![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 6. В следующие десять‑пятнадцать минут квартиру заполонила небольшая армия полицейских в форме, детективов в штатском и судмедэкспертов.
В следующие десять‑ пятнадцать минут квартиру заполонила небольшая армия полицейских в форме, детективов в штатском и судмедэкспертов. Меня отодвинули в сторону, поближе к кухне, и один из полицейских принялся меня допрашивать. Ему понадобилось имя, адрес, телефон, где я работаю и кем прихожусь усопшему. Отвечая на его вопросы, я наблюдал, как Вернона осматривают, фотографируют и вешают бирку Видел, как двое в штатском присели за антикварным столом, по‑ прежнему лежащим на боку, и принялись рыться в раскиданных по полу бумагах. Они передавали друг другу документы, письма, конверты, и говорили что‑ то, правда, слышать я их не мог. Ещё один человек в форме, стоя у окна, говорил в рацию, а другой, в кухне, проглядывал ящики и шкафы. Всё происходило как во сне. В действиях ощущался прямо‑ таки хореографический ритм, и хотя я наблюдал изнутри, стоя тут, отвечая на вопросы, я не чувствовал себя участником событий – особенно когда они застегнули на Верноне чёрный мешок и на каталке выкатили его из комнаты. Через пару мгновений один из детективов в штатском подошёл, представился и отослал полицейского в форме. Его звали Фоули. Среднего роста, в чёрном костюме и плаще. Ещё он начал лысеть и набирать вес. Он выпалил пару вопросов, мол, когда и как я нашёл тело, на которые я и ответил. Рассказал ему всё, кроме того, что касалось МДТ. В подтверждение своих слов я указал на вычищенный костюм и коричневый дипломат. Костюм валялся на диване, прямо над тем местом, где прежде лежал Верной. Упакованный в целлофановую обёртку, он смотрелся зловеще и призрачно, словно остаточное изображение самого Вернона, визуальное эхо, след пули. Фоули окинул костюм взглядом, но не отреагировал – явно не видел в нём то, что вижу я. Потом он подошёл к стеклянному столику и взял коричневый пакет. Открыв его, достал оттуда всё – два кофе, оладью, канадский бекон, приправы – и разложил на столе в ряд, как куски скелета, выставленные в судмедлаборатории. – Итак, насколько хорошо вы знали… Вернона Ганта? – спросил он. – Вчера я увидел его впервые за десять лет. Столкнулся с ним на улице. – Столкнулись на улице, – сказал он, кивая, и уставился на меня. – И где он работал? – Не знаю. Раньше, когда я его знал, он собирал и продавал мебель. – О, – сказал Фоули, – так значит он был торговцем? ‑ Я… – Во‑ первых, что вы тут делали? – Ну… – я прочистил горло, – как я и говорил, я столкнулся с ним вчера, и мы решили встретиться, знаете, потрепаться про старые добрые времена. Фоули огляделся. – Старые добрые времена, – сказал он, – старые добрые времена. У него явно была привычка повторять фразы вот так, на дыхании, скорее себе, словно бы обдумывая их, но было ясно, что на самом деле ему надо просто поставить их под вопрос и подорвать уверенность собеседника. – Да, – сказал я, демонстрируя гнев, – старые добрые времена. Что‑ то не так? Фоули пожал плечами. Я испытал беспокойное чувство, что он вот так будет ходить вокруг меня кругами, найдёт дырки в истории и попытается вырвать какое‑ то признание. Но когда он заговорил и принялся вновь закидывать меня вопросами, я заметил, что он начал кидать взгляды на кофе и завёрнутую оладью на столе, словно единственное, чего ему хотелось – сесть и позавтракать, можно в комплекте почитать газету. – Что с семьёй, близкие родственники есть? – сказал он. – Знаете что‑ нибудь? Я рассказал ему про Мелиссу, и как позвонил и оставил ей сообщение на автоответчике. Он замолчал и посмотрел на меня. Через некоторое время заговорил вновь. – Вы оставили сообщение. – Да. Тут он уже всерьёз задумался, а потом сказал: – Преисполнен сочувствия, да? Я не ответил, хотя и хотел – хотел его ударить. Но и его точку зрения я понять мог. Уже по прошествии всего тридцати‑ сорока минут то, что я натворил этим сообщением, казалось ужасным. Я потряс головой и повернулся к окну. Новости и так были погаными, но насколько тяжелее ей будет услышать их от меня и через автоответчик? Я разочарованно вздохнул и заметил, что меня до сих пор немного трясёт. В конце концов я обернулся к Фоули, ожидая дальнейших вопросов, но его уже не было. Он снял пластмассовую крышку с кофе и разворачивал завёрнутую в фольгу оладью. Он снова пожал плечами и кинул на меня взгляд, словно бы говорящий: Ну что тут скажешь? Уж больно хочется есть. Ещё минут через двадцать меня вывели из квартиры и повезли на машине в местный участок, чтобы написать заявление. По дороге со мной никто не разговаривал, и пока в голове вертелась куча мыслей, я перестал обращать внимание на то, где конкретно нахожусь. Когда мне вновь пришлось заговорить, я сидел в большом, забитом людьми отделе, перед столом очередного толстеющего детектива с ирландским именем. Броган. Он пошёл ровно по стопам Фоули, задавал те же самые вопросы и проявлял столько же интереса к ответам. Дальше пришлось полчаса сидеть на деревянной скамейке, пока набивали и распечатывали заявление. В помещении бурлила деятельность, разные люди приходили и уходили, и я едва ли мог сосредоточиться. И вот меня снова позвали к столу Брогана и попросили прочесть и подписать заявление. Пока я пробегал его глазами, он молча сидел, ковыряя скрепку. Когда я уже почти закончил, зазвонил телефон, и он ответил, мол, ну? Чуток послушав, он ещё два‑ три раза отвесил своё «ну», а потом сделал короткий доклад по всему, что случилось. К этому времени я уже так устал, что особо не вслушивался, пока не услышал, как он произносит, «Да, мисс Гант», и тут я встрепенулся и начал следить за разговором. Сухой отчёт Брогана длился ещё пару минут, но тут он вдруг сказал: «Да, конечно, он прямо здесь. Передаю ему трубку». Он протянул мне телефон и помахал, мол, бери. Я потянулся, и те секунды, что пристраивал трубку к уху, чувствовал, как мне казалось, что могучие волны адреналина катятся по моему кровотоку. – Здравствуй… Мелисса. – Да, Эдди. Я получила твоё сообщение. Тишина. – Слушай, я дико извиняюсь, я был в панике, я… – Не переживай. Автоответчики для того и придумали. – Ну… да… ладно. – Я нервно посмотрел на Брогана. – Очень Вернона жалко. – Да. Мне тоже. Господи… – Она говорила медленно и устало. – Только скажу тебе одно, Эдди, я не слишком удивилась. Всё к тому шло. Я не мог придумать, что ответить на такое. – Знаю, звучит тяжело, но он участвовал в каких‑ то… – Она замолчала, потом продолжила. – …в каких‑ то делах. Только думаю, по этому телефону рассказывать ничего не стоит, да? – Пожалуй что. Броган по‑ прежнему игрался со скрепкой, и выглядел так, словно слушал по радио любимый сериал. – Хотя я и не поверила ушам, когда услышала твой голос, – продолжала Мелисса. – И не сразу поняла, что ты вообще сказал. Пришлось прослушать второй раз. – Она задумалась, и на пару ударов сердца позже, чем это было бы естественно, спросила: – А… что ты делал у Вернона? – Вчера вечером мы столкнулись на Двенадцатой улице, – сказал я, фактически читая заявление, лежащее передо мной. – И мы договорились встретиться сегодня у него дома. – Как странно. – Может быть, мы можем с тобой встретиться? Я хотел бы… Предложение закончить я не смог. И что? Она позволила паузе повиснуть между нами. В конце концов сказала: – Мне кажется, в ближайшее время я буду очень занята. Надо организовать похороны, бог знает, что ещё… – Может, я могу тебе помочь? Я чувствую… – Нет. Не надо тебе ничего чувствовать. Я лучше тебе позвоню, когда… когда у меня появится свободное время. И мы нормально поговорим. Ладно? – Конечно. Я хотел ещё поговорить, спросить, как там она, пусть выговорится, но всё кончилось. Она сказала: «Ладно… пока», и мы оба повесили трубки. Броган щелчком отправил скрепку в полёт, наклонился в кресле и кивнул на заявление. Я подписался и отдал ему бумагу. – Всё? – сказал я. – Пока да. Если вы понадобитесь, мы позвоним. Он открыл ящик в столе и начал там что‑ то искать. Я встал и вышел. Выйдя на улицу, я закурил и пару раз глубоко затянулся. Посмотрел на часы. Уже перевалило за три тридцать. Вчера в это время ещё ничего не началось. Скоро эти мысли должны меня покинуть. Чему я по‑ своему радовался, ибо пока они крутились в голове, я ощущал, что попадаю в дурацкую ловушку размышлений на тему, мол, может, будет какая‑ никакая отсрочка, как будто в таких вопросах есть период задержки, когда можно вернуться и всё поправить, морально оплатить свои ошибки. Я бесцельно прошёл пару кварталов, а потом поймал машину. Сидя на заднем сиденье, пока мы ехали по центру города, я раз за разом прокручивал в голове разговор с Мелиссой. Несмотря на предмет разговора, тон беседы держался в пределах нормы – что порадовало меня несказанно. Но было что‑ то иное в тембре её голоса, что я засёк раньше, когда слушал её сообщение на автоответчике. То ли густота, то ли тяжесть – но откуда? Разочарование? Сигареты? Дети? Что я знаю? Я бросил взгляд в заднее окно. Куча перекрёстков – Пятидесятые, Сороковые, Тридцатые – проплывали назад, а уровень давления потихоньку опускался, чтобы позволить мне вернуться в атмосферу. Чем дальше мы уезжали от Линден Тауэр, тем лучше я себя чувствовал – но тут в голове взорвалась мысль. Мелисса сказала, Верной участвовал в каких‑ то делах. Думаю, я знаю, о чём она говорила – и, возможно, прямым последствием этих дел стало то, что его избили, а потом и убили. С моей же стороны, пока мёртвый Верной лежал на диване, я обыскал его спальню, нашёл колбасу банкнот, записную книжку и пять сотен таблеток. Всё это я спрятал, а потом соврал полиции. Что явно означало: я теперь тоже участвую в каких‑ то делах. И тоже могу быть в опасности. Кто‑ нибудь меня видел? Не думаю. Когда я поднялся с обеда в квартиру Вернона, преступник был в спальне и сразу же убежал. Всё, что он видел, – мою спину, может, мельком заметил лицо, когда я поворачивался, я тоже его заметил – но это было тёмное пятно. Он, или вообще кто угодно, мог наблюдать за выходом из Линден‑ Тауэр. Они могли засечь, как я выхожу в окружении полицейских, отследить меня до участка – и сейчас тоже следить за мной. Я попросил водителя остановиться. Он заехал за угол Двадцать Девятой и Второй. Я расплатился и вышел. Огляделся. Больше никто рядом с нами не остановился, правда, надо думать, я мог что‑ нибудь упустить. Я бодро пошагал в сторону Третьей‑ авеню, каждые пару секунд оборачиваясь через плечо. Я шёл к станции метро на Двадцать Восьмой и Лексингтоне, и сел на Шестой поезд до Юнион‑ Сквер, а потом на L‑ поезд на запад, до Восьмой‑ авеню. Там вышел, и на автобусе через весь город поехал на Первую. Там я собирался поймать такси и заложить по городу пару кругов, но оттуда было слишком близко до дома, а я слишком устал – и, если честно, не верил, что за мной следят, – так что наплевал, вылез на Четырнадцатой улице и пешком прошёл оставшиеся пару кварталов.
|