. Поскольку эго черпает силу из тела, то экспрес-

сия «нет» уводит эту силу от приоритетного исполнения желаний и удовлетворения потребностей.

Клинический опыт подтверждает, что человек, который не знает, чего он хочет, не может сказать «нет». Если он произносит это слово, то делает это неубедитель­но и неопределенно. Логическое объяснение здесь состо­ит в том, что без чувства утверждения отказ не имеет смысла. В большинстве логических систем отрицание воз­никает как противоположность уже существующему утвер­ждению. Психологическое объяснение состоит в следую­щем: самость (self) основывается на восприятии чувств, а когда их нет, отсутствует основа для самоутверждения, по­этому выражение «нет» остается слабым. Самость — как гора, подошва которой скрыта облаками, и видна только вершина, напоминающая о существовании всей горы це­ликом. Сознавание себя (self) — это вершина психологи­ческой структуры, подошвой которой является тело и его ощущения.

Можно сказать, что самоутверждение имеет две формы: сознательное стремление к тому, чего хочется, и сознательный отказ от того, чего не хочется. Экспресси­ей этих импульсов может быть как слово, так и действие. У шизоида блокированы обе формы самоутверждения и обе модальности выражения. Его отклонение ограничива­ет способность потребовать и выразить сопротивление требованиям других. Столкнувшись с этой трудностью, он уходит из взаимотношений или, если вступает в них, то подчиняется и бунтует в одно и то же время.

Уход шизоида означает немой отказ, а его ригид­ность — немое сопротивление. В результате, он. по сути дела, сообщает, что не может дотянуться. Но его позиция бессознательна, поскольку он не сознает собственного тела. В такой ситуации всякая попытка выявить позицию утверждения воли терпит провал. Во время терапии к ут­верждению можно подойти через отказ. Логика терапии такова, что она направлена извне — к центру, в то время как рост и развитие происходит наоборот.