Сатана говорит

И сказал змей жене...

Бытие 3: 1

Стояло прекрасное утро выходного дня. Погода была просто чудесной, о какой можно было только мечтать. Мы хорошо позавтракали всей семьей, и я предвкушал, какой замечательный сегодня будет день. Мы запланировали провести его вне дома, собираясь уйти через пару часов. Я решил использовать свободное время для чтения. Однако моя дочь-подросток и мой младший сын ссорились в то утро больше, чем обычно. Я слушал их словесную перепалку, с каждой минутой все больше и больше раздражаясь. Сидя с книгой в руках, я уже начинал закипать, однако решил не вмешиваться. «Сегодня я не обязан разбираться в их делах, – рассуждал я. – Сегодня у меня выходной». При этом я недоумевал, почему моя жена ничего не предпринимала. Разве она ничего не слышала?

Затем сын вбежал в ванную комнату. Дочь бросилась за ним. Они начали изо всех сил дергать дверь в разные стороны, и тогда моему терпению пришел конец. Я встал и направился к ним. Мое сердце было исполнено не добрыми отцовскими чувствами, а гневом и жалостью к себе: «Разве дети не знают, как много мне приходится работать? Разве они не понимают, насколько важен для меня этот выходной? Разве они не видят, что я читаю? Как они не могут понять, что их безобразное поведение портит такой хороший день? Моя дочь старше сына, так почему же она не может положить конец ссоре? Почему она такая упрямая?»

[27] С такими мыслями я поднялся и решительно направился туда, где происходила потасовка. Дочь первой попалась мне на глаза, и я выплеснул на нее свои негативные эмоции. Я сказал ей, что она меня очень сильно обидела, что испортила мой день и что ей на все наплевать. «Я все для тебя делаю, а в ответ получаю такую вот благодарность, – начал я читать нотацию. – Когда же ты наконец повзрослеешь?!» Мои слова были резкими и походили на гневное обличение. Они были плодом любви к собственной персоне. Я произнес их не для того, чтобы в тот момент исполнить волю Божью, а чтобы достичь собственной цели. Дочь продолжала твердить (в то время как я продолжал свою тираду): «Папа! Ты просто меня не понимаешь». Но я не хотел ничего понимать. Я изливал свою досаду и раздражение.

Я вышел из ее комнаты и, все еще продолжая злиться, уселся на диван, чтобы продолжить чтение. Однако я никак не мог сосредоточиться. Совесть обличала меня за то, как я отреагировал на возникшую ситуацию. Я всячески старался оправдать себя, но не мог избавиться от тяжкого бремени осуждения, которое вскоре переросло в глубокое сожаление и раскаяние. Когда же я, наконец, начну поступать правильно? Как я мог, зная, что так нельзя поступать, поддаться искушению и разговаривать с дочерью подобным образом? Я воззвал к Богу в молитве, прося о прощении и помощи. Для меня это был один из тех моментов, когда мы готовы воскликнуть: «Бедный я человек!» Закончив молитву, я пошел в комнату дочери, чтобы попросить у нее прощения.