Высокое окно

Раймонд Чэндлеp

Высокое окно

Чэндлеp Раймонд

Высокое окно

Реймонд Чандлер

ВЫСОКОЕ ОКНО

Дом стоял на Дрезден-авеню в Пасадене - большой, массивный, неприветливый на вид, со стенами из бургундского кирпича, с белой отделкой из камня и черепичной крышей терракотового цвета. Верхние окна были украшены по периметру каменным орнаментом в стиле рококо.

От полускрытого цветущими кустами фасада к улице полого спускалась чудесная зеленая лужайка, которая обтекала росший на пути исполинский кедр, подобно тому как спокойный зеленоватый поток обтекает с двух сторон скалу. У широкого тротуара росли три радующие глаз белые акации. Город был наполнен тяжелым ароматом летнего утра, и ни листочек не шевелился в словно безжизненном воздухе, предвещавшем то, что здесь называется прохладным славным деньком.

Об обитателях дома я знал совсем немного - здесь живет миссис Элизабет Брайт Мердок с семьей и эта дама хочет нанять симпатичного частного детектива, который не стряхивал бы пепел на пол и никогда не носил бы с собой больше одного пистолета. И еще я знал, что она вдова старого усача по имени Джаспер Мердок, который сделал кучу денег, занимаясь организацией благотворительных мероприятий в местном обществе и фотография которого с датами рождения и смерти под ней и с подписью " Вся его жизнь - служение" ежегодно появлялась в пасаденской газете.

Я оставил машину у тротуара, поднялся по нескольким десяткам кособоких каменных ступенек, вделанных в зеленый склон, и нажал кнопку звонка в кирпичном портике под островерхой крышей. Вдоль фасада здания почти от входной двери до подъездной дороги тянулась низкая стена из красного кирпича. В самом конце стены на бетонной плите был нарисован маленький негритенок в белых бриджах, зеленом жакете и красной кепке. В руке он держал кнут, и вид у него был чуть печальный, как если бы он долго ждал кого-то и в конце концов начал приходить в уныние. Я прогулялся вдоль стены и потрепал его по голове.

Спустя некоторое время пожилая мегера в платье горничной приоткрыла дверь дюймов на восемь и уставилась на меня маленьким круглым глазом.

- Филип Марлоу, - сказал я. - К миссис Мердок. Она меня ждет.

Пожилая мегера проскрежетала зубами, зажмурила глаза, потом выпучила их и спросила одним из тех истерических сварливых голосов, которые характерны для пионеров жесткого рока:

- К какой именно?

- Что?

- К какой именно миссис Мердок? - почти провизжала она.

- Миссис Элизабет Брайт Мердок, - сказал я. - Не предполагал, что их несколько.

- Тем не менее это так, - отрезала она. - Ваша визитная карточка?

Дверь она так и держала приоткрытой всего на восемь дюймов. В щель высовывался кончик ее носа и тощая жилистая рука. Я достал бумажник, вытащил оттуда одну из визиток, где значилось только мое имя, и протянул ей. Рука и нос исчезли, и дверь с грохотом захлопнулась.

Я подумал, что, может быть, мне не стоило идти с парадного входа, и еще раз прогулялся вдоль стены, и еще раз потрепал негритенка по голове.

- Дружище, - сказал я, - мы с тобой в одном положении.

Прошло некоторое время - и довольно продолжительное. Я сунул в зубы сигарету, но не зажег ее. Мимо в бело-синем фургоне проехал уличный музыкант, наигрывая на шарманке нехитрую песенку. Огромная черно-золотая бабочка сделала крутой вираж и опустилась на цветок гортензии рядом с моим локтем; она медленно пошевелила крыльями, потом тяжело сорвалась с цветка и полетела зигзагами сквозь неподвижный горячий воздух.

Дверь снова открылась, и та же мегера произнесла:

- Сюда, пожалуйста.

Я вошел. Огромная проходная гостиная была погружена в полумрак и прохладу - безжизненная атмосфера кладбищенской часовни царила в ней, и запах был как будто такой же. Гобелены на шероховатых оштукатеренных стенах, железные решетки французских балкончиков за высокими окнами, тяжелые резные кресла с плюшевыми сиденьями и обтянутыми ковровой тканью спинками. Под потолком на противоположной стене - окно с витражными стеклами размером с теннисный корт, а под ним - створчатые двери с занавесками. Старая, унылая комната. Непохоже было, чтобы кому-нибудь когда-нибудь захотелось хотя бы посидеть здесь. Мраморные столики на кривых ножках, золоченые часы, статуэтки из двухцветного мрамора. Горы никому не нужных безделушек: чтобы вытереть с них пыль, потребуется неделя. Куча денег - и все брошены на ветер. Лет тридцать назад в Богатом молчаливом провинциальном городке Пасадене это еще вполне могло бы сойти за комнату.

Из гостиной мы вышли в коридор, и вскоре мегера распахнула какую-то дверь и знаком пригласила меня войти.

- Мистер Марлоу, - злобно сказала она в дверь и пошла прочь, скрежеща зубами.

Это была маленькая комнатка, выходящая окнами в сад за домом. На полу лежал безобразный красно-коричневый ковер, обстановкой комната напоминала канцелярию. Худенькая бледная блондинка в очках в роговой оправе сидела за столом с пишущей машинкой перед ней и стопкой бумаги слева. Руки ее лежали на клавишах, но бумага в машинку заправлена не была. Девушка смотрела на меня напряженно, с несколько глуповатым видом - так застенчивый человек смотрит в объектив фотоаппарата. Голос ее, пригласивший меня присаживаться, был чист и нежен.

- Я мисс Дэвис, секретарь миссис Мердок. Она просила узнать, кто может дать вам рекомендации.

- Рекомендации?

- Именно. Рекомендации. Это вас удивляет?

Я положил шляпу на стол и незажженную сигарету - на шляпу.

- Вы хотите сказать, что она обратилась ко мне, ничего обо мне не зная?

У девушки задрожала нижняя губа, и она прикусила ее. Было не понять, испугана она, или раздражена, или ей просто не совсем удается роль холодной, деловитой секретарши. Но впечатления счастливого человека она явно не производила.

- Ваше имя назвал ей директор филиала Калифорнийского банка. Но лично он вас не знает.

- Приготовьте карандаш, - сказал я.

Она показала мне свежезаточенный, готовый к работе карандаш.

- Во-первых, вице-президент того же банка Джордж С. Лик. Его можно найти в главном здании. Затем сенатор Хьюстон Оглихорт. Его можно найти в Сакраменто или в его офисе в Лос-Анджелесе. Затем адвокат Сидни Дрейфус-младший из страховой компании " Дрейфус, Тэрнер энд Свейн". Готово?

Писала девушка быстро и легко. Она кивнула не поднимая головы. Солнечный блик плясал в ее светлых волосах.

- Оливер Фрай из нефтяной корпорации " Фрай-Кранц" на Западной Девятой. И еще, парочка полицейских: Бернард Олз из штаба Департамента полиции и следователь лейтенант Карл Рэндэлл из Центрального бюро. Этого достаточно, как вы полагаете?

- Не смейтесь надо мной, - сказала она. - Я только делаю то, что мне приказано.

- Последних двух лучше не беспокоить, - сказал я. - Я не смеюсь над вами. Жарко, верно?

- Для Пасадены это не жарко, - ответила она, взяла со стола телефонную книгу и приступила к работе.

Пока она искала номера телефонов и звонила, я внимательно разглядывал ее. Она была бледна, но бледна от природы и выглядела вполне здоровой. Ее жесткие светлые с медным оттенком волосы сами по себе были вовсе не безобразны, но так гладко зачесаны назад с узкого лба, что вообще не создавали впечатления волос. У нее были тонкие необычайно прямые брови, более темные, чем волосы. Крылья ее носа были бледны, как у человека, страдающего малокровием. Слишком маленький подбородок был чересчур острым и безвольным. Косметикой девушка не пользовалась - лишь ее губы слегка оттеняла красно-оранжевая помада. Глаза ее за стеклами очков огромные, серо-синие, с широкими зрачками - смотрели отрешенно. И верхние, и нижние веки были натянуты так, что в разрезе глаз чудилось что-то восточное. Видимо, кожа ее лица была так упруга и эластична, что чуть растягивала глаза к вискам. В целом мисс Дэвис была не лишена некоей особой прелести, свойственной нервным угловатым подросткам, и ей не хватало только умело подобранной косметики, чтобы выглядеть эффектной.

На девушке было цельнокроенное льняное платье с короткими рукавами, без всяких украшений. Ее голые руки в редких веснушках были покрыты золотистым пушком.

Я не очень вслушивался в то, что она говорила в трубку. То же, что говорили ей, она стенографировала быстрыми, легкими штрихами карандаша. Закончив, девушка повесила трубку, встала, пригладила платье на бедрах, сказала:

- Подождите минуточку... - и направилась к двери. Но с полпути вернулась к столу и плотно задвинула его верхний боковой ящик. Потом вышла. Дверь закрылась.

Было тихо. За окном жужжали пчелы. Откуда-то издалека доносился вой пылесоса. Я взял незажженную сигарету со шляпы, сунул ее в зубы и встал. Обошел стол и выдвинул ящик, который мисс Дэвис только что задвинула. Почему - это меня совершенно не касалось. Я заглянул туда просто из любопытства. И меня совершенно не касалось, что в ящике лежал маленький кольт. Я задвинул ящик и вернулся на место.

Девушка отсутствовала минуты четыре. Потом дверь открылась, и она сказала:

- Миссис Мердок сейчас примет вас.

Мы прошли по каким-то коридорам, и она открыла половинку стеклянной двустворчатой двери и посторонилась, пропуская меня. Я вошел, и дверь за мной закрылась.

Там было полумрак, и сначала я не видел ничего, кроме лучей света, пробивавшихся сквозь густые кусты за окнами и занавески. Потом я рассмотрел, что помещение представляет собой что-то вроде веранды, снаружи совершенно заросшей кустарником. Здесь было много циновок и плетеной мебели. У окна стоял соломенный шезлонг с изогнутой спинкой и таким количеством подушек на нем, что их было бы достаточно, чтобы нафаршировать слона. В шезлонге полулежала женщина с бокалом в руке. Еще до того, как я смог составить представление о ее внешности, я почувствовал тяжелый запах алкоголя. Потом глаза мои привыкли к темноте, и я наконец смог разглядеть миссис Мердок.

У нее было толстое лицо с массивным подбородком, тусклые серые волосы, безжалостно изуродованные перманентом, тяжелый нос и большие, наполненные влагой глаза, выразительные, как речные голыши. Шею ее украшал кружевной воротничок, но к такой шее больше бы подошел футбольный свитер с глухим воротом. Миссис Мердок была одета в серое шелковое платье без рукавов, открывавшее жирные крапчатые руки. В ушах виднелись агатовые пуговки. Перед ней стоял низкий стеклянный столик с бутылкой портвейна. Она неторопливо тянула вино из бокала, рассматривала меня и молчала.

Я стоял перед ней. Она заставила меня стоять столько времени, сколько понадобилось ей, чтобы осушить бокал, поставить его на стол и снова наполнить. Потом она промокнула губы носовым платком. Потом раздался ее голос. Это был грубый баритон, принадлежавший человеку, явно не склонному ни к каким шуткам.

- Садитесь, мистер Марлоу. Не зажигайте сигарету. Я астматик.

Я уселся в плетеное кресло-качалку и засунул так и не зажженную сигарету в нагрудный карман за носовой платок.

- Я никогда не имела дела с частными детективами, мистер Марлоу. И ничего о них не знаю. Ваши рекомендации кажутся мне удовлетворительными. Какие у вас расценки?

- Расценки на что, миссис Мердок?

- Надеюсь, вы понимаете, что дело мое сугубо конфиденциальное. Никакой полиции. Если бы могла идти речь о полиции, я бы туда и обратилась.

- Я беру двадцать пять долларов в день, миссис Мердок. И, естественно, текущие расходы.

- Дороговато. Должно быть, вы делаете большие деньги. - Она отхлебнула из бокала. - Я не признаю портвейн в жару, но приятного мало, когда тебя вот так вынуждают от него отказываться.

- Вовсе нет, - сказал я. - Конечно, можно нанять следователя за любую цену - как простого юриста. Или дантиста. Я не организация. Я всего лишь один человек и никогда не веду больше одного дела. Я рискую, иногда очень рискую. И работаю не постоянно. Нет, не думаю, чтобы двадцать пять долларов в день было слишком дорого.

- Понятно. А что за текущие расходы?

- Разные мелкие разности. Никогда не знаешь заранее, что и как.

- Я бы предпочла знать, что и как, - ехидно сказала она.

- Узнаете. Все будет предъявлено черным по белому. У вас будет возможность опротестовать расходы, если они вам покажутся чрезмерными.

- На какой аванс вы рассчитываете?

- Сотня долларов меня устроит, - сказал я.

- Хочу надеяться. - Она осушила бокал и снова наполнила его, даже не успев вытереть губы.

- Когда речь идет о людях вашего круга, я не настаиваю на обязательном авансе.

- Мистер Марлоу, - сказала она, - я довольно суровый человек. Не заставляйте меня пугать вас. Если это у меня получится - значит, вы не тот человек, который может быть мне полезен.

Я кивнул, пропустив это мимо ушей.

Она внезапно расхохоталась и потом рыгнула. Это была изящная легкая отрыжка, исполненная с полной непринужденностью.

- Моя астма, - небрежно пояснила миссис Мердок. - Вино я пью как лекарство. Поэтому вам не предлагаю.

Я закинул ногу на ногу. Я надеялся, что это не повредит ее астме.

- Деньги - не самое важное, - сказала она. - Женщины моего круга всегда переплачивают и всегда готовы к этому. Надеюсь, вы окажетесь достойны вашего гонорара. Дело же вот в чем. У меня похищено нечто весьма ценное. Я хочу вернуть похищенное. Но это не все. Я не хочу, чтобы кого-нибудь арестовали. Так случилось, что вор является членом моей семьи.

Она повертела бокал в толстых пальцах, улыбка ее была едва заметна в полумраке затененной комнаты.

- Моя невестка, - пояснила миссис Мердок. - Очаровательная девушка... и несгибаемая, как бревно.

Она посмотрела на меня внезапно заблестевшими глазами.

- Мой сын - круглый дурак, - сообщила она. - Но я очень привязана к нему. С год назад он женился самым идиотским образом, без моего согласия. Это было глупо с его стороны, так как он совершенно не в состоянии зарабатывать себе на жизнь, а денег у него нет, кроме тех, что даю ему я, - а я ведь не щедра на деньги. Леди, которую он избрал или которая избрала его, работала певичкой в ночном клубе. Линда Конкист. Они жили здесь. Мы не ссорились, потому что я никому не позволяю ссориться со мной в моем собственном доме. Но тепла в наших отношениях не было. Я оплачивала их расходы, купила каждому по машине, дала леди возможность одеваться вполне прилично - хотя и не броско. Конечно, она находила жизнь здесь несколько скучной. Конечно, она находила моего сына скучным. Я сама нахожу его скучным. Так или иначе, она совершенно неожиданно уехала где-то с неделю назад, не оставив адреса и не попрощавшись.

Миссис Мердок закашлялась, высморкалась в платок и продолжала:

- После ее отъезда обнаружилась пропажа монеты. Редкой золотой монеты, известной как дублон Брэшера. Это жемчужина коллекции моего мужа. Меня подобные вещи не интересуют, а его - интересовали. Я хранила его коллекцию в целости и сохранности четыре года после его смерти. Она находится наверху, в запертом несгораемом помещении в нескольких несгораемых сейфах. Она застрахована, но я еще не заявила о пропаже. Не хочу, пока монету можно вернуть. Я абсолютно уверена, что ее взяла Линда. Говорят, монета стоит более десяти тысяч. Это образец, не бывший в употреблении.

- Но неудобный для сбыта, - сказал я.

- Возможно. Я хватилась монеты только вчера. Я еще долго не хватилась бы, так как и близко не подхожу к коллекции, но вчера позвонил один человек из Лос-Анджелеса по имени Морнингстар. Он представился торговым агентом и поинтересовался, подлежит ли, как он выразился, Брэшер Мердока продаже. К телефону подходил мой сын. Он ответил, что вряд ли, но надо уточнить у меня, - и попросил мистера Морнингстара позвонить попозже. Меня он не стал беспокоить: я отдыхала. Агент обещал перезвонить. Сын передал об этом разговоре мисс Дэвис, а та - мне. Я велела ей позвонить этому человеку. Мне было просто интересно.

Она отпила из бокала, потрясла платком и хрюкнула.

- Что вам было интересно, миссис Мердок? - спросил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.

- Если человек является торговым агентом, он должен знать, что монета не продается. Мой муж, - Джаспер Мердок, указал в завещании, что никакая часть его коллекции не может быть продана, предоставлена во временное пользование или в залог, пока я жива. Не может быть вынесена из дома - кроме как в случае какого-либо бедствия, представляющего угрозу зданию, да и тогда только в присутствии поверенных. Мой муж, она мрачно усмехнулась, - считал, что я могла бы уделять больше внимания этой куче металла при его жизни.

Стоял прекрасный день, светило солнце, благоухали цветы, пели птицы. По улице с приглушенным, успокаивающим гулом проезжали машины. В сумрачной комнате, пропитанной тяжелым винным запахом, рядом с этой грубой, малопривлекательной женщиной все казалось чуть нереальным. Я вверх-вниз качнул ногой и продолжал молча ждать.

- Я поговорила с мистером Морнингстаром. Его полное имя Элиша Морнингстар. Его офис расположен в Белфонт-Билдинг на Девятой, в центре Лос-Анджелеса. Я сказала ему, что коллекция Мердока не продается и, пока я жива, продаваться не будет. И выразила удивление его неосведомленностью в этом вопросе. Он что-то замычал и заблеял, а потом спросил, нельзя ли ему посмотреть дублон. Я ответила, что, конечно, нельзя. Он довольно сухо откланялся и повесил трубку. Старик - судя по голосу. А я пошла наверх взглянуть на дублон самолично, чего не делала уже целый год. Монета исчезла из запертого сейфа.

Я молчал. Она снова наполнила бокал и выбила дробь толстыми пальцами на ручке шезлонга.

- Вы, вероятно, догадываетесь, о чем я сразу подумала?

- Вероятно. В том, что касается мистера Морнингстара. Кто-то предложил ему монету, и он знал или подозревал, откуда она. Монета, должно быть, очень редкая.

- Не бывший в обращении дублон, так называемый незатертый образец, действительно большая редкость. Да. Именно это и пришло мне в голову.

- Каким образом монету можно было украсть?

- Это мог очень просто сделать любой обитатель дома. Ключи всегда лежат у меня в сумке, а сумка валяется где попало. Было легче легкого вытащить ключи, открыть сейф и шкатулку, а потом возвратить ключи на место. Для постороннего это, может быть, и трудно, но для любого из домашних нет ничего проще.

- Ясно... Почему вы решили, что монету взяла ваша невестка?

- Собственно, никаких доказательств у меня нет. Но я в этом совершенно уверена. Вся прислуга в доме состоит из трех женщин, которые появились здесь очень давно, - задолго до того, как я вышла замуж за мистера Мердока, а это произошло всего семь лет назад. Садовник в доме не бывает, шофера у меня нет - меня возит мой сын либо секретарша. Мой сын этого сделать не мог, во-первых, потому, что он не такой идиот, чтобы обкрадывать собственную мать, и, во-вторых, потому, что, если это он взял монету, ему ничего не стоило бы предотвратить мою беседу с мистером Морнингстаром. Мисс Дэвис - смешно и думать. Не из тех: слишком робка. Нет, мистер Марлоу, Линда - именно тот человек, который мог сделать это - хотя бы назло, если ни для чего другого. И вы прекрасно знаете, что за публика ошивается в ночных клубах.

- Самая разная, - сказал я. - Как и везде. Полагаю, никаких следов взлома? Трудно представить хладнокровного профессионала, который удовольствовался бы только одной монетой. Но все-таки нельзя ли осмотреть помещение наверху?

Она выдвинула челюсть, и мышцы на ее шее вздулись твердыми буграми.

- Я только что сказала вам, мистер Марлоу, что дублон Брэшера взяла миссис Лесли Мердок, моя невестка.

Я молча уставился на нее, она - на меня. Взгляд ее был тяжел и холоден - под стать фасаду этого дома. Я пожал плечами:

- Допустим. Что вы хотите от меня, миссис Мердок?

- Во-первых, я хочу вернуть монету. Во-вторых, мне нужны доказательства для развода. Я не собираюсь оплачивать его. Осмелюсь предположить, вы знаете, как устраиваются подобные дела?

Она завершила очередной прием " лекарства" и вдруг грубо расхохоталась.

- Слышал краем уха, - ответил я. - Вы сказали, что леди не оставила адреса. Значит, вы даже не предполагаете, где ее искать, так?

- Именно.

- То есть никаких концов. У вашего сына могут быть какие-то соображения по этому поводу, которыми он с вами не поделился. Я хочу поговорить с ним.

Черты ее толстого серого лица вдруг затвердели и стали еще более грубыми, хотя казалось, дальше некуда.

- Мой сын ничего не знает. Даже о пропаже дублона. И я не хочу ставить его в известность. В свое время он обо всем узнает. Сейчас его трогать не надо. Он будет неукоснительно делать то, что я от него потребую.

- Так получалось не всегда.

- Его женитьба, - раздраженно сказала она, - была минутной слабостью. Потом он старался вести себя как подобает джентльмену. Эти тонкости не для меня.

- У нас в Калифорнии минутная слабость такого рода продолжается минимум три дня, миссис Мердок.

- Молодой человек, вы согласны работать или нет?

- Согласен, если получу необходимые сведения и возможность вести дело так, как считаю нужным. И не согласен, если вы собираетесь снабдить меня сводом правил и инструкций.

Она резко рассмеялась.

- Это деликатное семейное дело, мистер Марлоу. И отнестись к нему нужно деликатно.

- Если вы меня нанимаете, я вам гарантирую всю деликатность, на которую способен. Если вы считаете, что ее у меня недостаточно, вероятно, вам лучше не связываться со мной. Например, как я понял, вы не хотите, чтобы ваша невестка понесла наказание. Для этого я недостаточно деликатен.

Она стала цвета вареной свеклы и раскрыла рот, чтобы завопить. Но передумала, подняла бокал и заглотила еще некоторое количество " лекарства".

- Постарайтесь, - сухо бросила она. - Жаль, что я не встретила вас пару лет назад, до его женитьбы.

Что означало последнее, я не вполне понял - так что пропустил реплику мимо ушей.

Она перегнулась в сторону, поковырялась в диске внутреннего телефона и что-то рявкнула в трубку, когда ей ответили.

Вскоре за дверью раздались шаги, и маленькая блондинка легко и стремительно вошла в комнату.

- Выдай этому человеку чек на двести пятьдесят долларов, - прорычала старая ведьма. - И держи язык за зубами.

Девушка залилась краской до самой шеи.

- Вы знаете, я никогда ни с кем не обсуждаю ваши дела, миссис Мердок, - пролепетала она. - Вы знаете. Мне это даже в голову не может прийти, я...

Она повернулась и, опустив голову, выбежала из комнаты.

- Мне нужна фотография леди и некоторые сведения, - сказал я, когда дверь за секретаршей захлопнулась.

- Посмотрите в ящике. - Миссис Мердок ткнула пальцем в сторону плетеного тростникового стола, и ее кольца сверкнули в полумраке.

Я подошел, выдвинул единственный ящик стола; на дне его изображением вверх одиноко лежала фотография, с которой на меня смотрели спокойные темные глаза. Я сел снова в кресло и принялся разглядывать карточку. Темные волосы, разделенные пробором посередине и небрежно откинутые назад с крупного лба. Большой высокомерный рот - весьма соблазнительный. Милый нос: не слишком большой, но и не слишком маленький. Великолепная лепка лица. Однако чего-то в нем не хватало. Того, что когда-то называлось хорошим тоном, а как называется сейчас не знаю. Лицо казалось слишком умудренным и настороженным. Но за этим выражением умудренности еще угадывалась наивность маленькой девочки, верящей в Санта-Клауса.

Я кивнул и сунул карточку в карман, подумав, что я вывел гораздо больше заключений, чем можно вывести из простой фотографии, да еще в полутьме.

Дверь открылась, вошла мисс Дэвис с авторучкой и чековой книжкой. Девушка принужденно улыбалась. Миссис Мердок подписала чек и резко махнула рукой в мою сторону. Мисс Дэвис вырвала чек из книжки и подала его мне. Хозяйка молчала, и секретарша тихо вышла, прикрыв за собой дверь.

Я помахал чеком, чтобы скорее высохли чернила, потом свернул его и продолжал держать в руке.

- Что вы можете рассказать о Линде?

- Практически ничего. До замужества она снимала квартиру с девушкой по имени Луис Мэджик - звучные имена они себе придумывают. Тоже какаято артистка. Они работали вместе в клубе " Айдл Вэли". Мой сын Лесли слишком хорошо знаком с этим заведением. О семье Линды я ничего не знаю. Когда-то она упоминала, что родилась в Сиу Фолз. Вероятно, ее родители живы. Меня эти подробности мало интересовали.

Как же, мало интересовали. Я так и видел, как она роет, роет обеими руками, роет глубоко и отбрасывает песок в сторону полными горстями.

- Вы не знаете адреса мисс Мэджик?

- Нет. И никогда не знала.

- Может ли знать ваш сын... или мисс Дэвис?

- У сына я спрошу, когда он придет. Хотя, не думаю. Можете поинтересоваться у мисс Дэвис. Уверена, что она тоже не знает.

- Ясно. Вы можете назвать имена еще каких-нибудь друзей Линды?

- Нет.

- Возможно, ваш сын поддерживает какую-то связь с ней - втайне от вас.

Она снова начала багроветь. Я поднял ладонь вверх и выдавил миролюбивую улыбку.

- В конце концов, он целый год был ее мужем, - сказал я. - Он может что-то знать о ней.

- Оставьте моего сына в покое, - отрезала она.

Я пожал плечами и разочарованно вздохнул.

- Отлично. Вероятно, она уехала на своей машине - той, что вы ей купили.

- " Меркурий" стального цвета, закрытый, модель сорокового года. Мисс Дэвис сообщит вам номер, если понадобится. Взяла ли Линда машину - не знаю.

- Сколько денег, какую одежду, драгоценности взяла ваша невестка?

- Денег немного. У нее должно быть не больше двухсот долларов. Миссис Мердок насмешливо оскалилась, и вокруг ее рта и носа появились жирные складки. - Конечно, если только она не нашла себе нового дружка.

- Так... - сказал я. - Драгоценности?

- Кольцо с изумрудом и бриллиантом не очень большой ценности, платиновые часы с рубинами, очень хорошее янтарное ожерелье, которое я имела глупость собственноручно подарить ей. У ожерелья фермуар с двадцатью шестью маленькими бриллиантами, выложенными в форме ромба. Конечно, может быть еще что-то. Я не обращала особого внимания на ее вещи. Одевается она хорошо, но не экстравагантно. Хоть это, слава Богу.

Миссис Мердок снова наполнила бокал, выпила и снова по-светски непринужденно рыгнула.

- Это все, что вы можете рассказать мне?

- Этого недостаточно?

- Не вполне достаточно, но придется удовлетвориться этим для начала. Если я выясню, что Линда монету не брала, - следствие прекращается. Я правильно понял?

- Об этом поговорим позже, - грубо сказала миссис Мердок. - Украла Линда - это точно. И я не собираюсь позволить ей скрыться. Зарубите себе это на носу, молодой человек. И я надеюсь, вы хотя бы вполовину столь нахальны, каким кажетесь, потому что девицы из ночных баров склонны обзаводиться весьма непристойными друзьями.

Я все еще держал свернутый чек за уголок в опущенной между коленей руке. Я вынул бумажник, убрал в него чек и встал, подняв шляпу с пола.

- Я люблю непристойных, - сказал я. - У непристойных очень незатейливый ум. Я отчитаюсь перед вами, когда будет в чем отчитываться. Думаю взяться сначала за торгового агента. Это похоже на ниточку.

Она дала мне дойти до двери и лишь потом пробасила за моей спиной:

- Я вам не очень понравилась, верно?

Я обернулся и, не отпуская ручку двери, ухмыльнулся:

- А что, бывает, вы кому-то нравитесь?

Она откинула голову назад, широко раскрыла рот и разразилась громовым хохотом. Не дожидаясь, когда она кончит, я вышел и захлопнул за собой дверь. Пройдя по коридору, я постучал в приоткрытую дверь канцелярии и заглянул внутрь.

Худенькая блондинка сидела, положив руки на стол и лицо - на руки. Она плакала. Она повернула голову и поглядела на меня мокрыми глазами. Я прикрыл за собой дверь, подошел к столу, наклонился и обнял девушку за плечи.

- Выше нос, - сказал я. - Ее можно только пожалеть. Она считает себя несгибаемой и готова свернуть себе шею, чтобы доказать это на деле.

Девушка резко выпрямилась, сбрасывая мою руку с плеч.

- Не трогайте меня, - задыхаясь, сказала она. - Пожалуйста. Я никогда не позволяю мужчинам дотрагиваться до себя. И не говорите такие ужасные вещи о миссис Мердок.

Ее лицо было мокрым и розовым от слез. Без очков глаза ее были прелестны.

Я сунул в зубы долго ждавшую своего часа сигарету и зажег ее.

- Я... я не хотела быть грубой. - Девушка всхлипнула. - Но она так унижает меня. А я так стараюсь для нее.

Она еще раз всхлипнула, достала из стоа мужской носовой платок и вытерла им глаза. В уголке платка фиолетовыми нитками были вышиты инициалы " Л. М.". Я задумчиво рассматривал их, выпуская дым в сторону от светлой головки мисс Дэвис.

- Вы что-нибудь хотите узнать? - спросила она.

- Да. Номер машины миссис Мердок.

- 2ХIIII, серый " Меркурий" с открытым верхом, модель сорокового года.

- Старуха сказала - с закрытым верхом.

- Это машина мистера Лесли. Они одного цвета, одной марки и одного года выпуска. Линда не взяла машину с собой.

- Да? А что вы знаете о мисс Луис Мэджик?

- Я видела ее только один раз. Она раньше снимала квартиру вместе с Линдой. Сюда мисс Мэджик приходила с мистером... мистером Ваньером.

- Кто он?

Она опустила глаза.

- Я... она просто приходила с ним. Я его не знаю.

- О'кей. Как выглядит Луис Мэджик?

- Высокая красивая блондинка. Очень... очень привлекательная.

- Вы имеете в виду - сексуальная?

- Ну... - она дико покраснела, - в самом благопристойном смысле, если вы понимаете, о чем я говорю.

- Я понимаю, о чем вы говорите, - сказал я. - Но я с таким никогда не сталкивался.

- Охотно верю, - ядовито сказала она.

- Вы знаете, где живет мисс Мэджик?

Девушка помотала головой:

- Нет. - И очень аккуратно сложила носовой платок и сунула его в ящик стола - в тот, где лежал пистолет.

- Вы можете стянуть другой, когда этот испачкается, - заметил я.

Она откинулась на спинку стула, положила маленькие аккуратные ладошки на стол и спокойно посмотрела на меня.

- На вашем месте я бы оставила эти ухватки крутого парня. Не пройдет, во всяком случае - со мной.

- Не пройдет?

- Нет. И больше ни на какие вопросы я отвечать не могу, не получив на то разрешения.

- Я не крутой, - сказал я. - Просто мужественный.

Она взяла карандаш, бесцельно почиркала им в блокноте и слабо улыбнулась мне - снова само спокойствие.

- Может, я просто не люблю мужественных.

- Вы чудачка, - сказал я. - Насколько я разбираюсь в чудаках. Всего хорошего.

Я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и прошел к выходу по пустому коридору и через тихую, сумрачную, как склеп, гостиную.

Солнечные лучи плясали на теплой лужайке. Я надел черные очки и на ходу еще раз потрепал по голове негритенка.

- Дружище, это еще ужасней, чем я ожидал.

Кособокие камни жгли сквозь подошвы. Я сел в машину и отъехал от тротуара.

Маленький песочного цвета автомобиль отъехал от тротуара вслед за мной. Я не придал этому особого значения. Человек за рулем был в широкополой соломенной шляпе с лентой из веселенького ситца и, как и я, в черных очках.

Я поехал обратно в город. Через десяток перекрестков песочного цвета автомобильчик все еще следовал за мной. Я пожал плечами и смеха ради покрутился вокруг квартала.

Преследователь держался за мной на прежнем расстоянии. Я резко свернул на обсаженную огромными деревьями улицу, стремительно развернул машину и остановился у противоположной обочины.

Из-за угла осторожно вырулил автомобильчик песочного цвета.

Светлая голова в бурой шляпе с яркой ленточкой даже не повернулась в мою сторону. Автомобиль проплыл мимо, и я поехал обратно в сторону Голливуда. Несколько раз я бдительно оглядывался, но легковушки песочного цвета видно не было.

Мой офис находился на шестом этаже Кахуэнга-Билдинг - две маленькие комнаты окнами во двор. Одну я обычно оставлял открытой - чтобы там мог посидеть терпеливый клиент

(если у меня вообще был какой-нибудь терпеливый клиент). На входной двери был электрический замок, который я мог отпирать прямо из своего кабинета, предназначенного для глубоких раздумий.

Я заглянул в приемную. Там не было никого и ничего - кроме запаха пыли. Я открыл окно, отпер дверь и прошел в кабинет. Три грубых кресла, вращающийся стул, письменный стол, пять зеленых шкафов для хранения документов, три из которых были забиты каким-то хламом, на стене календарь и лицензия частного детектива в рамке, телефон, встроенный в буфет мореного дерева умывальник, вешалка, нечто на полу, могущее сойти за ковер, два открытых окна с тюлевыми занавесками, которые мерно шевелились и морщились на ветру, как губы беззубого старика во сне.

Все та же дребедень, которую я имел в своем распоряжении и в прошлом году, и позапрошлом. Не блестяще, не шикарно - но все лучше, чем палатка на берегу.

Я повесил шляпу и пиджак на вешалку, ополоснул лицо и руки холодной водой, закурил, взял со стола телефонную книгу и выписал из нее адрес и телефон Элиши Морнингстара. Я уже протянул руку к телефонной трубке, когда вспомнил, что оставил запертой дверь в приемную. Я потянулся к кнопке на краю стола, нажал ее - и как раз вовремя. Кто-то открывал входную дверь.

Перевернув блокнот обложкой вверх, я пошел посмотреть кто же это, и обнаружил в приемной худого длинного самодовольного субъекта в шерстяном тропическом костюме серо-голубого цвета, черно-белых ботинках, бледножелтой рубашке, галстуке и с выставленным напоказ носовым платком, ярким, как цветок джакаранды. В руке, затянутой в засаленную перчатку из белой свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и брезгливо морщил нос, разглядывая пыльные журналы на столике, выцветшую дерюгу на полу и остальные красноречивые свидетельства моего благосостояния.

Когда я открыл дверь из кабинета, он обернулся и уставился на меня довольно сонными тусклыми глазами, посаженными близко к узкому носу. У него было красное, обгоревшее на солнце лицо, зачесанные назад рыжеватые волосы, словно прилипшие к узкому черепу. Тонкие рыжие усики его были значительно ярче волос.

Он разглядывал меня неторопливо и без особого удовольствия. Потом выпустил дым тонкой струйкой и насмешливо улыбнулся.

- Вы Марлоу?

Я кивнул.

- Я несколько разочарован, - сказал он. - Я ожидал увидеть нечто с грязными ногтями.

- Вы можете пройти, - сказал я, - и острить сидя.

Я придержал дверь, и он продефилировал мимо, стряхивая пепел на пол. Усевшись в кресло для посетителей у стола, он стянул перчатку с правой руки и вместе с уже снятой небрежно бросил на стол. Вытащил из мундштука окурок и принялся разминать его спичкой, пока тот не перестал дымиться. Потом вставил в мундштук следующую сигарету и зажег ее толстой красной спичкой. Затем откинулся на спинку кресла с улыбкой скучающего аристократа.

- Все в порядке? - осведомился я. - Пульс и дыхание в норме? Не желаете ли мокрое полотенце на лоб или еще что-нибудь?

Презрительно он кривить губы не стал только потому, что они были презрительно скривлены еще при входе.

- Частный детектив, - сказал он. - Никогда не сталкивался. Грязная работенка, надо понимать. Подглядываем в замочные скважины, ворошим старые сплетни и тому подобное.

- Вы как, по делу, - спросил я, - или просто поболтать?

Улыбка его была незаметна, как старая дева на балу у заезжей знаменитости

- Я Мердок. Надеюсь, это имя вызывает у вас какие-нибудь ассоциации.

- Я рад, что вы умеете так мило проводить время, - заметил я и принялся набивать трубку.

Он молча наблюдал за моими действиями. Потом медленно сказал:

- Как я понял, моя мать наняла вас для какой-то работы. Она выписала вам чек.

Я закончил набивать трубку, раскурил ее и, откинувшись на спинку стула, стал выпускать дым через правое плечо в сторону окна.

Он немного подался вперед и серьезно сказал:

- Я понимаю, что умение держать язык за зубами обязательно для людей вашей профессии. Но мне и гадать не нужно. Маленький червячок все рассказал мне, жалкий земляной червячок, которого часто топчут ногами, но который все равно умудряется выжить - как и я сам. Я не заставил себя ждать. Это проясняет вам что-нибудь?

- Да, - сказал я. - Предположим, меня все это мало интересует.

- Как я понял, вас наняли разыскать мою жену.

Я фыркнул и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.

- Марлоу, - сказал он еще серьезней, - я очень постараюсь, конечно, но вряд ли смогу полюбить вас.

- Я визжу, - сказал я. - От ярости и боли.

- Простите за безыскусное выражение, но от ваших ухваток крутого парня так и прет дешевкой.

- Из ваших уст это особенно горько слышать.

Он снова откинулся назад и принялся сверлить меня тусклыми глазками. Он поерзал в кресле, стараясь устроиться в нем поудобнее. Очень многие пробовали устроиться поудобнее в этом кресле. Я и сам иногда пробую от нечего делать.

- Зачем моя мать хочет найти Линду? - медленно спросил он. - Она ее смертельно ненавидит. Я имею в виду: мать - Линду. Линда всегда вела себя вполне прилично по отношению к матери. Как она показалась вам?

- Ваша мать?

- Естественно. Вы же не знакомы с Линдой, верно?

- Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы в конце концов. Слишком много болтает.

Он резко помотал головой.

- Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно должна кого-то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину - но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?

- Довольно мила - на старомодный манер.

Он нахмурился:

- Я имею в виду мать. Мерле - просто бесхитростная маленькая девочка. Я и сам знаю.

- Ваша дьявольская проницательность пугает меня, - сказал я.

Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним пальцем пепел с сигареты. Почти - но не совсем. Он внимательно следил за тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.

- Так о матери, - спокойно повторил он.

- Старая боевая лошадь, - сказал я. - Золотое сердце, но все золото упрятано глубоко и надежно.

- Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно что сдирать с себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?

- Понятия не имею, - сказал я. - С чего вы вообще это взяли?

- Ну как... одно ваше присутствие. И Мерле...

- Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.

Он вспыхнул.

- Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара сотен...

- Я должен оскорбиться, - сказал я. - К тому же мне запрещено с вами разговаривать. Приказ.

- Но почему, черт возьми?

- Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало, удовлетворяя любопытство каждого встречного.

- Должно быть, в воздухе много электричества, - раздраженно заметил он, - если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.

Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были желтые полоски и надписи " Роузмонт. Х. Ричард, 3..." остальное обгорело. Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.

- Я люблю свою жену, - вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие белые зубы. - Несколько сентиментально, но это правда.

- В Ломбардии по-прежнему все спокойно.

Он продолжал, все так же щерясь:

- Меня она не любила. У нее не было особых причин любить меня. Она привыкла жить весело. У нас... что ж, у нас ей было довольно скучно. Мы не ссорились. Линда очень выдержанна. Но она не была в восторге от жизни со мной.

- Вы слишком скромны, - сказал я.

Он сверкнул глазами и постарался - небезуспешно - сохранить аристократический вид.

- Неумно, Марлоу. Даже не свежо. Послушайте, вы производите впечатление приличного человека. Я знаю, что моя мать не станет тратить двести пятьдесят долларов только для того, чтобы доставить себе удовольствие. Может быть, дело не в Линде. Может быть, в чем-то еще. Может... - Он осекся и потом медленно продолжил, пристально глядя на меня: -... может быть, дело в Морни?

- Может быть, - весело согласился я.

Он схватил перчатки, ударил ими по столу и снова бросил:

- Тут я влип, это ясно. Но я не предполагал, что она знает. Должно быть, Морни все-таки позвонил ей. Он обещал не делать этого.

Дальше было просто.

- Сколько вы должны ему? - спросил я.

Нет, не просто. Он снова стал подозрительным.

- Если он звонил, то сказал бы. А мать сказала бы вам.

- Может быть, дело не в Морни, - вздохнул я, мечтая о стакане крепкого виски. - Может быть, повариха беременна от мороженщика. Но если Морни - то сколько?

- Двенадцать тысяч. - Он опустил глаза и покраснел.

- Угрожает?

Мердок кивнул.

- Пошлите его добывать деньги под липовые векселя, - посоветовал я. - Что он за человек? Серьезный малый?

Мердок снова поднял глаза, лицо его было решительным.

-Думаю, да. Думаю, они все такие. Специализировался в кино на ролях злодеев. Вызывающе красив, бабник. Но не думайте чего-то такого. Линда просто работала там - как работают официанты или музыканты. И если вы все-таки интересуетесь ею - вам будет трудно отыскать ее.

Я вежливо улыбнулся.

- Почему это мне будет трудно отыскать ее? Она ведь, надеюсь, не зарыта на заднем дворе?

Он резко поднялся, и тусклые глазки его гневно сверкнули. Чуть наклонясь над столом, он довольно аккуратно выхватил из внутреннего кармана маленький пистолет, на вид двадцать пятого калибра, который, похоже, приходился родным братом пистолету, лежавшему в столе Мерле. Направленное на меня дуло выглядело довольно зловеще. Я не шевельнулся.

-Тот, кто замышляет что-то против Линды, будет сначала иметь дело со мной.

- Это не слишком опасно. Обзаведитесь пистолетом посолиднее - или вы собираетесь бить из него мух?

Он сунул пистолетик обратно во внутренний карман, одарил меня тяжелым пристальным взглядом, взял со стола свои перчатки и шагнул к двери.

- Разговаривать с вами - пустая трата времени, - сказал он. - Вам лишь бы поострить.

- Минуточку, - остановил его я, обходя стол. - С вашей стороны было бы любезностью не упоминать в присутствии матери о нашей беседе. Хотя бы ради девушки.

Он кивнул:

- По количеству полученной информации наша беседа не кажется достойной упоминания.

- Вы действительно должны Морни двенадцать тысяч?

Он опустил глаза, потом поднял и снова опустил. И сказал:

- Такую сумму Алекс не поверит в долг и куда более деловому человеку, чем я.

Я приблизился к нему вплотную и сказал:

- Вообще говоря, я и не сомневался, что вы беспокоитесь не о жене. Полагаю, вы прекрасно знаете, где она. И от вас она вовсе не убегала. Она убежала от вашей матери.

Он поднял глаза и, ничего не говоря, начал натягивать перчатку.

- Может быть, она найдет работу, - продолжил я. - И сможет содержать вас.

Он снова посмотрел в пол, потом чуть развернулся вправо, и его кулак в перчатке описал в воздухе короткую четкую дугу. Я немного отвернул подбородок в сторону, поймал руку Мердока за запястье и медленно отвел кулак к его груди. Мердок отступил на шаг и тяжело задышал. У него была тонкая кисть. Я спокойно обхватывал ее пальцами.

Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Он скалился и дышал тяжело и прерывисто, как пьяный. Круглые алые пятнышки горели на его щеках. Он попытался вырвать кисть, но я так навалился на него, что ему пришлось отступить еще на шаг, чтобы не потерять равновесия. Лишь несколько дюймов разделяло наши лица.

- Как случилось, что старик не оставил вам денег? - усмехнулся я. - Или вы все спустили?

Он ответил сквозь зубы, все так же пытаясь выдернуть свою руку из моей:

- Если вы считаете, что это ваше собачье дело, и если вы имеете в виду Джаспера Мердока, то... он мне не отец. Он меня не любил и не оставил мне ни цента. Моего отца звали Горас Брайт; он обанкротился и выбросился из окна своего офиса.

- Вас легко доить, - сказал я. - Правда, вы даете очень жидкое молоко. Я сожалею о том, что сказал о вашей жене и о вас. Я просто хотел вас разозлить.

Я отпустил его руку и отступил назад. Он дышал все еще тяжело и часто. Взгляд у него был по-прежнему бешеный, но голосом он владел хорошо.

- Отлично. У вас это получилось. Если вы удовлетворены,

то я пойду.

- Я вам сделал одолжение, - сказал я. - Человек при пушке не должен так легко выходить из себя. Ходите лучше без оружия.

- Это мое дело, - сказал он. - Сожалею, что замахнулся на вас. Вероятно, вы не особенно пострадали бы от моего удара.

- Ничего, все в порядке.

Он открыл дверь и вышел. Из коридора донесся приглушенный звук его шагов. Еще один чудак. Я задумчиво постукивал костяшкой указательного пальца по зубам в такт удаляющимся шагам. Потом вернулся к столу, взглянул в блокнот и поднял телефонную трубку.

После третьего звонка на другом конце провода раздался тонкий, молодой, почти детский голос:

- Доброе утро. Офис мистера Морнингстара.

- Что, старик у себя?

- Кто его спрашивает?

- Марлоу.

- Он знает вас?

- Спросите мистера Морнингстара, не интересуют ли его ранние американские золотые монеты?

- Подождите минуточку, пожалуйста.

Наступила пауза, необходимая для того, чтобы привлечь внимание пожилого господина к тому факту, что кто-то желает побеседовать с ним по телефону. Потом в трубке щелкнуло и раздался голос. Сухой голос. Можно даже сказать - растрескавшийся.

- Мистер Морнингстар слушает.

- Мне сказали, что вы звонили миссис Мердок из Пасадены. Насчет известной монеты.

- Насчет известной монеты, - повторил он. - Ну-ну. И что же?

- Я так понял, вы хотели купить данную монету из коллекции Мердока.

- Ну-ну. А кто вы, собственно говоря, сэр?

- Филип Марлоу. Частный детектив. Я работаю на миссис Мэрдок.

- Ну-ну, - в третий раз сказал старик и осторожно откашлялся. - А о чем вы хотите поговорить со мной, мистер Марлоу?

- Об этой самой монете.

- Но мне сказали, что она не продается.

- И все же я хочу поговорить с вами. С глазу на глаз.

- Что, миссис Мердок передумала?

- Нет.

- Боюсь, я не вполне понимаю, что вам от меня надо, мистер Марлоу. О чем нам с вами говорить? - в его голосе появились хитрые нотки.

Я вытащил козырную карту и разыграл ее с ленивой грацией.

- Дело в том, мистер Морнингстар, что, когда вы звонили в Пасадену, вы уже знали, что монета не продается.

- Интересно, - медленно проговорил он, - и откуда же?

- Вы занимаетесь этими делами и не можете не знать. О том, что коллекция не может быть продана при жизни миссис Мердок, известно всем.

- Ага, - сказал он. - Ага. - Наступила пауза. - В три часа, наконец сказал он спокойно, но быстро. - Буду рад видеть вас в моем офисе. Где он находится, вам, вероятно, известно. Вас это устроит?

- Я буду.

Повесив трубку, я снова зажег сигарету и так и сидел, уставившись в стену. Мое лицо оцепенело от сосредоточенных раздумий или от чего-то еще, от чего цепенеют лица. Я вытащил из кармана фотографию Линды Мердок и некоторое время рассматривал ее. Сделав вывод, что внешность ее, в конце концов, весьма заурядна, я бросил карточку в ящик стола. Потом взял из пепельницы вторую спичку Мердока и повертел ее в пальцах. На ней было написано: " Топ Рой, У.Д. Райт, 36".

Интересно, может ли это оказаться важным? Я кинул спичку обратно в пепельницу.

Луис Мэджик в телефонной книге не значилась.

Я взял систематический каталог, составил список из полдюжины театральных агентств, названия которых были набраны самым крупным шрифтом, и стал звонить туда. Все агентства отвечали жизнерадостными звонкими голосами и сыпали встречными вопросами - но либо ничего не знали, либо просто не хотели ничего говорить о некоей мисс Луис Мэджик, вроде бы эстрадной артистке.

Я выбросил список в мусорную корзину и позвонил Кенни Хэйсту из отдела уголовной хроники в " Кроникл".

- Что ты знаешь об Алексе Морни? - спросил я, когда мы кончили упражняться в остроумии.

- Владелец шикарного ночного клуба и игорного дома в Айдл Вэли, две мили от шоссе в сторону холмов. Снимался в кино. Актеришка он паршивый. У него, похоже, много покровителей. Никогда не слышал, чтобы он пристрелил кого-нибудь в общественном месте среди бела дня. Как и в любое другое время суток. Но биться об заклад, что он на это не способен, я бы не стал.

- Опасен?

- Скажем так: может быть - при необходимости. Все эти киношные мальчики хорошо знают, как должны вести себя владельцы ночных клубов. У него есть телохранитель - колоритная фигура, скажу тебе. Некий Эдди Пру. Ростом около шести футов пяти дюймов и тощий, как нефальсифицированное алиби. На одном глазу бельмо - результат боевого ранения.

- Представляет ли Морни опасность для женщин?

- Не будь ханжой, старина. Женщины не считают это опасностью.

- Ты знаешь девушку по имени Луис Мэджик, вроде бы артистку? Высокая яркая блондинка.

- Нет. Но, похоже, хотел бы узнать.

- Кончай острить. А некоего Ваньера не знаешь часом? Этих имен нет в телефонной книге.

- Нет. Но могу спросить у Джерти Арбогаста, если ты перезвонишь. Он знает всю аристократию ночных клубов. И все низы.

- Спасибо, Кенни. Я перезвоню. Через полчаса, пойдет?

- Отлично. - И мы повесили трубки.

Я вышел из офиса и запер дверь. В конце коридора светловолосый молодой человек в коричневом костюме и бурой соломенной шляпе с желтой ленточкой читал вечернюю газету, прислонясь к стене. Когда я проходил мимо, он зевнул, свернул газету, сунул ее под мышку и отлепился от стены.

Он вошел со мной в лифт. Он был так утомлен, что с трудом держал глаза открытыми. Я вышел на улицу и пешком прогулялся до банка, где получил по чеку деньги на карманные расходы. Оттуда я заглянул в ближайший бар выпить мартини и съесть сандвич. Человек в коричневом костюме устроился в другом конце зала, пил кока-колу, скучал и складывал на столе перед собой монетки в столбик, аккуратно ровняя их края. Он опять был в черных очках. Они делали его невидимым.

Я жевал сандвич как можно дольше, потом побрел к телефонной будке в глубине зала. Человек в коричневом резко повернул голову в мою сторону, но тут же мастерски замаскировал это движение, поспешно схватив стакан и отхлебнув из него. Я набрал номер " Кроникл".

- О`кей, - сказал Кенни. - Джерти говорит, что Морни не так давно женился на твоей шикарной блондинке. Луис Мэджик. Ваньера он не знает. Говорит, что Морни купил себе белый дом на шоссе Стилвуд-Кресцент в пяти кварталах к северу от Сансета. Этот дом достался Морни от Артура Блейка Попхэма, погоревшего на каком-то мошенничестве. На воротах еще остались инициалы прежнего владельца. И на туалетной бумаге тоже, если верить Джерти. Попхэм был основательный парень. Кажется, это все, что мы знаем.

- Этого более чем достаточно. Огромное спасибо, Кенни.

Я вышел из будки и наткнулся взглядом на черные очки между коричневым костюмом и бурой шляпой и пронаблюдал, как они поспешно отвернулись в другую сторону.

Я повернулся, прошел через вращающуюся дверь в кухню, оттуда вышел на боковую улицу и отправился к автомобильной стоянке, где была припаркована моя машина.

Шоссе Стилвуд-Кресцент плавным виражом уходило на север от Сансета за полем для игры в гольф клуба " Бел-Эйр". Вдоль дороги тянулись ограды частных владений - высокие и низкие каменные стены, и железные узорные решетки, и просто живые изгороди. Тротуара не было: здесь никто не ходил пешком - даже почтальоны.

Вечер был жаркий - но не настолько, как в Пасадене. Воздух наполнял наводящий дремоту аромат цветов и солнца, за огородами нежно журчали струйки фонтанчиков.

Я неспешно поднимался по склону холма, разглядывая монограммы на воротах; Артур Блейк Попхэм - значит, А.Б.П. Эти буквы - золотом по черному - я увидел на самом верху холма; к воротам вела мощенная плитами дорога.

За воротами находился сияющий белый дом, который казался совсем новым; участок вокруг был тщательно ухожен. Дом был довольно скромен для этого района: не более четырнадцати комнат и, вероятно, всего один бассейн. Окружавшая участок стена была выложена из кирпича, вытекший из швов кладки цемент застыл и был замазан белой краской. Сверху стена завершалась железной решеткой, окрашенной в черный цвет. На большом почтовом ящике у служебного входа было написано: " А.Р. Морни".

Я оставил машину на шоссе и поднялся по мощеной дорожке к белой боковой двери, на которой играли яркие блики от разноцветного стеклянного навеса над ней. Я брякнул медным дверным кольцом. В стороне от дома шофер мыл " кадиллак".

Дверь открылась, и надменный филиппинец в белоснежном костюме скорчил мне презрительную гримасу. Я протянул визитку.

- К миссис Морни, - сказал я.

Он открыл дверь. Шло время - как обычно, когда я прошу доложить о себе. Плеск льющейся на " кадиллак" воды действовал умиротворяюще. Шофер, коротенький человечек в бриджах и крагах, в мокрой от пота рубашке, был похож на переростка-жокея, и, поливая машину, он тихонько присвистывал, как скребущий лошадь конюх.

Красногрудая колибри влетела в алеющий у двери куст, сотрясла длинные трубчатые цветы и выпорхнула оттуда так стремительно, что, казалось, просто растворилась в воздухе.

Дверь открылась, и филиппинец протянул мне визитку. Я не взял ее.

- Что вы хотите? - У него был жестко потрескивающий голос - словно кто-то ходит на цыпочках по яичной скорлупе.

- Видеть миссис Морни.

- Ее нет дома.

- Вы не знали об этом, когда брали визитную карточку?

Он разжал пальцы, и визитка спланировала на землю. Он ухмыльнулся, демонстрируя плоды трудов дешевого дантиста.

- Узнал, когда она мне это сказала.

И закрыл дверь перед моим носом - совсем не тихо.

Я поднял карточку и пошел вдоль дома туда, где шофер поливал из шланга " кадиллак" и смывал с него грязь большой губкой. У шофера были глаза с воспаленными веками и пшеничная челка. К нижней губе прилипла потухшая сигарета.

Он быстро покосился на меня, как человек, которому с трудом удается заниматься своим делом и не соваться в чужие. Я спросил:

- Где хозяин?

Сигарета подпрыгнула в уголке его рта. Нежно журчала текущая из шланга вода.

- Спроси в доме, Джек.

- Уже. Они хлопнули дверью перед моим носом.

- Ты разбиваешь мое сердце, Джек.

- А как насчет миссис Морни?

- Тот же ответ. Я просто мою здесь машину. Продаешь что-нибудь?

Я протянул визитку так, чтобы он смог прочитать ее. На сей раз это была рабочая визитка. Он положил губку на подножку, шланг на землю, обошел лужу воды, чтобы вытереть руки о висевшее на двери гаража полотенце. Затем выудил спички из кармана штанов и, откинув голову назад, зажег прилипший к губе окурок.

Потом он повел по сторонам плутоватыми глазками и направился за машину, кивком головы приглашая меня следовать за ним. Я последовал.

- Как насчет небольших денежных расходов? - осторожно поинтересовался он.

- Что-то я стал туповат в последнее время.

- За пять долларов я могу начать думать.

- Неловко заставлять тебя так напрягаться.

- За десять могу спеть, как четыре канарейки и гавайская гитара.

- Я не поклонник столь изысканных оркестровок.

Он наклонил голову в сторону.

- Говори яснее, Джек.

- Я не хочу, чтобы ты потерял работу, сынок. Я всего лишь хочу знать, дома ли миссис Морни. Это стоит не больше доллара.

- Не волнуйся за меня, Джек. Я тут в милости.

- У мистера Морни или еще у кого-то?

- Ты хочешь это за тот же доллар?

- Два.

Он смерил меня взглядом.

- Ты ведь на него работаешь?

- Естественно.

- Врешь.

- Давай два, - деловито сказал он.

Я дал ему два доллара.

- Она в саду за домом со своим дружком. Милым дружком. Если у вас есть дружок, который не работает, и муж, который работает, - значит вы, хорошо устроились, - он хитро покосился на меня.

- Твое бездыханное тело когда-нибудь хорошо устроится в сточной канаве.

- Только не мое, Джек. Я умный. Я верчусь возле этих людей всю жизнь.

Он потер банкноты между ладонями, подул на них и, сложив их в несколько раз, сунул в карманчик для часов на бриджах.

- Это был пробный шар, - сказал он. - Теперь еще за пять долларов...

Из-за машины вылетел белый коккер-спаниель, чуть поскользнулся на мокром бетоне, высоко подпрыгнув, лизнул меня в лицо и свалился на землю. Затем, вскочив, обежал меня и уселся у моих ног, высунув язык и тяжело дыша.

Я перешагнул через него, облокотился на машину и вытащил носовой платок.

- Это Хитклифф, - кисло сообщил шофер.

- Хитклифф?

- Hу. Они так зовут собаку, Джек. Смотри... а вот и сопровождающий.

Он взял губку и шланг и вернулся к работе. Коккер-спаниель тут же снова бросился ко мне, чуть не сбив меня с ног.

- Ко мне, Хитклифф, - раздался громкий мужской голос, и из увитой розами решетчатой галереи появился мужчина.

Высокий, смуглый, с гладкой кожей оливкового цвета; со сверкающими черными глазами и ослепительными белыми зубами. Бачки. Тонкие черные усики. Бачки слишком длинные, даже длиннее, чем просто слишком. Белая рубашка с вышитыми на кармашке инициалами. Белые широкие брюки, белые ботинки. Наручные часы на золотой цепочке свободно болтались на узком смуглом запястье. Желтый шарфик обхватывал тонкую бронзовую шею.

Он увидел, что собака сидит у моих ног, и это ему не понравилось. Он щелкнул длинными пальцами и чистым резким голосом сказал:

- Ко мне, Хитклифф. Ко мне, быстро!

Собака тяжело задышала, но не пошевелилась, разве что сильнее прижалась к моей ноге.

- Вы кто? - спросил мужчина, смерив меня взглядом.

Я протянул визитку. Смуглая рука взяла ее за уголок. Собака тихо отступила назад, обежала машину и скрылась.

- Марлоу, - сказал мужчина. - Марлоу, да? Как это понимать? Что вам здесь надо?

Он медленно оглядел меня сверкающими черными глазами, и его длинные шелковистые ресницы поднялись и опустились.

- Вам что, не сказали, что миссис нет дома?

- Сказали, но я не поверил. Вы мистер Морни?

- Нет.

- Это мистер Ваньер, - притворно-вежливым и невинным голоском протянул за моей спиной шофер. - Мистер Ваньер - друг семьи. Он частенько сюда захаживает.

Ваньер метнул бешеный взгляд за мое плечо. Шофер обошел машину и презрительно выплюнул окурок.

- Я сказал ему, что хозяина нет дома, мистер Ваньер.

- Вижу.

- Я сказал ему, что дома миссис Морни и вы. Я что-нибудь сделал неправильно?

- Ты мог бы заниматься своим делом, - сказал Ваньер.

- Просто странно, как это мне самому не пришло в голову, - удивился шофер.

- Иди отсюда, пока я не свернул твою тощую грязную шею.

Шофер спокойно посмотрел на него, потом ушел в темный гараж и стал что-то насвистывать. Ваньер устремил на меня горящий злобой взгляд и раздраженно сказал:

- Вам сообщили, что миссис Морни нет дома, но, видно, вас это не устраивает. Другими словами, данная информация не удовлетворяет вас.

- Если другими словами - то да.

- Ясно. Не соизволите ли объяснить, какой вопрос вы хотите обсудить с миссис Морни?

- Предпочитаю объяснить это самой миссис Морни.

- Незадача в том, что она не собирается принимать вас.

- Следи за его правой, Джек, - подал голос шофер из-за машины. - В ней может быть нож.

Оливковое лицо Ваньера сделалось цвета сухих водорослей. Он резко повернулся на пятках и придушенно рявкнул:

- Следуйте за мной!

Он пошел по мощенной кирпичом дорожке через зоросшую розами галерею к белой калитке. За ней находился обнесенный стеной сад с шикарными цветочными клумбами, площадкой для игры в бадминтон, чудесными газончиками и маленьким, выложенными кафелем бассейном, сердито сверкавшим на солнце. Площадка около бассейна была уставлена бело-синей садовой мебелью: низкими столиками, шезлонгами с подставками для ног, а над всем этим - сине-белый зонт размером с хорошую палатку.

В одном из шезлонгов томно раскинулась длинноногая девица; на столике рядом с ней стоял высокий матовый бокал, серебряное ведерко со льдом и бутылка виски. Девица лениво наблюдала за нашим приближением. С расстояния тридцати футов она смотрелась по высшему разряду. С расстояния десяти футов она смотрелась как нечто, предназначенное для рассматривания с расстояния тридцати футов. Ее рот был слишком велик, глаза - слишком сини, косметика - слишком ярка. Ее тонкие брови описывали дугу почти фантастической длины и высоты; ресницы ее были накрашены так густо, что походили на миниатюрные железные решетки.

На девице были белые парусиновые брюки, белая шелковая блузка, синебелые сандалии на босу ногу, на шее - ожерелье из зеленых камней.

Рядом на стуле лежала белая соломенная шляпа с полями диаметром с автомобильное колесо, на шляпе - солнцезащитные очки, каждая линза размером с пончик.

Ваньер промаршировал к девице и отрывисто сказал:

- Ты вышвырнешь этого гнусного красноглазого шоферишку, и как можно скорей. Иначе я сверну ему шею. Невозможно пройти мимо него, не услышав оскорбления в свой адрес.

Блондинка легко кашлянула, бесцельно помахала в воздухе носовым платком и сказала:

- Присядь и отдышись. Кто твой приятель?

Ваньер поискал мою визитку, обнаружил, что держит ее в руке, и швырнул на колени блондинке. Она лениво взяла ее, взглянула на нее, потом - на меня, вздохнула и задумчиво постучала ногтями по передним зубам.

- Крупный экземпляр, да? Пожалуй, тебе с ним не справиться.

Ваньер с отвращением посмотрел на меня.

- Ладно. Что там у вас - быстро выкладывайте.

- Я побеседую с дамой? - осведомился я. - Или я побеседую с вами и преподам вам несколько уроков хорошего тона?

Блондинка рассмеялась. В ее серебристом смехе еще сохранилась непосредственность и искренность молоденькой статистки. Маленький язычок вызывающе пробежал по губам.

Ваньер сел и зажег сигарету с позолоченным фильтром. Я стоял и смтрел на них.

- Я ищу вашу подругу, миссис Морни, - наконец сказал я. Насколько мне известно, вы вместе снимали квартиру где-то с год назад. Ее зовут Линда Конкист.

Ваньер быстро поднял глаза на меня - и опустил и снова поднял и опустил. Он повернул голову и посмотрел на другую сторону бассейна. Там сидел коккер-спаниель по кличке Хитклифф и смотрел на нас одним глазом.

Ваньер пощелкал пальцами.

- Сюда, Хитклифф! Ко мне, ко мне!