Глава 34. Волны плещутся о борта лодки, раскачивая ее то туда, то сюда

Волны плещутся о борта лодки, раскачивая ее то туда, то сюда. Мы все столпились на палубе и какое-то время скользим по темной воде.

Алькатрас прославился тем, что ни один узник не сумел отсюда бежать. От одного взгляда на это тускло освещенное сооружение, я готова броситься в воду. И даже прикидываю шансы прыгнуть за борт вместе с мамой и Кларой, но меня опережают Брайан и Лиза, та самая разделенная сетями пара. Сердце ускоряется от мысли о том, что всё у них получится. Берег еще близко, и они смогут доплыть обратно даже в такой ледяной воде.

Вот только скорпионы быстрее. Причем настолько, что сразу три жала впиваются в беглецов на пути к желанной свободе.

Скорпионы их не преследуют. Они предоставляют паре выбор. Паралич наступает не сразу, но я знаю, мучительная боль и скованность движений приходят моментально. К тому времени, когда пара достигает бортика, их ноги подкашиваются.

Прыжок станет самоубийством. Их парализует прежде, чем они успеют доплыть до берега. Альтернатива – остаться обездвиженными среди скорпионов, всецело полагаясь на милосердие монстров. Непростой выбор. Мне жаль этих людей. Не знаю, как бы поступила на их месте я.

А они выбирают остаться. Брайан прислоняется к лееру, словно все еще думает, прыгать ему или нет. Голова Лизы опускает на палубу рядом с ним.

Как я их понимаю. Все, кто сейчас жив – истинные борцы. Они уже прошли через многое и просто не могут сдаться. Брайан соскальзывает вниз и ложится рядом с Лизой, дергаясь в конвульсиях и теряя контроль над мышцами своего тела. Скорпионы их игнорируют, одни со скукой взмывают в воздух, другие спускаются вниз и шагами меряют палубу.

Один из скорпионов наклоняется к Брайану и срывает с него очки. В попытке примерить их на себя, он держит очки вверх ногами и те, соскользнув с головы, приземляются прямо на палубу. Скорпион повторяет попытку. Как будто человеческое тело со скорпионьим хвостом и крыльями стрекозы – это еще не странно. Теперь на его носу повисли чужие очки в проволочной оправе и с полуразбитой линзой.

Я чувствую себя до странного обнаженной без своего меча. Раз за разом тянусь к плюшевому меху медвежьих ножен, но вспоминаю, что больше ими не владею. Мама и Клара сидят на палубе, я – между ними; три безоружные женщины в «славной» компании монстров.

Каких-то пару месяц назад это судно перевозило туристов, вооруженных телефонами и камерами, снимающих пейзажи и друг друга, кричащих на своих детей и целовавшихся на фоне Сан-Франциско. Они возвращались на берег и продолжали прогулку, купив на пирсе толстовки, ведь никто не готовит туристов к летним холодным ветрам.

Здесь присутствует пара детей – ни один не желает шалить. Пожилых среди нас немного, женщин на палубе - четверть. Многие голодали и не помнят, как выглядит душ. И все не спускают глаз со скорпионов.

Пока что нас оставили в покое, надолго ли – вот этого не знаю.

В большинстве своем скорпионы вовсе не так мускулисты и широкоплечи, как я полагала. Некоторые худы до неприличия. С другой стороны, когда у тебя есть жало, мышцы не так и нужны.

Хвосты у скорпионов так развиты, словно здесь не обошлось без гормонов роста – они огромны, сильны, неестественно выпячены и уродливы донельзя. Если присмотреться, можно увидеть, что на кончике жала блестит капля яда. Готовность номер один.

На одном из скорпионов надеты брюки, причем задом-наперед, молния не застегнута, чтобы не стеснять хвост. От взгляда на него становится не по себе. С ним что-то не так, но что? Скорпион подтягивает штаны своей до жути человеческой рукой, и я замечаю блеск. В тот момент, когда я понимаю, что у него на пальце, меня начинает мутить. Обручальное кольцо. Откуда на руке скорпиона взяться такому кольцу? Забрал у одной из жертв, позарившись на яркую вещицу? Как животное на игрушку. А быть может, принял его за кастет и решил, что кольцо сойдет для участия в драках?

Точно. Наверное, так.

А то, что кольцо надето на безымянный палец – странное совпадение.

***

Проходит несколько минут и в тусклом свете предстает Алькатрас. Я прижимаюсь спиной к борту, словно тем самым замедлю наш ход. Когда приходит пора спускаться на берег, я дрожу с головы до пят.

Воображение неустанно подбрасывает возможные сценарии того, что нас ждет впереди. Я пытаюсь в них не смотреть. Пытаюсь, но не могу.

Остров похож на неприступную крепость, окруженную сверхледяной водой, давайте приплюсуем акул, агрессивных скорпионов и демонов-зубастиков из ада.

Вот, значит, как все закончится.

Мир разрушен, человечество порабощено, члены моей семьи разбросаны по свету. От одной этой мысли я начинаю злиться. Надеюсь, что гнев, выжжет другие чувства, поскольку лишь он способен держать меня на ногах, только с ним я могу шевелиться.

Многие пленники жмутся по углам и рыдают, не желая покидать судно. Должно быть, в этом мы с животными похожи. Мы тоже понимаем, когда нас ведут на убой.

Пристать на острове мало отличается от портовой – темная и мрачная, засыпанная острыми обломками. Ледяной ветер с залива покрывает мурашками кожу. Но мерзну я так, словно пришла зима. Перед встречей с неотвратимым, я силюсь набраться мужества. Но к тому, что я вижу за пристанью, быть готовой я не могла.