Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава третья январь – март 1919 1 страница






 

Революционно-Военный совет РСФСР во главе с Троцким недооценивал ситуацию на Украине и силу революционного порыва украинских трудящихся.

Главком Вацетис[160]задерживал отправление вооруженных сил на Украинский фронт и предлагал Антонову-Овсеенко ни в коем случае не предпринимать наступления на Харьков.

Вацетис телеграфировал Антонову-Овсеенко: «...Так как Украинской армии вы еще не сформировали, то никаких стратегических задач ей не могло быть дано. Стратегические задачи на Украине настолько обширны, что для разрешения их требуется несколько армий, что по силам лишь войскам РСФСР; поэтому тем 3–4 полкам, формирование которых вами еще не закончено, мною никогда и не ставилось стратегических задач...»[161].

Подавление контрреволюции на Дону, являлось главной задачей стратегии РВС РСФСР, но она не была выполнена. Революционные же силы Украины, вопреки скептической оценке со стороны РВС РСФСР развернулись во всю ширь, буквально молниеносно объединив сотни больших и малых повстанческих отрядов, предоставив территорию и вооруженные отряды командованию двух украинских дивизий.

Антонов-Овсеенко одну дивизию направил на Киев, а вторую, без ведома Главного командования РСФСР[162], повел на Харьков, и 20 декабря 1918 г. занял Белгород, потеряв в бою 12 убитых и 11 раненых.

В результате упорных боев под Казачьей Лопанью и Салтино, Грайвороном и Золоченым, потеряв в боях до трехсот убитых и раненых, советские украинские войска 3-го января 1919 вступили в Харьков.

После военного парада и встречи с жителями Харьков был объявлен на военном положении.

4 января в приказе по Украинской армии значилось: «Отряд Павла Дыбенко, прибывший 3 января в составе бронепоезда № 8 с 4-мя 37-мм орудиями, 17 пулеметами, 150 штыками прикрытия, считать в составе группы войск Харьковского направления».

Отряду ставилась задача: занять Лозовую, связаться с повстанцами в Павлограде, войти в связь с Махно, вести разведку к Славянску и Полтаве[163].

6 января приказом Главкома Вацетиса создан Украинский фронт.

Войска были реорганизованы. Для руководства фронтом создан Реввоенсовет в составе: командующего Антонова-Овсеенко и членов Реввоенсовета К. Юбинского[164]и Щаденко. Начальником штаба фронта назначен Глаголев, начальником политотдела — Назаров.

В состав Харьковской группы войск вошли: 2-я Украинская советская дивизия (без 6-го полка), которая наступала на Полтаву и Кременчуг, и два отдельных отряда: один из них под командованием П. Дыбенко двигался направлении Харьков–Мерефа–Лозовая–Павлоград–Синельниково–Екатеринослав, то есть в махновский район; второй — левоэсеровский отряд В. Саблина, в который вошли: батальон Михайловского (взятый у Дыбенко[165]) и полк интернационалистов, действовавший в направлений Донбасса.

Командующим группой войск Харьковского направления был назначен В. X. Ауссем[166], начальником штаба Кассер.

13 января 1919 г. Правительство Украины утвердило «Положение о создании волостных и сельских комитетов бедноты», к которым переходила вся полнота власти на местах, где не было ревкомов.

Согласно Положению право избирать и быть избранным в комитет бедноты предоставлялось всем жителям сел, за исключением кулаков, использовавших чужой труд и продававших хлеб по спекулятивным ценам. Середнякам предоставлялось право избирать в комбеды, но сами они не могли быть избранными в их состав.

Сельский комитет бедноты избирался из трех человек на общих собраниях всех, кто имел право избирать и быть избранным.

Волостной комбед избирался в составе 5–7 человек на съезде представителей от сел волости[167].

Исследуя махновщину М. К. Кубанин писал:

«Органами проведения нашей продовольственной политики должны были быть комбеды. Это была основная цель их создания на Украине. Но введение продразверстки в 1919 г. не расслоило села, хотя по декрету 1 апреля освобождались от уплаты разверстки хозяйства с количеством десятин меньше 5. Комбеды, на которых лежала обязанность “оказывать местным и продовольственным органам содействие в изъятии хлебных излишков из рук кулаков и богатеев”, этого не делали или делало вяло. Причиной этому было то, что у комбедов стимула к активному содействию продорганам не было. У кулака отбирали хлеб и садили его на паек; на таком же точно пайке должен был сидеть и бедняк. Излишки шли в город. А паек был не из роскошных: на продовольствие оставлялось на год 13 пудов зерна или муки (в том числе 12 пудов на душевое потребление (это 500 гр. в сутки — А. Б.) и 1 пуд на случайные расходы) и 1 пуд крупы. Кроме этого Советское правительство крестьянину ничего не давало и дать не могло. Скоту тоже был положен такой же скудный паек: рабочей лошади на голову не более 25 пудов зерна, жеребятам до 1 года — по 5 пудов, крупному рогатому скоту — не более 9 пудов, молодому рогатому скоту до 1 года — до 5 пудов. Если у кулака после реквизиции эта голодная норма оставалась, то бедняк, который эту голодную норму должен был получить из органов наркомпрода, зачастую даже и этого не имел, ибо государство необходимого количества собрать не могло...»[168].

Харьковское правительство считало необходимым обязательно разрушить единство крестьян, внести раскол, натравить их друг на друга, поссорить и расслоить.

Когда на собрании ответственных работников Раковский впервые выступил с докладом по своей доктрине о необходимости расслоения на селе, за расслоение проголосовали 40 ответственных работников, против расслоения 150.

Екатеринославская губконференция уже после постановления ЦК КП(б)У, в значительной части «освеженного»прибывшими из Москвы, о необходимости расслоения села единогласно высказалась против. Даже на V Всеукраинской партконференции часть делегатов, более 80 человек, воздержалась или были против по ряду резолюций, связанных с вопросом расслоения села. Но это не повлияло на принятое ранее решение ЦК КП(б)У. Однако дифференциации украинской деревни в 1919 г. не произошло. Она была единой и враждебно настроеной по отношению к центральной власти.

На поставленный Советской властью на Украине вопрос — продразверстка и ведущая роль компартии, или помещичье господство — все группы Украины дали один и тот же отрицательный ответ: ни того, ни другого — даже беднота[169]!

Наиболее активно против того и другого выступили крестьяне в районах махновского влияния.

15 января Ауссем сообщал Антонову-Овсеенко: «...Рухимович после двухнедельного молчания признался, что их охрана, рабочий полк и пр. им не подчиняется, сдавать винтовок не желает, а реальных сил у них нет... Прошу обратить внимание на 9-ю дивизию. Имеются определенные указания на чисто белогвардейский характер командного состава. На массу, какую мы в настоящий момент имеем на Украине, такая публика произведет отвратительное впечатление, и я боюсь, что мы многое потеряем...»[170].

«Желательно одновременно с Лозовой ударить на Константиноград. По вступлении в связь с Махно оставить на южном направлении заслон...»— отвечал Ауссему Антонов-Овсеенко[171].

Отряд Дыбенко успешно наступал на Екатеринославском направлении, но развитию операций препятствовал целый ряд обстоятельств.

В частности, 19 января начальник штаба группы Кассер сообщал: «О создавшихся невозможных отношениях между штабом и органами самоуправления. Требования, несмотря на имеющиеся огромные запасы в складах города, не удовлетворяются, отказы носят грубый, притязательный характер, не соответствующий нашему положению, ни тому взаимоотношению между советскими органами, каковое должно бы существовать.

Радиостанция за отсутствием горючих и смазочных материалов прекратила функции; гарнизон за отсутствием продуктов и обмундирования голодает и раздет. Все это нервирует массу солдат. Не установлен порядок подчиненности органов, и на этой почве происходят инциденты оскорбительного и самоуправного порядка»[172].

Продвигаясь вперед, Дыбенко вышел к Павлограду и Новомосковску, то есть вступил в контролируемый Махно район. 21 января бойцы Дыбенко и повстанцы заняли Новомосковск и станцию Синельникове. 25 января махновскими отрядами был занят город Александровск.

Вот как эти события освещались А. Машицким в его докладной ЦК РКП(б) о положении в Александровске: «...(со слов т. Фалькевича) Александровск был занят 26 января махновскими партизанскими отрядами. Совет объявил себя единственной властью в городе, но скоро был разогнан повстанцами, занимавшимися грабежами и убийствами. Был образован Ревком, избран новый совет, избравший исполком, образовавший 12 отделов.

В городе состоялся крестьянский съезд, показавший свою кулацкую физиономию. Из тактических соображений его не распустили. Он выделил исполком из 35 человек, из них 6 коммунистов и остальные левые эсеры.

Была назначена перерегистрация партии с целью чистки. Левые эсеры вместе с анархистами устраивали в городе митинги самого грязного пошиба. Партийные товарищи эти митинги срывали.

Организованный в городе советский батальон в 3 000 человек оказался ненадёжным. Сказалось анархистское влияние.

Дв [173]в уезде кулацкий и махновский террор усиливается, проводились погромы, бийства, грабежы. Были случаи убийства советских и партийных работников, агитаторов, главным образом в районе Гуляйполя, Орехова, Пологи, Жеребца.

Сам Махно побывал в Александровске и на митинге прямо говорил, что не успокоится, пока не будет хозяином в городе.

Заслуги Махно в борьбе с гетманщиной не позволяли принимать мер против него. За это время он успел организовать большую чисто хулиганскую армию, большей частью из разложившихся прежних воинских частей, постоянно угрожавшую Александровску занятием города.

С приходом штаба Дыбенко анархисты и левые эсеры обнаглели, а чины штаба повели себя возмутительно — занялись реквизицией помещений и вещей без ведома жилищного отдела, часто без необходимости...»[174].

Тогда же главный штаб Махно вел переговоры с Дыбенко, выслав для этой цели к нему делегацию во главе с Чубенко.

Наконец, оговорив основные пункты соглашения, обоюдно утвердив их, части Махно на определенных условиях вошли в состав Красной Армии.

В совместных военных действиях в равной степени были заинтересованы как повстанцы–махновцы, так и советское руководство.

Соглашение было заключено.

Что касается политических пунктов, то их в соглашении нет, так как советские партийные руководители придерживались доктрины, принятой на I-ом и II-ом съездах КП(б)У, где красной нитью проходят решения о бойкоте всех партий, в том числе и анархистов.

В решениях прямо указывалось: «Членами военно-революционных комитетов могут избираться только коммунисты...»[175].

«Партия должна добиваться руководящего положения во всех революционных органах вообще и органах восстания в особенности, и устранять из них все те элементы, которые стали на сторону восстания не в целях утверждения на Украине диктатуры пролетариата...»[176].

II-ой съезд КП(б) Украины, проведенный в Москве, тоже не двусмысленно постановил: «Никакие соглашения постоянного характера с этими партиями в целом недопустимы. Возможны только технические соглашения с отдельными организациями этих партий от случая к случаю — для определенных операций»[177].

Почему ЦК КП(б)У принял такое решение?

Ясно, что на сближение с махновцами пошли не с добра и с дальним прицелом.

Дело в том, что руководящие работники КП(б)У и правительства не были уверены пойдет ли большинство народа Украины за ними. Хотя Манифест Временного Рабоче-Крестьянского правительства Украины от 29 ноября 1918 г. и зажигал сердца крестьян, особенно 6-м пунктом, в котором говорилось: «Все земли помещиков со всем живым и мертвым инвентарем должны быть немедленно отобраны у помещиков и безвозмездно переданы крестьянам»[178]и обеспечивал прилив добровольцев в Красную Армию, все же сил было мало, а врагов много.

Ликвидировать махновцев, под ружьем которых в начале января 1919 г. насчитывалось свыше 20 тыс. штыков и 8 тыс. сабель[179]и занимавших обширную территорию с населением около 1, 7 млн. человек, среди которого авторитет и популярность повстанцев были настолько высоки, что затронув их силой, можно было потерять многое.

Поэтому было принято «соломоново»решение — пусть махновцы воюют, пусть бьют нашего врага, а потом посмотрим, решения съездов вполне определенны.

Мы же, по простоте душевной, считали само собой разумеющимся, что занимаемая нашими войсками территория нами же и контролируется, а наш анархо-коммунизм служит пролетариату. Места всем хватит — помиримся. А сейчас надо делать Революцию — громить буржуев и золотопогонников.

Заняв под утро 24 января Илларионове[180]и Нижнеднепровск, объединенные войска вышли на исходные позиции для форсирования Днепра и штурма Екатеринослава.

Вечером 26 января 6-й советский полк под командованием Я. Киселя и два батальона 15-го полка, пользуясь тем, что внимание петлюровцев было обращено на форсирование Днепра другими частями в районе Каменки и переправой со стороны Нижнеднепровска, перешли по льду на правый берег р. Днепр севернее Екатеринослава. Одновременно другие повстанческие части вели ожесточенный бой за железнодорожный мост. Защищая переправу, противник перешел в контрнаступление, сосредоточив вх этом районе крупные силы. После упорного, ожесточенного боя повстанческие части овладели мостом и заняли часть города. 27 января Екатеринослав был полностью освобожден от петлюровцев, отступивших на Верховцево, Кременчуг.

Мы же сняли свои повстанческие отряды у Екатеринослава — Синельниково и направили их на укрепление линии Александровск–Гуляйполе.

В Крыму и на юге Таврии шло спешное формирование новых частей Добровольческой армии, и ее отряды активно действовали в направлении Александровск–Гуляйполе. В районе Полог появились кубанские кавалерийские части.

Накапливание свежих войск противника свидетельствовало о готовящемся его наступлении.

Растянувшийся на 400 км Донецкий фронт: Луганск–Бахмут–Гришине–Гуляйполе–Александровск делился на две части. Северная и центральная были подчинены Южному фронту (командующий В. М. Гиттис), в состав которого входили: 8-я (командарм М. Н. Тухачевский), 9-я (командарм П. Е. Княгницкий), 10-я (командарм А. И. Егоров) армии. Западная и южная части — подчинялись штабу Украинского фронта и состояли из Донецкой группы войск И. С. Кожевникова — для западной, а войска Махно — для южной части фронта. Кроме того, мы имели еще линию фронта — Гуляйполе–Александровск.

4-го февраля части отряда Дыбенко заняли Верхнеднепровск, и дальнейшие свои действия он развивал на правом берегу Днепра.

Мы же, во исполнение директивы, тихо сидеть не могли и решением штаба повели наступление от р. Днепр — Гуляйполе по всему южному участку, на юг, преодолевая сильное сопротивление деникинцев.

После шестичасового ожесточенного боя с добровольцами в районе Гуляй-Поля 16-й и 17-й полки (бывшие наши отряды) заняли местечко и станцию Орехово. Взяли трофеи и подбили бронепоезд. С боем заняли села Федоровку, Марфополье, Новоселицу, Новокарловку[181].

У противника появилась тяжелая артиллерия, и он, не жалея снарядов, наносил нам ощутимый урон.

5 февраля 1919 г. приказом № 171 ревком Южного фронта предлагал большевистским парторганизациям фронта новый вид борьбы: «Реввоенсовет Южного фронта приказывает ввиду немедленного осуществления мероприятий по борьбе с контрреволюцией создать временные полковые военно-полевые трибуналы на нижеследующих основаниях: при каждом полку создается временно Военно-полевой трибунал, который движется вместе с наступающим полком.

Второе: трибунал действует по пути продвижения части в местах расположения в данный момент, являясь органом расправы со всякими контрреволюционными элементами, не принадлежащими в данный момент к составу армии. Третье: трибунал состоит из политкома полка, двух членов и одного кандидата из состава полковой парторганизации. Опрос свидетелей может иметь место в том случае если трибунал находит это необходимым. Четвертое: приговоры трибунала обжалованию не подлежат. Пятое: материалы по всем делам трибунала должны сопровождаться в окружные ревкомы через политотдел дивизии. Приказ вводится в действие по телеграфу.

Ревком Южфронта — Ходоровский, Гиттис, Плят, Барышников, Дашкевич»[182].

5 февраля мы заняли с. Васильевку, а 1, после упорного боя, в котором участвовала тяжелая артиллерия противника, нашими войсками были заняты станция Пришиб и дер. Михайловка (60 верст южнее Александровска). В Гуляйпольском районе 16 полк махновцев занял станцию и поселок Пологи (20 верст южнее Гуляйполя), захвачены 2 орудия, пулеметы, винтовки[183]и т. д. и особенно ценный для нас бронепоезд, практическим захватом которого руководил Махно, где проявил изобретательность и отвагу.

Трудностей было очень много. О некоторых, типичных для того периода, говорится в докладе политкома 14-го Советского полка Соловьева в Реввоенсовет Украинского фронта о состоянии 13-го, 14-го и 15-го полков, формируемых в г. Павлограде Колосовым:

«11 февраля 1919 г. Положение полков катастрофическое. Снаряжения и обмундирования нет. Красноармейцы совершенно разуты и раздеты. В партийном отношении очень плохо. Отряды прибывают ежедневно. Размещать совершенно негде, и нет таких домов, в которые можно поместить хотя бы одну роту ввиду чрезмерного переполнения казарм. Среди красноармейцев свирепствует эпидемия тифа. Ввиду недостатка врачебного персонала организация лазаретов плохая, а какие имеются, все переполнены. Повстанцы уже воюют два с половиной месяца, а жалованья не получают. Ввиду всех этих недостатков в войсках недовольство и настроение антисемитское. Пользуясь всем этим, контрреволюционеры натравляют на еврейское население, как-то погромом, что и было 3 февраля. Политических сил нет. Ячейки как в полках, так и в ротах не организованы. Литература совершенно отсутствует. Средств на организацию ячеек, клуба и библиотеки и на мелкие расходы канцелярские совершенно нет...

Ввиду недостатка квартир в г. Павлограде для такого большого количества войск, где всего могут расквартироваться в количестве 1 500 человек, а в настоящее время находится войск в городе до 8 тыс., посему просим вашего распоряжения о разгрузке города от войск куда-либо в удобное место.

Политком 14-го Советского полка Соловьёв»[184].

Нам тоже сильно радоваться было нечего. Что касается вооружения, обмундирования и питания, то мы сидели на голодном пайке, ничего не получая централизованно. И надеяться можно было только на себя и на революционный подъем народа.

«...В действительности рядом с нашими штабами, — писал Антонов-Овсеенко, — продолжали сепаратно действовать штабы повстанческих ревкомов, производившие собственные формирования, а советские учреждения саботировали снабжение наших войск из складов, захваченных нами у противника и переданных в распоряжение соответствующих советских органов.

Под влиянием разногласий, имевших место в составе советского Украинского правительства, и отсутствия поддержки со стороны “тыла”командующий Харьковской группой подал в отставку...»[185].

11 февраля отставку Ауссема приняли и вместо него временно назначили начальника штаба группы А. Е. Скачко[186].

Между тем обстановка требовала от нас активных действий.

12 февраля повстанцы-махновцы заняли с. Басань (12 верст юго-западнее ст. Пологи), юго-восточнее ст. Пологи после двухсуточного ожесточенного боя мы заняли села Воскресенку, Конские Раздоры и ст. Магедово[187].

На участке Пологи–Гришине со стороны противника активно действовали сильные мобилизационные и фуражировочные отряды и обоюдный поиск.

Собственно, военные наступательные действия, хотя для этого и не было приказа, нами развивались успешно, угрожая флангу противника в Донбассе.

Прибывающие к нам анархические силы из РСФСР своими рассказами о разгроме их организаций большевиками вносили некоторое смятение в наши ряды. Мы им верили и не верили. Но вскоре стали свидетелями определенных действий большевиков, направленных на расслоение крестьян при помощи ЧК, продразверстки, комбедов и аграрного вопроса.

Прибывающие привозили всевозможную литературу, в том числе и большевистскую периодику.

В августе 1918 г. в своем обращении «Товарищи-рабочие! Идем в последний решительный бой!»В. И. Ленин писал — «...Кулак бешено ненавидит Советскую власть и готов передушить, перерезать сотни тысяч рабочих... либо рабочие беспощадно раздавят восстания кулацкого, грабительского меньшинства народа против власти трудящихся. Середины тут быть не может. Миру не бывать... Кулаки самые зверские, самые грубые, самые дикие эксплуататоры, не раз восстанавливавшие в истории других стран власть помещиков, царей, попов, капиталистов... Беспощадная война против этих кулаков! Смерть им! Ненависть и презрение к защищающим их партиям: правым эсерам, меньшевикам и теперешним левым эсерам!»[188].

А кого надо было понимать под кулаком? Того ли, кто эксплуатирует наемный труд, или того, кто живет более менее зажиточно? Или то и другое вместе взятое? Или того, кто не проявляет активности в мероприятиях власти? Притом считалось, что на Украине крестьянство живет более зажиточно, чем в России, и украинский середняк приравнивался к русскому кулаку.

Представлялась интересная арифметическая картина.

Если взять только Екатеринославскую губернию по посевной площади в 1917 г. и разбить хозяйства в зависимости от наличия у них земли на три группы, то получим следующее: Батраки и полубатраки (имеющие земли от 0 до 3 дес.) 48, 0% Середняки (–’ –’ от 3 до 6 дес.) 16, 4% Зажиточное крестьянство (–’ –’ от 6 дес. и выше) 35, 6%.

В Екатеринославской губернии на 1917 г. было свыше 2, 471 тыс. человек сельского населения, в их числе (35, 6%) свыше 879 тыс. человек рассматривались Советским правительством, как члены кулацких хозяйств. Всего же по трем губерниям махновского влияния: Екатеринославской, Таврической, Херсонской с общим количеством сельского населения в 6 404 тыс. человек при грубом подсчете, членов зажиточных (читай кулацких — А. Б.) хозяйств имелось свыше 2 280 тыс. человек[189].

Но к числу кулаков на Украине зачислялась и часть середняков, поэтому считалось, что их количество гораздо выше.

28 января 1919 г. Временное рабоче-крестьянское правительство Украины было реорганизовано. Главой правительства, сменив Г. Л. Пятакова[190], стал X. Г. Раковский[191].

Проводимая этим правительством аграрная и продовольственная политика сразу насторожила крестьян.

В изданных правительством декларации и декретах говорилось, что все крупные и культурные хозяйства, ранее принадлежавшие помещикам, закрепляются за государством для организации совхозов...

Вся земля бывших нетрудовых имений передавалась в ведение Наркомзема для организации общественного хозяйства и отдавалась крестьянству для уравнительного передела. Инвентарь полностью оставался за органами Наркомзема.

«Положение Наркомзема о распределении земли во временное уравнительное пользование»предусматривало: «...П.80. Взятый под учет и контроль живой и мертвый инвентарь, запасы кормов и продовольствия, дома, постройки и проч. имущество имений и хозяйств бывшего нетрудового пользования (ст. 3) поступают в распоряжение Уземотделов....П.82. Уземотделы обязаны принять меры к возвращению самовольно захваченного живого и мертвого инвентаря и проч. имущества бывших нетрудовых хозяйств.

Особо важные меры принимаются Уземотделом к возвращению племенного и рабочего скота и сложных машин и частей их (локомобили, паровые плуги, молотилки, жатки, сеялки и веялки, механические грабли и т. д.)....П. 85. Для представления населению инвентаря уземотделы обязаны организовать сеть прокатных пунктов....П. 86. С прокатных пунктов инвентарь в первую очередь предоставляется землепользователям, образовавшим товарищеское хозяйство (коммуну, общественную обработку земли, трудовую артель и т. д.), и во вторую — единоличным хозяйствам»[192].

И получалось, что чем беднее был район, тем больнее отражались на крестьянстве аграрные законы Советского правительства Украины.

Крестьяне, забиравшие помещичий хлеб, инвентарь, производившие уравнительный раздел земли, видели в этих действиях свою революцию, свою испоконвечную мечту — иметь свою землю, а Советскую власть, которая поддерживала и призывала их к этому, воспринимали как истинную выразительницу чаяний крестьян и конкретную организующую силу, которая обеспечит их надежды.

Но новое украинское правительство во главе с Раковским решило отобрать у крестьян уже разделенную ими помещичью землю и инвентарь. Крестьян принуждали силой, отобранное ими у помещиков сдать новому хозяину — Уземотделу. И крестьянам это очень не нравилось.

Завоеванная страданиями и кровью, земля отбиралась теми, кто два месяца назад призывал взять ее у помещика.

Крестьянство, явно сочувствовавшее Советской власти в 1918 г., боровшееся за эту власть, теперь потеряло к ней интерес, и даже больше того — оно считало себя нагло обманутым, понимая, что его использовали в достижении своей цели.

Манифест Временного рабоче-крестьянского правительства Украины от 29 ноября 1918 г. в пункте 6 гласил: «Все земли помещиков со всем живым и мертвым инвентарем должны быть немедленно отобраны у помещиков и безвозмездно переданы крестьянам»[193].

ние крестьян подавленное, приток добровольцев почти прекратился, зато увеличилось количество дезертиров.[194]

Понесшая поражение на Северном Кавказе 11-я Советская армия, насчитывающая до 88 тыс. бойцов, «освободила»значительные силы деникинцев — казачью Кубанскую и Добровольческую армию, которые, приведя себя в порядок с помощью и по желанию Антанты, начали перебрасывать свои полки в Донбасс и Приазовье.

Согласно данным разведки и анализа событий, программа Антанты сводилась к присутствию ее войск для борьбы с «беспорядками»и восстановления «Единой России»с вождем, генералом Деникиным.

К середине декабря 1918 г. был выработан план совместного наступления союзников, добровольцев и красновцев на противников «Единой России»с ее старыми порядками. По этому плану предполагалось к началу весны перебросить добровольческие войска в северные порты Черного и Азовского морей, высадить союзнические десанты и начать наступление на Москву по трем направлениям.

Первое направление с главной базой в Одессе, Херсоне и Николаеве — через Вознесенск–Киев–Калугу на Москву.

Второе — с главной базой в Севастополе по южной дороге на Харьков–Курск–Москву.

Третье — с главной базой в Мариуполе на Купянск–Воронеж–Москву.

Таким образом махновский повстанческий район снова становился костью в горле у приверженцев старого режима. Кроме того, в планах Антанты не последнее место занимали хлеб, людские ресурсы, руда Криворожья и уголь Донбасса. И опять же коммуникационная связь прерывалась повстанческим — махновским районом. И эту занозу необходимо им было устранить в первую очередь.

Это понимали и повстанцы, поэтому готовились к сопротивлению, желая расширить территорию, вооружить население, добиться объединения революционных партий, создать тыл, обеспечить войска необходимым, создать органы самоуправления и т. д.

Время шло к весне, необходимо было решить один из главнейших — земельный вопрос, который определил бы всю активность дальнейших действий.

Директивы Раковского приводили к пассивности крестьян, чем разоружали население в пользу врагов революционного фронта и это немедленно сказывалось на боеспособности наших войск. Бойцы заявляли, что «умирать только за то, что на троне сел Раковский, они не будут, а больше им новая власть ничего не дала. И вообще, кто избрал это правительство — пусть его и защищает».

Мы считали, что бездействие тоже — деяние и если так пойдет дальше, останемся без бойцов.

Накопившиеся вопросы можно было решить только на съезде, который наметили провести 12 февраля 1919 г. в с. Гуляйполе. Инициативная группа во главе с Лавровым приступила к подготовке съезда. Мы ждали его с нетерпением.

Еще в ноябре 1918 г. В. И. Ленин телеграфировал Главкому Вацетису: «С продвижением наших войск на запад и на Украину создаются областные временные Советские правительства, призванные укрепить советы на местах. Это обстоятельство имеет ту хорошую сторону, что отнимает возможность у шовинистов Украины, Литвы, Латвии, Эстляндии рассматривать движение наших частей, как оккупацию и создает благоприятную атмосферу для дальнейшего продвижения наших войск. Без этого обстоятельства наши войска были бы поставлены в оккупированных областях в невозможное положение, и население не встречало бы их, как освободителей. Ввиду этого просим дать командному составу соответствующих воинских частей указание о том, чтобы Ваши войска всячески поддерживали временные Советские правительства Латвии, Эстляндии, Украины и Литвы, но, разумеется, только Советские правительства»[195].

Правительства, по идеологическим убеждениям, мы создавать не собирались, а сформулировать волеизъявление народа, были обязаны. И для этого опять же нужен был съезд.

В день открытия съезда мы получили телеграмму от секретариата конфедерации «Набат», которая была послана в знак протеста на запрещение выступления в Екатеринославе с лекцией набатовца т. Барона (Полевой)[196]. В ней говорилось: «Товарищи повстанцы! В то время, как вы беззаветно кладете ваши головы, добывая хлеб и волю измученным крестьянам и рабочим Украины новое большевистское правительство начинает расправляться с революционными рабочими организациями. Секретариат конфедерации анархистских организаций Украины “Набат”уверен в том, что вы найдете достаточно определенные выражения для протеста против действия екатеринославского исполкома, министра Аверина и их начальства рабоче-крестьянского правительства Украины»[197].


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.017 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал