ибо это лишь увеличит твою бедность.

И если Он уготовил тебе умереть в бедности,

то Он предопределил это;

а духу своему ты не вреди из_за этого.

Посему ляг в гроб с этой истиной,

и по смерти твоей будет отчетливо провозглашено Им

о твоей непорочности,

и твой конечный жребий

— ты унаследуешь вечную Радость.

Ибо хотя ты и беден,

не испытывай вожделения к чему_либо,

помимо того, чем ты владеешь,

и не будь поглощен им (этим вожделением),

дабы не отклониться от истинного пути из-за него...

И тайну бытия узнай от Его детей,

и тогда ты познаешь Его владение

и в праведности будешь расхаживать...

Он дал тебе власть над славным владением.

Постоянно ищи Его Волю.

Хотя ты и беден, не говори:

«Я нищ и поэтому я не буду искать Знание»;

склони спину свою ко всякому наставлению,

и всякой мудростью очищай сердце свое,

и великоразумием мыслей своих

исследуй тайну бытия;

и постигни все пути Правды,

и все корни Кривды рассмотри.

И тогда ты узнаешь, что горько для человека

и что сладко для мужа...”

(4Q 416, 418, Дети Спасения и тайна бытия, фр. 1 и 4—10)

Как Вы сами можете видеть, параллели с проповедью Христа более чем очевидны:

Наставник: «О ты, ученик, следуй с Истиной вместе со всеми исследующими Истину».

Иисус: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф 5: 6).

Наставник: «Ни на какое имущество не променяй свой Святой Дух, ибо нет платы, равной цене Духа своего».

Иисус: «Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам» (Мф 12: 31).

Наставник: «Производи то, чего еще не было для всех тех, кто ищет идеалы своего вожделения».

Иисус: «Но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Мф 20: 26). Или другой вариант: «И, сев, призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Ин 9: 35).

Наставник: «Не унижай свою душу ради того, кто не достоин тебя».

Иисус: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф 7: 6).

Наставник: «Также не бери ничего от человека, которого ты не знаешь, ибо это лишь увеличит твою бедность».

Иисус: «Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно? Когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу. Сказываю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь и последней полушки» (Лк 12: 57-59). Или: «И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф 5: 40).

Очевидно, что Иисус не мог не знать этих гимнов Учителя Праведности. И на эту же связь указывают поголовно ессейские обычаи ранних христиан, что говорит о том, что среди них подавляющее большинство составляли именно выходцы из этой среды. Но так же очевидно, что Иисус и Наставник – это разные люди. Достаточно сравнить Гимны наставника ессеев и цитаты из Евангелия Фомы. Вроде бы об одном и том же говорят, но ученик уже явно превзошёл учителя. Правда, стихов не писал.

Кстати, такой расклад событий совершенно соответствует законам самого нашего мира. Как известно, ничто не возникает само по себе, и у каждого Учителя, всегда есть свой Наставник. Помните, притчу, про камень, вспаханную землю и горчичное зерно? А ведь чтобы зерно произросло, не достаточно иметь только вспаханную землю. Необходимо, чтобы ещё и само зерно было. И вот гимны ессейского учителя полностью доказывают, что было и зерно, и благодатное поле, на котором проросло семя, явив миру Великого Пророка.

В общем, изречения Учителя Праведности и Иисуса схожи по духу, но значительно разнятся по своей глубине. И видно это невооружённым взглядом. Однако, споры по поводу того, одно ли это лицо улягутся ещё не скоро. Поэтому необходимо отметить тот факт, что совмещение в одном лице Наставника и Иисуса мгновенно лишает христианства самой возможности зарождения, что явно противоречит тому, что видят глаза. Откуда же тогда появилось христианство, если после ухода или смерти Учителя Праведности ессеи продолжали ждать своего Мессию?

В общем, без реального Мессии, зарождение христианства было бы просто не возможно. Это следует из всех законов причинности, которые пока никому не удалось опровергнуть. По вполне бытовым соображениям, секта кумранитов так и осталась бы всего лишь одной из многих иудейских сект. И продолжили бы ессеи сидеть по своим углам, да молиться на своего Ягве, недоумевая, почему он всё не дарует избранному народу власть над сынами Йафета и прочими. Более того, так и было. После ухода со сцены Учителя Праведности в среде ессеев-кумранитов, снова возобладали типичные националистические построения на тему того, что скоро, мол, придёт Ягве и всем покажет! А значит, и нам надо искать дальше.

…

Когда были опубликованы первые кумранские рукописи, некоторые ученые и богословы сразу же обратили внимание на пересечения между общиной кумранитов и Иоанном Крестителем. И община, и Иоанн прилагали к себе пророчество о «гласе вопиющего в пустыне»: «Ибо он тот (Иоанн), о котором сказал пророк Исаия: глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф 3: 3).

Иоанн, как и ессеи, вел аскетический образ жизни, в частности, не употреблял вина. И община, и Иоанн одинаково возвещали о близости прихода своего Мессии. Евангелие говорит, что Иоанн с детских лет «был в пустыне». Местом проповеди Иоанна называется Иудейская пустыня (Мф 3: 1), в частности северо-западное побережье Мертвого моря.

Родители Иоанна, люди пожилые, скончались, вероятно, когда он еще не вышел из детского возраста, если верить его биографии в Евангелиях. Известно между тем, что ессеи охотно принимали в свою общину подростков. Поэтому возник законный вопрос: не обозначает ли эта «пустыня», где жил в юности Иоанн, одну из ессейских общин?

Скорее всего, это и был тот самый Кумран, поскольку он располагается как раз в тех самых местах. В каких-то в десяти километрах от Иордана, в котором купал евреев Иоанн.

Однако, похоже, что у Иоанна произошла некая размолвка со старейшинами ессейской общины. Небось, всё на той же почве еврейского национализма. И тогда Иоанн уходит, так сказать, в свободное плавание: «При первосвященниках Анне и Каиафе, был глагол Божий к Иоанну, сыну Захарии, в пустыне. И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя покаяние для прощения грехов».

В отличие от ессеев, пророк обратился с проповедью ко всем людям; он бичевал национальное тщеславие, и призвал к покаянию, символом которого сделал омовение (крещение). Другими словами, ессейская замкнутость и гордыня осуждены и отвергнуты ещё Иоанном Крестителем.

Не исключено, что контакты с ессеями имел и апостол Иоанн. Сохранилось предание о его безбрачии, что не приемлемо среди прочих иудеев, зато вполне нормально именно для ессеев. Кроме того, говорят, что евангелие от апостола Иоанна по стилю близко именно к кумранским рукописям. Это проявляется в свойственных именно ессеям противопоставлениях света и тьмы, духа Божия и духа заблуждения, в целом ряде характерных оборотов речи и т. д. Если учесть, что Иоанн был вначале учеником Крестителя, то через него он мог воспринять некоторые черты кумранской фразеологии. А уверенность в скором наступлении «Дня Господня», разделяемая всеми ессеями и Предтечей, могла передаться будущему апостолу и привести его уже к Иисусу.

А теперь, немножко интересного. Оказывается, что Иоанн Креститель по-русски должен прозываться совершенно иначе. В греческих текстах прозвище Иоанна образуется от глагола «купать». А наше «крещение» получило значение таинства только после перевода с византийских книг, и более не отражает самого действия. Т.е. купания. А раз так, то я и далее буду называть Иоанна по-русски, Купалой.

Теперь, в чем, собственно, состояло учение Иоанна Купалы. Основополагающая мысль такова – царство небесное приблизилось. Причём уже совсем. Ни один из еврейских пророков ничего подобного до него не говорил. Обычно говорилось, что придет Бог, станет царем, утрёт всем евреям сопли, накажет неверных и сделает их еврейскими рабами, но все это будет когда-то. А теперь Иоанн поставил всех перед фактом – уже. Готовьтесь. Ща будет круто.

Ничего особенного или заметного не случилось, горы не содрогнулись, но, Царство Небесное, оказывается, уже здесь: тук-тук: «В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф 3: 1, 2).

То есть, главной особенностью проповеди Иоанна было именно возвещение о том, что Царство Небесное совсем приблизилось или наступило. По крайней мере, так об этом сказал сам Иисус: «Закон и пророки до Иоанна. С Иоанна же царство Бога возвещается как благо, и всякий усилием входит в него» (Лк. 16: 16). Стало быть, вот первое значение проповеди Иоанна Купалы.

Ни один пророк никогда не говорил этого. Все пророки прежние предсказывали необыкновенные внешние события пришествия Бога: казни, холода, заразы, войны, ну и, конечно, истребление всех еврейских врагов и множественные плотские блага. Иоанн же ничего подобного не предсказывает. Он говорит только о том, что никому не отбыть воли Божьей. То, что не нужно – то истребится, и останется только то, что нужно. Нынче бы сказали, что он объясняет эволюционный принцип.

Возвестив, о самом факте наступления Царства, Иоанн заходит ещё дальше: обновитесь. А символом, всего лишь символом, этого обновления-очищения Иоанн делает обычную процедуру омовения, за что и получает своё необычное прозвище. Иоанн как бы говорит: «я очищаю вас водою, но то, что должно вас очистить – это дух, нечто невидимое, неплотское. До сих пор Вам говорили, что царство небесное придет когда-то, а я говорю Вам, что оно уже наступило. И для того, чтобы вступить в него, нужно обновиться, отречься от заблуждений. Я ведь что? Я могу только внешне очищать, а очистит же Вас только дух». И вот это учение, которое услышал Иисус от Иоанна. Царство небесное наступило уже, но, чтобы вступить в него, нужно очиститься духом.

А следующий шаг сделал уже Иисус. Он провозгласил, что Царство Божие внутри нас самих. И оно всегда там было, необходимо только совершить усилие и распознать его. Вот об этом усилии и сказано у Луки.

Но что это за усилие? Иоанн и Иисус должны были очень хорошо знать такую фразу из приведённого ранее гимна Учителя Праведности: «Как сможете вы сказать на Суде: «Мы трудились мыслью до изнеможения и утомились» и бдели, преследуя Знание...?». Думаю, никому не надо объяснять, как «мыслию люди трудятся до изнеможения», и с какими трудностями это связано. А ведь всё это биология. Это эволюция. Человеку, конечно, дадены мозги, но они, как правило, находятся в энергосберегающем режиме, а вывести их из этого состояния очень трудно. И тут как раз всё очень-очень просто: нервная активность человека потребляет в пять раз больше энергии, чем у других млекопитающих. А нервная или психическая активность – это главная расходная статья в энергетическом бюджете организма.

Человечество всю свою историю жило впроголодь, а потому природа позаботилась о том, чтобы развить механизмы, ограничивающие потребление энергии человеческим мозгом. Чтобы не истощал слишком быстро запасы углеводов. Вот поэтому-то самая трудная работа для человека связана с познанием. Сама плоть восстаёт против мысли, а потому, например, учёбу люди ненавидят совершенно искренне. По самым объективным биологическим соображениям. А потому, готовы на любой бег, прятки или прыжки, лишь бы за них это страшное усилие совершил кто-нибудь другой.

Это, извините, медицинский факт. Человеку гораздо проще делать, чем думать. Человек-то у нас всё ещё человек умелый, нежели разумный. А потому самые страшные «муки» большинство людей испытывают, когда приходится шевелить извилинами. Я уж не говорю о том, чтобы думать по-настоящему – разуметь. Въезжать, схватывать, врубаться. Не кроссворды и ребусы разгадывать, а вникать в суть процессов, возникающих вокруг нас – познавать. А ведь именно с этой мысли начинается неканоническое Евангелие Фомы, так называемое, «пятое евангелие»: «И он (Иисус) сказал : Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти».

Но супротив природы не попрёшь. Ведь людям дай-подай простые рецепты, умещающиеся на клочке бумаги. Чтобы всё было просто и понятно. Но именно в том и заключается откровение Иисуса, что каждый свою веру должен найти сам, ибо то самое, так называемое, Царство Божие уже находится внутри каждого, но углядеть его может только сам человек. А для этого требуется самая «малость» – чуть поднапрячься и уразуметь. Таким образом, одно и то же сказано в цитате из Луки, приведённой выше, и это же говорит «неправильный» Фома. И об этом же заявил еретик Толстой.

А теперь немного о трудностях перевода. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога» – так начинается евангелие от Иоанна. Любой человек эту фразу не воспримет иначе как загадочное заклинание. Фраза не содержит в себе никакой информации – она попросту непонятна. А потому эта фраза обычно воспринимается лишь как повод обвинить Иоанна в потакании греческому Логосу.

А вот Толстой, как уже говорилось, взял исходный греческий текст и перевёл его дословно так: «Началом всего стало разумение жизни. И разумение жизни стало за Бога. И разумение-то жизни стало Бог. Оно стало началом всего за Бога». Разумение здесь – это не только разум, но и действие разума, ведущее к чему-то, не только причина, но и искание ее; не только рассуждение, но и рассуждение, выясняющее причину, и не только отношение, но и разумная деятельность относительно причины. Это работа духа. Того самого неплотского и невидимого, которого, вот уже столько лет, безуспешно пытаются отмоделировать с помощью нейросетей и подобных хитростей.

Читаем каноническое Евангелие от Иоанна далее: «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца». Скажите честно – Вы ведь тоже ни хрена не поняли. Неужели можно предположить, что ученики Христа были пустыми популистами и составляли словесные ребусы, чтобы только запутать паству?

Разумеется, нет. Это больше напоминает перевод какого-нибудь двоечника, а в оригинале было вообще что-нибудь, типа London is the capital of Great Britain. Поэтому берём перевод отличника и читаем: «Был человек послан от Бога, имя ему Иоанн. Он пришел для показания, чтобы показать свет разумения, чтобы все верили в свет разумения. Он сам не был свет, но пришел только, чтобы показать свет разумения. И разумение стало истинным светом, таким, который освещает всякого человека, приходящего в мир. Разумение явилось в мир, и мир чрез него родился, и мир его не знал. Оно явилось в отдельных людях, и отдельные люди его не принимали в себя. Но все те, которые поняли его, всем тем оно дало возможность стать сынами Бога, верою в значение его. Так как они родились не от кровей и от похоти плоти и похоти мужа, а от Бога».

Разумение и есть Царство Божие, о котором возвестил Учитель. Разумение делает человека человеком, и, следовательно, сыном Божьим. Люди, Вы больше не должны быть скотом, Вы можете стать человеками. Люди, Вы больше не рабы, Вы свободны, если Вы откроете в себе разумение, поскольку разумение и есть Царство Божие.

Но быть свободным – это дорого. В том числе, если считать в килокалориях. Нам ли этого не знать. И что же говорит по этому поводу Иисус? В «чудесном» осмыслении евангелий Вы, разумеется, не найдёте ответа на это.

Ответ о цене истинной человеческой свободы – это рассказ об искушениях Иисуса в пустыне: «И был Иисус в этой пустыне 40 дней и не ел ничего и отощал. И приступил к нему искуситель и сказал: если ты сын Бога, то скажи, чтобы камни эти стали хлебами. А Иисус отвечал: Написано: человек жив не хлебом, но всем тем, что исходит из уст Бога (духом). Искуситель привел Иисуса в Иерусалим и поставил его на крыле церковном и сказал ему: если ты сын Бога, бросься отсюда вниз. Написано ведь, что он посланцам своим накажет о тебе, чтоб берегли тебя. И на руки подхватят тебя, чтобы ты о камень не споткнулся ногой. И отвечал ему Иисус и сказал: потому что сказано, не испытывай Бога твоего. И опять взял его искуситель на высокую гору и представил ему все царства земли в мгновение ока. И сказал ему: Дам тебе всю эту власть и славу их, потому что мне они переданы, и кому хочу – даю их. Если почтишь меня, то все будет твое. Тогда отвечал Иисус и сказал: отойди (лукавый), враг; написано: Господа твоего почитай и ему одному работай. Тогда искуситель отстал от негона время, и сила Божия пришла к нему и служила ему. И возвратился Иисус в силе духа в Галилею».

Чтобы понять, что перед нами аллегория, не надо быть семи пядей во лбу. А если знать, что Иисус имел общение с ессеями, то нетрудно предположить, что его Притчи – это заимствование ессейского метода, доведённого им до совершенства. Очевидно, что история с искушением, это такая же притча как о нерадивом работнике или горчичном зёрнышке. Разница лишь в том, что здесь главным героем выступает сам Иисус.

Яркий, однако, образ. Иисус разговаривает с Искусителем. Ясно, конечно, что слова, приписываемые Искусителю, выражают второй голос самого Иисуса, а три искушения – это отражение какой-то внутренней борьбы, которая должна быть знакома каждому человеку. Таким образом, перед нами типичный сократовский диалог, но исполненный в свойственной Иисусу образной форме. Но что это за два голоса, и в чём их борьба?

Итак, Иисусу 30 лет. Он уразумел в себе сына Бога. Возможно, он ученик Иоанна Купалы, во всяком случае, он более чем в курсе его проповедей, поскольку в пустыню он уходит после купания в Иордане. А Иоанн проповедует, что пришло царство небесное на землю, что для вступления в него, очищения водой (тела) крайне мало, нужно очищение духа. Никаких чудес Иоанн не обещает. Внешних признаков наступления царства небесного не будет.

Единственный признак его пришествия: какое-то внутреннее не плотское явление – очищение духом. Исполненный мыслью об этом духе, Иисус уходит в пустыню. Он принимает мысль, что человек есть сын Бога, и что он сам есть сын Бога, и для того, чтобы Отец его был в мире и в нем самом, ему надо найти этот дух, который должен очистить мир, и этим духом очистить себя.

И вот чтобы изведать этот дух, он удаляется от людей и уходит в пустыню. И там, вместе с осознанием своей сыновности Богу и своей духовности, он всё равно хочет есть и жестоко страдает от голода.

И тут он слышит искушающий его голос: «Если ты сын Бога, прикажи, чтобы из камней стали хлебы». Если понимать слова эти, как понимают это «чудесники», а именно: лукавый, искушая сына Бога, хочет от него доказательства его божественности, то совершенно непонятно, почему Иисус, если он мог это сделать, не претворил камни в хлебы. А если он не хочет этого делать, то разве не проще сказать: «Не хочу я чудить». Но Иисус вообще ничего не говорит о том, хочет ли он, или не хочет делать то, что ему предлагает лукавый.

Иисус отвечает на какой-то совсем другой вопрос. Очевидно, на тот самый, над которым он и размышляет в тот самый миг, когда у него скрутило живот от голода: «не хлебом одним жив человек, а всем, исходящим от Бога». Что говорит нам о том, что Искуситель, второй голос – это голос плоти самого Иисуса. И отвечает плоти его дух.

Иисус не отвечает вопрос, ответ на который очевиден. Из камней хлеба сделать нельзя. Собственно, именно об этом говориться и в Логиях, т.е. первоначальных вариантах евангелий. В ранних текстах Иисус не «не смог», а «не пожелал» совершить очень многие чудеса. А «нежелание» ему приписали позже. Поэтому Иисус не только не делает из камней хлеба, чего, очевидно, сделать нельзя, он даже не отвечает по поводу этой самой невозможности. Она и так очевидна. Иисус отвечает совсем на другой вопрос. И если теперь не подразумевать в Иисусе какой-то чудесной силы, какую он, кстати, и сам в себе не подразумевает, то всё становится на свои места.

Если искушение обращено просто к человеку, а не к Богу, то его значение вполне понятно. Первое искушение значит: раз тебе хочется хлеба, то будь добр, позаботься, чтоб хлеб у тебя был, ибо как сам видишь – одним разумением хлеба не сделаешь. На этот вопрос Иисус и отвечает: «Человек жив не хлебом, а духом». Пока я не покоряюсь плоти – я Человек.

Далее голос плоти, говорящий в Иисусе, переносит его на храм, и говорит: «Если ты сын Божий, бросься отсюда». Как видите, храм, это всего лишь ещё один образ, а главное в этом искушении то, что Иисус стоит высоко, и если он бросится вниз, он просто разобьётся.

По «чудесному» толкованию это искушение никак не связано с первым и опять не имеет другого значения, кроме того, что лукавый вызывает Иисуса сделать ненужное чудо. Бессвязность, бессмысленность и никчёмность такого толкования второго искушения происходит только от слепой жажды чудес от Учителя. Призыв к сотворению хлебов из камня, воспринятый как вызов на чудо, заставляет и на последующие слова, смотреть так же.

Но ведь, очевидно, слова эти связаны с первыми внутренней логикой. И связь эта подчёркнута особым образом, связанным с логикой рассуждения Иисуса. Как первые, так и вторые слова начинаются одним и тем же выражением: «если ты сын Божий».

Голос плоти по прежнему хочет жрать, а потому ему необходимо доказать Иисусу всю ложность его убеждений в том, что он есть духовное существо и сын Божий. И логика, его надо сказать нам человекам очень хорошо знакома: «Ну, раз, ты считаешь, что ты сын Божий, и мнишь освободиться от похоти плоти, то объясни-ка мне следующую нестыковку. Ты не удовлетворяешь насущной потребности плоти – камней хлебами не делаешь, говоришь, значит, что не хлебом жив человек, а волей Божьею. Ага. Если так повернуть, то тебе, как сыну Божию, заботиться о плоти не нужно вовсе. А значит, ежели ты сиганёшь с крыши, то и здесь Бог о тебе позаботится и пошлёт ангелов, чтобы уберегли тебя. А ежели не пошлёт, то не всё ли тебе тогда равно: в лепёшку разбиться или с голоду околеть?».

Довод голоса плоти будет всё тот же самый, что и в первом искушении. Ты, мол, полагаешься на Бога, а ведь ни камни в хлебы не превратятся, и в лепешку ты разобьёшься, если сиганёшь вниз. А если ты так веришь, что человек жив только от воли Божией, а не от своей заботы, то и не надо беречь свою жизнь; для верующего не может быть никаких лишений и страданий, ни жажды, ни голода. Стоит только забраться повыше, сигануть головой вниз, отдаться воле Божией, и ангелы всё соблюдут.

Голос плоти, предлагая броситься Иисусу вниз, тем самым пытается доказать не только несправедливость довода о том, что жизнь не от хлеба людского, а от Бога, но и то, что Иисус не бросится, потому что сам не верит в это. Если бы он верил, что жизнь не от хлеба людского, не от заботы людской, а от Бога, то он бы теперь и не берег себя. С одной стороны Иисус терпит голод, а с другой все-таки не отдается вполне воле Божией. И плоть спрашивает: почему?

На это Иисус отвечает так: «сказано, не испытывай Бога твоего». На утверждение голоса плоти, что Иисус просто не может верить в Бога, раз бережет себя, Иисус отвечает удивительно просто: испытывать Бога просто глупо. Если Творец, создавший и этот мир, и все его законы, наделил человека духовной сущностью, то каким же надо быть самонадеянным, чтобы пойти против Него? А то, что человек пока не познал, в чём Замысел, это вовсе не повод искушать Творца. Ищите и обрящете, в конце-то концов.

Неубедительно? А Вы знаете какой-то другой ответ? Вот то-то и оно! Если бы был другой ответ, то не о чём было бы и рассуждать. И не о чём было бы спорить плоти и духу. Плоть давно бы признала своё поражение, и наступило бы светлое будущее. Не так ли?

И, наконец, третье искушение, которое уже и не искушение вовсе. Первые два начинаются словами: если ты сын Божий, а вот третье уже не имеет этого вступления. Голос плоти уже прямо говорит Иисусу, показывая ему все царства мира: если поклонишься мне, все это дам тебе. Совсем другая интонация. Менторская. Очевидно, что Искуситель уже не спорит с Иисусом, он уверен, что вполне отстоял собственную логику. Всё звучит, как некое подведение итогов спора. И неудивительно, ответ Иисуса не убедил голос плоти (а Вас?), а значит, он и считает себя победителем. А потому почти в приказном порядке заявляет: служи мне.

Ведь как рассуждает голос плоти? Иисус, брателло, если бы ты был сын Бога и дух, то ты бы и не голодал, как фраер. А если бы и голодал, то мог бы из камней хавчик делать на раз. Этого ты не можешь, ясен пень. Ну, а ежели ты так уповаешь на Бога, как сын на отца, так что тебе истязать себя? Спрыгни с крыши, чего зря волыну тянуть. Во! Не прыгаешь, и сказать тебе нечего. А значит, я прав, а потому жить надо как я говорю, и не парить мозг нормальным пацанам.

Иисус настаивает на это тем, что он не должен ничего требовать от Бога. И признайтесь, его ответ кажется недостаточно убедительным и Вам тоже. Вот и голос плоти, как и мы, не понимает этого довода и пребывает в уверенности, что прав. И вот, уже как бы торжествуя, предлагает Иисусу третье искушение.

Голос плоти как бы заставил Иисуса признать своё могущество и неизбежность жизни плотской, и потому он говорит: «Все эти твои упования на Бога и уверенность в нем – все это слова, опиум для народа, а на деле ты не ушел и не уйдешь от плоти. Какой сын плоти был, такой есть и будешь есть. И все люди тоже. А раз ты сын плоти, так почти ее и работай на неё». И вот Искуситель уже показывает Иисусу все царства мира: «Видишь, что я даю тем, кто служит мне. Почти меня, работай на меня, и тебе то же будет».

И вот теперь самое главное. Последний ответ Иисуса: «Господа твоего почитай и ему одному работай». Кажется, что Иисус просто упорствует, однако всё гораздо глубже. Очевидно, что евреи, которые первыми услышали этот аллегорический диалог, прекрасно бы поняли, о чём речь. А нам, чтобы оказаться в «теме» надо искать всю фразу из Второзакония, которая приводится Иисусом в сокращённом виде: «Господа, Бога твоего, бойся и ему одному работай» (Втор. 6: 13). Как раз перед этой фразой во Второзаконии сказано следующее: «Когда же введет тебя Господь, Бог твой, в ту землю, которую Он клялся отцам твоим, Аврааму, Исааку и Иакову, дать тебе с большими и хорошими городами, которых ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, и с колодезями, высеченными из камня, которых ты не высекал, с виноградниками и маслинами, которых ты не садил, и будешь есть и насыщаться, тогда берегись, чтобы [не обольстилось сердце твое и] не забыл ты Господа».

Голос плоти предлагает все блага мирские как награду за служение себе. На что Иисус замечает следующее: «Именно тогда, когда вся мыслимая и немыслимая плотская похоть уже удовлетворена, когда все мирские желания удовлетворены, то, наоборот, необходимо особенно усердно работать не на плоть, а на Бога, т.е. на дух. Наверное, в какое-то другое время, этот ответ показался бы тоже странным. Однако, мне кажется, нам стоит оглянуться на те дела, что творятся сейчас в мире, и понять ответ Иисуса, будет уже не трудно. Вот так и хочется вспомнить известные слова из песни: «И никто не хочет и думать о том, пока «Титаник» плывёт». А Титаник-то буль-буль.

Итак, Искуситель удаляется. А Иисусу дух помогает перенести искушение и обрести силу Божию – разумение. Конечно, «чудесное» толкование представляет это место, как победу Иисуса над Диаволом. А на самом же деле, как оно в жизни-то и есть – победителя нет: голос плоти столь же уверен в своей победе, сколько и сам Иисус. Т.е. очевидной победы нет ни с той, ни с другой стороны; есть только выражение двух противоположных друг другу основ человеческого бытия. И возможность высказаться получила и та сторона, которую Иисус хотел бы отринуть, и та, которую он сам избрал.

Оба хода рассуждений поразительны тем, что все появившиеся впоследствии философские системы и системы морали в тот или иной исторический период представляют из себя ничто иное, как полный или частичный ход логики этого спора! В любом споре о смысле жизни, о религии, о Боге, наконец, в каждом случае внутренней борьбы отдельно взятого человека, будут обязательно и в точности повторены все доводы этого диалога Искусителя с Иисусом, или голоса плоти с голосом духа.

То, что мы называем «материализм», например, есть строгое следование всему рассуждению Искусителя; то, что мы называем «аскетизм» – всего лишь остановка на первом ответе Христа о том, что не хлебом единым жив человек. Т.е. аскетизм ради аскетизма попросту не отвечает на вопрос: «Зачем?», заданный голосом плоти, когда тот предложил Иисусу спрыгнуть с крыши храма.

Все рассуждение духа плоти несомненно и неотразимо, если стать на его точку зрения. Но и рассуждение Иисуса точно так же неотразимо, если стать на его точку зрения. Разница только в том, что рассуждение Иисуса включает в себя и рассуждение плоти, он понимает и признаёт его, и даже берет за основание собственного рассуждения, потому его мировоззрение является более полным. Рассуждение же плоти не включает в себя рассуждение Христа, а потому не понимает его доводов.

Непонимание духом плоти Христа начинается со второго вопроса. Искуситель говорит: «Если ты говоришь, что ты можешь быть жив без хлеба, необходимого для жизни, то ты можешь отречься и от всей своей плотской жизни, прямо отрицать ее и спокойно броситься с высоты». Иисус же отвечает так: отказываясь от хлеба, я не отказываюсь от Бога, но, бросаясь с высоты, отказываясь от жизни, я как раз отказываюсь от него, поскольку жизнь – это и есть проявление во мне, в моей плоти Бога. Не будь плоти, я не познал бы себя, а не познав себя, не познал бы Бога. Следовательно, отказываясь от жизни, сомневаясь в ней, я сомневаюсь и в Боге. И потому можно отказываться от всего во имя Бога, но не от жизни, потому что сама жизнь сына человеческого и есть проявление Замысла.

Но дух плоти этого понимать, конечно, не хочет и упрямо полагает свое рассуждение единственно верным и возможным: «Чудак, как это от хлеба, нужного для жизни, отказаться можно, а от самой жизни нельзя? Это, брателло, непоследовательно как-то. Если от жизни отказаться нельзя, то нельзя отказаться и от всего, что нужно для нее». И делает такой вывод: если не бросаешься с крыши и считаешь, что надо беречь себя, то надо беречь себя во всем и запасать хлеб.

Иисус, признавая логику рассуждения духа плоти, переносит спор в другое пространство ценностей. Он спрашивает себя: что такое во мне эта потребность соблюдать плоть – эта похоть и эта внутренняя борьба с ней? И сам же отвечает – это осознание жизни во мне. А осознание жизни – это проявление духа.

И это осознание жизни в себе есть настоящая свобода человека. Только в понимании своей сущности, человек может стать полностью свободным, отказавшись от голоса плоти. Этого голос плоти не понимает. Он, собственно, вообще не понимает, что это такое – свобода. А потому он и говорит: работай на меня.

Ох, жаль братцы-американцы этого не слышат, батрачащие по 12 часов в сутки, на чужого дядю-паразита, погрязшие в совершенно бессмысленной работе по наращиванию уровня продаж в бесконечность, в надежде выплатить когда-нибудь свои бесконечные кредиты на удовлетворение бесконечных же хотелок того самого голоса плоти.

Иисус ведь говорит нам о том, что голос плоти – это рабство. И предлагает альтернативу – следовать голосу духа, который можно осознать через разумение мироздания и его законов. Ведь даже само понятие Бога и все взаимоотношения человека и Бога, выработаны этим самым путем разумения! Жизнь познаёт сама себя и в этом есть отражение Бога.

Тем самым, Иисус даёт нам понимание собственной свободы и альтернативу жизни плотской. Истинная жизнь сына человеческого видится происходящей из иного источника, нежели плоть, жизнь происходит не от плоти, а от чего-то другого – не плотского. Значит, жизнь не погибает со смертью плоти. И в этом есть суть вечности жизни, ибо она не привязана к смертной плоти.

Теперь нам может быть понятно изречение апостола Иоанна, открывающее его евангелие, о том, что разумение явилось в разных людях, хотя некоторые его не принимали в себя. Но все, кто поняли его, обрели возможность стать сынами Бога. Так как они родились не от кровей и от похоти плоти, а от Бога.

Дух человеческий – это тот самый голос Бога, если хотите, то самое неплотское начало, которое делает человека человеком. Но не все люди готовы принять духа, ибо они рабы голоса плоти, а потому нет в них и жизни вечной.

Так, перед нами открывается книга, наделённая простотой и разумностью, происходящими от тонкой и глубокой работы над философским основанием учения. И это ли не слово Учителя?

Теперь становится понятной суть очень многих вещей. Например, покаяние. По учению Христа для нераскаявшегося не будет никакого после вообще. Раскаяние – это позитивный результат борьбы духа и плоти. Раскаяние – это доказательство присутствия разумения, а в конечном счёте Бога в человеке.

Раскаяние – это подтверждение того, что в человеке есть разумение собственное, а не приписанное внешним плотским законом. И если человек не раскаивается, значит, он не слышит иного голоса, кроме голоса плоти, значит, в нём нет духа Божьего. Все мы люди и совершаем много неразумного под влиянием животных своих инстинктов, и голос плоти есть у каждого, поэтому если нет раскаяния, значит, нет и духа. Раскаяние может прийти только через осознание своего животного начала чуждым для истинной жизни духа. И когда происходит уразумение этого факта, человек сам жаждет раскаяния. Он не просто кается в грехах своей плоти, он как бы даёт себе зарок, чтобы не совершать их более вновь. Раскаяние – это акт разума, а не закона.

Когда священник выписывает прихожанину рецепт на покаяние, прочти, мол, «Авве Мария» тышшу разов, то он просто обрекает человека на смерть духа. Тот останется невеждой и не постигнет самую свою суть. Он будет каждый раз, как грешит, совершать набор непонятных действий, не вдаваясь в их значение и заглушая тем самым голос духа. Особенно эта бессмысленность обрядности очевидна в церкви католической, где даже кабинки введены, чтобы человеку не испытывать даже малого смущения.

В церкви православной, куда как более близкой к исходнику в силу своего консерватизма, всё иначе. Покаяние осуществляется практически прилюдно и стыд в нормальном человеке в этот момент усиливается. Но всё равно есть недостаток, такое покаяние происходит директивным, списочным способом: это плохо, это нельзя – покайся. А почему плохо? Никто не знает. Так написано в методичке. А человек сам должен осознавать, что плохо, а что нет. Если кающийся не знает, в чём он раскаивается – он проклят.

Суть покаяния как раз в том, что человек чётко разумеет сам для себя, как глупо и неверно он поступил. Он об этом сожалеет сам, на основании собственного же разумения. Если же внутреннего сожаления нет, то нет и покаяния, значит, нет борьбы, той самой борьбы, которую ведёт Иисус в пустыне – с самим собой. Не священник человеку, а человек, покаявшись прилюдно, сам себе прощает грех, чтобы больше его не совершить никогда: «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи» (Мф. 9: 6). И вот это уже весьма логично и понятно любому школьнику. Как и должно быть в проповеди истинного Учителя.

Самое поразительное, что эту историю мы все знаем с самого раннего детства – сказка о Колобке! Спор плоти и духа – это ведь путь Колобка, только как бы наоборот. Иисус стоит на позициях духа, а Колобок на позиции плоти. И ведь что первое делает наш круглый и румяный материалист – уходит от Создателей своих! Конечно, далее ждут героя испытания. Волка и Медведя Колобок смог избежать, но в конце его всё равно ждёт Лиса со своей неколебимой логикой Искусителя, и не остаётся Колобку ничего иного, кроме как быть съеденным.

…

Теперь давайте попробуем с позиций собственного разумения, протестировать философию Иисуса хотя бы умозрительно. Начнём, например, с добра и зла. Давно известно, что любые понятия имеют смысл только тогда, когда обладают мерой. Вот, к примеру, добро и зло являются бессмысленными понятиями, поскольку меру для них никто не вводил. Слово же Учителя позволяет нам эту меру ввести!

Что есть зло? С точки зрения духа – это следование голосу плоти. Но этого маловато для замеров. Что является последствием безоговорочного следования голосу плоти? Утрата духовности и как следствие разумения. И что будет результатом? Результатом будет удовлетворение той самой похоти, которая в текущий момент в человеке доминирует.

Тогда добро должно работать полностью наоборот. Сначала потрудись на духовном поприще, т.е. соверши усилие – откажись сегодня от плотского и сиюминутного – и уже в будущем получишь всё то, что полагается. Говорят, правда, что добро наказуемо, но всегда забывают при этом, для чего оно, собственно, творится. Для себя люди добро делают, для духа своего. Дух награду получает. Поэтому те, кто думает, что добро – это мелкая разменная монета, тот сильно не прав и пребывает в полной власти голоса плоти, а отсюда уже и все недоразумения.

И вот какая теперь моделька вырисовывается. Зло есть быстрое получение результата независимо от последствий. И тогда основное свойство зла заключается в том, что удовлетворение сейчас обращается нескончаемой депрессией потом, т.е. совершённое зло – это действие, которое содержит в себе саморазрушающий потенциал для будущего.

Добро же, наоборот, предполагает усилие, которое может окупиться в последствии. В таком случае абсолютное добро состоит в том, что Вы не планируете, чтобы оно окупилось вообще, поскольку реализация награды произойдёт в точке называемой «когда рак свистнет». Таким образом, совершение добра – это действие, имеющее созидательный для Вас потенциал в будущем в обмен на некую жертву сегодня.

Интуитивно можно вывести и некоторые правила. Во-первых, чем скорее происходит предварительное удовлетворение, тем сильнее будет последующее уныние. А во-вторых, и зло и добро, имеют свойство накапливаться – при совершении зла накапливаются все последствия, а при совершении добра, может и не сладко приходится сейчас, но возможное вознаграждение тоже возрастает.

Как пример работы такой модели добро-зло можно привести потребительский кредит. Вы мгновенно реализуете любые похоти сегодня, а завтра… ох, какое же будет жестокое завтра похмелье. Ну, Вы поняли.

Итак, основополагающая основа проповеди Учителя – это разумение. Свет и простота его логики должны были проникнуть в разум любого, кто способен видеть и слышать – в каждого потенциального человека, но таки да, не про всех оказалась эта сказка.

Знаете, мне очень нравится сравнение учения Христа с одним известным японским боевым искусством – айкидо. Философия Уэсиба (основателя айкидо) для боевых искусств считается революционной, но это только в том случае, если полностью забыть об Иисусе. Христианство – это такая же боевая философия, только куда как более древняя и проработанная, и понятно, что первооткрывателем Уэсиба не стал. Но опять же, если он выводил свою философию из философии восточной, то это очень любопытное место. Так и хочется задать вопрос, а не побывал ли сам Учитель в своё время на Востоке?

Но вернёмся к айкидо. Уэсиба, собственно, рассуждал так. Когда на тебя набрасываются с кулаками, есть два выхода – убежать или ответить ударом на удар. Первый несовершенен, так как один человек демонстрирует свою трусость, тем самым, унижая себя и возвышая того, кто этого не достоин. А ещё, как известно, тому, кто бежит, придётся драться снова.

Второй выход предлагают обычные боевые искусства, которые учат отвечать на удар ударом – око за око, зуб за зуб. При этом желательно это делать с такой скоростью и силой, чтобы схватка закончилась после первого же ответного движения. И этот выход, по мнению Уэсибы, тоже плох и несовершенен. В нем проигрывают оба: нападающий неизбежно получит тяжелую травму, а защищающийся совершит зло, нанеся вред другому человеку (в рамках нашей модели, рискует столкнуться с изощрённой местью впоследствии).

Но есть и третий выход, который предлагает айкидо – заставить нападающего одуматься, отказаться от своих намерений. Айкидо по замыслу его создателя борется не с агрессором, а с агрессией. Мастер айкидо, благодаря своему разумению в искусстве боя, находится на более высоком уровне развития, он понятлив и терпелив по отношению к неразумным людям, которые, выйдя из состояния гармонии и равновесия, кидаются на него. Человек, атакующий мастера айкидо, не встречает отпора – он словно попадает в водоворот, который, покрутив его как щепку, аккуратно выносит на берег, не причинив никакого вреда. И так – раз за разом, до тех пор, пока нападающий не остановится. А в результате – никто не пострадал, агрессия погашена, гармония восстановлена. И торжествует любовь…

Айкидо – это очевидный плод учения Христа. Блин, даже японцам уже понятно то, что нам христианам не допетрить до сих пор. Обидно же! Зло – это в первую очередь действие, содержащее в себе саморазрушительный потенциал. И вся идея заключается в том, чтобы уклониться от прямого столкновения так, чтобы оно – зло – этот свой саморазрушительный потенциал реализовало само. Не противьтесь злу – как это демонстрирует мастер айкидо.

Дополнительно оценить слово Учителя можно и совсем неожиданным способом. Вы, наверное, слышали о полководце Суне Цзы, жившем то ли в VI, то ли IV веке до н.э. Так вот, этот знаменитый мыслитель от военного дела формулировал истинный смысл военной победы так: «Метод использования войск следующий: наилучшее – сохранить столицу государства [врага], на втором месте – разрушить его столицу. Наилучшее – сохранить его армию, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить соединения врага, на втором месте – уничтожить их. Наилучшее – сохранить подразделения врага, на втором месте – уничтожить их. Наилучшее – сохранить " пятерки" врага, на втором месте – уничтожить их. Поэтому одержать сто побед в ста сражениях – это не вершина превосходства. Подчинить армию врага не сражаясь – вот подлинная вершина превосходства». При этом совершенно очевидно, что Иисусу не надо было быть знакомым с этой идеей, ведь она запросто и естественным образом выводится из его собственного учения.

Поэтому, когда речь идёт о том, чтобы подставить щёку, то не надо понимать это как будто надо дать себя убить. Это, если Вы помните, полностью противоречит рассуждению в пустыне. Просто представьте: толпа людей, снующих по своим делам, а Вы идёте, проталкиваясь, через эту толпу. И, вдруг, Вас кто-то бьёт по щеке. Больно так и громко. Шлепок заставляет людей оглянуться. И что же они увидят?

Если Вы христианин, то Вы будете стоять с одной красной щекой и подставлять другую. И ежели Ваш супостат – лютый отморозок, то он попытается Вас ударить снова, считая жертву безобидной. Обратите внимание, далее в Евангелиях Ваши действия не обсуждаются никак. Речь ведь идёт о том, что вообще-то трудно определить, где, собственно, притаилось это самое зло. Никто вообще не знает что это такое!

В конце концов, Вас могли просто случайно задеть или зацепить. Ну, или просто свалять дурака. Так вот подставляя вторую щёку, Вы определяете, что есть зло. К тому же, все оглянувшиеся тоже это определят. В этом случае Вы перед отморозком будете уже не один на один. Ну, конечно, если вокруг есть хотя бы несколько Сынов Человеческих. Если же вокруг только зомби-тулова, то Вам, действительно, не повезло. Тогда стоит самому овладеть боевым олицетворением христианской философии или обучить быть людьми других. И тогда в следующий раз отморозку будет точно не хорошо.

Ну, а если ударить в ответ сразу, то потом можно будет долго изливать свой праведный гнев по поводу ложных обвинений о разбойном нападении в ближайшем отделении милиции. Или того пуще, огрести по полной программе от тех же прохожих, которые чуток припозднились оглянуться – в их глазах агрессором будете уже Вы.

В общем, ничего общего с ветхозаветным набором инструкций новое учение не имеет. Если продолжать аналогии, то «око за око» пьяной драки заменяется на трезвую разумность айкидо. И вот теперь, когда мы со всей очевидностью осознали невозможность объединения законов Ветхого Завета и философии Христа, зададим себе вопрос: как же это всё-таки произошло?

…

Попытаемся разобраться. И начнём мы с детства Иисуса. Итак, была девица Мария. Девица эта забеременела неизвестно от кого. Обрученный с нею муж пожалел ее и, скрывая ее срам, принял ее. От нее-то и неизвестного отца родился мальчик. Мальчика назвали Иисус.

Таков буквальный перевод. Разумеется, такое якобы постыдное для Учителя обстоятельство рождения в обязательном порядке было необходимо закопать под ворохом «чудесных» обстоятельств. Но в исходных текстах нет ничего особо чудесного.

Можно даже выдвинуть такое предположение. Учитель с детства знал, что у него нет отца, и, может, это как-то отразилось в его учении позднее, когда он называл людей сынами Божиими. А может, именно благодаря тому, что он с детства не знал отца, он и обрёл его в духе божием. А через это ему открылось и многое другое, что в итоге и составило его великое учение. Хотя это вилами по воде писано, поскольку на еврейском языке дух имеет женский род: «Мать моя – дух святой».

Короче, Христос родился где-то между 4 и 7 годом от Рождества Христова. Вот такой вот каламбур, который очень точно отражает состояние нашего знания о мире. Из-за обстоятельств своего происхождения мальчик наверняка рос обособленно от других детей, безусловно, не забывавших о его неопределённом происхождении в своих играх. Поэтому Иисус, рано становится «не как все», быстро взрослеет и отличается способностью к очень глубокому анализу. Что вообще свойственно детям, оказавшимся в таком положении.

На то, что такой сюжет более чем вероятен, указывают слова самого Иисуса из Евангелия Фомы: «Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, как я, не может быть моим [учеником], и тот, кто [не] возлюбил своего [отца и] свою мать, как я, не может быть моим [учеником]. Ибо моя мать ... но поистине она дала мне жизнь» (Фм 105). Конечно, невозможно понять суть сказанного, ежели превращать Иисуса в кумира. А так, перед нами оказывается человек, который пережил очень серьёзный жизненный опыт, и он знает, что говорит. И опять же понятно, что Евангелие Фомы Церковь признать не сможет никогда, и будет воевать с ним до самого конца.

В общем, не удивительно, что Иисус уже в раннем возрасте поражал старцев в Храме своими суждениями и толкованиями. Однако, сам этот эпизод наводит на мысль, что совсем-то уж о мальчике не забывали. Иначе как ещё приёмный сын простого плотника мог в столь нежном возрасте предстать перед такой серьёзной экзаменационной комиссией. Тут явно не обошлось без протекции кого-то очень влиятельного. И тогда, может, верны слухи о том, что Иисус не совсем простого происхождения. И дело тут может быть даже не в залётном отце, а в его матери Мириам, которая могла быть на самом деле знатного роду. В общем, дыму без огня не бывает.

Дальнейший период жизни Иисуса нам не описан никак, но возможно, он долго где-то учился. Как уже говорилось, впоследствии обнаруживается связь с пророком Иоанном. И тогда он вполне возможно является учеником Иоанна Купалы. По крайней мере, кое-что из этого учения, наследованное от Учителя Праведности, он противопоставляет в итоге и ессейству, и иудаизму.

А может быть правы те, кто утверждает, что он ушёл на восток. Или на запад – в Египет. Там, знаете ли, тоже свои библиотеки были. Однако, единственный документ, который о чём-то таком сообщает – апокрифическое Тибетское Евангелие. Долгое время считалось, что это подделка, сделанная в XX веке, но, оказалось, что это действительно древний текст. Однако, он восходит к несторианам, которые, гонимые на Западе, шли крестить Восток. Тогда уже наступили времена, когда благие намерения стали вседозволяющим принципом, и состряпать подделку с целью доказать и распространить учение было раз плюнуть. Поэтому доверять несторианским авторам себе дороже. Однако, сам документ может тоже быть ценным источником, потому что является сохранившимся свидетельством того, как видели историю последователи старца Нестория.

Но как бы то ни было, учился Иисус долго. Пятнадцать лет он где-то пропадал. Мало кто в наши времена может похвастать такой тягой к знаниям. Всё-таки это три высших образования! А уж тогда это было и вовсе круто.

Но вот Иисус возвращается в Иудею. Интересен облик Иисуса. Его на иконах всегда изображают с длинными волосами, бородкой и усами. И это как раз, очень похоже на правду. Евреи называли Иисуса не Назаретянином, а Назореем, что для нас, в принципе, одно и то же, а разница есть.

«И сказал Господь Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым и скажи им: если мужчина или женщина решится дать обет назорейства, чтобы посвятить себя в назореи Господу, то он должен воздержаться от вина и крепкого напитка, и не должен употреблять ни уксусу из вина, ни уксусу из напитка, и ничего приготовленного из винограда не должен пить, и не должен есть ни сырых, ни сушеных виноградных ягод; во все дни назорейства своего не должен он есть [и пить] ничего, что делается из винограда, от зерен до кожи. Во все дни обета назорейства его бритва не должна касаться головы его; до исполнения дней, на которые он посвятил себя в назореи Господу, свят он: должен растить волосы на голове своей. Во все дни, на которые он посвятил себя в назореи Господу, не должен он подходить к мертвому телу: прикосновением к отцу своему, и матери своей, и брату своему, и сестре своей, не должен он оскверняться, когда они умрут, потому что посвящение Богу его на главе его; во все дни назорейства своего свят он Господу».

Иисус, оказывается, дал обет назорейства, т.е. трезвости. Помимо выпивки, ему запрещалось бриться, а потому он и предстаёт пред нами в таком виде. А так как ему нельзя было даже подходить к телам родственников после их смерти, то, может быть, во избежание подобного эксцесса, он и покидает родительский дом.

Но теперь Иисус Назорей вернулся. И он сразу находит Иоанна Купалу. В 15 км к северу от Кумрана находится так называемая Гора Искушений (Мф 4.8) и место, где Иисус якобы пребывал сорок дней в пустыне: «И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями» (Мк 1.13). «Зверями» же аллегорически именовали себя сами ессеи. Вполне может быть, что только теперь, будучи уже серьёзно подготовленным в знании, он знакомится с учением Праведного Учителя через Иоанна Купалу. Т.е. «удалившись в пустыню» к кумранитам, он знакомится с теми текстами, что нам известны, и с теми, о которых мы уже никогда ничего не узнаем. И тогда он окончательно осознаёт своё откровение.

Дело в том, что понимание не приходит от поста и молитв. Человек может услышать что-либо лишь тогда, когда он может это понять. А для понимания требуется гораздо большее духовное усилие. Искать истину трудно. Это длительный процесс разумения, а не как нам пытается представить Церковь – мгновенное откровение. То, что она выдаёт, чуть ли не за основное в вере, лишь посох, опираясь на который, человек идёт своим путём. И если бы за плечами у Иисуса не было бы этих пятнадцати лет поисков, то не было бы и никакого откровения.

Итак, Иисус окончательно осознав своё духовное прозрение, в какой-то момент понимает, что обретённое слово уже прожигает его изнутри и рвётся наружу. Понять что это такое, видимо, дано не многим, но представить себе это можно. Учитель начинает свою проповедь.

Простота и образность его аллегорического способа объяснять народу сложнейшие вещи, безусловно, притягивает к нему простого слушателя. А неотразимость и революционность учения быстро привлекает к нему людей с дипломами о высшем образовании. Но это не сто тыщ миллионов человек. Иначе христианству не пришлось бы столь долго пробивать себе дорогу. Нет, процесс был совершенно естественным. Посудите сами, могло ли быть велико число людей, с которыми за несколько лет один человек может переговорить в ходе своих странствий? Или может, теории Эйнштейна в один миг завоевали умы научного сообщества? Вообще-то, учёные мужи бьются до сих пор. Не исключено, что дополнительное внимание к Иисусу привлекало возможное знание знахарского дела.

И вот тут многие противники христианства акцентируют внимание и судорожно верещат, что не было ничего такого, иначе бы хоть какие-то записи остались. Ну, во-первых, у евреев не принято было ничего записывать и они всё особым образом запоминали на слух. Евреи не писали, как греки на табличках, система обучения у них была другая. Ученики всё запоминали со слов учителя, и весь процесс шёл изустно. А потому и память у них у всех была феноменальная. Правда, все эти замечательные вещи есть лишь результат сектантской «богоизбранности». Согласитесь, это крайне не желательно, чтобы текст Торы попал, например, к соседям, иначе гарантирован очередной всплеск антисемитизма, и надо снова куда-то переезжать, а это вредит бизнесу.

Поэтому издревле евреи учились на слух, ничего не записывали, а если кто и проговаривался когда, то всегда можно было сказать, что человек просто не так понял. Конечно, те кому полагается знать всё равно были в курсе, но вот на уровне простого люда, соседском так сказать, это было вполне приемлемо и потому такой способ обучения евреев никуда не исчезал и был единственно возможным.

Это нам сейчас трудно представить, как можно такой массив информации, как Тора с комментариями наизусть выучить, а тогда это было сплошь и рядом. Таков был принцип обучения. А потому даже спустя десятилетия высказывания Иисуса сохранялись в первозданном виде в памяти его учеников. И вот когда стало необходимо передать эти знания грекам, тогда и начали потихоньку записывать.

Во-вторых, если исцеления происходили в рамках разумного, а так, скорее всего и было, то и писать хронистам было бы не о чем. Это тем, кого он лечил, подобное могло казаться чудом, а для самого Иисуса это было просто знанием, которое он и искал всю жизнь, согласно заветам Учителя Праведности.

А, в-третьих, вспомните про ессеев. О них еврейские власти тоже в первых колонках не писали, хотя сейчас известно, что это была очень большая группа, общины которой были во многих городах, а Кумран был лишь неким культовым местом. А всё это потому, что они были в оппозиции.

Иисус же оказался даже не в оппозиции. Он оказался в состоянии войны. Первое, что он делает – это устраивает форменный погром в Иерусалимском Храме. Утверждаю, найти запись об этом в иудейских книжках просто не возможно. Это то самое, о чём всем иудеям желательно забыть сразу и навсегда.

Основной грех иудеев по мнению Иисуса состоял во «внешнем» поклонении и лицемерном благочестии, коего он и у ессеев насмотрелся. Он-то призывает служить делом. Ессеи, конечно, тоже говорили об этом, но они служили не делом, а слепым исполнением закона. И вот разницу эту они тоже не видели. Поэтому от них отделился Иоанн Купала, поэтому ессеем никогда не был Иисус Назорей. И понятно, что записей о погроме не останется и в помине. Как бы тут ещё всех свидетелей не похватали.

Впрочем, может, и похватали. Иоанна Купалу ведь схватили, как явно причастного к непотребствам Иисуса. И тот и другой являются на взгляд фарисейских властей даже не ессейскими еретиками, а скорее чем-то совсем дьявольским, поскольку отрицают саму еврейскую «богоизбранность».

Ессеи, конечно, позволяли себе произносить обличительные речи. Мол, погано Вы поступаете, безбожники, но демонстраций не устраивали и народ не мутили, и уж тем более законы еврейские не отрицали. Скорее даже наоборот, рекламировали их строгим исполнением каждой буквы. Впоследствии точно так же и с теми же целями были использованы Римской Церковью францисканцы, нищенствующий монашеский орден имени святого Франциска.

Так что ессеи – это ерунда. Божьи дурачки, да и только. За критику в рамках закона их ведь каменьями не побьёшь. Да и что их юродивых пустынников-то трогать? Сидят себе в пещерах и носа не кажут. А вот Иисус с Иоанном – это было совсем иное дело. Мало того, что активные оппозиционеры, так ещё и очень опасные. В смысле народ-то их слушает, а говорят они отъявленную ересь.

Разумеется, никаких тысячных толп никто не собирал – это удел нынешних проповедников с микрофонами, банковскими счетами, телохранителями и телевидением. А Иисуса бы просто не услышали в таком гомоне. Внимательно же читающие евангелия быстро вычисляют, что Учитель предпочитал личный, адресный, подход и вел беседы с отдельными людьми или небольшими группами, и часто людьми образованными. А те уже передавали дальше своё знание о его учении. Конечно, иногда, прознав о появлении чудного пророка, собиралось по нескольку десятков зевак, но толп, конечно, не было. А потому всё происходило очень незаметно и для властей, и для историков. А иначе, я бы и не поверил. Иначе, это всё происходило бы в другом, фэнтезийном мире.

Но проповедь оказалась по-настоящему действенной, и о новом пророке-еретике стало известно на самом верху. Первым последовал арест Иоанна Купалы, что вполне логично. Раз он старший, значит, и опаснее. Наверняка это он у них главный. Да и услышат обелённого сединой старца быстрее, чем молодого выскочку. Иоанна схватили и отправили в карцер до выяснения обстоятельств. Иисусу удалось бежать, что говорит о том, что он уже имел значительную поддержку, т.е. уши среди самих фарисеев: «Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских. Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога» (Мф 3: 1, 2).

Куда теперь должен был направиться Иисус? Скорее всего, он посетил бы крупнейшие еврейские диаспоры. На тот момент крупнейшими финансовыми и торговыми центрами региона были египетская Александрия и эллинская Антиохия – мы же знаем, где надо правильно искать евреев, не правда ли? И действительно, именно из этих двух городов впоследствии христианство получило сильнейший импульс развития.

Помимо прочих источников, о центрах зарождения христианства можно узнать и из самих евангелий. По тем самым обрядам, которые стали христианскими, но на самом деле являются наследием языческого мира. И тут возражать бессмысленно. Наглядный пример, гораздо более поздний у всех у нас перед глазами – собственная наша православная церковь, которая испытала серьёзное влияние обрядов старославянских. Те же святочные купания, например. Добрый обычай, полезный, здоровый, но к учению не имеет никакого отношения.

Люди, познавшие учение Христа, не могли понять его полностью две тысячи лет назад, не могут понять и сегодня – на то оно и откровение, что открывается одному. Разумеется, люди адаптировали новое знание, интуитивно ощущаемое верным, под своё привычное старое – верное традиционно. Но тем самым они искажали учение собственными культурными пережитками.

И примеров этому море. В 44-68 годах одним из крупнейших центров зарождения христианства была полумиллионная Антиохия, издревле являвшаяся центром поклонения греческому богу плодородия Адонису. Адонис каждый год умирал и воскресал вновь, символизируя своим жизненным циклом чудо погребаемого и, прорастающего из подземного царства хлебного зерна.

Вообще, подобные ему воскресающие божества существовали в любых древних цивилизациях, хоть на что-то претендовавших. Например, египтяне звали такого бога Осирисом, греки Дионисом, вавилоняне Таммузом-Мардуком, а в Малой Азии он носил имя Аттис.

Поклонение антиохийскому богу для нас особенно интересно тем ритуалом, который соблюдали верующие. Сначала они отмечали смерть Адониса, которая предварялась всенародным трауром и постом, а завершалась торжественным похоронным шествием с оплакиванием умершего. Женщины-плакальщицы сопровождали процессию, мужчины читали молитвы, и ритуально выражали всеобщее горе. В ночь смерти жрецы и верующие собирались на всенощное бдение. А с первыми лучами солнца верховный жрец торжественно объявлял о возвращении Адониса к новой жизни, и начинался веселый праздник воскресения. Люди наряжались в праздничные одежды, радовались, и всюду приветствовали друг друга словами: «Адонис воскрес!». В общем, всё это очень даже мило, знакомо, но к учению Христа не имеет никакого отношения. Более того, прямо ему противоречит, если человек не ведает, что творит.

Почитание бога Адониса, сказалось на местных христианах еще в одной необычной детали, которая позже всё-таки исчезла в виду уже совершенно безумного противоречия канону. До середины второго века местные христиане показывали недалеко от Антиохии священную пещеру, почитавшуюся местным населением как грот рождения Адониса, и, якобы вопреки евангелиям, утверждали, что именно в ней и родился Иисус Христос. Однако, это лишь свидетельствует только о том, что евангелия, известные нам, появились поздновато.

Первые христиане, в том числе и очевидцы проповедей, были действительно выше любой обрядности, но когда им приходилось объяснять некоторые моменты любопытствующим язычникам, они наверняка использовали аллегории, основанные на местных культурных особенностях. Вот тут и вскрылась у аллегорического метода обратная сторона. Сначала бездумно искажалась форма, а потом зацепило и саму суть. А старые аллегорические образы стали приниматься за чистую монету. В общем, как сказали бы сами отцы Церкви: не давайте младенцу меч.

Совершенно неудивительно после этого, что суть учения быстро искажалась, и язычество брало своё. Наверняка с чем-то подобным в своё время столкнулся и фараон Эхнатон в своих реформах. Кстати, о Египте. В Александрии Египетской располагалась чуть ли не крупнейшая еврейская колония всех времён – евреев там была едва ли не половина населения. Обойти Александрию Иисус в случае изгнания просто не мог. И точно, следы египетского влияния обнаруживаются весьма заметные. Впрочем, чему удивляться. Египет – страна колоритная, уж чего только не могли притащить египтяне в христианство.

И таки притащили не мало. Например, богиня любви Исида с младенцем Гором на руках превратилась в Богоматерь с младенцем Иисусом. Поразителен такой факт, в Париже, покровительницей которого в дохристианскую эпоху была как раз Исида, статуя богини вплоть до 1514 года украшала южную стену аббатства Сен-Жермен де Пре. А в другом месте города, в саде-музее Клюни до сих пор сохранились развалины ее храма.

Чтобы Вы прочувствовали сей египетский след всем своим нутром, я снова покажу картинки. Имеющий глаза, да увидит:

Египетские евангелисты.

Ну да ладно, вернёмся к моменту ареста Иоанна и бегству Иисуса. Учитель теперь проповедует в других римских провинциях, где на него власти уже никакого внимания не обращают. Более практичных в своём отношении к богам других народов товарищей, чем римляне, планета, наверное, не знала. Римляне, отправляясь на войну, не забывали приносить жертвы и вражеским божествам. Ну, а мало ли что?! А все хоть как-то зарекомендовавшие себя истуканы свозились в Рим, где к ним тут же приставлялись жрецы-специалисты.

В общем, Иисусу ничего не грозило, когда он находился за пределами Иудеи – подальше от фарисеев. К тому же там, где он проповедовал, было очень много образованных людей, греков, в том числе способных оценить логику его учения. Напомню, что евангелие Иоанна