![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 28. Когда мы добрались до 87‑й автострады, я почувствовал, как напряжение спадает⇐ ПредыдущаяСтр 28 из 28
Мы ехали на север. Когда мы добрались до 87‑ й автострады, я почувствовал, как напряжение спадает. Я сидел на заднем сиденье и глазел в окно, на проносящиеся мили автострады, смешивающиеся в непрерывный, гипнотический поток – который выметал из головы все мысли, что не давали мне покоя в последние дни, в последние часы, и особенно воспоминания о том, что я сотворил с Геннадием. Но минут через сорок мне пришлось размышлять о том, что я решил делать теперь, о ближайшем будущем – единственном будущем, которое мне осталось. Я сказал водителю сворачивать и высадить меня в Скар‑ сдейле или Уайт‑ Плейнс. Он пару минут перебирал варианты, и, в итоге, высадил меня в центре Уайт‑ Плейнс. Я заплатил ему – и в смутной надежде, что он никому не расскажет обо мне, дал ему сверху сто долларов. С мешком и портфелем в руках я некоторое время шёл пешком, а потом поймал такси на Уэстчестер‑ авеню, и на нём доехал до ближайшей аренды машин. По кредитке я снял «Ниссан‑ Пасфайндер». Потом сразу же выехал из Уайт‑ Плейнс и погнал дальше на север по 684‑ й автостраде. Миновал Катону и в Кротон‑ Фоллс свернул налево на Махопак. Теперь, когда я съехал с автострады и неторопливо пересекал эту тихую, холмистую, лесистую местность, я чувствовал себя не на своём месте, но в то же время удивительно безмятежным – как будто я уже провалился в другое измерение. Перемены в перспективе и скорости усилили нарастающее ощущение нереальности. Я не сидел за рулём уже сто лет – и уж точно не ездил за пределами города, да на такой скорости, никогда не гонял на внедорожниках… Подъезжая к Махопаку, я вынужден был сбросить скорость. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на предстоящем деле. Я не сразу вспомнил адрес, который Мелисса написала мне в баре на Спринг‑ стрит. Но всё‑ таки вспомнил, и на въезде в город я притормозил на бензоколонке и купил карту города, чтобы найти её дом. Через десять минут я уже был у её дверей. Я вырулил направо на Милфорд‑ Драйв и притормозил у тротуара перед третьим домом справа. Передо мной расстилалась тихая, засаженная деревьями улица. Я потянулся на заднее сиденье, где лежал мешок. Открыл боковой карман и вытащил оттуда записную книжку и ручку. Потом взял портфель с соседнего места и положил на колени. Вырвал страничку из книжки и быстро начеркал пару строк. Открыл портфель, уставился на деньги, потом пристроил внутри записку так, чтобы её сразу было заметно. Вышел из машины, потянул за собой портфель и пошёл по узенькой дорожке к дому. С каждой стороны дорожки было по газону, и на одном лежал на боку детский велосипед. Передо мной стоял одноэтажный серый дом из досок, с крыльцом и ступеньками к нему. Выглядел он так, будто его очень стоило бы покрасить и, пожалуй, перекрыть крышу. Я поднялся по ступенькам и чуть постоял на крыльце. Попытался заглянуть внутрь, но на двери висела занавеска, и ничего не было видно. Я согнул указательный палец и постучал им в дверь. Сердце у меня колотилось. Через миг дверь распахнулась, и передо мной появилась тощая девочка лет семи‑ восьми. У неё были длинные, тёмные, прямые волосы и глубокие карие глаза. Наверно было видно, как я удивился, потому что она нахмурилась и строго сказала: – Да? – Наверно, ты Элей? – спросил я. Она подумала над моим вопросом, а потом кивнула, подтверждая мою догадку. Одета она была в красную кофту и розовые штанишки. – Я старый мамин друг. Похоже, это её не впечатлило. – Меня зовут Эдди. – Вы хотите поговорить с мамой? Я заметил в её голосе и жестах лёгкое нетерпение, как будто она хотела, чтобы я быстрее уже говорил – сказал всё, что хочу, чтобы она могла вернуться к делу, от которого я её оторвал. Откуда‑ то из глубин дома раздался голос: – Элей, кто там? Это была Мелисса. Внезапно я понял, что всё пройдёт труднее, чем мне казалось. – Какой‑ то… мужчина. – Я… – на этом месте она замолчала, и пауза эта была беременна колебаниями и даже оттенком злобы, – я сейчас подойду. Скажи ему… пусть ждёт. Элей проинформировала меня: – Мама моет сестрёнке голову. – Сестру зовут Джейн? – Да. Сама она не может. И затягивается это надолго. – Почему? – Слишком волосы длинные. – Длиннее твоих? Она фыркнула, будто говоря, блин, дядя, да ты вообще ничего не знаешь. – Послушай, – сказал я, – у вас тут дел полно. – Я замолчал и посмотрел прямо ей в глаза, чувствуя, будто меня затягивает в водоворот. – Давай я оставлю тебе вот этот портфель… а ты скажешь маме, что я заходил… и оставил его для неё. Стараясь ни в коей мере не показаться нахальным, я наклонился и поставил портфель на тряпку под дверью. При этом моём движении она не пошевелилась. Потом она подозрительно опустила взгляд на портфель. Я отошёл на пару шагов. Она снова подняла глаза на меня. – Мама просила вас подождать. – Знаю, но я спешу. Этот довод показался ей убедительным, она явно заинтересовалась – чем бы она ни занималась перед моим приходом, она давно уже о том забыла. – Элей, я иду. Настойчивость в голосе Мелиссы пронзила меня, и я понял, что надо убираться прежде, чем она покажется. Я хотел сказать ей – не открывать портфель до моего ухода. Теперь это уже перестало играть роль. Я спустился по ступенькам. – Элей, мне пора бежать. Приятно было с тобой познакомиться. Она снова нахмурилась, явно не понимая, что тут происходит. Она тихонько сказала: – Мама уже идёт. Делая шаг назад, я спросил: – Ты запомнила, как меня зовут? Ещё тише она ответила: – Эдди. Я улыбнулся. Я мог бы смотреть на неё часами, но надо было бежать, и я развернулся. Добрался до машины и залез внутрь. Завёл двигатель. Отъезжая, краем глаза я заметил резкое движение в дверях дома. Втыкая первую передачу и готовясь повернуть налево, я посмотрел в зеркало. Мелисса и Элей стояли – держась за руки – посреди улицы. Я поехал в сторону Ньюбурга и снова выбрался на 87‑ ю автостраду, где свернул на север. Я решил, что поеду до Олбани, и там уже буду разбираться. В середине дня я приехал на окраину города. Поколесил чуток, потом остановился на боковой улочке рядом с Центральной‑ авеню. И просидел в машине минут двадцать, уставившись на руль. Ну и что теперь делать? Я выбрался на улицу и пошёл, бодро, и без какой‑ то цели. По ходу я раз за разом проигрывал в голове сцену с Элей. Она так сверхъестественно напоминала Мелиссу, что наша встреча ошеломила меня – поразила до бесконечности, вогнала в дрожь, заставила содрогаться от благожелательности и надежды. Но, шагая, я чувствовал серебряную коробочку Геннадия, лежащую в кармане джинсов. Я знал, что через пару часов открою её, вытащу оставшиеся две таблетки и проглочу – простое, банальное движение, слишком завершённое и лишённое малейших следов благожелательности и надежды. И я продолжал бесцельную прогулку. Через полчаса я решил, что дальше идти нет смысла. Казалось, что вскоре начнётся дождь, да и незнакомые улицы только сбивали с толку. Я остановился и развернулся, чтобы вернуться к машине. Но тут взгляд мой упёрся в витрину магазина электротехники, где стояло пятнадцать телевизоров, тремя рядами по пять. С каждого экрана прямо на меня глядела Донателла Альварез. Фотография её лица. Она чуть наклонилась вперёд, большие глубокие глаза, длинные рыжие волосы отбрасывают тень на поллица. Я замер на тротуаре, люди проходили мимо и вокруг меня. Потом я подошёл к витрине ближе и смотрел репортаж, где теперь показывали снимки зданий «Актиума» и отеля «Клифден». Я прошёл вдоль витрины и зашёл внутрь, чтобы послушать, что говорят – но звук был тихим, и я разбирал только отдельные куски. На кадре Сорок Восьмой улицы я вроде бы услышал «…заявление, сделанное вечером Карлом Ван Луном». Потом «…пересмотр сделки в свете негативного освещения в прессе». А потом – теперь уже я напряжённо вслушивался – что‑ то вроде «…негативное влияние на цены акций». В раздражении я осмотрелся. В закутке сзади тоже стояли телевизоры, настроенные на тот же канал. Я быстро прошёл через магазин, мимо видеомагнитофонов и ДВД‑ плейеров, магнитофонов и музыкальных центров, и когда дошёл до нужного места, они уже показывали кусок съёмки с пресс‑ конференции MCL‑ Абраксас, тот, где камера смещается по комнате слева направо. Я ждал, в животе у меня крутило, а потом через пару секунд… вот он я, на экране, в пиджаке, двигаюсь по экрану справа налево, смотрю в никуда. У меня удивительно пустое выражение лица, чего я не помню по первому разу, когда увидел эти кадры… Я слушал репортаж, но едва ли что‑ то воспринимал. Кто‑ то в «Актиуме» в тот вечер – может, лысый арт‑ критик с седеющей бородой – увидел новости и что‑ то вспомнил. Он опознал во мне Томаса Коула, мужика, который сидел в ресторане напротив Донателлы Альварез, а потом говорил с ней в вестибюле. После кадров с пресс‑ конференции они показали репортёра, стоящего перед Зданием Целестиал. – Двигаясь по новому следу, – говорил репортёр, – полиция приехала домой к Эдди Спиноле, сюда, в Вест‑ Сайд, чтобы допросить его, но вместо него в квартире обнаружено тело неопознанного человека, предположительно члена русской преступной группировки. Этот человек был убит ножом, что значит, Эдди Спинола… – они снова переключились на съёмку с пресс‑ конференции, – …теперь разыскивается полицией в связи с двумя громкими убийствами… Я развернулся и быстро пошёл к выходу, избегая смотреть окружающим в глаза. Вышел на тротуар и свернул направо. Проходя мимо витрины, я остро почувствовал, как пятнадцать экранов снова показывают повтор кадров с пресс‑ конференции. По дороге к машине я зашёл в аптеку и купил большую коробку парацетамола. Потом отыскал винный магазин и приобрёл две бутылки «Джек Дэниеле». После этого я выбрался на трассу, направляясь на север, и как можно быстрее уехал из Олбани. Избегая автострад, я гнал по второстепенным дорогам, миновал Скенектади и Саратога‑ Спрингс, а потом свернул в горы Адирондак. Я выбирал маршрут случайно, и в конце концов оказался у Скрун‑ Лейк. Я не видел красот, раскинувшихся вокруг, у меня в голове бесконечной вереницей шли искажённые картины воспоминаний. Я свернул в Вермонт, по‑ прежнему выбирая второстепенные дороги, и проехал через Вирджиннис и Барлингтон, а потом двинулся в сторону Моррисвилля и Бартона. Ехал я уже часов семь‑ восемь, остановившись лишь раз, заправиться, и в этот момент принял две оставшиеся таблетки. В десять вечера я остановился в мотеле «Нортвью». Ехать дальше смысла не было. Вокруг уже разлилась угольная тьма, да и куда я мог податься? Добраться до Мэна? Нью‑ Брансуика? Новой Шотландии? Я зарегистрировался под чужим именем и заплатил за комнату наличкой. Вперёд. За две ночи. Справившись с ошеломлением от обстановки и цветовой палитры комнаты, я завалился на кровать и уставился в потолок. Судя по теленовостям, которые я видел, теперь меня разыскивают как убийцу. Сам я мог бы оспорить эту точку зрения, но, учитывая обстоятельства, вряд ли я сумею кого‑ нибудь убедить в своей невиновности. Это длинная история, придётся мне сказать. А потом сесть и рассказать всё как было. Может, сразу я и не понял, но теперь осознал, что именно по этой причине я сунул ноутбук в мешок. Последним осмысленным поступком в моей жизни станет то, что я расскажу свою историю и оставлю здесь, чтобы кто‑ нибудь потом её прочёл. Я какое‑ то время лежал в кровати и крутил эту мысль в голове. Но потом вспомнил, что времени, когда я смогу связно мыслить, осталось совсем мало. Я вскочил с кровати. Включил телевизор, но звук убавил до минимума. Вытащил из мешка ноутбук и бутылку «Джек Дэниеле». Коробку с таблетками парацетамола поставил на журнальный столик. Потом уселся в плетёное кресло и под громыхание машины для льда начал писать. Сейчас раннее утро субботы, и на меня уже навалилась усталость. Это один из первых признаков МДТ‑ абстиненции – хорошо, что я уже в целом закончил. Но закончил что? Может, это подлинный и честный отчёт о том, как я почти совершил невозможное, выполнил невыполнимое… стал одним из лучших и величайших? Или история о галлюцинации, мечта о совершенстве? Или просто рассказ про двуногую лабораторную крысу, которую пометили, держали под колпаком, фотографировали, а потом пустили в расход? Или даже – ещё банальнее – последнее признание убийцы? Я уже не знаю, и мне даже кажется, что это уже неважно. К тому же наваливается апатия и слабость. Пойду я прилягу. Я лихорадочно проспал пять часов, меня колотило, я ворочался с боку на бок. Всё время мне казалось, будто я вижу долгий, тревожный сон, и когда я проснулся, головная боль по ту сторону глаз моментально расползлась по всему черепу. Ничего не соображая, падая от головной боли, шатаясь, я встаю с кровати, сажусь в плетёное кресло и ставлю ноутбук на колени. Дело идёт к полдню, телевизор по‑ прежнему работает, настроенный на CNN. Похоже, вчера поздно вечером или сегодня с утра случилось что‑ то серьёзное. Я смотрю на снимки линкоров, стоящих в Мексиканском заливе, на пехоту, развёртывающуюся вдоль границ, на министра обороны Калеба Хейла во время Чрезвычайной сессии с председателем Объединённого комитета начальников штабов. Внизу экрана полоска текста объявляет, что скоро в прямом эфире будет показано обращение президента из Овального Кабинета. Я ненадолго закрываю глаза, а когда открываю, на экране президент сидит за своим столом. Я не сумел бы сделать звук погромче, и, глядя внимательно на него, я вижу, как в его цепких глазах плещется МДТ. Я понимаю, что не могу больше на него смотреть. Я дотянулся всё‑ таки до пульта и переключаюсь на другой канал, на мультики. Я пялюсь на клавиатуру ноутбука. В голове колотится боль, и с каждой минутой становится всё хуже. Пришла пора выключить компьютер и отставить в сторону. Смотрю на журнальный столик рядом с кроватью, на коробочку со 150‑ ю таблетками парацетамола. Потом ещё раз перевожу взгляд на клавиатуру и, жаждая, чтобы действие этой команды совпадало со смыслом названия и в настоящей жизни, жму «сохранить».
[1]Сокр. от Food Drug Administration – Управление по контролю за продуктами и лекарствами США.
[2]За что билось твое сердце, то и приведет тебя к Богу (нем.).
[3]Выкуп корпорации за счет кредита, который потом должна погасить сама корпорация. Может организовываться руководством корпорации.
[4]Слабый, беспомощный, бесполезный, напрасный, тщетный
[5]Асинхронный цифровой абонентский шлейф.
|