Глава 12. Дебора везла нас на юг по Дикси хайвей

Дебора везла нас на юг по Дикси хайвей. Да, я действительно сказал «нас». К моему удивлению, я стал ценным членом Лиги Правосудия и был проинформирован, что меня почтили возможностью поместить мое незаменимое я на путь борьбы со злом. Хотя я был совсем не рад, один маленький инцидент сделал это почти что стоящим.

Когда мы стояли около ресторана, ожидая пока служащий не приведет автомобиль Деборы, Чацкий тихо пробормотал, “Что за нах…? ” и прогулялся далеко вниз по дороге. Я наблюдал за ним, пока он вышел к воротам и жестикулировал перед темно-бордовым Фордом Таурусом, небрежно припаркованным около пальмы. Деб впилась взглядом в меня, как будто это была моя вина, и мы наблюдали как Чацкий махнул в водительское окно, которое съехало вниз, чтобы показать, конечно, осторожного сержанта Доакса. Чацкий оперся на ворота и что-то сказал Доаксу, который поглядел в моем направлении, покачал головой, затем поднял стекло и уехал.

Чацкий ничего не сказал, когда присоединился к нам. Но он смотрел на меня немного иначе, прежде чем сесть на переднее сиденье.

В двадцати минутах езды на юг Куайл Руст Драйв, бегущая с запада на восток пересекает Дикси Хайвей. Всего в двух кварталах оттуда серия переулков ведет в тихое царство среднего класса, состоящее из маленьких опрятных домиков, как правило с двумя автомобилями на подъездной дорожке и несколькими велосипедами, разбросанными по лужайке.

Одна из этих улиц свернула налево и привела в тупик, в конце которого мы обнаружили бледно-желтый дом с заросшим двориком. На дороге стоял разбитый серый фургон с темно-красной надписью, которая гласила: HERMANOS CRUZ LIMPIADORES–Уборка помещений братьев Круз.

Деб объехала вокруг тупика примерно на пол квартала до дома с полудюжиной авто, припаркованной у входа и на лужайке, из которого гремел рэп. Деб развернула машину в сторону нашей цели и остановилась под деревом, и спросила: “Что скажете? ”

“Угу. Может быть, ” пожал плечами Чацкий. “Давайте некоторое время понаблюдаем.” Этим и ограничилась наша блистательная беседа на добрых полчаса. Откровенно недостаточно, чтобы занять мозги, и я мысленно уплыл прочь к маленькой полке в моей квартире, на которой коробочка розового дерева хранит множество стеклышек с образцами, из тех, что вы помещаете под микроскоп. Каждое стекло содержало единственную каплю крови, очень хорошо высушенной крови, конечно же. Иначе я не стал бы держать дома этот противный материал. Сорок крошечных окон во тьму моего второго я. По одной от каждого из моих маленьких приключений. Там была Первая Медсестра, давным давно убивавшая пациентов осторожной передозировкой под видом избавления от боли. И в соседнем пазу коробки, учитель средней школы, который душил медсестер. Замечательный контраст, я действительно люблю иронию.

Очень много воспоминаний, и когда я перебрал каждое, мне уже нетерпелось сделать новый образец номер сорок один, даже несмотря на то что номер сорок, МакГрегор, едва высох. Но поскольку это было связано с моим следующим проектом, и сохранялось чувство незавершенности, я стремился продолжать. Как только я буду уверен в Рейкере и найду способ …

Я сел прямо. Возможно обильный десерт забил мои мозговые артерии, но я временно забыл о взятке Деб. “Дебора? ” окликнул я.

Она оглянулась на меня, с выражением слегка нахмуренной концентрации на лице. " Что".

“Мы здесь, ” напомнил я.

“Без балды.”

“И больше никого. Никакого дерьма, – и все благодаря моему могучему интеллекту. Ты ни о чем не забыла мне сказать? ”

Она поглядела на Чацкого. Он смотрел прямо вперед, не мигая под своими темными очками. “Да, хорошо, ” сказала она. “В армии Доакс служил в спецназе.”

“Я знаю. Это есть в его личном деле.”

“Чего ты не знаешь, приятель, ” заявил Кайл не пошевелившись, “есть темная сторона спецназа. Доакс был с ними.” На секунду его лицо сморщила крошечная улыбка, такая внезапная и незаметная, что я, возможно, вообразил ее. “Как только ты переходишь на темную сторону, это навсегда. Ты не сможешь вернуться.”

Еще мгновение я наблюдал, как Чацкий сидит абсолютно неподвижно, затем посмотрел на Деб. Она пожала плечами. “Доакс был стрелком, ” сказала она. “Армия одолжила его парням в Сальвадоре, и он убивал людей для них.”

“Имею оружие, готов путешествовать, ” заявил Чацкий.

“Это объясняет его личность, ” сказал я, думая, что также это объясняет гораздо больше, например эхо моего Темного Пассажира, которое я слышал с его стороны.

“Ты должен понять, как это было, ” сказал Чацкий. Было слегка жутковато слышать его голос из абсолютно неподвижного бесстрастного лица, как будто на самом деле звук шел из магнитофона, который кто-то вставил его тело. “Мы верили, что спасаем мир. Отказались от собственных жизней и надежды на что либо нормальное и приличное по этой причине. Оказывается мы просто продали свои души. Я, Доакс…”

“И доктор Данко, ” сказал я.

“И доктор Данко.” Чацкий вздохнул и наконец пошевелился, слегка повернув голову к Деборе и обратно. Он покачал головой, после его неподвижности это движение казалось настолько нарочитым и театральным, что я испытал желание поаплодировать. “Доктор Данко начал как идеалист, так же как и остальные. В медицинской школе он узнал, что в нем кое-чего не хватает, поэтому он может делать с людьми разные вещи и ничего не чувствовать. Вообще ничего. Такое встречается намного реже, чем можно подумать.”

“О, я в этом уверен, ” сказал я, и Деб впилась в меня взглядом.

“Данко любил свою страну, ” продолжал Чацкий. “Тогда он тоже перешел на темную сторону. Специально, чтобы использовать свой талант. И в Сальвадоре это… расцвело. Он брал кого – то, кого мы ему приносили и …” Он сделал паузу и вздохнул, медленно выпустив воздух. “Дерьмо. Ты видел, что он делает.”

“Очень оригинально, ” сказал я. " Творчески".

Чацкий издал безрадостный смешок. “Творчески. Да. Можно и так сказать.” Чацкий медленно покачал головой влево, вправо, влево. “Его не беспокоило то, что он делал – в Сальвадоре ему начало это нравиться. Он присутствовал на допросе и задавал личные вопросы. Затем, когда он был готов – он называл человека по имени, словно дантист или что-то вроде, и говорил, ‘Давайте попробуем номер пять, ’ или номер семь, неважно. Как будто это были разные образцы.”

“Какие именно образцы? ” Этот вопрос казался мне вполне естественным для проявления вежливого интереса и поддержания беседы. Но Чацкий развернулся на сиденье и взглянул на меня так, как будто я был чем-то настолько гадким, что пришлось бы использовать целую бутыль средства для очистки полов.

“Тебе смешно, ” заметил он.

“Пока нет, ” сказал я.

Он таращился на меня ужасно долгое время; наконец покачал головой и снова развернулся вперед. “Я не знаю какие образцы, приятель. Никогда не спрашивал. Извини. Вероятно что-то, что он делал до того, как начинал свежевать. Что-нибудь, чтобы продолжать удивляться. Он разговаривал с ними, звал их по имени, показывал им свою работу.” Чацкий передернулся. “Так или иначе это становилось всё хуже. Надо было видеть что другая сторона сделала с ним.”

“Как насчет того, что она сделала с тобой? ” потребовала Дебора.

Он позволил своему подбородку упасть на грудь, затем снова выпрямился. “И это тоже. В общем, дома, в Пентагоне наконец изменилась политика. Новый режим и все такое, и они больше не хотели, чтобы мы продолжали то, что мы там делали. Нам дали очень тихий намек, что доктор Данко мог бы купить нам немного политического урегулирования с другой стороной, если бы мы оставили его.”

“Вы бросили своего парня на смерть? ” спросил я. Это едва ли выглядело справедливым – я имею в виду, я могу не заморачиваться моралью, но по крайней мере играю по правилам.

Кайл помолчал долгий момент. “Я же сказал, что мы продали свои души, приятель, ” ответил он наконец. Он снова улыбнулся, на сей раз немного дольше. “Да, мы подставили его, и они его взяли.”

“Но он не умер, ” как всегда практично заметила Дебора.

“Нас надули, ” сказал Чацкий. “Его взяли кубинцы.”

“Причем здесь кубинцы? ” спросила Деб. “Ты говорил о Сальвадоре.”

“В прошлом всегда, когда у Америки были неприятности, появлялись кубинцы. Они поддерживали одну из сторон, точно так же, как мы поступали в других странах. И они хотели нашего доктора. Я уже говорил, он был особенным. Они схватили его, пытались его завербовать. Поселили его на Сосновом острове.”

“Это курорт? ” спросил я.

Чацкий фыркнул от смеха. “Возможно, последний курорт в жизни. Остров Сосновый – одна из самых суровых тюрем в мире. Доктор Данко провел там некоторое действительно насыщенное время. Они позволил ему узнать, что его собственная страна бросила его, что на самом деле это мы бросили его туда. И вот несколько лет спустя, один из наших парней исчезает и появляется таким как этот. Без рук, без ног и всё такое. Данко работает на них. И теперь –” Он пожал плечами. “Или они отпустили его, или он сбежал. Не имеет значения. Он знает тех, кто его подставил, у него есть список.”

“Твое имя в этом списке? ” вопросила Дебора.

“Возможно, ” сказал Чацкий.

“Доакса? ” спросил я. В конце концов, я тоже могу быть практичным.

“Возможно, ” повторил он, что казалось не очень полезным. История о Данко была интересной, конечно, но я был здесь по другой причине. " В любом случае", сказал Чацкий, “это то, чему мы противостоим.”

Похоже, ни у кого, включая меня, не было слов. Я вертел полученные сведения вдоль и поперек, ища способ, который поможет мне справиться с вторжением Доакса. Должен признать, пока я ничего не находил. Но в то же время у меня, кажется появилось немного лучшее понимание уважаемого доктора Данко. Пустой внутри, как и я? Волк в овечьей шкуре. Он нашел способ использовать свой талант во благо, опять же как старый добрый Декстер. Но теперь он слетел с катушек, и начал становиться всего лишь очередным хищником, независимо от того разрушительного направления, в котором вела его его техника.

И довольно странно, одновременно с этим озарением другая мысль пронюхала путь в бурлящий котел темного Декстерова подсознания. До настоящего времени это была мимолетная прихоть, но сейчас это начало походить на отличную идею. Почему бы не найти доктора Данко самостоятельно, и не сплясать с ним Темный Танец? Он был хищником, таким же как все остальные из моего списка. Никто, даже Доакс, не сможет возразить против этого. Если до сих пор я задался вопросом об обнаружении Доктора небрежно, то теперь дело начало приобретать безотлагательность, которая отогнала мое расстройство из-за упущенного Рейкера. Значит, он похож на меня, хм? Мы могли бы подумать над этим. Холодная дрожь пробежала по моему позвоночнику и я осознал, что действительно надеюсь встретить Доктора и подробно обсудить с ним его работу.

Послышался отдаленный раскат грома, возвещающий приближение дневной грозы. «Дерьмо», сказал Чацкий. “Дождь собирается? ”

“Ежедневно в это время, ” сказал я.

“Это не хорошо, ” сказал он. “Мы должны сделать кое-что прежде, чем пойдет дождь. Ты, Декстер.”

“Я? ” поразился я, вырванный из медитации над медицинским злоупотреблением служебным положением. Я присоеденился к поездке, но фактически делать что-то было несколько больше, чем мы договаривались. То есть два вооруженных воина будут просто сидеть здесь, послав Нежного Покрывшегося мурашками Декстера рисковать собой? В чем смысл?

“Ты, ” повторил Чацкий. “Я зайду сзади и посмотрю, что там. Если это он, я вытащу его наружу. И Дебби –” Он улыбнулся её хмурому личику. “Дебби – слишком коп. Она ходит как коп, она смотрит как коп, с тем же успехом она могла бы написать ему письмо. Он почует её за милю. Так что остаёшься ты, Деб.”

“И что я должен делать? ” спросил я, всё еще чувствуя справедливое негодование.

“Всего лишь прогуляться до дома, вокруг тупика и назад. Держи глаза и уши открытыми, но не будь слишком очевидным.”

“Я не знаю, как быть очевидным, ” сказал я.

“Отлично. Тогда это будет проще простого.”

Было ясно, что ни логика, ни абсолютно оправданное раздражение ни к чему не приведут, так что я открыл дверь и вышел, но не смог удержаться от последнего слова на прощанье. Я наклонился к окну Деборы и сказал, “надеюсь, я выживу, чтобы пожалеть об этом.” Поблизости очень любезно грянул гром.

Я пошел к дому. Под ногами шуршали листья и парочка смятых картонных коробок от детского сока. На лужайку, мимо которой я прошел, выскочил кот, внезапно севший вылизать лапу и посмотреть на меня с безопасного расстояния.

В доме с автомобилями изменилась музыка, и кто-то завопил, “Яхууу! ” Приятно знать, что кто-то хорошо проводит время, в то время как я подвергаюсь смертельной опасности.

Я свернул налево и направился вокруг тупика. Взглянул на дом с фургоном у входа, гордясь абсолютно неочевидным способом, которым я его вычислил. На заросшей лужайке и дороге лежало несколько отсыревших газет. Никаких видимых признаков отделенных от тела частей, никто не выбежал и не попытался убить меня. Но пока я проходил мимо, я смог расслышать телевизор, протрубивший начало телевикторины на испанском языке. Мужской голос пытался перекричать истеричного диктора, звякнула тарелка. Порыв ветра принесший первые большие и твердые капли дождя, принес также запах аммиака от дома.

Я повернул обратно. По крыше стукнуло еще несколько капель, громыхнул гром, но ливень пока не начался. Я сел в машину. “Ничто ужасно зловещего, ” сообщил я. “Лужайка, требующая стрижки и запах аммиака. Голоса в доме. Или он говорит сам с собой или он там не один.”

“Аммиак, ” повторил Кайл.

“Да, кажется” подтвердил я. “Наверное, просто уборщики.”

Кайл покачал головой. “Клининговые фирмы не используют аммиак из-за слишком сильного запаха. Но я знаю, кто использует.”

“Кто? ” потребовала Дебора.

Он усмехнулся ей, сказал: “Я сейчас вернусь, ” и вышел из автомобиля.

“Кайл! ” воскликнула Деб, но он только махнул рукой и пошел прямо к двери дома. «Дерьмо», пробормотала она, когда он постучался и стоял, глядя на темные облака приближающегося шторма.

Дверь открылась. Низкокослый коренастый человек со смуглым лицом и темными волосами, свисающими на лоб, пришел в замешательство. Чацкий что-то сказал ему, и на пару секунд они оба замерли неподвижно. Человек оглядел улицу, затем Кайла. Кайл медленно вытянул руку из кармана и показал ему что-то… деньги? Мужчина посмотрел на них, потом снова на Чацкого, затем распахнул дверь. Чацкий вошел. Хлопнула закрытая дверь.

“Дерьмо, ” поторила Дебора. Она грызла ноготь, привычка, которую я не видел у нее, с тех пор как она была подростком. Очевидно, вкус был приятным, потому что, закончив с одним пальцем, она начала на другом. Она догрызала третий ноготь, когда дверь открылась, и Чацкий вернулся, улыбаясь и махая рукой. Дверь закрылась, и он исчез за стеной воды, поскольку облака наконец-то широко распахнулись. Он проскользнул на переднее сиденье, заливая его водой.

“Проклятье! ” проворчал он. “Я весь промок! ”

“Что это было, бля? ” вопросила Дебора.

Чацкий приподнял бровь в мою стоону и откинул волосы со лба. “Ну разве она не прелесть? ”

“Кайл, проклятье, ” повторила она.

“Запах аммиака, ” сказал он. “Никакого хирургического применения, и никакие команды уборщиков его не используют.”

“Мы уже поняли это, ”

Он улыбнулся. “Но аммиак используется для приготовления метамфетамина, ” сказал Кайл. “Который оказывается, и делают эти парни.”

“Ты только что зашел прямо на метамфетаминовую кухню? ” поразилась Деб. “Что, черт возьми, ты там делал? ”

Он улыбнулся и вытащил мешочек из кармана. “Купил унцию.”