Так опасен, хочешь ты сказать, — ответил он, глядя на собственные руки, бессильно лежащие на коленях.

Я бы хотела еще раз это проделать, Ашер.

Тут он поднял взгляд — не слишком счастливый.

Ты всерьез?

Да.

Это же должно пугать тебя — и меня тоже.

А меня это пугает. Но тебя ведь нет — на самом-то деле?

— Мне страшно за тебя, но…

Ты всегда был хорошим мальчиком, правда? — спросила я.

О чем ты?

У меня вдруг случился момент, когда так глубоко можно заглянуть в душу собеседника, что весь остальной мир будто плывет. Это была не вампирская сила, не некромантия, это был просто момент прозрения такого яркого и резкого, что я не могла отвернуться.

Смотри мне в глаза, Ашер, и скажи: ты делал раньше такое, как со мной? Эта женщина не выжила?

Он отвернулся, пряча светлые глаза.

Ашер! — позвала я.

Он посмотрел мне в глаза своим непроницаемым взглядом из-под путаницы волос.

Я делал то, в чем ты меня обвиняешь.

Это не обвинение, скорее констатация факта.

И ты за это не считаешь меня монстром?

Я задумалась. Считаю ли я его монстром?

Ты это сделал намеренно?

— Стал ли бы я заниматься любовью, планируя смерть партнера? — спросил он.

Ага, так это то, что я думаю?

Нет, кроме одного раза.

Одного?

Был один дворянин, от которого Белль хотела получить землю и деньги. У него определили рак. Он был сильным и гордым и не хотел умирать в страданиях и немощи. Он попросил, чтобы я убил его, хотел умереть не от боли, а от наслаждения. И еще он чувствовал, что, если его жизнь возьму я, это не будет самоубийство, и душа его спасется.

Он рассказывал безжизненным голосом, будто все это ничего для него не значило. Таким образом рассказывают люди о душевной травме или трагедии, с которой еще не свыклись.

Ты его любил, — сказала я.

Он был достойным человеком.

Я не считаю тебя монстром.

Я убил человека, чтобы доставить себе удовольствие. И после этого я не монстр?

Если так ставить вопрос, то да, но ты сделал не это. Есть обратная связь в наслаждении, Ашер, наслаждении твоем, ее, моем. Я могла сказать «нет». В момент, когда я решила, что уже слишком, что надо остановиться.

Я подчинил твой разум. У тебя не было свободной воли.

Ты можешь подчинить меня, но я в таком состоянии остаюсь лишь сколько хочу и не больше. Я не хотела останавливаться, Ашер. Неужто ты назовешь меня монстром, если я скажу, что такого оргазма у меня в жизни не было?

Нет, не назову.

Мы можем вступать в сношения иногда, но никаких укусов, когда мы будем одни.

Ты не доверяешь мне, — сказал он.

Я нам двоим не доверяю.

Он почти улыбнулся:

Я чуть тебя не убил. Чуть не пролил всю эту драгоценную кровь. Диван не восстановить, ковер пришлось выбросить. Я чуть не убил тебя, Анита, и не для еды, а ради наслаждения.