Альфред Петрович, какие, на ваш взгляд, процессы, превалируют в общественной жизни сегодня, в момент «стыковки» двух веков и тысячелетий? — с этого вопроса началась наша беседа.

— Сначала — несколько общих посылок, — сказал Рубикс. — Некоторые Ученые, отвечая на вопрос — каким будет двадцать первое столетие, говорили: это будет век глобализации, век интеграции, век взаимопроникновения Различных технологий и прочее. Но я все явления и ту же глобализацию пыталось Рассматривать с классовых позиций. Против империалистической глобализации следует бороться самым решительным образом и всячески стремить-

ся к тому, к чему еще в 1848 году призывал «Коммунистический Манифест» Маркса: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Я к этому девизу отношусь как к принципиальной программной установке и думаю, что Маркс имел в виду именно программную установку, а не краткосрочный лозунг, который можно то снимать, то ставить, то сдвигать в сторону, то задвигать еще куда-то. Для нас, коммунистов, этот девиз — цель, к которой мы должны идти.

Практически же сейчас в коммунистическом движении идут очень тяжелые процессы. Что ни республика, что ни область, что ни край — всюду существует не одно, а несколько коммунистических движений, партий. Россия в целом — «пример» тому: по разным подсчетам, здесь от пяти до десяти коммунистических партий. Но процессы кристаллизации и поиск истинно коммунистического продолжаются. Однако режимы и новый класс капиталистов стимулируют разделение коммунистического движения и внутренние распри. И делается это различными методами — напрямую подкупом и переманиванием каких-то лидеров, подкупом депутатов.

Стремление не только быть избранным и представленным в органах государственной власти, но и врастание в эту власть развращает руководство коммунистического движения. Смело могу сказать, что здесь, в России, это относится к КПРФ, и отсюда берут истоки их «теорий» о «лимитах на революцию», о «синтезе красной и белой идеи» — по аналогии с теорией конвергенции, которая когда-то была очень модной в Европе, и не только в Европе. А у руководства КПРФ сегодня появилось еще одно «теоретическое» положение — это врастание во власть. Хотя Ленин четко и ясно говорил, что нам надо избираться в законодательные органы власти, но ни в коем случае не идти в исполнительную власть.

Сегодня очень заманчиво быть в исполнительной власти, есть большой соблазн быть во властных структурах, где можно иметь доступ к богатствам и их присваивать. Люди, голосующие на выборах и состоящие в этих партиях, недостаточно критично оценивают своих лидеров и недостаточно жестко их контролируют, не требуют, чтобы их дела совпадали со словами. А те на выборах много чего обещают, а после выборов выполнить не могут.

— В таком случае, что же, не следует участвовать в выборах?

— Такой вопрос могут задать и мне. «Пусть Коммунистическая партия в Латвии запрещена, но вы возглавляете Социалистическую партию и блок, которые являются самыми левыми силами в республике. Сами-то вы как себя ведете?» Да, мы над этим долго ломали голову — как, какую в конкретных условиях поставить задачу. В результате достаточно длительной дискуссии мы для себя определили и записали это в Программном политическом заявлении: необходимо получить столько мандатов, чтобы иметь возможность блокировать принятие антинародных законов на конституционном уровне. То есть надо иметь одну треть плюс один голос, поскольку документы принимаются двумя третями. И такая задача перед нами стоит.

Но одна наша партия в Сайме — латвийском буржуазном законодательном органе — такого количества мандатов иметь не может. Встал вопрос — искать партнеров после того, как мы будем избраны в Сайм, или все-таки еще до выборов объединиться в единый блок, избираться вместе и образовать единую фракцию в парламенте? Для общего дела лучше объединиться до выборов. Это была моя инициатива, и это знает вся республика: создать объедине-

_ние левых политических партий и на всех выборах выступать единой политической силой, с единым списком. Тогда и избирателям проще разобраться. Им не нужны эти нюансы — порой теоретические, порой псевдотеоретические, которые существуют или надумываются между лидерами и руководящими органами отдельных партий.

Мы, что называется, попытались играть по-крупному. Мы за то, чтобы в Латвии людям жилось лучше, чем сейчас. Мы сегодня даже не определяем конечную цель и понимаем, что в ближайшее время социализма там не построим. Наша первейшая задача-минимум — убрать воровские шайки, которые сидят в коридорах власти, убрать взяточников, коррупционеров, убрать всех педофилов, которые окопались там.

Мы объединили три партии, избрали трех сопредседателей, лидер каждой партии одновременно является и сопредседателем общего объединения. Оно существует уже три года (по данным на февраль 2001 года, когда состоялась эта беседа — Н.Г.), это у нас вторые выборы, на которые идем вместе. Народ это одобрил, партии тоже одобряют в целом, хотя внутри, конечно же, есть вопросы, на которые мы смотрим не совсем одинаково. Но все это остается на втором плане. Главное — единый блок, единые, согласованные действия на выборах и в парламенте.

— Ваш опыт, опыт левых сил Латвии как раз и подтверждает, что актуальность и жизненность девиза «Коммунистического Манифеста» — в соединении пролетариев всех стран. Вам удалось сделать это у себя на родине. Для других постсоветских государств, особенно для России, это по-прежнему одна из трудно решаемых задач...

— Я мечтал и мечтаю о том дне, когда и в России все умы настолько созреют, что смогут объединиться. Здесь достаточно лидеров, и я всегда их прошу и призываю взяться за ум, не держаться за свои кресла в Государственной Думе, не держаться за очень теплые места в правительственных органах, а действительно заняться проблемами народа. Если Россия, которая сама сидит на нефти, на газе, на угле и не может обогреть свой дом, всю свою громадную территорию, где живут миллионы людей, если жители городов и поселков в 50-градусный мороз остаются без отопления, то с этим режимом и с этой оппозицией что-то не в порядке. Считаю, что здесь все должны отвечать, в том числе и оппозиция. А я вижу, что кроме разговоров и красивой критики, никого ни к чему не обязывающей, никаких активных действий, как это должна делать политическая оппозиция, не предпринимается. Поэтому в России еще какое-то время сложно будут решаться вопросы интеграции левых сил и освобождения от тех, кто привык к мягким креслам, кто решил, будто это пожизненная привилегия или награда.

При нынешней ситуации быть сегодня в креслах власти — это благо, это богатство. Нахождение же во власти или при власти, будучи в оппозиции, — это еще и безответственность. Отозвать своего депутата избиратели не могут, партийная дисциплина действует постольку поскольку, а некоторые считают, что программу и вовсе не надо выполнять. Стоит от кого-то потребовать, чтоб программу выполнял, как он тут же поворачивается к тебе спиной и уходит в другую партию. Видимо, не тех людей мы избираем. Тут сложностей очень и очень много. Но, на мой взгляд, период этот объективный и нам надо его пережить.

Хорошо, когда есть люди, которые это понимают, могут оценить, разобраться. Стараюсь у себя в республике действовать активно, сколько позволяют силы и возможности. Рад, что и в России есть такие люди. Я очень ценю ту работу, которую ведет Олег Семенович Шенин. С ним меня связывает не только то, что мы после августовской контрреволюции 1991 года одновременно находились в тюрьмах, хотя и в разных: он — в московской «Матросской тишине», я —в Рижском централе. Главное — наши взгляды, наше видение того, что и как надо было бы делать, совпадают. И, конечно, я очень ценю этого человека. Очень много положительного нахожу и у лидера РКРП Виктора Аркадьевича Тюлькина. Я не раз бывал в Ленинграде, встречался с его активом. Вижу: есть в России стойкие люди и лидеры. Видимо, необходимо время, чтобы все улеглось. Тут механически что-то взять и сложить — не получится.

— Альфред Петрович, вы были на октябрьском 2000 года Пленуме и Исполкоме Совета СКП-КПСС, когда Зюганов пытался первый раз произвести захват руководства СКП-КПСС. Вы наблюдали это своими глазами и знаете ситуацию изнутри. 20 января 2001 года Зюганов-Лигачев-Копышев и К⁰ провозгласили себя руководителями Союза компартий, отстранили Шенина и его заместителей, его соратников, тех, с кем он создавал СКП-КПСС. Как вы расцениваете все это?

— Начать надо все-таки с событий лета 2000 года. Те, кто не хотел и не хочет, чтобы объединение коммунистов России и Белоруссии состоялось, кто не до конца понимает значение этого акта или сам стремится стать лидером этой союзной партии, утверждают, будто партия создана преждевременно. Я не совсем понимаю, что значит вовремя или не вовремя создана партия. Уже не первый год идея объединения витает в воздухе. Так мы кому ее доверим, если мы — коммунисты? Мы что, объединять государства доверим капиталистическим режимам, а сами будем стоять сбоку и смотреть, что из этого получится, а потом что-то поправлять? Или мы сразу вмешаемся в этот процесс и будем участвовать в нем?

Если появится и начнет действовать единая партия, то к моменту создания союзных органов она уже окрепнет, сможет подготовить соответствующее общественное мнение, и у нее будут возможности влиять на принимаемые законы, уставы и т.д. Поэтому, подчеркиваю, я не понимаю и не признаю разговоров о том, что Шенин начал формировать единую Компартию Союза не вовремя. Я бы сказал, что, может быть, КПС создана даже поздно, надо было браться за это дело еще раньше.

— Однако основные оппоненты Шенина, обвиняющие его в раскольничестве в связи с тем, что он начал создавать единую Коммунистическую партию Союза, предлагают такой путь: сначала создать союзное государство, избрать союзный парламент, и лишь тогда можно объединять коммунистов. Такова позиция Зюганова-Лигачева-Шабанова-Копышева и прочих.

— Это только их точка зрения. Утверждать, что объединение сделано не вовремя, не приводить никаких аргументов и настаивать на том, что это истина в последней инстанции... Я это не могу принять, исходит оно от товарищей или от кого бы то ни было.

— Сегодня в СКП-КПСС сложилась парадоксальная ситуация. Одни признают то, что произошло, другие партии и Контрольно-ревизионная комиссия