Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Преподобный Сергий Радонежский: Золотой век святости в русской культуре
|
|
В 2014 году отмечается одно из знаменательнейших событий, ключевых для дальнейшего развития нравственно-эстетических идеалов российской государственности.Это празднование памяти преподобного Сергия, игумена Радонежского - выдающегося подвижника, с чьим именем связанаконсолидация патриотических сил Святой Руси и образование единого русского народа. Казаки считают его своим небесным покровителем. Преподобным Сергиембыла создана уникальная духовная школа, сформированауникальнаямонастырская культура.В эпоху преподобного Сергия происходило освоение новых территорий на севере и северо-востоке русских земель, в процессе которого заметную созидательную роль сыграло казачество. Считаем необходимым кратко освятить историко-культурный контекст поистине Золотой эпохи русского богословия и духовного подъема русского национального самосознания.
Начавшийся со второй половины XIV и продолженный в XV столетии период обособления и самостоятельного развития Русской Православной Церкви ознаменован особым расцветом монашества и самобытным характером формирования православно-аскетической культуры. Отмечая симптоматичность отличия монашеского возрождения Московского периода от иноческих традиций Киевской эпохи, следует упомянуть о значительных идеологических и морально-этических трудностях в социальном служении монастырей и монашества, возникших во время монгольского владычества. С точки зрения Д.В. Поспеловского, в эпоху татарского ига уважаемые завоевателями епископы выполняли функции сдерживающих посредников между татарами и Русью. Такое положение неизбежно порождало необходимость лицемерия, дипломатических маневров и нравственных компромиссов, что мало соответствовало монашескому служению. Желая удалиться от подобных искушений и двойственного поведения, характерного для светского государства, подвижники постепенно начинают создавать монастыри вдалеке от городов, продвигаясь в дремучие леса севера и северо-востока[1].
Говоря об изменении характера монастырской жизни со второй половины XIV века, Н.В. Синицына называет причины и факторы дальнейшего развития монашества: во-первых, было создано значительное число монастырей, основанных на общежительных принципах; помимо внутреннего устройства, изменилась специфика связей монастыря с миром в результате возникновения монастырских приходов. Во-вторых, изменилось местоположение новых монастырей, их естественно-географическая среда: стали преобладать пустыни, расположенные вдали от города, часто в лесистой или заболоченной труднодоступной местности. В-третьих, основателями новых монастырей теперь гораздо чаще становились монахи-подвижники. Жизненный путь многих из них нередко сочетал пустынно-безмолвное отшельничество и пребывание в общежительном монастыре. Устроителями и духовными руководителями обители видные подвижники становились тогда, когда число иноков, поселявшихся рядом с их кельями, увеличивалось, и новые иноки нуждались в духовном наставничестве. Через определенное время наставник вновь удалялся в пустыню и организовывал новую обитель. Уже в этот период под влиянием указанных обстоятельств началось движение пустынножителей, мощным импульсом которому послужила деятельность преподобного Сергия Радонежского, его учеников и последователей[2].
Преподобный Сергий, игумен Радонежский
«С XIV века начинается у нас лучшее время для монашества, — отмечает
профессор П.В. Знаменский, — когда оно в полтора века успело воздвигнуть до 200 новых обителей, выставило из своей среды целый сонм высоких подвижников и проявило необыкновенную общественную деятельность»[3]. В качестве одной из главных причин такого подъема монашества следует выделить более активное приобщение лучших представителей русского общества к христианской вере в период тяжелых историко-культурных и политических обстоятельств, которые мобилизовали религиозный дух народа и призвали его к поиску нравственных сил в Православии. Называя данное обстоятельство, П.В. Знаменский указывает на то, что возрождение русского монашества началось лишь со второй половины – конца XIV века благодаря деятельности святителя Алексия Московского и преподобного Сергия Радонежского, что совпало с началом возрождения Руси и преодоления ордынского ига.
Святитель Алексий Московский
Монашество расширялось и строило свои новые обители преимущественно в лесах Севера, где в это время господствующим явлением была колонизация новых земель: таким образом, колонизация земская и колонизация монастырская стали развиваться практически одновременно, направляя в северные территории лучших подвижников Руси после монгольской интервенции. Сюда же переместился и центр русского монашества. В то время как Киевская Лавра находилась в развалинах и стала возрождаться только с 1420-х годов под владычеством Литвы, ее былое могущество наследовала новая обитель преподобного Сергия, который стал тем же для Севера, чем были Антоний и Феодосий Печерские для Юга[4]. Наиболее почитаемый русский святой, основатель Троице-Сергиевой Лавры и будущий реформатор русского монашества преподобный Сергий Радонежский, по сведениям, изложенным в «Житии Сергия Радонежского», написанном Епифанием Премудрым, родился в 1322 году в семье благочестивых родителей: его отец — ростовский боярин Кирилл, при Иване Калите переселившийся из Ростова в московский город Радонеж, и мать по имени Мария. Младенец был назван в честь одного из апостолов Варфоломеем[5]. Духовная культура русской семьи, ее верность православной традиции были важнейшим условием рождения у благочестивой супружеской четы будущего светильника Руси: «Не допустил Бог, чтобы такой младенец, который должен был воссиять, родился от неправедных родителей. Но сначала создал Бог и предуготовил таких праведных родителей его и потом от них произвел своего угодника. Ведь нужно было, чтобы дарован был Сергий Богом многим людям для блага, для спасения и для пользы... Только тем избранным родителям Бог его даровал, что и случилось: соединилось добро с добром и лучшее с лучшим» [6].
«Блаженный отрок», как сказано у Епифания Премудрого, «проявил разум достойный старца»: благочестие и строгий аскетизм, проявленные в раннем возрасте, укрепили решение юноши с годами стать иноком, и после смерти родителей Варфоломей, отдав все имение младшему брату, со старшим братом Стефаном, пострижеником Хотьковского Покровского монастыря, избирают пустынножительство. Пустынники построили себе в лесу келью и деревянную церковь во имя Святой Троицы, однако вскоре Стефан, не выдержав тяжкого жительства, оставил брата, перейдя в Московский Богоявленский монастырь. Оставшись один, Варфоломей всей душой предался иноческим подвигам, претерпевая трудности пустынножительства, страх от зверей, искушения от бесов, являющихся порой «стадом бесчинно». Монашеский постриг с именем Сергий Варфоломей принял от приходящего священноинока в день памяти святых мучеников Сергия и Вакха в возрасте 20-и лет, что позволяет вести отсчет истории Троице-Сергиева монастыря с 1342 года[7].
Постепенно молва о святом отшельнике и высоте его аскетизма привлекла к нему учеников. Около его кельи и храма поставлено было несколько избушек, в которых поселилось до 12 человек. Святой Сергий трудился на братию, как купленный раб: строил келии, рубил дрова, молол жито в жерновах, пек хлебы, шил одежды, носил воду, а ночь проводил без сна в молитве; питался только хлебом и водой. Сначала отношения его с вновь поселившимися здесь в собственных кельях (три или четыре из них были построены руками самого Сергия) монахами были подобны отношениям наставничества в ранних палестинских лаврах: преподобный не был еще поставлен в игумены, не имел священнического сана, следуя древнему монашескому правилу «зачало и корень есть санолюбия еже хотети игуменьства»[8]. Уже в этот период пребывание монахов приобретало черты общежительства. Ежедневно в обители совершались общие молитвы:
«И по вся дни пояше с братиями в церкви и полунощницу, и заутреню и часове — и третий, и шестой, и девятый, и вечерню, и нефимон»[9]. Литургию совершал приглашаемый священник или игумен. Было много совместных трудов: выращивание овощей, рубка дров, приготовление пищи и др.; сам преподобный часто «дрова на всех... сечаще, и тлъкущи жито... и хлебы печаше, и вариво варяше». Следовательно, братия имела и совместные трапезы. Кельи были ограждены тыном, и у ворот приставлен «вратарь».
Преподобный осознавал необходимость иметь игумена, но не хотел им становиться, говоря о своем «недостоинстве»; он согласился принять священнический сан и игуменство (1354) из послушания и смирения по настоянию Владимиро-Волынского епископа Афанасия, замещавшего в тот период митрополита, находившегося в Константинополе. В начале игуменства прп. Сергия, когда число братии составляло 12 человек, еще до перехода к общежительству, в обители были те же порядки, что и ранее, переходные от особного жития к общежительству — общие труды, ежедневные совместные молитвы. Прп. Сергий вдохновлялся житиями «великих святил» монашества: прп. Антония Великого, прп. Евфимия Великого, прп. Саввы Освященного, прп. Пахомия «аггеловидного», прп. Феодосия «общежителя». С именами двух последних святых иноков связано введение принципов общежительства: египетский подвижник IV в. Прп. Пахомий Великий составил первый общежительный устав, а прп. Феодосий Великий преобразовал в киновии ряд палестинских лавр и создал новые киновии. Важно подчеркнуть, что развивая особую коммуникативную иноческую культуру в русской аскетической традиции общежительного монастыря, преподобный Сергий изначально придал ей духовно-личностный характер: его руководство состояло в наставлениях и поучених, а его собственное поведение являлось образцом христианского смирения и служения ближнему. После принятия игуменского сана, когда прп. Сергий стал старшим среди братии («игуменьство старейшинства»), он не изменил чернеческого правила смирения и служения, считая себя «всех менши и всех слугой».
Выделяя фактор преемственности в русской православно-аскетической традиции, отметим, что игуменство прп. Сергия было во многом сходно с игуменством прп. Феодосия Киево-Печерского: та же строгость жизни, неутомимость в трудах, глубокая личная скромность и воздержанность, бессонные ночи молитвенного подвига, обход братских келий, обличение праздных, тихие, кроткие речи, сопровождаемые слезами братской любви и религиозной ревности.
Преподобный Феодосий Печерский
В начале своего становления Троицкая обитель была очень бедна: не доставало ладана и вина для богослужения, в церкви служба велась при лучине, книги иноки писали на бересте, случалось, что братия оставалась на 2–3 дня без хлеба. Однажды, как отмечает профессор П.В. Знаменский, для утоления голода, сам игумен нанялся построить сени в келье одного из братьев за куски гнилого, непригодного к употреблению хлеба[10]. Патриарх Филофей, узнав о трудах и подвигах преподобного Сергия, прислал ему свое благословение и совет завести общежитие, в соответствии с которым, заручившись также благословением митрополита Алексия Московского, игумен ввел в монастыре общежитие (1364–1376)[11]. Однако многим инокам оно показалось столь тяжким, что возбудило даже ропот братии, из-за чего Сергий вынужден был удалиться от созданной им обители на Киржач, где им был основан новый монастырь. Возвратился он по требованию митрополита Алексия и по настоятельной просьбе братии Троицкой обители, в которой из-за отсутствия игумена начались нестроения и беспорядки[12]. Став в 60-е годы XIV столетия одним из доверенных лиц митрополита Алексия Московского, выполняя его дипломатические поручения, прп. Сергий предпринял активные действия и в проведении монастырской общежительной реформы, которая явилась одним из главных историко-культурных событий в указанный период и последующих лет. Существеннейшим компонентом реформы была защита принципов Православия.
Во времена Московского князя Ивана II Ивановича (Красного) началось активное освоение и заселение местности вокруг монастыря: крестьяне расчищали лес под пашню, основывали починки, села и дворы; «и начаша посещать и учащати в монастырь, приносяще многообразнаа и многоразличнаа потребованиа, имже несть числа». Но в монастыре существовала строгая заповедь игумена: даже в случае самого крайнего оскудения хлеба и других продуктов питания «не исходити того ради из монастыря в весь некую или в село и не просити у мирян потребных телесных, но... ожидать милости от Бога»[13]. То есть главным условием приема вклада-«приношения» являлась его добровольность. Просьба о подаянии, а тем более требование вкладов и пожертвований были запрещены, хотя «многообразные и многоразличные» добровольные приношения не отвергались. Духовное и социально-культурное служение Троице-Сергиева монастыря расширялось и усиливалось. Этому факту способствовало возросшее благосостояние обители, в результате которого она могла совершать дела благотворительности, раздавать милостыню, принимать странных и больных, оказывая им необходимую помощь. По словам В.О. Ключевского, Троице-Сергиев монастырь занимал первое место среди обителей описываемого периода, которые «являлись особенно деятельными метрополиями». По оценке ученого-историка, «прп. Сергий был великим устроителем монастырей: своим смирением, терпеливым вниманием к людским нуждам и слабостям и неослабным трудолюбием он умел не только установить в своей обители образцовый порядок иноческого общежития, но воспитать в своей братии дух самоотвержения и энергии подвижничества»[14]. Преподобного Сергия приглашали строить монастыри в Москву, Серпухов, Коломну. Когда по поручению великого князя Димитрия Донского в 1365 году преподобный Сергий выполнял миротворческую миссию в Нижнем Новгороде (мирил ссорившихся князей — братьев Константиновичей), то на пути своего предприятия он сумел найти время и устроить в глуши Гороховского уезда, на болоте при реке Клязьме, небольшую пустыню, воздвигнув в ней храм Пресвятой Троицы и поселив в ней «старцев пустынных отшельников, а питались они лыками и сено по болотам косили»[15]. Возрастает слава преподобного Сергия, крепнет его авторитет и среди духовенства, и в кругах политической элиты: митрополит Алексий не раз обращался к нему за советами и желал сделать его своим преемником, а в 1378 году митрополит Киприан обратился к прп. Сергию и его племяннику Федору (основателю придворного Симоновского монастыря) как к духовным отцам великого князя Димитрия Ивановича Донского. Преподобный Сергий неоднократно крестил младенцев из великокняжеских семей, что свидетельствует о высоком личном авторитете святого, а также особом значении духовно-нравственного и социального служения великого подвижника. Так, осенью 1374 года преподобный Сергий крестил родившегося 25 января в Переяславле сына князя Владимира Юрия; Сергий является крестником сыновей князя Димитрия Донского; в мае 1381 года преподобный вместе с митрополитом Кириллом крестит первенца Владимира Андреевича — сына Ивана; в 1385 году великий князь вновь призывает прп. Сергия в Москву и просит крестить его сына Петра, родившегося 29 июня[16]. Выдающееся значение для русской культуры и государственности имело событие 1380 года, когда накануне Куликовской битвы великий князь Димитрий Иванович испросил у прп. Сергия благословения и дал обет воздвигнуть монастырь в честь Пресвятой Богородицы. После благословения и судьбоносной победы прп. Сергий Радонежский повелением великого князя Димитрия Донского основал Успенский Стромынский монастырь на реке Дубенке, освященный 1 декабря 1381 года. Знаменательным в жизни преподобного Сергия стал 1385 год, когда по просьбе князя Димитрия он ездил в Рязань как миротворец и «укротил» воинственного князя Олега Рязанского, способствуя своим благотворным воздействием заключению между Москвой и Рязанью «вечного мира»[17]. Усердные труды преподобного Сергия, его жертвенная христианская любовь к ближним и святая жизнь даровали ему чудесное явление Пресвятой Богородицы, о чем сказано у Епифания Премудрого.
П реподобный Епифаний Премудрый
Всеми почитаемый старец стал свидетелем духовного завещания князя Димитрия Донского, последняя встреча с которым у преподобного состоялось в 1389 году. Согласно княжеской воле, по завещанию великое владение Владимирское становилось наследственным владением московских князей, благодаря чему был утвержден основной принцип единодержавия. Преподобный Сергий Радонежский своим духовным авторитетом освятил рождение новой российской государственности, явившись, таким образом, благовестником становления великой державы и объединения русского народа. Великий старец, игумен земли Русской, скончался 25 сентября 1392 года[18]. Перед смертью он передал после себя игуменство своему ученику Никону. Вместе с Петром, Алексием и Ионой он стал небесным покровителем Москвы.
Выдающийся церковный и политический деятель Древней Руси, человек высочайшей силы духа, не мысливший своей жизни без каждодневного тяжкого труда, подвижник добрых дел, всегда спешащий на помощь ближнему, — таким предстает преподобный Сергий Радонежский, являя собой пример истинного патриотизма, проникновенной духовности, безупречной нравственной чистоты и любви к людям. Духовное и историко-культурное значение Троице-Сергиевой Лавры огромно. Обитель преподобного Cергия стала первой святыней Москвы и образцом всех монастырей; при жизни Сергия и после его кончины через его учеников она распространила от себя во все стороны множество новых обителей — своих колоний — и охватила ими всю северную Русь, направляя ее к единому центру — Москве, которая получила значительное преимущество перед другими городами после того, как при князе Иване Калите из Владимира в Москву переезжает митрополит Петр. Упомянем в этой связи о том, что Москва воспринималась русским митрополитом как город, способный объединить вокруг себя разрозненную Русь и тем самым обеспечить прекращение междоусобных братоубийственных войн. Этой же линии придерживались преемники святителя Петра – московские митрополиты Феогност, Фотий, Киприан и особенно святитель Алексий, служение которого имело как церковное, так и большое государственное значение[19].
Выдающуюся роль святитель Алексий Московский, вместе с прп. Сергием Радонежским, сыграл в деле монастырской колонизации и распространения общежительной реформы на Руси. Правомерно утверждать, что деятельность обители преподобного Сергия Радонежского явилась основой всей последующей монастырской колонизации второй половины XIV–XV века, благодаря которой значительно распространилось и усилилось социокультурное служение русского монашества. Анализируя значимость этого периода в масштабном историческом контексте формирования великой отечественной культуры, профессор А.А. Аронов называет его одним из весомых объективных слагаемых Русского Предвозрождения. При этом ученый выделяет Великий Новгород в качестве первого этапа Предвозрождения, а в качестве второго — Владимиро-Суздальскую Русь, когда Москва постепенно приобретает статус не только административно-политического, но художественно – эстетического и духовного центра Руси[20]. Подтверждением данного вывода служат, в частности, факты, приводимые В.О. Ключевским. Так, в продолжение второй половины XIV и в первой половине XV столетия из Троице-Сергиевой обители или из ее колоний, по благословению прп. Сергия, его учениками было создано 27 пустынных монастырей, а также 8 городских. Этими колониями, как отмечает В.О. Ключевский, намечены были главные направления монастырской колонизации XV и XVI веков[21].
Характеризуя великие подвижнические труды преподобного Сергия, ученый-историк отметил, что в период 1340–1440 годов, «когда Русь начала отдыхать от внешних бедствий и приходить в себя, из куликовского поколения и его ближайших потомков вышли основатели до 150 новых монастырей. Таким образом, древнерусское монашество было точным индикатором нравственного состояния всего мирского общества: стремление покидать мир усиливалось не оттого, что в миру скапливались бедствия, а по мере того, как в нем возвышались нравственные силы»[22]. Говоря о небывалой силе духа, проявленной преподобным Сергием Радонежским, его непосредственными учениками и их преемниками, В.О. Ключевский указал на значимость мирного завоевания финского языческого Заволжья для Христианской Церкви и русской народности. Существенным духовным и социально-культурным феноменом явилось и то, что “многочисленные лесные монастыри становились здесь опорными пунктами крестьянской колонизации: монастырь служил для переселенца-хлебопашца и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом под старость... Так создавалась верхневолжская Великороссия дружными усилиями монаха и крестьянина, воспитанных духом, какой вдохнул в русское общество преподобный Сергий»[23].
Во вновь создаваемых обителях, как отмечает проф. П.В. Знаменский, игуменами становились ученики прп. Сергия Радонежского: митрополит Алексий, строитель пяти монастырей (в Москве, Серпухове и Нижнем Новгороде), для своих московских монастырей Чудова и Андроникова «выпросил игуменов тоже из учеников преподобного»[24]. Таким образом, воплотилось одно из чудесных молитвенных видений прп. Сергия, в котором в образе прекрасных птиц предстали многочисленные ученики и «собеседники великого Старца, русские святые Сергий и Сильвестр Обнорские, Савва Сторожевский, Кирилл Белозерский, Стефан Пермский, Димитрий Прилуцкий, родной племянник прп. Сергия Феодор — основатель Симонова монастыря в Москве, Дионисий Глушницкий и многие другие. По данным митрополита Макария (Булгакова), преподобный Сергий Радонежский сам основал несколько монастырей, а его ученики и уже ученики учеников построили или восстановили около половины всех возникших в XIV–XV веках обителей[25].
Период, начавшийся с конца XIV века и охвативший XV столетие, по праву может быть назван золотым веком русской святости, поскольку именно в это время монастырская колонизация достигла берегов Белого моря и Северного Ледовитого океана. В этот период были воздвигнуты такие обители, как монастырь св. Трифона Печенегского на Кольском полуострове, Архангельский монастырь, Кирилло-Белозерская, Соловецкая обители и многие другие. На Севере образовался обширный иноческий центр, названный А.Н. Муравьевым в середине XIX века «Русской Фиваидой» — по аналогии с Египетской Фиваидой, в которой зародилось раннехристианское монашество. По словам А.Н. Муравьева, «преподобный Сергий стоит во главе всех на южном краю сей чудной области и посылает внутрь ее своих учеников и собеседников, а преподобный Кирилл, на другом ее краю, приемлет новых пришельцев и расселяет обители окрест себя, закидывая свои пустынные мрежи даже до Белого моря и на острова Соловецкие»[26]. Это было время духовной свободы, когда значительно ослабла зависимость от татар, связи с единоверными болгарами, сербами и греками были тесными и стабильными, и весь православный мир был охвачен духовным подъемом, выразившимся в мистическом движении исихастов[27]. После прославления Сергиевой пустыни и появления множества монастырей по всем краям Великороссии, «Москва была опоясана целой линией их, как духовной оградой»[28]. Среди «усердных строителей» новых обителей – центров просвещения и духовной культуры следует назвать митрополита Алексия, Василия Дмитриевича, а также супругу великого князя Димитрия Донского Евфросинию (в миру Евдокию), основавшую в Москве Вознесенский монастырь (1387).
Преподобная Евфросиния Московская
В Боровском княжестве прославился преподобный Пафнутий Боровский, подвизавшийся сначала в Высоцком монастыре ученика прп. Сергия, Никиты, а затем основавший собственный монастырь (1444). Под его духовным руководством начал свои подвиги преподобный Иосиф Волоцкий. Отмечая продвижение «общежителей» — учеников и собеседников
прп. Сергия в малоосвоенные пределы Русского Севера, Б.М. Клосс называет два колонизационных потока, которые определились в это время: один из них распространился по вологодским лесам, а другой достиг Белоозера. При этом Вологда и Кострома управлялись великим князем, а Белозерье входило в созданный в 1389 году удел князя Андрея Дмитриевича[29].. Многие из учеников и собеседников прп. Сергия Радонежского основали несколько монастырей в глухих местах Руси: из московских пределов пришел отшельником Сергий Нуромский (ум. в 1421 г.), основавший монастырь на реке Нурме; в конце XIV века в вологодских лесах жил друг прп. Сергия Димитрий Прилуцкий (ум. в 1392 г.). Спасо-Прилуцкий монастырь, построенный им в 1371 году, славился своей благотворительностью и гостеприимством. В 1329 году на Ладожском озере, на острове Валаам, поселился старец Сергий, к которому в дальнейшем присоединился преподобный инок Герман. Их подвигами и трудами основан знаменитый Валаамский монастырь, оказавший огромное влияние на христианское просвещение и воцерковление окрестных жителей — карелов. Несмотря на то, что достоверная история Валаамского монастыря начинается с XIV века, точная дата его основания — 1407 год — названа благодаря недавно открытому учеными «Сказанию о Валаамском монастыре»[30]. Известно также, что до 1429 г. здесь жил инок Савватий — основатель Соловецкого монастыря. Расцвет Валаамской обители пришелся на XV столетие, ее называли «честной и великой лаврой». Так расширяло свою миссионерскую, духовно-просветительскую деятельность русское монашество в далеких пределах Руси. В конце XIV века инок Валаамского монастыря Арсений поселился на соседнем с Валаамом острове Коневском, где чудские язычники приносили коней в жертву одному «святому камню». Проведя многотрудную миссионерскую, просветительскую работу среди местного населения, Арсений крестил язычников и основал Коневский монастырь[31]. Примерно в это же время на Онежском озере преподобным Лазарем Мурманским был основан Успенский монастырь на острове Мучи, или Мурман, а сам подвижник и его ученики стали просветителями лопарей, от которых претерпели много притеснений и скорбей, однако сумели завоевать доверие народа своим христианским отношением и святой жизнью[32]. Такой же просветительской деятельностью прославился и Спасокаменный монастырь, который был построен на Каменном острове Кубенского озера. Из этого монастыря в начале XV века вышел преподобный Дионисий Глушицкий, названный так, потому что основал обитель на реке Глушице.
Одним из выдающихся учеников прп. Сергия Радонежского, несомненно, является преподобный Кирилл (1337–1427), основатель Кирилло-Белозерского монастыря, ставшего одним из знаменитейших и влиятельнейших монастырей Древней Руси. Обитель славилась своими летописцами, переписчиками книг, искусными иконописцами, каменотесами и кузнецами. Сам преподобный Кирилл был духовным наставником, учителем и молитвенником за Русскую землю; любил он книжную мудрость и много писал. Как повествует предание, богоносному Дионисию было уже 62 года, когда в 1424 году он увидел святого Кирилла Белозерского, «и видевший немало ликов на земле святой Руси, не смог отвести от него взора чудотворец Глушицкий». В этом же году им была написана икона — подлинный портрет преподобного Кирилла[33]. В Кирилло-Белозерском монастыре трудился один из виднейших просветителей XV века преподобный Мартиниан (ум. в 1483 году), который нес послушание по переписке книг, в чем весьма преуспел. После смерти прп. Кирилла святой Мартиниан уступил усердной просьбе иноков Ферапоновой Белозерской обители принять настоятельство над ними и управлял монастырем двенадцать лет, приведя его в цветущее состояние и снискав к себе любовь не только народа, но и великих князей[34]. Пустыннолюбивые иноки достигли Белого моря ближе к середине XV столетия, а именно в 1429 году преподобные Савватий, Герман и Зосима, спасавшиеся на Соловецком острове Белого моря, основали знаменитую Соловецкую обитель[35], которая оказала мощное влияние на духовный облик, христианское просвещение, культуру и гражданственность всего Северного края Руси. Упомянем и крупнейший монастырь Обонежья Александро-Свирский, основанный великим русским подвижником, преподобным АлександромСвирским, иноком Валаамского монастыря, удостоившимся видения Пресвятой Троицы. Среди монастырей, основанных в конце XIV – начале XV века учениками прп. Сергия Радонежского, назовем Саввино-Сторожевский монастырь, устроенный сподвижником великого Сергия преподобным Саввой по настоятельной просьбе Звенигородского князя Юрия Дмитриевича. Как сказано в Летописи монастыря, в 1398 году в город по приглашению князя Юрия из Троицкого монастыря приходит его духовный отец преподобный Савва, чтобы здесь основать монашескую обитель. После победоносного похода на волжских булгар благочестивый князь Юрий дал прп. Савве на устроение монастыря «и золото, и села с угодьями, и борти с бортниками, и свободу от дани и пошлин для живущих на монастырских землях, и право игуменского суда над ними»[36]. На средства, полученные с побежденных булгар, в центре монастыря на месте деревянной церкви был выстроен новый белокаменный собор (1405), сохранивший свою красоту и величие до наших дней. Показателен тот факт, что возросшие богатства обители, величественный храм ни в чем не изменили духа смирения, кротости и братской любви, царившего в обители.
Следуя во всем своему великому учителю и наставнику Сергию Радонежскому, Савва Сторожевский ввел в монастыре общежительный устав.
В историко-культурологическом аспекте золотой век русской святости, представленный трудами учеников и воспитанников уникальной школы преподобного Сергия Радонежского, внес выдающийся вклад в отечественную духовную культуру, наполнив ее богатейшей архитектурой, письменностью, иконописью, христианским просвещением, миссионерскими подвигами, культурой хозяйствования, сложившейся аграрной традицией, а также уникальной коммуникативной культурой, сформировавшейся на основе принципов общежительства и духовного наставничества. Назовем также некоторые факты развития церковного искусства, в котором наиболее ярко проявилось творчество русского монашества указанного периода. Так, автор Жития прп. Сергия Радонежского — Епифаний Премудрый, крупнейший русский писатель XIV – начала XV века, монах, который много лет провел в Тоице-Сергиевом монастыре и был свидетелем последних лет жизни основателя и настоятеля обители прп. Сергия. Как полагают исследователи[37], Житие, написанное Епифанием Премудрым, дошло до наших дней не в первозданном виде, а переработанное в середине XV века Пахомием Логофетом (Сербом). И Епифаний Премудрый, и Пахомий Логофет до сих пор считаются непревзойденными мастерами «плетения словес», виртуозно владевшими стилем «жизнеописаний».
Золотой век русской святости подарил отечественной и мировой духовной культуре преподобного Андрея Рублева (ок. 1340/1350 – 17 октярбя 1428, Москва; погребен в Спасо-Андрониковом монастыре) — наиболее известного и почитаемого мастера московской школы иконописи, книжной и монументальной живописи XV века[38]. Андрей Рублев был канонизирован Русской Православной Церковью в 1988 году в лике преподобного. Как сказано в Лицевом житии Сергия и Никона Радонежских (XVI в.), игумен Никон призвал иконописца Андрея Рублева «образ писати Троицы в похвалу отцу своему святому Сергию»[39].
Преподобный Андрей Рублев
Творчество прп. Андрея Рублева является одной из вершин русской и мировой культуры. Совершенство его творений рассматривается как результат особой исихастской традиции[40]. Нельзя не назвать иконописца Феофана Грека, оставившего весомый вклад в Новгородском искусстве, а также возглавлявшего роспись ряда московских церквей: новой каменной церкви Рождества Богородицы в 1395 году, совместно с Семеном Черным и учениками, церкви святого Архангела Михаила в 1399 году и церкви Благовещения совместно со старцем Прохором с Городца и Андреем Рублевым в 1405 году.В монастырях, которые были духовно-культурными, просветительскими центрами государства, хранилось и создавалось немало произведений искусства, живописи, имеющих высокое художественное и эстетическое значение. С именем художника Дионисия Московского и его школы связаны многие обители конца XV – начала XVI века. Это величественные стенные росписи Рождественского собора Ферапонтова монастыря, дошедшие до наших времен; ему же принадлежат роспись Пафнутьево-Боровского монастыря, фрески и иконы Успенской церкви и трапезной Иосифо-Волоцкой обители. В 1481 году Дионисием был написан деисусный чин для храма Спасо-Каменного монастыря и создана серия икон для Павло-Обнорской обители. Его богословское миропонимание и христианская эстетика, пронизанная особым светом, нашли отражение в семнадцати иконах деисусного ряда в Ферапонтове монастыре[41].
Русское монашество золотого периода мастерски проявило себя в создании и развитии различных промыслов. Так, в Кирилло-Белозерском монастыре был организован центр деревообработки; в токарных мастерских крилловские резчики изготавливали посуду, известные на Руси ложки с вставками из моржовой кости, а также церковную утварь и богослужебные предметы: резные иконы, кресты, створки складней[42]. Как отмечает Е.И. Колычева, в качестве вкладов в монастырях находились изысканные по технике изготовления и художественному уровню плащаницы, пелены, хоругви и другие церковные изделия. В числе пожертвований от бояр, князей, царей в обителях хранились искусные золотые и серебряные изделия[43]. Монастыри и монашество как средоточие духовно-просветительской, интеллектуальной и богословской деятельности, как центры социокультурного служения были богаты своей книжностью. Так, уже в XVI веке в Кирилло-Белозерском монастыре было 780 рукописных книг, в Иосифо-Волоколамском — 690, в Троице-Сергиевом — 469, в Соловецком — 481 книга; в Ферапонтовой обители насчитывалось 284 рукописных и 12 печатных книг; в Псково-Печерском монастыре во второй половине XVI века находилось 172 книги. Тематика книг, составляющих монастырские библиотеки, исследованная Н.Н. Розовым, носит как светский, так и в основном богослужебный, духовный и агиографический характер[44]. К XVI веку в обителях создавались собственные скриптории, велось летописание; высоко проявило себя монашество и в певческом искусстве[45].
Монастыри становились центрами религиозного воздействия, а монашество — олицетворением аскетического идеала на пути ко спасению. Социальное коллизии умиротворялись в стенах обителей, где совместная молитва, стройный ритм богослужений, благодатная атмосфера и приобщение к Святым Тайнам способствовали духовному преображению метущегося сознания представителей светского мира. Среди мирского населения бытовало устойчивое убеждение в особой силе и значении монашеской молитвы как более угодной Богу, в связи с чем вклады в обители за молитвенную помощь иноков делались значительные, способствуя процветанию монастырей и росту их благотворительной деятельности. Обширная монастырская документация содержала весьма ценную информацию о жизни обители внутри и за ее пределами. Уже к XVI веку в монастырях был поставлен бухгалтерский учет, велась строгая отчетность, комплектовались различные хозяйственные книги и монастырские архивы, имеющие важное историко-культурное значение.
Таким образом, созданная выдающимся русским подвижником преподобным Сергием Радонежским Троице-Сергиева обитель в описываемый период стала средоточием золотого века русской святости и тем благодатным центром монашества, лучи от которого простирались в южные, северные и северо-восточные пределы Руси, где расцветали новые обители, воздвигаемые трудами учеников и следующими поколениями преемников великого Старца. С 30-х годов XV века усиление социокультурного значения Троице-Сергиева монастыря было связано еще с тем, что постепенно он становился «государевым богомольем», а почитание Сергия Радонежского самим великим князем свидетельствовало о государственном признании культа святого. Указанный в великокняжеских докончаниях 1448 года общерусский пантеон святых содержал имена святителей Петра и Леонтия, преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского[46]. По словам В.О. Ключевского, «так духовное влияние преподобного Сергия пережило его земное бытие и перелилось в его имя, которое из исторического воспоминания сделалось вечно деятельным нравственным двигателем и вошло в состав духовного богатства народа»[47]. Можно утверждать, что преподобным Сергием была фактически заложена основа социально-нравственного служения русского монашества, благодаря которому сформировался уникальный эталон целостной, творчески-возвышенной, одухотворенной личности и высокой нравственной культуры.