Действие третье. В а с и л и й, камердинер Василькова.

ЛИЦА:

Н а д е ж д а А н т о н о в н а.

В а с и л ь к о в.

Л и д и я, его жена.

К у ч у м о в.

Т е л я т е в.

Г л у м о в.

В а с и л и й, камердинер Василькова.

А н д р е й.

Г о р н и ч н а я Васильковых.

Та же гостиная, что во втором действии, но богаче

меблированная. Направо от зрителей дверь в кабинет

Василькова, налево - в комнаты Лидии, посредине - выходная.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Из кабинета выходит Васильков, с портфелем и с газетами,

быстро пробегает их глазами, потом звонит. Входит Василий.

В а с и л ь к о в. Казанское имение Чебоксаровых с заводом и лесом на днях

продается. Жалко! И завод может приносить большой доход, и лесу много.

Василий Иваныч, сходи к Павлу Ермолаеву, скажи ему, чтобы он сейчас же шел

на биржу и подождал меня там. Мне нужно совершить на его имя доверенность.

Скажи ему также, чтобы он был готов на всякий случай, я его пошлю в Казань.

В а с и л и й. Слушаю, сударь.

В а с и л ь к о в. Ты, Василий Иваныч, оделся бы как поскладнее.

В а с и л и й. Никак невозможно-с. Теперь, ежели эти сапоги, толстый

спинжак и бархатный картуз, я выхожу наподобие как англичанин при машине;

такая уж честь, и всякий понимает.

В а с и л ь к о в. Твое дело, Василий Иваныч. Ступай!

Василий уходит. Васильков вынимает счет и рассматривает.

Из комнаты Лидии выходит Надежда Антоновна.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Васильков и Надежда Антоновна.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Медведь! Недавно женился и все за делом.

В а с и л ь к о в. Одно другому не мешает, маменька.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Что за маменька!

В а с и л ь к о в. Слово хорошее, ласкательное и верно выражает предмет.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ну, хорошо, хорошо. (Подходит к нему.)

Но счастлив ли ты? Скажи, счастлив ли, сынок? (Берет его за ухо.)

В а с и л ь к о в (целуя ее руку). Да, я счастлив, совершенно счастлив.

Я могу теперь сказать, что в моей жизни было несколько дней блаженства. Ах,

маменька...

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Опять маменька!

В а с и л ь к о в. Извините!

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Я ничего другого и ожидать не могла,

кроме счастья, иначе бы я и не отдала за тебя Лидиньку.

В а с и л ь к о в. Я был бы еще счастливее, если б... если б...

Н а д е ж д а А н т о н о в н а (садится). Что, если б? Чего вам еще мало,

неблагодарный!

В а с и л ь к о в. Если б всю жизнь можно было разъезжать по Москве то с

визитами, то по вечерам и концертам... ничего не делая; если б не стыдно

было так жить и были бы на это средства.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Если все порядочные люди так живут,

значит, не стыдно, а средства нужны небольшие.

В а с и л ь к о в. Однако! По моим соображениям, я прожил много. Я не

считаю, да и не знаю, сколько прожила Лидия; я в ее расчеты не мешаюсь.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. И прекрасно делаете.

В а с и л ь к о в. У нее свое, у меня свое. Но я рассчитываю, много ли мне

придется таким образом прожить в год.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, какие пустяки! Да живите, как живется;

ведь вас такие расходы стеснить не могут.

В а с и л ь к о в. Как не могут?! Ведь так в полгода проживешь тысяч

двадцать пять.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ну, много ли это! Неужели вам жаль? Я вас

не узнаю.

В а с и л ь к о в. Совсем не в том вопрос, жаль или нет, а в том, где взять

их.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ну, уж это я не знаю. Вам это должно быть

лучше известно.

В а с и л ь к о в. Чтоб так жить, надо иметь миллион.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Мы не запрещаем вам иметь их и два.

В а с и л ь к о в. Ни двух, ни одного нет у меня; мое состояние

обыкновенное.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Надеюсь, все-таки за полмиллиона. И это

хорошо.

В а с и л ь к о в. У меня есть имение, есть деньги небольшие, есть дела; но

все-таки я более семи, осьми тысяч в год проживать не могу.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. А прииски?

В а с и л ь к о в. Какие прииски, что вы!

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Золотые.

В а с и л ь к о в. Не только золотых, но и медных нет.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а (встает). Зачем же вы нас обманули так

жестоко!

В а с и л ь к о в. Чем я вас обманул?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы сказали, что у вас есть состояние.

В а с и л ь к о в. И действительно есть, очень порядочное.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Подите вы! Вы не понимаете, что говорите.

Вы не знаете самых простых вещей, которые маленьким детям известны.

В а с и л ь к о в. Да позвольте! Чем же это не состояние. Что ж это такое?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Что? Нищета, бедность, вот что. Того,

что вы называете состоянием, действительно довольно для холостого человека;

этого состояния ему достанет на перчатки. Что же вы сделали с моей бедной

дочерью?

В а с и л ь к о в. Я хотел сделать ее счастливою и постараюсь достигнуть.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Смешно. Без состояния?

В а с и л ь к о в. Я имею достаточно и стараюсь приобретать.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Что, достаточно? Ей нужно состояние,

а состояние вам приобресть нельзя - откупов нет, концессии на железную

дорогу вам не дадут. Состояние можно только получить по наследству, да еще

при большом счастье выиграть в карты.

В а с и л ь к о в. Нет, еще есть средство: ограбить кого-нибудь. Не его ли

вы мне посоветуете?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы думаете? Как хорошо вы меня знаете!

Нет, я вижу, мне нужно принимать меры и поправлять нашу ошибку.

В а с и л ь к о в. Что поправлять? Какая ошибка? Прошу вас, не мешайтесь в

чужие дела. (Берет шляпу.)

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы уходите?

В а с и л ь к о в. Мне пора. До свидания. (Уходит.)

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вот еще, хлопоты с этим зятем! Впрочем,

кто же бы взял Лидию, если б узнали, что у нее ничего нет? Надо будет для

него постараться, уж нечего делать.

Входит Андрей.

А н д р е й. Господин Кучумов.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вот кстати! (Андрею.) Проси.

Андрей уходит.

Я сейчас за него примусь.

Входит Кучумов.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Надежда Антоновна и Кучумов.

К у ч у м о в. Расе е gioia son con voi [Мир и радость пусть будут с вами.]

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Очень рада. Садитесь!

К у ч у м о в (садясь). Расе е gioia... А где ж наша нимфа?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Полетела с визитами, она сейчас будет.

К у ч у м о в. А сатир, который у нас ее похитил?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Побежал по своим делам. У него все

какие-то дела.

К у ч у м о в. Черствый человек! Впрочем, что ж ему! Он муж, а вот мы таем

да облизываемся, как лисица на виноград.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Старичок, старичок, что вы!

К у ч у м о в. Сердцем молод. Надежда Антоновна, волканическая натура.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, да. Вы получили от мужа письмо?

К у ч у м о в. Получил. Не беспокойтесь! Завтра же пошлю ему. Какая это

сумма! Выкиньте из головы!

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. У меня еще до вас просьба.

К у ч у м о в. Что такое, что такое! Рад, душевно рад.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Не можете ли вы доставить одному моему

знакомому место повыгоднее, да еще опеку, большую, или управление богатым

имением?

К у ч у м о в. Надо знать, кому.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а (пожимая плечами). Зятю.

К у ч у м о в. Что, видно, плохо дело! Я так и ожидал.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Да, мой истинный друг, мы немножко

ошиблись.

К у ч у м о в. Какое ж он право имел на вашу дочь? Прикидывался, чай, что

золотом осыплет? А теперь вышло, что самого корми. Знаете, он, должно быть,

хапуга по природе. В нем, вероятно, подьяческой крови много! Он для чего

место ищет? Чтоб взятки брать. Как же мне его рекомендовать! Он, пожалуй,

осрамит меня, каналья.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы меня-то пожалейте, он мне зять.

К у ч у м о в. Да ведь вы сами говорили, что в нем ошиблись. То-то мне

рожа-то его...

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, перестаньте! Неужели вам неприятно

быть покровителем человека, у которого жена такая хорошенькая?

К у ч у м о в. Как, неприятно! Кто вам сказал! Очень приятно.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Я Лидию знаю, она не захочет остаться

неблагодарной.

К у ч у м о в. Да я все средства... всех знакомых на ноги...

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы думаете, женщины не умеют быть

благодарными? Нет, если они захотят...

К у ч у м о в. Да я лечу, сейчас лечу... Как, что, куда? Приказывайте.

Входит Лидия.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Надежда Антоновна, Кучумов и Лидия.

К у ч у м о в. Ах, ах, немею!

Л и д и я. Очень жаль будет, если онемеете, вы так хорошо говорите.

Измучилась. (Садится на кресло.) Всю Москву объездила.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Да, Лидия, Григорий Борисыч не только

хорошо говорит, но хорошо и дела делает; он завтра посылает отцу твоему

деньги на выкуп имения, да и нам оказывает услуги. Мы должны быть ему

очень, очень благодарны. (Взглядывает на дочь.)

Входит Андрей.

А н д р е й. Господин Глумов.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Проси его ко мне, я его у себя приму.

(Уходит; за ней Андрей).

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Кучумов и Лидия.

Л и д и я. Скажите, пожалуйста, что вы за благодетель такой! Ведь помогать

другим - отнимать у себя. Что вас побуждает?

К у ч у м о в. И вы, вы меня спрашиваете?

Л и д и я. Отчего ж мне не спрашивать?

К у ч у м о в. Да я не только состоянием, я для вас готов жизнью...

Л и д и я. Всего вероятнее, что такая жертва мне будет не нужна. Но вы

действительно посылаете отцу денег?

К у ч у м о в. Завтра же.

Л и д и я. Это благородно. Нельзя не ценить такой дружбы.

К у ч у м о в. Больше, чем дружба, Лидия Юрьевна, гораздо больше. Знаете

что? Я лучше куплю это имение у вашего отца и подарю его вам.

Л и д и я. Ну что ж, купите и подарите. Я очень люблю подарки.

К у ч у м о в. Я завтра же пишу вашему отцу, что покупаю у него имение,

и пошлю ему в задаток тридцать тысяч. Что мне деньги! Мне ваше

расположение, только ваше расположение.

Л и д и я. Как же может выразиться мое расположение? Вы у нас и так, как

родной.

К у ч у м о в (подвигаясь). Как родной, как родной...

Л и д и я. Однако какая же вы можете быть мне родня? Для брата вы уж

стареньки. Хотите быть папашей на время?

К у ч у м о в (опускаясь на колени и целуя ее руку). Папашей, папашей.

Л и д и я (отнимая руку). Шалишь, папашка!

К у ч у м о в. Шалю, шалю! (Опять целует руку.)

Глумов показывается на пороге и быстро уходит.

Л и д и я (встает). Тебе стыдно шалить, ты не маленький.

Кучумов встает с колен. Входит Андрей.

А н д р е й. Господин Телятев.

Л и д и я. Проси.

Андрей уходит.

К у ч у м о в. Аddio mia carina! [Прощай, моя дорогая! ] Лечу по вашим делам.

Л и д и я. По каким?

К у ч у м о в. После узнаете. (Уходит.)

Входит Телятев.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Лидия и Телятев.

Т е л я т е в. Казните, да только поскорее. Если вы хотите дуться на меня,

так я убегу куда-нибудь в лес. Вы лучше прибейте меня, только потом

смилуйтесь надо мной. Я не могу жить без вас, на меня нападает сплин,

и я застрелюсь, как англичанин.

Л и д и я. За что мне сердиться на вас?

Т е л я т е в. Ну, вот какие слова! Ведь это кинжалы.

Л и д и я. Чем вы хуже других? Есть и хуже вас.

Т е л я т е в. Ну, вот опять! Терзать желаете? Говорите прямо, что негодяй.

Л и д и я. Не спорю. Вы много виноваты передо мной, очень много! Вы причина

того, что я вышла за человека, которого не люблю.

Т е л я т е в. Не любите? Это очень хорошо.

Л и д и я. Да, кажется, и он меня не любит.

Т е л я т е в. Не любит! Бесподобно!

Л и д и я. Что же тут хорошего?

Т е л я т е в. Не знаю, как для вас, а для нашего брата, беспутного

холостяка, это находка. Мы ведь сироты, всю жизнь таких случаев ищем.

Л и д и я. Вы безнравственный до мозга костей.

Т е л я т е в. Ну, еще как-нибудь побраните!

Л и д и я. Довольно бранить. За что? За то, что вы меня любите? За любовь

разве можно бранить? За то, что вы не женились на мне, любя меня? Так ведь

это прошло. Этой беды вам поправить нельзя.

Т е л я т е в. Жениться нельзя. Это верно. Любить можно.

Л и д и я. Разве я могу запретить? Это льстит женскому самолюбию. Чем

больше поклонников, тем лучше.

Т е л я т е в. Ну, на что вам много? Возьмите пока одного.

Л и д и я. Вы еще плохо жизнь знаете. Одного-то и не хорошо, сейчас

разговоры пойдут, а как много-то, так и подозрения нет. Как узнаешь,

который настоящий?

Т е л я т е в. Так вы возьмите меня настоящего, да еще человека четыре

сверхштатных.

Л и д и я (смеясь). Вы такой шут, что на вас решительно сердиться нельзя.

Т е л я т е в. Гнев прошел. Можно теперь любезные слова говорить?

Л и д и я. Говорите, я люблю вас слушать. Ведь вы милый! А?

Т е л я т е в. Ей-богу, милый. Как вы похорошели! Знаете, какая перемена в

вас? Такая перемена всегда...

Л и д и я. Нет, вы, пожалуйста, пожалейте меня! Я еще недавно дама, не

успела привыкнуть к вашим разговорам! Я знаю, какие вы вещи дамам

рассказываете.

Т е л я т е в. Как жаль, что вы не привыкли! Привыкайте поскорей, а то

скучно. Обратимся к старому. Скоро вы заведете саvalier serventе

[поклонника)?

Л и д и я. Да разве у нас это принято?

Т е л я т е в. Надо завести этот прекрасный обычай. Хорошее перенимать не

стыдно.

Л и д и я. А мужья что скажут?

Т е л я т е в. Привыкнут понемножку. Ну, конечно, сначала многих из нас,

кавалеров, побьют довольно чувствительно, особенно купцы; многих сведут

к мировым; а там дело и пойдет своим порядком. Первые должны пожертвовать

собой, зато другим будет хорошо. Без жертв никакое полезное нововведение не

обходится.

Л и д и я. Прекрасно, но едва ли это скоро введется.

Т е л я т е в. Уже начинаем, уж несколько жертв принесено: одного в синюю

кубовую краску окрасили, с другим еще хуже было.

Л и д и я. Ну вот, когда этот похвальный обычай укоренится...

Т е л я т е в. Тогда вы возьмете меня.

Л и д и я. Если будете стоить. Вы очень ветрены.

Т е л я т е в. Отчего я ветрен, знаете ли?

Л и д и я. Оттого, что душа мелка.

Т е л я т е в. Нет! Оттого, что мне постоянным быть не для кого. Прикажите,

и я буду постояннее телеграфного столба.

Л и д и я. Испытаем.

Т е л я т е в. Испытаете? Да я за одно это сейчас буду у ног ваших.

Л и д и я. Нет, уж от этой церемонии вы меня увольте! Можно и без нее

обойтись.

Т е л я т е в. Как угодно. Однако я все-таки чувствую потребность оказать

вам какую-нибудь видимую, осязательную ласку.

Л и д и я (подает ему руку). Целуйте!

Входит Глумов и остается в глубине.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Лидия, Телятев и Глумов.

Т е л я т е в (не замечая Глумова). В перчатке? Что это за поцелуй!

Электричество, которым так переполнено мое сердце и которое я желаю

передать вам, не дойдет до вашего сердца через перчатку. Лайка - дурной

проводник. (Целует руку несколько выше перчатки.)

Л и д и я. Ну, довольно! Вам нельзя ничего позволить! Вы всегда делаете

больше того, что вам дозволяют.

Т е л я т е в. Да много ли больше-то? Всего на полвершка; стоит ли об этом

разговаривать!

Л и д и я. Нынче на полвершка, завтра на полвершка, этак... (Увидев

Глумова.) А! Егор Дмитрич! Мы вас и не видим.

Г л у м о в. Ничего, продолжайте, продолжайте, я вам не мешаю.

Л и д и я. Что такое; продолжайте! Что за тон! Вы не хотите ли придать

какую-нибудь важность тому, что я позволила Телятеву, моему старому другу,

поцеловать мою руку? Я с охотой позволю и вам то же сделать. (Протягивает

ему руку.)

Г л у м о в. Покорно благодарю! Я рук не целую ни у кого. Я позволяю себе

целовать руки только у матери или у любовницы.

Л и д и я. Ну, так вам моей руки не целовать никогда.

Г л у м о в. Как знать! Жизнь велика, гора с горой не сходится...

Л и д и я. Пойдемте, Иван Петрович. (Подает руку Телятеву.) Он грубый

человек. (Глумову.) Вы мужа дожидаетесь? Подождите, он скоро придет.

Г л у м о в. Да-с, я вашего супруга дожидаюсь, у меня есть много

интересного передать ему.

Л и д и я. Сделайте милость, рассмешите его чем-нибудь! Он такой задумчивый.

Забавлять лучше вас никто не умеет, вы очень забавны.

Уходят Телятев и Лидия.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Глумов один, потом Василий.

Г л у м о в. Да, я вас позабавлю! Ай, Лидия Юрьевна, браво! Я еще только

задумал подъехать к ней с любезностями, а уж тут двое. Теперь остается

только их стравить всех втроем, и с мужем. Василий!

Входит Василий.

В а с и л и й. Что, сударь, прикажете?

Г л у м о в. Когда у вас Кучумов бывает, в какое время?

В а с и л и й. Завсегда, сударь, во втором часу. Барин в это время дома

не бывает.

Г л у м о в. Где же он бывает?

В а с и л и й. В своем заседании, съезжаются тоже всё люди богатые -

разговор промеж них идет о делах.

Г л у м о в. О каких делах?

В а с и л и й. Как все чтоб лучше, чтоб им денег больше.

Г л у м о в. А твой барин богат?

В а с и л и й. Само собою.

Г л у м о в. Ведь, по-вашему, у кого есть сторублевая бумажка, тот и богат.

В а с и л и й. Может, и не сто, и не тысяча, а и больше есть.

Г л у м о в. Невелики деньги.

В а с и л и й. Поищем, так найдем. Да что говорить-то! Даже еще и не

приказано, и не всякий понимать может. Тоже и наука, а не то что лежа на

боку. Мы, может, ночи не спали, страху навиделись. Как вы обо мне

понимаете? Я до Лондона только одиннадцать верст не доезжал, назад вернули

при машинах. Стало быть, нам много разговаривать нельзя. (Уходит.)

Г л у м о в. Что он тут нагородил! Кучумов бывает во втором часу, это

важное дело, так мы и запишем.

Входят Васильков, Лидия, Телятев и Надежда Антоновна.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Глумов, Васильков, Лидия, Телятев и Надежда Антоновна.

Г л у м о в (Василькову). Здравствуй!

В а с и л ь к о в. Здравствуй!

Г л у м о в. Что ты так озабочен?

В а с и л ь к о в. Да ведь у меня дела-то не то, что у вас по улицам собак

гонять. Господа кавалеры, вы меня извините, толкуйте с дамами, а мне

некогда, у меня дел много, я пойду заниматься.

Т е л я т е в и Г л у м о в. Ступай! Ступай!

В а с и л ь к о в. К обеду освобожусь. Коли хотите обедать, так оставайтесь

без церемонии! Милости просим. А не хотите, так убирайтесь. (Уходит в

кабинет.)

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Учтиво, нечего сказать.

Т е л я т е в. Мы на него не сердимся, он добрый малый. А не убираться ли

нам, в самом деле?

Г л у м о в. Поедем. Я домашних обедов, запросто, не люблю. В них всегда

есть что-то фамильярное: либо квас посередине стола в большом графине, либо

домашние наливки, либо миска с отбитой ручкой, либо пирожки свечным салом

пахнут. У вас, конечно, все роскошно, но я все-таки предпочитаю обедать в

гостинице или клубе.

Т е л я т е в. Поедем в Английский, нынче там обед.

Г л у м о в. Поедем.

Раскланиваются и уходят.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Лидия и Надежда Антоновна.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Лидия, муж твой или скуп, или не имеет

состояния.

Л и д и я (с испугом). Что вы говорите?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Он давеча сказал мне, что так жить ему не

позволяют средства и что надо сократить расходы. Что ж будет, если он

узнает, сколько мы сделали долгов до свадьбы и что все придется платить

ему? Твоих долгов он и знать не хочет.

Л и д и я. А где ж прииски?

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Выдумка Глумова.

Л и д и я. Я погибла. Я, как бабочка, без золотой пыли жить не могу;

я умру, умру.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Мне кажется, у него есть деньги, только

он скуп. Если б ты оказала ему побольше ласки... Переломи себя.

Л и д и я (задумавшись). Ласки? Ласки? О, если только нужно, он увидит

такую ласку, что задохнется от счастья. Это мне будет практикой. Мне нужно

испробовать себя, сколько сильна моя ласка, и что она стоит на вес золота.

Мне это годится вперед, мне без золота жить нельзя.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Страшные слова говоришь ты, Лидия.

Л и д и я. Страшней бедности ничего нет.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Есть, Лидия: порок.

Л и д и я. Порок! Что такое порок? Бояться порока, когда все порочны, и

глупо, и нерасчетливо. Самый большой порок есть бедность. Нет, нет! Это

будет первый мой женский подвиг. Я доселе была скромно кокетлива, теперь я

испытаю себя, насколько я могу обойтись без стыда.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Ах, перестань, Лидия! Ужасно! Ужасно!

Л и д и я. Вы старуха, вам бедность не страшна, я молодая и хочу жить. Для

меня жизнь там, где блеск, раболепство мужчин и безумная роскошь.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Я не слушаю.

Л и д и я. Кто богаче, Кучумов или Телятев? Мне это нужно знать, они оба в

моих руках.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Оба они богаты и мотают, но Кучумов

богаче и добрее.

Л и д и я. Только мне и нужно. Где у вас счеты из магазинов и лавок?

Давайте сюда!

Н а д е ж д а А н т о н о в н а (достает из кармана). Вот все. (Уходит.)

Лидия берет их и решительным шагом идет в кабинет мужа.

Навстречу ей выходит Васильков.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Лидия и Васильков.

Л и д и я. Я шла к тебе.

В а с и л ь к о в. А я к тебе.

Л и д и я. Вот и прекрасно. Мы сошлись на полдороге; куда же нам идти, к

тебе или ко мне? Туда? (Указывает на свои комнаты.) Туда, что ли? Говори,

милый ты мой! А? Ну!

В а с и л ь к о в. Остановимся пока на полдороге. Поболтаем полчасика

до обеда. Ты меня, Лидия, прости, я тебя так часто оставляю одну.

Л и д и я. Чем реже я тебя вижу, тем дороже ты для меня. (Обнимает его.)

В а с и л ь к о в. Что с тобою, Лидия? Такая перемена меня удивляет.

Л и д и я. Да разве я не живой человек, разве я не женщина! Зачем же я

выходила замуж? Мне нечего стыдиться моей любви к тебе! Я не девочка, мне

двадцать четыре года... Не знаю, как для других, а для меня муж все,

- понимаешь, все. Я и так долго дичилась тебя, но вижу, что это совершенно

напрасно.

В а с и л ь к о в. Совершенно напрасно.

Л и д и я. Теперь уж, когда мне придет в голову задушить тебя в своих

объятиях, так и задушу. Ты мне позволь.

В а с и л ь к о в. Да как не позволить.

Л и д и я. Я не знаю, что со мной сделалось. Я не любила тебя прежде и

вдруг привязалась так страстно. Слышишь, как бьется сердце? Друг мой,

блаженство мое! (Плачет.)

В а с и л ь к о в. Но об чем же ты плачешь?

Л и д и я. От счастия.

В а с и л ь к о в. Я должен плакать. Я искал в тебе только изящную

внешность и нашел доброе, чувствительное сердце. Полюби меня, я того стою.

Л и д и я. Я тебя и так люблю, мой дикарь.

В а с и л ь к о в. Да, я дикарь; но у меня мягкие чувства и образованный

вкус. Дай мне твою прелестную руку. (Берет руку Лидии.) Как хороша твоя

рука! Жаль, что я не художник.

Л и д и я. Моя рука! У меня нет ничего моего, все твое, все твое.

(Прилегает к нему на грудь.)

В а с и л ь к о в (целуя руку Лидии). Дай мне обе!

Лидия прячет счеты в карман.

Что ты там прячешь?

Л и д и я. Ах, пожалуйста, не спрашивай меня! Друг мой, прошу тебя, не

спрашивай!

В а с и л ь к о в. Зачем ты так просишь? Если есть у тебя тайна, так береги

ее про себя, я до чужих тайн не охотник.

Л и д и я. Разве у меня могут быть тайны? Разве мы не одна душа? Вот мой

секрет: в этом кармане у меня счеты из магазинов, по которым maman должна

заплатить за мое приданое. Она теперь в затруднении, отец денег не высылает,

у него какое-то большое предприятие. Я хотела заплатить за нее из своих

денег, да не знаю, достанет ли у меня в настоящую минуту. Видишь, какой

вздор.

В а с и л ь к о в. Покажи мне эти счеты!

Л и д и я (отдает счеты). На! Зачем они тебе, не понимаю.

В а с и л ь к о в. А вот зачем; за то блаженство, которое ты мне нынче

доставила, я заплачу за твое приданое. Все равно, ведь я мог жениться на

бедной, пришлось бы делать приданое на свой счет. А еще неизвестно, любила

ли бы она меня, а ты любишь.

Л и д и я. Нет, нет! Я тоже должна чем-нибудь заплатить матери за ее заботы

обо мне.

В а с и л ь к о в. Береги свои деньги, дитя мое, для себя. Василий!

Входит Василий.

Подай со стола из кабинета счеты.

Василий приносит счеты и уходит. Входит Надежда Антоновна.

Васильков садится к столу и начинает разбирать счеты.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Васильков, Лидия и Надежда Антоновна.

Л и д и я (тихо Надежде Антоновне). Он все заплатит. (Ложится на диван и

берет книгу в руки. Громко.) Маman, не будемте мешать ему, он занят.

(Надежде Антоновне, которая садится в головах Лидии, - тихо.) Он у меня в

руках.

В а с и л ь к о в (считая на счетах). Лидия, тут счет за обои и за

драпировки, которые никак не могут идти в приданое.

Л и д и я. Ах, мой друг, все это надо было подновить к нашей свадьбе, к нам

так много народу стало съезжаться. Не будь моей свадьбы, мы бы не решились

на такую трату.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Простояло бы еще зиму.

В а с и л ь к о в. Ну, хорошо, хорошо. (Считает).

Л и д и я (Надежде Антоновне тихо). Я вам говорю, что он заплатит за все,

решительно за все.

Входит горничная, очень модно одетая, и подает Лидии счет;

та показывает ей рукой на мужа. Горничная подает счет

Василькову; тот, пробежав его, кивает головой на жену и

продолжает стучать на счетах. Горничная опять подает счет

Лидии, та берет его и небрежно бросает на пол.

Горничная уходит.

Входит Андрей с двумя счетами; повторяется точно та же

история. Андрей уходит. Входит Василий с десятком счетов и

подает их Василькову.

В а с и л и й. Вот их сколько, сударь! Что французов там дожидается!

В а с и л ь к о в. Подай барыне!

Василий подает, Лидия бросает их на пол.

В а с и л и й (подбирая счеты). Зачем же бросать! Счет - ведь это документ,

по ем надо деньги платить.

Л и д и я. Вон отсюда! Я не могу видеть тебя!

Василий разглаживает каждый счет, кладет их аккуратно

на стол и уходит.

В а с и л ь к о в (встает и ходит по комнате). Я кончил. Тут тридцать две

тысячи пятьсот сорок семь рублей девяносто восемь копеек. Эта сумма для

меня слишком значительна, но я заранее дал тебе слово и потому заплатить

должен. Я займу сегодня, сколько будет нужно; но чтоб сохранить равновесие

в бюджете, мы должны будем надолго значительно сократить наши расходы.

Через улицу, напротив, есть одноэтажный домик в три окна на улицу; я его

смотрел, он для нас будет очень достаточен. Надо распустить прислугу: я

себе оставлю Василья, а ты одну горничную, подешевле, - повара отпустим и

наймем кухарку. Лошадей держать не будем.

Л и д и я (смеется). Как же мы без лошадей останемся? Ведь лошади для того

и созданы, чтоб на них ездить... Неужели вы этого не знаете? На чем мы

выезжать будем? В аэростате ведь никто еще не ездил. Ха, ха, ха!

В а с и л ь к о в. Когда сухо - пешком, а грязно - на извозчике.

Л и д и я. Вот любовь-то ваша!

В а с и л ь к о в. Я оттого и не хочу разориться, что люблю тебя.

Л и д и я. Подите скорей! Соmmis дожидаются, они люди порядочные. Это

неучтиво! Им надо заплатить.

В а с и л ь к о в. Платите вы, у вас есть свои деньги.

Л и д и я. Я не заплачу.

В а с и л ь к о в. Вас заставят судом.

Л и д и я. Но мне нечем заплатить! Боже мой! (Закрывает лицо руками.)

Н а д е ж д а А н т о н о в н а (горячо). За что вы терзаете нас? Мы

заслуживаем лучшей участи. Мы ошиблись - вы бедны, но мы же стараемся и

поправить эту ошибку. Конечно, по грубости чувств, вы едва ли поймете нашу

деликатность, но я приведу вам в пример моего мужа. Он имел видное и очень

ответственное место; через его руки проходило много денег, - и знаете ли,

он так любил меня и дочь, что, когда требовалась какая-нибудь очень большая

сумма для поддержания достоинства нашей фамилии или просто даже для наших

прихотей, он... не знал различия между своими и казенными деньгами.

Понимаете ли вы, он пожертвовал собою для святого чувства семейной любви.

Он был предан суду и должен был уехать из Москвы.

В а с и л ь к о в. И поделом.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а. Вы не умеете ценить его, оцените хоть

нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и

непременно найдем вам хорошее место и богатую опеку. Вам останется только

подражать моему мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову, кладет

ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете?

(Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы.

Пользуйтесь везде, где только можно.

В а с и л ь к о в. Да подите ж прочь с вашими советами! Никакая нужда,

никакая красавица меня вором не сделают. Если вы мне еще о воровстве

заикнетесь, я с вами церемониться не буду. Лидия, перестань плакать!

Я заплачу за тебя, но в последний раз и с таким условием; завтра же

переехать в этот домик с тремя окнами, - там и для маменьки есть комната,

- и вести жизнь скромную. Мы не будем никого принимать. (Рассматривает

счеты.)

Л и д и я (прилегая на плечо к матери). Надо с ним согласиться. (Тихо.)

У нас будут деньги, и мы с вами будем жить богато. (Громко мужу.) Мой друг,

я согласна. Не противиться тебе, а благодарить тебя я должна.(Тихо матери.)

Как я проведу его. (Громко мужу.) Мы не будем никого принимать.

В а с и л ь к о в (считая). Я знаю, что ты у меня умница.

Л и д и я. Но старик Кучумов, он благодетель всего нашего семейства, почти

родственник.

В а с и л ь к о в (считая). Ну, Кучумова можно.

Лидия судорожно сжимает матери руку.

Н а д е ж д а А н т о н о в н а (тихо). Ты что-то затеваешь?

Л и д и я (тихо). Затеваю. Никто так меня не унижал, как он. Я теперь не

женщина, я змея! И я его больно ужалю.

В а с и л ь к о в. Однако ты порядочная мотовка!

Л и д и я (кидается ему на шею). Ну, прости меня, душа моя, жизнь моя. Я

сумасшедшая, избалованная женщина; но я постараюсь исправиться. Мне такие

уроки нужны, не жалей меня!

В а с и л ь к о в. Значит, мир?

Л и д и я. Мир, мир, надолго, навсегда.

В а с и л ь к о в. Ну, вот и прекрасно, моя милая! По крайней мере, мы

теперь знаем друг друга. Ты знаешь, что я расчетлив, я знаю, что ты

избалована, но зато любишь меня и доставишь мне счастье, на которое грубому

труженику нельзя было надеяться и которое мне дорого, очень дорого, моя

Лидия, мой ангел! (Обнимает жену.)