Глава 2. Нет, всё-таки иногда я бываю непозволительно рассеянным

Нет, всё-таки иногда я бываю непозволительно рассеянным. Стараюсь, следы заметаю, паспорта и машины меняю. А СИМка уже год как одна и та же. Знаю ведь отлично, что по включенному телефону даже местоположение владельца отследить можно - не слишком точно, но, для некоторых заинтересованных лиц, более чем достаточно. Да и вообще, каждый звонок - он же как ниточка, связывающая меня с остальным миром. И чем больше таких ниточек, тем больше вероятность, что по одной из них кто-нибудь до меня доберется. Вообще, мне свой номер надо было раз в месяц менять, а 'рабочий' - так вовсе после одного звонка выкидывать, а не хранить месяцами. Правда, это я только задним умом дошёл, когда уже и смысла особого не было.

Но это всё позже. А пока обменял я доллары на рубли и купил себе простенькие китайские кроссовки. Вам кажется, что жизнь стала скучной и серой? Хочется её разнообразить? Походите босиком по оживленным улицам, зайдите в магазин. Ладно еще, есть обменники, в которых клиента ниже пояса не видно. А то долго бы я со своими сушеными баксами ходил. Съездил к тайнику - чую я, пора его уже менять, больно часто я к нему наведываюсь - забрал последний паспорт и очередную кучку долларов. Снял квартиру на окраине, накупил в магазине продуктов и только собрался поесть-отдохнуть, как мне позвонили. Я посмотрел на экран телефона - какой-то незнакомый номер. Ладно, послушаем.

- Алло, - сказал мне смутно знакомый голос и я затрепетал. Я еще не вспомнил, чей это голос, но сразу понял, что мне очень важно его вспомнить.

- Слушаю вас, - ответил я с готовностью.

В ответ прозвучал негромкий смешок.

- Тебе еще не жарко? Скоро будет еще жарче.

- Кто вы? - я насторожился и принялся просачиваться в трубку. Ты, главное, трубку не клади, дядя. А с остальным я сам разберусь.

- Неважно, кто я. Важно, что у тебя есть кое-что, что принадлежит мне...

И тут я вспомнил.

- А-а-а, козёл, так это ты! Я тебя узнал, гад!

Ну дядя, щас я тебе устрою. За все мои мучения, за сомнения в собственной нормальности, за полгода похмельных головных болей по утрам. Я даже забыл о том, что собирался поговорить с этим уродом и вытрясти из него все подробности. Просто услышал этот чертов голос, этот проклятый голос, донимавший меня каждую ночь на протяжении долгих месяцев - и натурально озверел.

Кранты тебе, урод! Благо из телефонной трубки с той стороны я уже вылез и обвился невидимыми, но смертоносными кольцами вокруг собеседника. Вот он - сидит на стуле... то есть - как будто на стуле, потому что самого стула я не вижу. Как и всей остальной обстановки - вот что странно. Обычно, разговаривая с кем-то, я вижу всё, что творится на той стороне. А сейчас - нет. Странно? Странно. Ну и черт с ним, сам-то собеседник - вот он. И я накидываюсь на него.

И обламываюсь. Он просто рассыпается на части и я чувствую вкус песка и мела во рту, словно только что укусил гипсовую статую.

- Так дело не пойдет, - спокойно говорит голос в трубке, - я предлагаю решить вопрос мирным путем, и поверь, для тебя это наилучший вариант.

- И как же вы себе это представляете? - интересуюсь я, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на него еще раз.

- Мы встречаемся, ты спокойно и мирно отдаешь мне то, что и так моё.

Как он легко об этом говорит... может, мы о разных вещах думаем?

- Что? Я не понимаю.

- Не притворяйся. Я говорю о том, что ты носишь в себе. Об Ангеле Бездны, Змее Хаоса, Левиафане, Митгардском змее, Тиамат, Аставьясте - называй как хочешь. Он - мой.

- Вот как? А если у него есть другое мнение на этот счёт?

Собеседник смеётся.

- Тогда тебе нечего опасаться, не так ли?

Я задумываюсь. С одной стороны, личная встреча - это хорошо. Пусть только подойдет ко мне хотя бы метров на двадцать - и никуда от меня он уже не денется. А с другой стороны - он, похоже, знает о моем рыбоящере побольше, чем я сам. Вполне возможно, он еще много чего знает. Например, как его нейтрализовать, хотя бы на время. Кто я буду без своего Левиафана? И раздумывать нечего - никто. Ноль, пустое место. Одного, даже не слишком умелого бойца хватит, чтобы скрутить меня в бараний рог и заставить сделать всё, что угодно. Я, например, боли боюсь очень. То есть, боялся - сейчас-то я её практически ни по какому поводу не чувствую. Душевные боли не в счёт.

'Макара', - мысленно зову я, - 'тебя можно как-то отключить другому человеку? Ну, помнишь, я тебя просил спрятаться? '. По вполне определённому ответному ощущению понимаю - помнит - и продолжаю: 'Кто-нибудь другой, не я, может тебя заставить так спрятаться? '

Непродолжительные размышления, и - ответ: 'Не знаю. Мне неизвестно о такой возможности. Но неизвестно и о невозможности'.

Понятно. Хрен его знает, короче.

- Ты можешь сам выбрать место встречи, - собеседник устал ждать ответа.

- Я подумаю... поговорим об этом через неделю, хорошо?

- Три дня, - отрезает собеседник, - на четвертый или встречаемся или я действую самостоятельно. Сразу предупрежу - второй сценарий закончится для тебя печально.

- Хорошо.

Три дня... немного, конечно. Надо место подходящее найти, автоматом каким-нибудь обзавестись, на случай, если он моё основное оружие нейтрализует. Эх, что же я огнестрелы всегда игнорировал - подобрал бы хоть пистолетик, спрятал где-нибудь - трудно что ли было? Вон, когда Меченого мочил, вообще целый арсенал собрать мог. Ищи теперь это оружие.

- Я позвоню в четверг, - сообщил собеседник и отключился.

Позвонит он. Я задумчиво посмотрел на сотовый, достал из памяти номер и сохранил его в памяти телефона. С именем 'Урод' и фамилией 'Козёл'. Авось ни с кем не перепутаю. Интересно, как он мой номер узнал? И кто он, вообще, такой? Узнать бы как-нибудь...

О, кстати, он же как-то моего змея называл... ну там, Змей Хаоса - это ладно. Тиамат - тоже что-то знакомое. А вот последнее... Асталависта? Не, это из другой оперы. Аставьяста, вот как. В Интернет мне надо. А вот нет у меня Интернета - даже компьютера, и того нет. Я задумчиво посмотрел на телефон - вроде бы, сейчас с самого дешевого сотового можно в Интернет выйти. Открыл меню, выбрал значок, изображающий земной шар, обвитый зелёной лентой. Земной шар увеличился на весь экран, закрутился, под ним появилась надпись 'Соединение...'. О как! До чего дошел прогресс! Я воодушевился, но значок тут же исчез, сменившись красным крестиком и надписью 'Соединение не установлено, проверьте настройки'. Ткнул кнопку 'Настройки', грустно поизучал экран с кучей слов, из которых понимал не больше трети и нажал отмену. С сожалением кинул всё еще холодные бутылки пива в холодильник и пошел одеваться. Отдых подождет, сначала - дело. Пойду искать интернет-кафе, что ж поделаешь.

С Интернетом поначалу тоже не заладилось. 'Аставьясту' Яндекс не нашел, но я не был уверен, что точно расслышал и запомнил это слово, поэтому принялся искать всякие похожие по звучанию слова. Потом - искать похожие по звучанию, но написанные латинскими буквами. И, примерно через час, наконец наткнулся на что-то подходящее. Текст был на английском языке, пришлось еще переводить его автоматическим переводчиком, потом долго вникать в смысл переведенного. Если отбросить незначащие подробности и явные глюки переводчика, то получалось, что имел в виду мой недавний собеседник некое существо, олицетворяющее мировое зло в дочеловеческие времена. К сожалению, ничего конкретного написано не было - статья вообще была, в основном, про всякие религии, и про влияние прогресса на мировоззрение. Я её раза четыре просмотрел, надеясь хоть еще одно упоминание этого Аставьясты найти, но тщетно. Каждый раз в конце статьи я натыкался на имя автора - разумеется, не переведенное переводчиком. Но только при последнем просмотре вид этого имени заставил меня задуматься. 'Prof. M.Shaposhnikov' было там написано. Шапошников! Так он - русский? А аббревиатура под именем (тоже непереведенная), несомненно обозначала место его работы - так я же знаю, где это! Я в этом университете даже собирался второе высшее получать... тогда еще, когда был 'подающим надежды молодым специалистом'. Так выходит, можно просто встретиться с этим Шапошниковым, и расспросить его о моём змее. Вдруг что интересное расскажет... а вдруг... а вдруг, он и есть - тот, кто мне звонил недавно?

Я аж похолодел. Выходило похоже. Только как его найти? Прийти в университет и спросить у вахтера: 'А где у вас тут профессор Шапошников? ' Ой, выгонят... я бездумно посмотрел в экран компьютера, потом хмыкнул, обозвал себя недоумком и залез на сайт университета. Шапошников нашёлся быстро - факультет философии, заведующий кафедрой истории религии. Я даже расписание его занятий нашел. Профессор Михаил Борисович Шапошников. История религии! Ну конечно же - кому, как не ему знать всё про всяких мифических чудовищ? И кому, как не ему, иметь доступ ко всяким средневековым (а то и еще более древним) книгам? И почему бы ему не наткнуться в какой-нибудь книге на описание некоего черномагического ритуала, призывающего в наш мир какого-нибудь адского монстра? Вот только он что-то то ли неправильно прочитал, то ли не так понял и ритуал вышел с ошибочкой - монстр вселился не в того, в кого надо.

Меня охватила дрожь нетерпения. Ну, дядя, погоди. Через три дня он мне звонить собрался! Ха-ха три раза. Ничего, если мы сегодня встретимся? Я достал телефон и загнал в поиск Яндекса одиннадцать цифр последнего принятого номера. Честное слово, ничуть бы не удивился, найдись где этот номер рядом с фамилией 'Шапошников'. Но увы - не нашелся. Ни рядом с фамилией профессора, ни кого другого. Ну и ладно.

Я расплатился за два часа и, полный тревожных предчувствий, пошел к остановке. Сегодня у него четвертая и пятая пары, он там допоздна. Надо только к перерыву подгадать и подождать, пока студенты разойдутся - ну как подраться придется? Надеялся я только на фактор неожиданности - наверняка ему кучу времени надо, чтобы ко встрече со мной достойно подготовится - пентаграмм там всяких нарисовать, мантр попеть, амулетами обвешаться. Вряд ли он всё нужное с собой на лекции носит.

К университету я подъехал как раз к концу четвертый пары. Побежал искать нужную аудиторию, и едва не опоздал - когда я, запыхавшись, подбежал к открытой двери, аудитория была уже пуста, если не считать невысокого пожилого мужчину, неторопливо складывающего в портфель бумаги. Я замер у двери. Сконцентрировался, выставил когти, приготовившись ударить в любой момент.

- Михаил Борисович?

Мужчина поднял седеющую голову, окинул меня вопросительным взглядом.

- Да, я. А вы, простите, по какому вопросу?

Я медленно выдохнул и опустил плечи. Не он. Другой голос. Совсем другой. Ладно. Жаль, конечно, но этот вариант я тоже предусмотрел. Во-первых, он наверняка знает всех, кто более-менее серьезно этой темой занимается и вполне может догадаться, кому понадобилось призывать в наш мир ветхозаветное чудище. А во-вторых, он и сам может знать много интересного.

- Я читал вашу статью... - сказал я. Название статьи я не стал упоминать - я не был уверен, что переводчик перевёл её правильно, - и я бы хотел узнать побольше об Аставьясте.

- Хм, - профессор поднял брови, - забавно. Ко мне еще никто не обращался с такой просьбой. Рад бы вам помочь, но знаете, сегодня не получится. У меня сейчас лекция, и потом я тоже занят... Но скажите, мне любопытно, чем вызван ваш интерес?

- Видите ли, - я вздохнул и прошел в аудиторию, - у меня есть основания предполагать... что он в меня вселился... этот Аставьяста.

- О! - профессор опустил взгляд, быстро закрыл портфель и выпрямился, - боюсь, я не смогу вам помочь. То есть, совершенно определенно я не смогу вам помочь. Рад был бы, но увы... а теперь прошу меня извинить.

- Не верите, - весело сказал я, - понимаю. Но посмотрите вокруг, профессор. На пол, на стены.

Шапошников поднял глаза, взгляд его скользнул на стену за моей спиной, да там и остался, как приклеенный. Брови его поползли вверх, а нижняя челюсть, наоборот, вниз. Я переступил с ноги на ногу, пошевелил рукой. Профессор сглотнул.

- Любопытно, - сказал он, - крайне, я бы сказал, любопытно.

Присел у лежащей на полу густой тени, потрогал её пальцем. Посмотрел в сторону окна. Пригнулся и посмотрел еще раз.

- Как вы это делаете? - спросил он, вставая, - вы меня заинтриговали.

- Я же сказал, - пожал я плечами, - во мне сидит этот... змей.

- Я уверен, - рассудительно сказал профессор. - у этого явления есть другое объяснение. Но повторюсь, я заинтригован. Завтра я улетаю... да, на конференцию, поэтому, скажем, если через две недели вы...

Я разозлился.

- Да нет у меня двух недель! - крикнул я, и мазнул растопыренными когтями по столам первого ряда, - у меня и трех дней нет!

- Что...что происходит? - профессор недоуменно осмотрел превращенную в щепки мебель и перевел на меня негодующий взгляд, - что вы себе позволяете?!

Я вздохнул.

- Извините, профессор. Сорвался. Но у меня и в самом деле почти нет времени. Дело зашло слишком далеко. Мне нужно срочно знать, что делать дальше. Вы слышали про Левиафана, всплывшего у Мале? Это был я. Отдыхать поехал - на Мальдивские пляжи. Я не знал, черт побери, что этот монстр вылезет из меня, когда я купаться полезу! Если вы в курсе про сегодняшнее утреннее происшествие, то это тоже был я. Не верите? Могу прямо сейчас в Левиафана превратиться. Только от университета тогда мало что останется.

Профессор вытащил из кармана очки, надел их. Потом снял и засунул обратно в карман. Поставил портфель и сел на стул.

- Я не представляю, как я могу вам помочь, - сказал он растерянно, - я никогда не относился к мифическим существам, как к чему-то реальному и всегда рассматривал их только как иллюстрации к определенным этапам эволюции мировоззрений.

- Просто расскажите, что вы знаете об... Аставьясте.

- Увы, немного. Упоминания об этом существе содержатся в доведических и ранневедических текстах, а это, фактически, самые древние тексты, известные на сегодняшний день. Раннведический санскрит вообще является самой ранней письменностью человечества, если опустить легендарную письменность атлантов. В момент написания этих текстов индуизм еще не был сформирован, как единая религия и представлял скорее набор верований анимического толка, со своими особенностями в каждом регионе и, возможно даже, каждом насёленном пункте. Следы того, что индуизм возник в результате слияния нескольких религий проявляются и по сей день - в различных обликах одних и тех же богов, в разнообразии их функций...

- Кхм, - сказал я. Шапошников прервался, строго посмотрел на меня.

- Да. И упоминания о Змее Хаоса, как о персонификате деструктивных сил являются очень примечательными. Задолго, заметьте, даже до политеизма, не говоря уже о единобожии, идея о противоборстве сил порядка и хаоса уже владела умами людей. Если вы ознакомитесь с последней моей монографией, 'Terra imprensibilis', то... м-да, пожалуй, нет.

Шапошников встал, прошелся по кафедре. Обернулся ко мне.

- Давайте примем за истину тезис о примате идеи, помните: 'Вначале было слово'? Так вот, приняв это за истину, при помощи простых логических рассуждений мы выводим, что зло, как таковое, не могло быть создано Богом. Да, Сатана был создан Богом среди прочих ангелов Да, Сатана - пример олицетворения зла - был создан как ангел, в числе лучших из них, а потом, выражаясь современным языком, 'перешел на темную сторону'. Но это означает, что темная сторона уже существовала! Зло, как идея, уже существовало, но было обезличено. Проще говоря, 'Вначале были слова. Одно слово было Бог, другое - его противник'. Если же мы будем придерживаться оригинального текста, тогда нам придется признать, что зло является частью Бога. Поскольку если вначале зла не было, но был лишь Бог, то откуда же оно появилось позднее? Подтверждения данного вывода - что добро и зло существовали всегда, фактически, уравновешивая друг друга, мы можем найти практически в любой религии - от примитивных шаманизмов диких племён, до просвещенного христианства современности.

Остановился, поднял руку.

- Здесь мы переходим к интересующему вас вопросу. Видите ли, противник Бога всегда немножко от него отстает. В его образе это особенно заметно. В позднейших религиях олицетворения как добра, так и зла - антропоморфны. Минимальные отличия вроде крыльев, нимба, рожек и так далее, служат скорее атрибутами, чем функциональными частями тела. Но это в позднейших. В более ранних политеистических религиях демиург часто, хоть и необязательно, человекоподобен, а вот его противник - зачастую имеет облик отталкивающий и абсолютно нечеловеческий. Он либо звероподобен, либо змееподобен, либо его можно отождествить с ящером или рептилией, причем эволюция этих воплощений легко отождествляется с эволюцией животного мира - рептилии, звероящеры, звери, приматы. Но - не человек. Понимаете? Практически все мифы о сотворении мира говорят о человеке, как о последней креатуре Создателя. То есть, был некоторый отрезок времени, в течение которого Земля и животный мир существовали, а человек - нет. Как же тогда выглядели Бог и его антипод? Очевидно, так же, как вершина эволюции на тот момент. Не стоит буквально понимать библейское 'по образу и подобию', иначе мы сразу упремся в вопрос: зачем Господу мочеполовая система и пищеварительный тракт? Я полагаю, 'по образу и подобию' следует рассматривать шире: если вершиной эволюции на данный момент являлся трилобит, то и Бог в этот момент выглядел, как трилобит. И, соответственно, противник его - либо так же, либо еще примитивнее.

- Ага, - сказал я.

- Вот именно! Оставим пока Аставьясту и посмотрим на ветхозаветного Левиафана, который, с одной стороны, является ближайшим его аналогом, а с другой - куда более подробно описан. Отметим первую его особенность - он часто отождествляется с Сатаной. Второе - даже в ранних ветхозаветных текстах Левиафан фигурирует как предание, как изустная сказка. Никто из ветхозаветных героев не видел Левиафана воочию и не имел с ним никаких дел. Он фигурирует скорее как аллегория. Что подтверждает нашу теорию: к моменту сотворения человека Левиафан, как сущность, уже превзойден Богом, и от него осталась только память о нём, а зло, персонификацией которого он был, уже выбрало другого носителя. Этим объясняется двойственность описаний: в некоторых апокрифах указано, что Левиафан убит Богом, в других - что он еще жив. Понимаете?

Я понимал далеко не всё, но кивнул.

- Вы можете спросить: если Левиафан был полноправным соперником Бога, то почему в Библии их силы несравнимы - Бог несомненно и неизмеримо сильнее Левиафана? Но это типичное явление для превзойденных Богом сущностей. Взять, к примеру, демонов. Очевидно, что они слабее Бога. Но кто такие демоны? Это калька с древнегреческого 'даймон' - божество. То есть, боги Олимпа, когда-то всемогущие, но превзойденные единым Богом, потеряли свою силу и существуют теперь в мифологии на второстепенных ролях. То же можно применить к Левиафану и, соответственно, к Аставьясте. Когда-то он был воплощением зла, древним аналогом Сатаны. Но это было задолго до появления человека.

Профессор замолчал, остановился и развел руками.

- Вот, пожалуй, и всё, что я могу сказать по интересующему вас вопросу. Честно говоря, не знаю, чем это может вам помочь.

Я тоже не знал. Всё это, конечно, очень интересно, но...

- А каких-нибудь конкретных указаний в этих древних текстах не содержится? Например, как убить Левиафана? Или испугать хотя бы? Крестом, например?

Макара недобро шевельнулся внутри меня, но промолчал. Профессор всплеснул руками.

- Вы, кажется, не поняли. Левиафан... даже самые подробные его описания в книге Иова даются только для подтверждения идеи о непостижимости его для человека. Повторюсь, Левиафан - больше аллегория, нежели существо. Он олицетворяет нечто огромное, чудовищное, совершенно неподвластное человеку. И убить его может только Бог. Либо сущность столь же непостижимая - в некоторых апокрифах содержится упоминание о битве, которая произойдет в судный день между Левиафаном и Бегемотом; битве, в которой они убьют друг друга... Испугать - аналогично. Крест - символ позднейшей эпохи, для такого древнего существа он не несёт никакого смыслового содержания. Знаете, я всё-таки полагаю, что вы ошибочно считаете себя сосудом для подобной силы. Скажите, почему вы вообще пришли к такому выводу?

Я вздохнул.

- Вы видели фотографии из Мале?

- Да, разумеется. Я был, кхм, впечатлён. Но всё-таки, история учит нас, что почти всегда есть альтернативное объяснение, и... Кстати, почему вы упомянули Аставьясту? Кроме узкого круга историков, это имя известно немногим.

- Именно что! Я даже в Интернете не нашёл. А вы можете дать мне список этих... этого узкого круга?

Профессор недоуменно поднял брови.

- Узкий-то он узкий, но несколько сотен по всему миру человек насчитывает...

- Он русский.

- Кто? - быстро спросил профессор.

- Не знаю, - я пожал плечами, - не представился. Он мне звонил. Требовал встречи, на которой я должен буду отдать ему этого... Левиафана.

- Отдать? Каким образом? И на каком основании?

- Это он призвал Левиафана, я так понял. И это случайно так вышло, что ко мне, а не к нему. И это он сказал про Аставьясту... вот я и думаю: может, вы сможете опознать, кто этот человек?

Профессор нахмурился, сел за стол.

- Недостаточно информации... но не в этом проблема. Я просто не могу допустить и мысли, что, скажем, профессор Полонский будет устраивать какие-то темные ритуалы и призывать мифических существ. Всерьез изучая историю религии, невозможно не быть атеистом. Впрочем, я могу позвонить... да. Давайте, я проясню, насколько возможно, этот вопрос и сообщу вам, если удастся узнать что полезное. Аставьяста... еще какие-нибудь имена он называл?

- Называл. Но остальные - не то. Левиафана он называл, еще про Змея Хаоса говорил, и... Ангел Тьмы? Нет, Ангел Бездны. Еще Тиамат упоминал. Вроде всё... А, нет, еще говорил про какого-то змея. Мирг... не помню, вроде из скандинавской мифологии.

- Ёрмунганд, Митгардский змей? Да, цепочка логичная. Но уцепиться больше и в самом деле не за что.

О, кстати... а ведь есть за что.

- А вот еще имя Макара в эту цепочку никак не входит?

- Макара? - профессор удивился, - это тоже он говорил?

- Нет.

Шапошников помотал головой.

- Не входит. Любопытно, что вы упомянули это имя в данном контексте. Возможно, в этом есть рациональное зерно, и мне стоит это обдумать. Но ставить Макару в один ряд с ранее упомянутыми сущностями будет ошибкой. Роль Макары в индийском эпосе, во-первых, незначительна, во-вторых - он хоть и представляет собой морское чудовище, но его образ лишен какого бы то ни было ореола зла. Макара - один из знаков индийского зодиака и порой даже выступает как символ Камы - бога любви, так что... хотя история Камы противоречива и тоже наталкивает на размышления...

Профессор замолчал и задумался, через минуту вдруг встрепенулся, посмотрел на меня (я обнадежено вскинулся), посмотрел на часы и воскликнул:

- Проклятье! Я же совершенно опоздал!

Я разочарованно вздохнул.

- Оставьте мне свой номер, - быстро сказал профессор, доставая из портфеля блокнот и ручку, - в ближайшие дни я вам позвоню и расскажу всё, что мне удалось узнать.

Я продиктовал номер. Шапошников записал и спрятал блокнот с ручкой обратно.

- Теперь извините, но я поспешу вас покинуть. К сожалению, мой предмет не пользуется большой популярностью у студентов и боюсь, они уже сбежали из аудитории. До свидания. Очень надеюсь, что мы еще встретимся.

- До свидания, - кивнул я, - и... профессор?

- Что? - он обернулся от двери.

- И всё-таки: может есть что-то, что можно противопоставить этому... воплощению зла?

- Если и есть, то я не знаю. Может, добро? - профессор улыбнулся, кивнул мне и вышел из аудитории.