Зрелость и психологический возраст

Развитие человека в зрелости тесно связано с динамикой его психологического возраста.

Выделяют три взаимосвязанных, но не совпадающих друг с другом возраста: хронологический (паспортный), физический (или биологический) и психологический. Общеизвестно, что физический возраст человека нередко сильно отличается от паспортного. Например, в 40 лет можетвыглядеть и, главное, иметь состояние всех систем организма как у молодого человека, а можно обнаруживать все признаки старения, увядания.

Психологический возраст характеризует то, каким че­ловек себя чувствует и осознает. Он во многом влияет на физический возраст, хотя тоже далеко не всегда и во всем с ним совпадает.

Выше (глава 5 раздела I) мы обращали внимание на то, что границы возрастных периодов относительны. Б. Г. Ана­ньев полагал, что чем более поздним является возрастной период, тем менее определенными становятся его начало и конец. С возрастом увеличивается индивидуальный раз­брос. В детстве и отрочестве имеет место сходность для раз­ных детей условий жизни: „в семье, детском саду, школе. После окончания школы развитие в гораздо большей сте­пени определяется индивидуальным жизненным путем.

Психологический возраст — это возрастная идентифи­кация, которая может быть разной степени осознанности. Человек, относя себя к определенному возрасту (чувствуя или осознавая себя молодым, зрелым или старым), ориен­тируется не столько на возрастные рамки, сколько на со­держание периода — специфическую для него область со­циальных отношений, образ жизни (характер деятельнос­ти, интересов, жизненный ритм и др.), приобретаемые личностные новообразования.

Психологический возраст, возрастная идентификация — это аспект самосознания, связанный с представлениями о времени. Восприятие времени, формирование представле­ний о возрасте, пусть вначале и неадекватных, невозмож­но без включения памяти в структуру личности. Напом­ним, что до 3 лет ребенок живет «настоящей минутой», эмоционально реагирует только на то, что непосредствен­но воспринимает. Память и воображение становятся важ­нейшим моментом в развитии личности начиная с дош­кольного возраста. С 3—4 лет появляются первые детские воспоминания. Становление сложных форм воображения приходится тоже на это время. Ребенок приобретает, по­мимо настоящего, прошлое и будущее, т.е. целостную вре­менную перспективу.

Временная перспектива, по Курту Левину, представля­ет собой включение будущего и прошлого, реального и идеального плана жизни в план данного момента. Психо­логическое прошлое и будущее оказываются частями пси­хологического поля в настоящем, влияя на поведение че­ловека.

Временная перспектива с возрастом расширяется, На рис. III.1. показано жизненное пространство маленького ребенка (а) и ребенка более старшего возраста (б). Возрастное развитие в детстве дает большую дифференцированность пространства по трем параметрам: диапазону временной перспективы, а также по числу областей жизненного мира и разграничению реального и идеального.

В зрелости изменения временной перспективы связаны с разным ощущением течения времени, которое может субъективно ускоряться и замедляться, сжиматься и ратягиваться, переживаться как непрерывное и прерывистое «разорванное» на отдельные отрезки.

ного   ного     ного   ьного

Рис. 111. 1. Дифференциация жизненного пространства на разных этапах онтогенеза

С возрастом меняется ценность времени, оказывается все более значимым «личное время» благодаря развитию самосознания, осознанию конечности своего существования и необходимости реализовать свои возможности на протяжении не такой уж длительной жизни. Психологическое время наполнено событиями, будущими целями мотивами развернутой в настоящем деятельности. Bpeмя, вместившее в себя много впечатлений, достижений, событий и т.п., воспринимается как быстро протекающее затем, став психологическим прошлым, кажется продол­жительным. И наоборот, малая заполненность времени приводит к замедлению его скорости в настоящем и крат­кости в прошлом. Важно и то, как связаны события в жиз­ненном пространстве человека, имеют ли они уже реали­зованные, или потенциальные связи, или связи актуаль­ные, соединяющие психологическое прошлое, настоящее и будущее. Здесь, разумеется, существуют разнообразные индивидуальные варианты.

Психологический возраст непосредственно зависит от сложившейся у человека временной перспективы, вне ее он не существует. Когда прошедшее время не воспринима­ется как насыщенное, психологическое прошлое невелико по своему объему, а психологическое будущее видится го­раздо более протяженным (жизненно важные цели еще только предстоит достигнуть и «вся жизнь впереди»), пси­хологический возраст будет соответствовать более раннему возрастному этапу. Когда психологическое прошлое значи­тельно, богато событиями, а психологическое будущее ту­манно и не слишком продолжительно, появится иденти­фикация с более поздним возрастным периодом. Таким образом, модель К. Левина, представленная на рис. III. 1, может сжиматься с одной стороны и растягиваться с дру­гой. Помимо индивидуальных особенностей, эти деформа­ции вызываются прежде всего общими возрастными тен­денциями. Как отмечалось выше, последние тем значимее, чем меньше возраст.

В дошкольном и следующем за ним младшем школьном возрасте психологическое прошлое и отдаленное будущее еще очень мало. Видимо, благодаря этому психологичес­кий возраст в детстве адекватен. Свой возраст для детей с неразвитой личностной рефлексией — такая же существен­ная, но внешняя характеристика, как рост, цвет волос и глаз, с которых они обычно начинают описывать себя.

Подросток ориентируется на молодежную субкультуру, претендует на равноправие с родителями, хотя экономи­чески зависит от них и имеет социальный статус школьни­ка; даже физически не соответствует тому возрасту, на ко­торый претендует. Возникновение чувства взрослости и тен­денции к взрослости обусловливают в этот период резкое повышение психологического возраста.

Юность отличает устремленность в будущее, более со­держательная и реалистичная, чем в отрочестве. В ранней юности, в 16—17 лет, создаются первые серьезные жизненные планы, временная перспектива по-новому осознается и становится важным фактором личностного развития. Время воспринимается юношей противоречиво. Он чувствует себя то очень юным, даже маленьким, то старым все испытавшим. Обостренное чувство необратимости времени сочетается с ощущением, что время остановилось.

В молодости, обладающей большой субъективной притягательностью, вероятность соответствия психологического возраста хронологическому весьма велика. В то же время возрастная идентификация может зависеть от социального положения, достижения «стандартных» жизненных целей успел ли вовремя получить образование, жениться и т.д. Если социально значимая цель не достигнута, психологический возраст может отставать от хронологического.

В зрелости психологический возраст в гораздо большей степени зависит от индивидуальных особенностей человека, от направленности его личности, специфики жизненных целей и их реализации. В то же время дальнейшее развитие личности во многом определяется, как было отмечено, динамикой психологического возраста.

В зрелости возможны все три варианта соотношение психологического возраста с хронологическим: адекватность, отставание и опережение. Однако следует иметь виду, что содержание каждого из этих понятий применительно к зрелости сильно отличается от их содержания в предыдущих возрастах. На более ранних этапах развития адекватность, и отставание, и опережение увязываются с «пере-живанием и из-живанием» (А.В. Толстых) данно возраста, т.е. с полнотой решения конкретных конечных для него задач. Не говоря уже о более ранних возрастах, задачи и юности (личностное и профессиональное самоопределение), и молодости (овладение выбранной профессией, создание семьи) — конечны. Здесь отставание всего негативно, это задержка в развитии, а опережение, за редким исключением (дети — «маленькие старички»), благотворно сказывается на развитии личности. В зрелости же ситуация более сложная и неоднозначная. Это связано как с обшей спецификой возраста, в пределах которого с определенного момента начинается биологическое старение, так и с резким повышением значимости индивидуально-личностных особенностей.

Опережение психологическим возрастом хронологического в зрелости обычно означает преждевременное старение. Чаще всего это связано с конечностью поставленных и реализованных жизненных целей, что отбирает дальние перс­пективы. Обратимся к роману Л.Н. Толстого «Война и мир».

«На краю дороги стоял дуб... Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно видно, суками и с обломанною ко­рой, заросшею старыми болячками... Он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию и не хотел видеть ни весны, ни солнца.

«Весна, и любовь, и счастие! — как будто говорил этот дуб. — И как не надоест вам все один и тот же глупый и бессмысленный обман. Все одно и то же, и все обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья...»

Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были под дубом, но он все так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.

«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Анд­рей, — пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей, безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим ду­бом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному, заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая».

В этом отрывке необыкновенно точно показано не толь­ко душевное состояние князя Андрея Болконского, но и феномен идентификации: герой в свои 30 лет отождеств­ляет себя со старым дубом, много испытавшим и не имею­щим сил на новый расцвет. Это именно возрастная иден­тификация, связанная с оценкой пройденного жизненно­го пути (большое по объему психологическое прошлое) и отсутствием значимых перспектив (небольшое психологи­ческое будущее). Психологический возраст здесь намного больше хронологического.

Преждевременное старение нередко бывает связано с несчастьем — утратой близкого человека, тяжелой болез­нью, природной или социальной катастрофой (включая зем­летрясения и войны) и т.д. В романе «Война и мир» показа­но резкое и необратимое старение матери после гибели сына:

«Графиня лежала на кресле, странно-неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.

- Наташу! Наташу!.. — кричала графиня. — Неправда, неправ­да... Он лжет... Наташу! — кричала она, отталкивая от себя окружающих. — Подите прочь все, неправда! Убили!., ха-ха-ха!.. не­правда!

Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, об­няла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней...

Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгно­вение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмыс­ленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.

— Наташа, ты меня любишь, — сказала она тихим, доверчи­вым шепотом. — Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?..

И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, от­казываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цвету­щий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительно­сти в мире безумия.

...Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, — говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокаивал графиню.

Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети ото­рвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежею и бодрою пятидесятилетнею жен­щиной, она вышла из своей комнаты полумертвою и не прини­мающею участия в жизни — старухой».

Любовь, творческие достижения, у некоторых людей - успехи близкого человека или даже подъем по карьерной ле­стнице могут привести к движению в обратном направле­нии — в сторону психологической молодости. Литературной иллюстрацией этого феномена может служить снижение пси­хологического возраста того же Андрея Болконского, начав­шееся после встречи с Наташей, обретения любви.

Отставание психологического возраста от хронологи­ческого может иметь в зрелости различный характер.

Известен тип «вечного юноши», который не может и не хочет взрослеть. Например, сильное и длительное отстава­ние психологического возраста может иметь место в случае описанных выше симбиотических отношений между мате­рью и единственным ребенком. Став взрослым, он остает­ся пассивным, беспомощным и требующим постоянной заботы от близкого человека — матери или жены (мужа), если рискнет завести свою семью.

Зрелые по паспортному возрасту люди с выраженными чертами инфантильности наиболее полно и интересно описаны К. Юнгом: «Очень часто встречающиеся невротичес­кие расстройства зрелого возраста имеют нечто общее: они пытаются перенести психологию фазы молодости через порог зрелого возраста. Кто не знает тех трогательных по­жилых господ, погрязших в беспросветном мещанстве, которые все снова и снова вытаскивают на свет божий дав­но уже забытые студенческие годы и, только возвращаясь в прошлое, к своему героическому гомеровскому време­ни, способны разжечь пламя жизни? Однако у них, как правило, есть преимущество, которое нельзя недооцени­вать, — они не невротики, а большей частью всего лишь скучные и стереотипные люди.

Невротиком скорее является тот, кому никогда не уда­валось осуществить в настоящем то, чего бы ему хотелось, и кто поэтому не может радоваться прошлому. Так же, как раньше, он не сумел отделаться от детства, так и теперь он не в состоянии избавиться от фазы молодости. Наверное, он не может найти себя в мрачных мыслях старения и по­этому напряженно смотрит назад, поскольку смотреть впе­ред для него невыносимо...»

В таких случаях отставание психологического возраста приводит к реализации инфантильных установок личнос­ти, а ориентация на давно сложившиеся стереотипы, ис­кусственное продлевание стиля жизни, свойственное пре­дыдущему возрастному периоду, приобретает функции за­щитного механизма.

Совсем иным является характер ощущения себя более молодым у людей деятельных, творческих. Здесь сохранение чувства молодости связано с реальной продуктивной рабо­той в настоящем и значительными планами на будущее.

Если человек «отдается делу, которому он себя посвя­тил» (В. Франкл), то его работа не связана с конечными целями; соответственно, психологическое прошлое, как бы велико оно ни было, всегда меньше психологического бу­дущего. При творческом отношении к своему делу перед человеком постоянно открываются новые перспективы, ведь процесс творчества бесконечен.

В этом втором случае «отставание» психологического возраста от паспортного, по сути, не является отставани­ем: сохранение черт молодости (протяженной перспекти­вы, постоянного повышения продуктивности) отнюдь не отрицает адекватности психологического возраста главной задаче зрелости — наиболее полной реализации себя, наи­более полной продуктивности своей жизни. Напротив, она выполняется при этом гораздо более успешно. Есть все ос­нования говорить в данном случае о более высоком, чем при просто адекватном психологическом возрасте, уровне зрелости.