Лекция № 12

«Российское общество сегодня»

Введение.

Глубокие и сложные процессы в современном российском обществе - социальный кризис, трансформация социальной структуры, политические и духовные изменения, социальные конфликты и т. д. - происходят в обществе переходного состояния. Ни одна из конкретных проблем, пусть даже очень крупная и значимая, не может сама по себе объяснить содержание и своеобразие этого перехода. Только в свете общего системного подхода к рассмотрению проблемы такого перехода с точки зрения выяснения структурно-функциональных особенностей становления новой социальной системы можно правильно понять с позиции социологии сущность и значимость конкретных социальных процессов, происходящих в современном российском обществе.

2. Теория «модернизации» и российская действительность.

Принятое в современной социологии положение о переходных обществах, как сердцевине теории «модернизации», имеет глобальное значение и призвано характеризовать главным образом переход от доисторического состояния традиционалистских обществ к современному обществу западного типа. Нас, разумеется, интересует, какие именно аспекты теории «модернизации» применимы к современной России. Но особенно важно знать, в чем российское своеобразие такого перехода, от чего к чему и как конкретно он осуществляется.

Парадигма «модернизации» основывается на нескольких постулатах, важнейшими из которых являются:

а) Развитой или «современной» может считаться только страна со значительным уровнем индустриализации, устойчивым экономическим развитием при высоком валовом внутреннем продукте и с широким использованием неорганических (неживых) источников энергии, верой общества в силу рационального научного знания, как основы прогресса, изобилием промышленных и пищевых продуктов, потребительских товаров; высоким уровнем и качеством жизни; развитыми управленческими и политическими структурами; развитой профессионально-отраслевой структурой высокомобильного населения, занятого преимущественно в промышленности, науке и сфере обслуживания; большим удельным весом «среднего класса» в системе социальной стратификации и т. д.;

б) Те общества или страны, которые не отвечают этим критериям, относятся либо к «традиционным», либо к «переходным»;

в) Образцом развитости, «модернизированности» являются западные страны, поэтому сама теория «модернизации» нередко именуется и теорией «вестернизации»;

г) «Модернизированность», «развитость», «современность» - это комплексный феномен, имеющий технологические, экономические, политические, социальные и психологические измерения, а сама модернизация - сложный комплексный процесс изменения по каждому из указанных направлений; сердцевиной всех изменений является научно-технический и технологический прогресс, который определяет необходимость и условия соответствующих изменений и в других сферах.

Теория «модернизации» возникла в 60-е и окончательно оформилась в 70-е годы 20-го столетия. Она была призвана определить пути и направления общественного развития освободившихся из-под колониального и полуколониального гнета стран Азии, Африки, Латинской Америки. Тогда теоретики «модернизации» признавали,

• во-первых, что модернизация России началась еще в 60-е годы прошлого века после отмены крепостного права (как и Японии после революции «Мэйдзи»);

• во-вторых, что с Октябрьской революции начинался новый этап модернизации в ее советском варианте. Они не ставили под вопрос модернизированность СССР, ее идентичность западному образцу. Американский социолог Верной Аспатурян, например, заявлял, что различаются только пути и средства, а, по существу, советская и западная модернизация - это две стороны одной медали.

Если исходить из чисто количественных измерений, взяв за основу вышеуказанные главные постулаты парадигмы «модернизации», то данная парадигма может помочь ответить на вопрос о том, где находится Россия сегодня по главным показателям уровня своего экономического, научно-технического, технологического развития, по темпам роста экономики и производительности труда и т. д. Такой подход характерен для ряда как западных, таки российских исследований по данной теме.

В. О. Рукавишников, например, показывает, как идет «вестернизация» России согласно целям и представлениям ныне правящих реформаторов. Но главная коренная особенность переходного состояния современного российского общества не в изменении ее технико-экономического статуса. Весь комплекс проблем экономического развития, научно-технического, технологического и иного прогресса, безусловно, имеет жизненное значение для судеб страны. Однако эти аспекты являются производными, зависят от характера совершенно другого перехода. Если бы, допустим, рассматривалось содержание политики «ускорения», выдвинутой М. С. Горбачевым в начале «перестройки», то, говоря языком теории «модернизации», тогда действительно ставилась задача перевода страны из индустриального состояния в постиндустриализм путем ускорения научно-технического прогресса.

Есть еще одно обстоятельство, в свете которого не может не терять свою убедительность и внешнюю привлекательность данная концепция. С окончанием «холодной войны» политики Запада, с одной стороны, и наиболее крупные теоретики социологии, с другой, как-то внезапно и серьезно охладели к теории «модернизации». Раз советская система рухнула, Запад, США одержали победу, то для всех отсталых и среднеразвитых стран закончилась полоса возможного альтернативного развития, «выбора пути». Путь «вестернизации» теперь остается, по их мнению, единственным и неизбежным. Н. Е. Покровский, говоря о XIII Всемирном социологическом конгрессе (лето 1994 года), свидетельствует о формировании опасной тенденции резкого поворота социологической мысли Запада в сторону постановки под вопрос необходимости дальнейшей модернизации и перехода в разряд «развитых» тех стран, которые отстали по тем или иным причинам в своем общественном развитии. Россия и страны СНГ не составляют, разумеется, исключения. Формирующиеся на глазах концепции «глобализации», «постмодернизма» призваны дать ответ почему.

Из сказанного следует, что социологический анализ современного российского общества, его переходного состояния ставит вопрос о новых подходах, во всяком случае, иных, чем это может дать теория «модернизации». Дело не в имманентных недостатках этой теории, а в том прежде всего, что главная стержневая теоретическая проблема - это не технико-экономическое, а социально-экономическое, политическое и духовное в широком смысле содержание переходного характера современного российского общества, смена самого общественного строя и связанные с этой сменой, обусловленные ей технико-экономические, технологические, научно-образовательные, культурные и иные аспекты развития.

Современная социология большое внимание уделяет изучению социальной культуры, того поля нормативных стандартов, которое направляет и осознанное и бессознательное поведение подавляющего большинства людей. В современных условиях реформирования российского общества после кризиса коммунистической идеологии обнаружилась тенденция не только распада экономической, социально-политической и духовной сфер, но и стала проявляться нравственная деградация личности. Результатом духовной деградации российского общества является потеря основополагающих ориентиров - никто толком не знает, что за общество мы строим, какую цель преследуем. Огромные ресурсы бросают на развитие экономики, забывая, что главной ценностью должно быть формирование целостной личности. Попытка возродить старые православные, религиозные ценности не оправдалась. Многоводный вначале поток людей, устремившихся по дороге, ведущей к духовному храму, стал быстро иссякать. Стремление перенести на русскую почву идеи либерально-демократической светской идеологии Запада также не дают позитивных результатов, а наоборот " американизация" русской культуры приводит к насаждению в сознании русских людей культа насилия, секса, наркомании и т. д.

Социологический подход к культуре непосредственно связан прежде всего с выяснением ее места и роли в регулировании поведения людей и социальных групп, в функционировании и развитии общества в целом.

Социальную роль культуры невозможно переоценить, поскольку она определяет само содержание любого социального явления или процесса, жизнедеятельности всего общества. Последние несколько лет реформирования России убедительно показали, что вне учета роли культурного фактора, без его серьезного роста рациональных результатов на этом пути достичь невозможно, а социальная напряженность и конфликты не могут быть преодолены.

Трудящиеся и особенно интеллигенция неожиданно легко поверили партии и, приняв лозунги " за чистую монету", лавиной обрушились на старые устои, рискуя, восторгаясь, проклиная и превознося. Этот период нового социального творчества, когда возникали кооперативы и легализовалась частная собственность, разбивались личные сады и строились миллионы загородных домиков, расцветали городские рынки и тянулись к ним караваны " челноков", довольно быстро сменился этапом становления, оформления, закрепления социальных позиций новых субъектов. Была создана иная система государственно-территориального управления, возникла негосударственная банковская сеть, сформировались биржи, активно закупалась недвижимость, началась массовая приватизация. Известный социолог М. Вебер писал: " культурные ценности лежат в основе производства определенного типа экономики и социальной структуры". (3) Применительно к России: поменялись идеи - изменилось общество.

К. Маркс в своей книге " Капитал" всесторонне обосновал, что масштабный передел собственности и возникновение новых экономических субъектов всегда есть социальная революция, меняющая положение всех слоев и групп общества. Это и произошло в нашей стране, когда физики стали торговать электроникой, математики построили финансовые пирамиды, комсомольские функционеры стали бизнесменами, а многие работники превратились в безработных. Произошла " та самая" модернизация, которая разрушила социальную структуру, каркас всей системы организации российского общества.

Однако в современной мировой социологии сформировались и другие концепции видоизменения российского общества. В большинстве своем они базируются на западных стереотипах относительно существа российской организации, но тем не менее являются продуктивными моделями изучения соответствующего типа общественного развития. Теории постоталитарного синдрома исходят из того, что российское общество длительное время развивалось как тоталитарное, где любые нежелательные социальные отношения безжалостно пресекаются, а люди и общественные процессы находятся под постоянным контролем. Поэтому и в дальнейшем люди ведут себя несвободно, а элита продолжает распоряжаться и жестко регулировать развитие общества по-старому. Но постоталитарные общественные состояния характеризуются не только сохранением социальной инерции, как доказывает известный социолог Р. Дарендорф. " После" - это не только по-прежнему, но и " анти" - вопреки, против. Поэтому идеи таких исследователей, как К. Фридрих и 3. Бжезинский, связанные с анализом постсоветского развития, состоят в том, что постоталитарный синдром проявляется в следующих характерных процессах:

• Преувеличение роли особых интересов и игнорирование общего интереса (прежде было наоборот: " Раньше думай о Родине, а потом - о себе. ");

• Наступление идеологического безверия (идеология советского строя была фактически превращена в веру); Протест масс против любого насилия и игнорирование " нажима сверху" (как следствие многолетнего массового террора);

• Демилитаризация общества (в противовес глубочайшей милитаризации экономики, политики и патриотического сознания советской эпохи);

• Информационном плюрализме, многоголосице в сфере информационного обмена (разрушение безусловной монополии СМИ в обществе).

Теории запаздывающей модернизации стали для западных социологов средством анализа современной российской ситуации. Они содержат ряд социологических откровений, которые должны быть учтены в практике осознанной социальной " перестройки". Социологи исходят из того, что существует линейный прогресс и поступательность стадий развития обществ. Социализм является переходной фазой. Все эти аспекты, а также выявленные социологами закономерности модернизации должны быть учтены при анализе реальных процессов системной трансформации российского общества.

Во-первых, в запаздывающей модернизации всегда есть опасность попадания общества во внешнюю зависимость. Однако Россия, которая не раз переживала подобные состояния (" онемечивание", " офранцуживание", а теперь " американизацию"), обычно избегала подобных последствий, благодаря высокому уровню милитаризации.

Во-вторых, модернизация общества бывает успешной только тогда, когда резко растет средний слой (который не эксплуатирует и не эксплуатируется). В современной России, напротив, происходит процесс существенной поляризации общества. Широкий слой бедных и узкая пирамида богатой элиты разъедают каждый со своей стороны медленно растущий слой обеспеченных. Социальная база реформ - средний класс - не является в России тем необходимым балластом, который придает развитию " переходного" общества определенность, солидность и устойчивость.

В-третьих, модернизация возможна там, где есть сильный контроль центральной власти и проявляется ее умение локализировать социальные конфликты. Российская внутренняя политика строилась с учетом принципов " здорового самотека", субъекты центральной государственной власти сталкивались с спонтанными социальными отклонениями и пытались сгладить конфликты в первую очередь с национальными регионами методом раздачи " суверенитетов" (кто сколько осилит). С такой же сомнительной эффективностью власти реагировали на ситуации неопределенности, ветвления возможностей дальнейшего развития, что привело к " нелинейным, петлеобразным связям" вовсе не в уравнениях, а в реальной действительности отношений между федеральным центром и регионами, в первую очередь с Чечней.

В самом начале советской перестройки (1986 год) американский социолог Т. Парсонс выделил универсалии модернизации, предсказав распад нашей социальной системы. Его вывод был таков: всякая модернизация влечет за собой всю цепочку социальных изменений. Российский исследователь Н. Ф. Наумова выдвинула концепцию рецидивирующей модернизации, именно в нашем обществе, часто предпринимавшем попытки реализовать " догоняющий" способ социального развития, обновление чревато рецидивами, возвратами к " старине". Это проявляется и в политической жизни, когда ностальгия о прошлой, устойчивой жизни и критика по отношению к социально -травмирующей современности сливаются и выражаются в стремлении " вернуть старый порядок", вновь " войти в ту же реку".

Теории " осовременивания" российского общества в конце XX в., конечно, не описывают всех специфических проявлений этого сложного процесса, однако позволяют осмыслить происходящее, выявить ряд противоречий и всерьез задуматься о проблемах социальной самоорганизации. Поэтому одним из_ наиболее острых вопросов российской социальной модернизации становится: а самостоятельна ли наша перестройка? Не растворяемся ли мы в чужом желудочном соке, успокаивая себя целостностью собственного желудка⁹ Переживаем ли мы период оздоровительной переорганизации общества и лучшего приспособления к новой мировой социальной среде или наша открытость чревата ослаблением, беззащитностью и неизбежной, вынужденной зависимостью? Ответ может изменить многое в социологических, политических, да и обывательских оценках особенностей российской модернизации. Потеря темпов экономического роста может привести не просто к кризису производства, а к глубокому социальному кризису, как произошло в России. " Россия переживает сейчас период острейшего социального кризиса, идет интенсивный процесс реформирования, появление новых элементов и структур сопровождаются разрушением старых. Меняются социальные институты-. то есть все, что в стабильных условиях " цементирует" жизнь общества. В России сейчас почти нет слоев населения, положение которых было бы стабильным, а общие идеалы и ценности отсутствуют. В этой ситуации социальный контроль выступает в форме принуждения и реализуется в особом, кризисном управлении... идея кризисного управления покоится на трех китах: стабильности государственного аппарата, приоритете экономики и целенаправленности усиления деятельности институтов социального контроля... "

Ясно, что кризис общественной системы требует изменение системы управления социальными процессами, развитием экономики и производства.

Развитие современного общества характеризуется глубокими динамичными переменами системного характера. Меняются государственные, политические и экономические формы, внедряются социальные и производственные технологии. Все эти процессы существенно повышают значимость управления в сложно организованных социальных системах.

Российское общество, которое стало на путь социально-экономических реформ, сегодня столкнулось с осознанием такой проблемы, как качество социального управления. Новая философия менеджмента очень нужна современной России, где даже управленцы высшего ранга до сих пор связывают ответы на трудные вопросы затянувшегося экономического кризиса с " зарубежными кредитами", " инвестициями", " налоговыми сборами", а не с качеством социального управления, собственным неумением создать организационно-правовые механизмы, позволяющие действенно заинтересовать массы талантливых и предприимчивых людей, миллионы которых трудолюбивы, патриотичны и готовы строить новое будущее в собственной стране.

Развитие современного российского общества проходит неизбежный кризисный этап.

Реальные социальные изменения, которые носят устойчивый, необратимый характер, связаны в первую очередь с экономическими реформами. А они развиваются сложно и противоречиво. Политическая нестабильность и отсутствие концептуальных стратегий в области развития внешних связей, национальных интересов, региональной политики России, недостаток выверенных социально-экономических программ приводят к неопределенности в сфере обеспечения безопасности российского общества. Безопасность достигается тогда, когда блокированы внешние и внутренние угрозы, предусмотрена защита от рисков. Важнейшим условием эффективных общественных преобразований является экономическая безопасность социальной системы - ее защищенность, стабильность, внутренняя подконтрольность управленческим воздействиям, сохранение потенциала дальнейшего развития, возможность полноценно использовать имеющиеся ресурсы. Таким образом, безопасность охватывает и внешние и внутренние факторы развития.

Системный подход является достаточно эффективным и при анализе криминальных процессов в современной российской экономике, существенно подрывающих ее безопасность (рост экономических и должностных преступлений, рэкет и террор против руководителей банков, государственных и коммерческих предприятий и т. д.) Но не только криминализация является существенной угрозой безопасности общества, но и те социальные напряжения, которые возникают вследствие вполне закономерных действий заинтересованных лиц, пользующихся несовершенством экономического законодательства.

3.«Социализм» - исходный пункт перехода.

Применительно к современной России исходным пунктом, с чего начинается переход, выступает не уровень ее развития с соответствующими количественными показателями, а характер того общественного строя, который предшествовал переходу. Это «реальный социализм» как система общественных отношений. Его могут назвать (и называют) по-разному: «государственный капитализм», «тоталитарный строй», «номенклатурный социализм», «неофеодализм», «коммунистический тоталитаризм» и т. д. Но то, что реально существовала и функционировала в течение семи десятилетий особая общественная система, - это неоспоримо.

Что же представлял на деле «реальный социализм»? Если предельно кратко, то по своей сути это радикальный антикапитализм, отрицание и частной собственности, и ее права (в качестве формального равенства), и свободной правовой личности -самостоятельного субъекта права и собственности. В обобщенном виде последовательное отрицание частной собственности в любой ее форме и представлено в социалистической собственности, которая, как ни парадоксально, в экономико-правовом смысле вовсе и не собственность, а радикальное отрицание всякой собственности и всякого права собственности. Это относится не только к «общенародной» собственности, но и к «колхозно-кооперативной». Произошло отчуждение собственности от живых, конкретных людей, и следствием такого его абстрактно-всеобщего, надындивидуального, общественно-коллективного характера явились ее «ничейность», «огосударствленность».

Неверны широко распространенные сегодня суждения о том, что социалистическая собственность принадлежала государству. Государство никогда не было субъектом социалистической собственности в строго экономическом значении. Оно в своем отношении к собственности выступало лишь в качестве официального представителя, агента общества, народа, «всех вместе».

Абсолютизация такого понимания социалистической собственности и так называемого непосредственно общественного труда неизбежно смыкается с тоталитаризмом. Здесь гвоздь вопроса. Тоталитарный политический режим и идеология «реального социализма», определяющие социально-экономическую политику, показали, с одной стороны, способность до предела мобилизовать силы общества и преодолевать колоссальные трудности (одержать, правда с неимоверными потерями, победу в тяжелейшей войне, прорваться в космос, создать первоклассные военные технологии, осуществить индустриализацию, культурную революцию), с другой - готовность привести общество к деградации и упадку. Социалистическая собственность стала добычей партийно-государственной номенклатуры и иррационально-традиционалистской бюрократии.

Именно тоталитарный режим, его идеология и ценности, связанные с ним, а не духовная культура России вообще, привели к господству тех ценностей, идеалов и норм социальной регуляции, которые могли «нормально» работать только в условиях «чрезвычайщины», в «мобилизационном режиме», отрицая демократизм и права личности. Предписанные и ориентированные на коллектив социальные статусы ставили человека в полную зависимость от государства, укореняя в его психологии традиционалистские представления.