Эллиптика. Вопрос о стиле

" Les corps sont des lieux d'existence, et il n'y a pas d'existence sans lieu, sans la, sans un " ici", " voici", pour ie ceci. Le corps-lieu n'est ni plein, ni vide, il n'a ni dehors, ni dedans, pas plus qu'il n'a ni parties, ni totalite, ni fonctions, ni finalite. Aphalle et acephale dans tous les sens, si l'on peut dire" (p. 16).

" Les corps n'ont lieu, ni dans le discours, ni dans la matiere. <...> Ils ont lieu a la limite, en tant que la limite: limite - bord exteme, fracture et intersection de l'etranger dans le continu du sens, dans le continu de la matiere. Ouveiture, discretion" (p. 18).

" Le corps n'est ni " signifiant", ni " signifie". Il est exposant/expose: ausgedehnl, extension de l'effraction, qu'est l'existence. Extension du la, du lieu d'efiraction par ou ca peut venir du monde. Extension mobile, espacements, ecartements geologiques et cosmologiques, derives, sutures et fractures des archi-continents du sens, des plaques tectoniques immemoriales qui remuent sous nos pieds, sous notre histoire. Le corps est l'archi-lecfonique du sens" (pp. 24-25).

" Un corps n'est pas " propre", il est appropriant/inappropri-ant" (p. 87).

" Le corps joui est comme ie pur signe-de-soi, saufa n'etre ni signe, ni soi" (p. 103).

Крайне трудно было войти в дискурс " Corpus" 'а. Это особое философское письмо, которое, по мере того как пытаешься понять его смысл, все время удаляется от тебя... И дело, конечно, не только в понятной языковой преграде и тонкостях современного софистицированного языка философии, но скорее в эллиптическом использовании языка для мысли. Вот это-то использование и затрудняет мое восприятие текста, но и привлекает... Иначе говоря, кроме дискурсивной логики текста в нем существует еще и другая логика, до которой, возможно, мне и не добраться. Если использование языка для мысли, к которому я привычен, предполагает наличие завершенной фразы или ряда фраз - так выстраивается приемлемая " логическая форма" текста, - то, читая и перечитывая твой текст, видишь, что наряду с горизонтальным движением ему присуще еще и вертикальное измерение, - использование языка идет на эллиптическом уровне, когда отслеживается и становится значимым не просто произнесение отдельного звука, но и способность такового повернуть слово (понятие) к его этимологическим истокам или связать с другим, возникаю-

щим внезапно из самой связки, разрыва и " смерти" первоначального слова, притом что найденное слово может так же внезапно распасться, снова связаться с соседним и так далее. Что-то все время происходит со словом-понятием, которое отказывается вступать в союз с риторикой тропа (эллипсы, метафоры, метонимии), последняя замещается утонченной игрой произнесений. Читая, я все время слышу, что кто-то еще говорит поверх, внутри или чуть в стороне от читаемого. Кто-то " работает" с самой звуковой материей слова-понятия, извлекая из его трещин и зияний новые микроединицы Смысла. Этот высший порядок использования языка отдаляет именно потому, что он включен в порядок организации самого дискурса. Есть жизнь понятий среди понятий (или по крайней мере " есть" то, что мы могли бы назвать категориальным порядком), но есть также жизнь понятий среди своих же собственных произнесений, жизнь " внутренняя", и, может быть, вся энергия мысли там и заключена.

Эллиптика стремится найти устойчивость Смысла в ритмизации самой фразы: сколько бы та ни опровергала себя, препятствуя состояться форме суждения или пропозиции, она тем не менее возвращается к себе, чтобы стать формой высказывания, включающего в себя одновременно и То же самое, и Иное (Meme et Autre). Эллиптическая фраза саморазрушительна, и в этом ее плодотворность,

но в каком-то смысле она всегда угрожает нашей возможности понимания уже сказанного.

Мне представляется, что каждая из главок твоей книги образует своего рода кристалл, на поверхности которого и происходят все события, где каждая грань есть некое значение, и оно проявляет себя в отражениях различных граней, пересекающих друг друга, но неизменно и устойчиво повторяющих свое месторасположение в единой и гомогенной архитектуре целого. Глубины нет, все на поверхности, ибо глубина упразднена в принципе. Однако для читателя, всегда соизмеряющего Смысл с чем-то, что скрыто или недостаточно выявлено, все время рождаются эффекты глубины. Кристалл же, вращаясь вокруг своей оси, может радовать нас лишь эффектами поверхности. Отсюда читательская дилемма: или смотреть-сквозь (" магический кристалл"), или позволить ему ослеплять нас своим удивительным вращением, сме-жением граней... Место каждого слова-понятия есть место для всех возможных слов-понятий - еще не использовавшихся и даже для тех, что никогда не будут использоваться; никакой иерархии, никакой со-подчиненности, никакой выводимости одного из другого - все подчинено этой блистательной игре, где любое слово уравнено с соседним или с тем, которому оно противостоит, где оно легко заменяется противоположным и не имеет отношения к предшествующему (" категориальному") значению.