Глава 61

Нечто огромное обрушивается в воду, сотрясая ее поверхность.

Сплетенные конечности и крылья проносятся над океаном, оставляя за собой пенные борозды. Это Раффи и два ангела сцепились в борьбе. Они кружат и дерутся, вспахивая волны.

Вскоре им приходится разделиться, поскольку, затормозив, вся троица начинает тонуть, поднимая мириады брызг. Оба ангела успели обнажить мечи, а потому оставаться на плаву им совсем не просто. Они держатся за клинки, сражаясь с водой своими промокшими и бесполезными крыльями.

Раффи нисколько не легче. Он имеет определенное преимущество перед ангельскими, благодаря отсутствию перьев, но плыть все равно не может. Видимо, на небесах океанов нет.

Я направляюсь к нему.

Один из ангелов роняет свой меч, крича от боли и безысходности. Я полагаю, он сделал все возможное, держал его так долго, как только мог. Вот только оставаться на плаву, пытаясь спрятать клинок в ножны или грести с ним в руках – задача невыполнимая.

Второй ангел покачивается на волнах, стараясь не утонуть, но меч не выпускает. Когда в третий раз его голова уходит под воду, кончик клинка накреняется вниз, силы ангела на исходе. Он выныривает на поверхность, с неподдельным страданием выдыхая своё «нет, нет, нет». Клинок падает в воду и исчезает на глубине. Он принял решение за своего хозяина.

Меня не удивит, если меч - это единственное, с чем связаны воины, за исключением товарищей по оружию. Эта мысль возвращает меня к воспоминанию о том, как шокирован был Раффи, когда меч его отверг; как больно ему было.

Я учащаю гребки. Или хотя бы пытаюсь. От холода сводит конечности, я дрожу и практически лишена возможности контролировать собственное тело.

Все трое по-прежнему на плаву, но дается им это с трудом. Я думаю о том, насколько их хватит.

На расстоянии взмаха крыла я кричу Раффи:

- Прекрати молотить крыльями, - он оборачивается на мой голос. - Успокойся и я к тебе подплыву.

Я слышала, что большинство утопающих не в состоянии сохранять спокойствие. Им приходится собирать всю свою волю в кулак, чтобы противостоять инстинктам самосохранения, им кажется, они пойдут ко дну, замерев лишь на секунду. Цена спасения – бесконечное доверие к тому, кто тебя спасает.

Должно быть, у Раффи огромная сила воли, расслабляется он мигом. Но осторожных движений руками и ногами недостаточно, чтобы держаться на плаву. Раффи медленно затягивает вниз. Я же плыву максимально быстро.

Его голова скрывается под водой еще до того, как я успеваю преодолеть оставшееся расстояние. Я пытаюсь тянуть его вверх, но гигантские крылья оказывают значительное сопротивление. Я сама начинаю тонуть.

Мы оба с ним под водой.

Даже сейчас, когда он и я стремительно погружаемся, Раффи не паникует, не дергается и не истерит. Меня восхищает его непоколебимость, идущая вразрез с первобытными инстинктами, но главное – степень доверия ко мне.

Раффи должен сложить свои крылья, но раз под водой сказать ни о чем нельзя, я просто тянусь к ним рукой и резко дергаю вниз. Он понимает, чего я хочу, и плотно вжимает их в тело. Его массивные крылья легче воздуха, тоньше бумаги. Я уверена, если Раффи разберется с тем, как пользоваться ими под водой, он составит конкуренцию скатам.

Активно работая ногами, я выталкиваю нас на поверхность. Мастером спорта по плаванию меня не назовешь, но, как и многие калифорнийские ребята, я провела немало времени в океане. Уверенный юзер воды. А если учесть, что кости у Раффи полые или что там отвечает за легкость ангельских тел, всплывать с ним было нетрудно.

Как только Раффи выныривает и делает вдох, меня накрывает волна облегчения. Я двигаюсь, обхватив рукой его плечи и грудь, и стараюсь держать наши головы над водой.

- Раффи, разводи ноги, отталкивайся ими. Сильнее.

Его конечности – мощный мотор. Стоит Раффи понять, как нужно двигаться, мы сразу находим единый ритм и достаточно быстро удаляемся от по-прежнему барахтающихся в воде ангелов.

Тот, которого я ранила, все еще держится на окрашенных кровью волнах неподалеку от остальных. Не знаю, во что выльется схватка между группой ангелов и стаей белых акул, но рада, что мне не придется все это увидеть. Победят, пожалуй, акулы, океан – это их стихия. Кто сказал, что ангелы бессмертны?

Их силуэты быстро исчезают в тумане, а я полагаюсь на поразительные инстинкты Раффи, которые помогут нам добраться до берега, вместо того чтобы уплыть в открытый океан.

О том, насколько теплая вода в прибрежной зоне Южной Калифорнии, я слышала сотни раз, аналогичных комплиментов в адрес Калифорнии Северной, увы, не поступало. Наша акватория отнюдь не Аляска, но гипертермия в рамках такого заплыва обеспечена, холодно просто до жути. Никогда не видела, чтобы наши сёрферы заходили в воду без гидрокостюмов. Но Раффи сохраняет тепло даже в ледяной воде, надо полагать, именно жар его тела спасает мою жизнь.

С наступлением усталости Раффи раскрывает крылья, и, дрейфуя, мы переводим дух.

У самого берега неистово бьется прибой, бесцеремонно подбрасывая и переворачивая нас на волнах. Нам приходится изловчиться и нырнуть под одну из таких волн в тот момент, когда та обрушилась на берег, а затем убежала прочь, обратившись пеной.

Выбравшись на песок, мы отползаем как можно дальше от воды, туда, где прибою нас не достать, и только потом позволяем себе распластаться грудой мокрых волос и одежды.

Я приподнимаю голову, чтобы проверить, в порядке ли Раффи.

Он пристально смотрит на меня, жадно глотая воздух. Мне становится даже неловко под таким напряженным взглядом.

Я понимаю, мне нужно что-то сказать. Мы толком не говорили с тех пор, как он покинул наш номер в старой обители, отправившись на операцию. Многое успело случиться. Пару часов назад он думал, что я мертва.

Что-то важное, вечное, главное – вот что нужно сейчас сказать.

- Я…

Слова застревают в горле, и я поднимаю ладонь, полагая, что тактильный контакт поможет собраться с мыслями. Я уже собираюсь коснуться Раффи, но между пальцев запутались водоросли, и я рефлекторно трясу рукой. Со склизким шлепком эта гадость падает вниз, прямо на щеку Раффи, а затем на мокрый песок.

Он раскидывает руки, тихо смеясь. Нехватка кислорода приглушает этот звук, но он все равно остается самым чудесным на свете. Этот смех соткан теплом и неподдельной радостью; такой, какую может испытывать только живой, дышащий, эм… человек.

Раффи тянется к моему предплечью, сжимает его ладонью и тащит меня к себе. Платье задирается, песка больше, чем ткани, но мне уже все равно. Он заключает меня в объятия и крепко прижимает к своему телу.

Раффи – островок тепла в океане льда. Его руки – дом, которого у меня никогда не было. Из его груди по-прежнему рвется смех, и она вибрирует подо мной. При каждом его вдохе я поднимаюсь вверх, на выходе «падаю» вниз. И это меня веселит.

Но тут настроение меняется. Его грудь продолжает сотрясаться от звуков, похожих на тихий смех, но это не он. Раффи держит меня так крепко, что даже если сюда пожалует армия скорпионов, они не сумеют разжать его рук, не смогут меня отнять.

Я глажу волосы Раффи и повторяю слова утешения, которые он шептал, когда думал, что я умираю.

- Тсс… - говорю я ему. – Тихо. Я здесь, рядом.

Он горячий как полуденное солнце в летний день.

Мы прижимаемся друг другу на нашем маленьком островке тепла, скрытого от ночных чудовищ клубящимся туманом и окрашенным кровью прибоем, достающим до наших пяток.