![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Явление десятое
Подхалюзин, Большов и Тишка. Большов. Убирайся к свиньям! Фоминишна уходит. (К Тишке.) Что ты рот-то разинул! Аль тебе дела нет? Подхалюзин (Тишке). Говорили тебе, кажется! Тишка уходит. Большов. Стряпчий был? Подхалюзин. Был-с! Большов. Говорил ты с ним? Подхалюзин. Да что, Самсон Силыч, разве он чувствует? Известно, чернильная душа-с! Одно ладит -- объявиться несостоятельным. Большов. Что ж, объявиться, так объявиться --один конец. Подхалюзин. Ах, Самсон Силыч, что это вы изволите говорить! Большов. Что ж, деньги заплатить? Да с чего же ты это взял? Да я лучше все огнем сожгу, а уж им ни копейки не дам. Перевози товар, продавай векселя, пусть тащут, воруют кто хочет, а уж я им не плательщик. Подхалюзин. Помилуйте, Самсон Силыч, заведение было у нас такое превосходное, и теперь должно все в расстройство прийти. Большов. А тебе что за дело? Не твое было. Ты старайся только -- от меня забыт не будешь. Подхалюзин. Не нуждаюсь я ни в чем после вашего благодеяния. И напрасно вы такой сюжет обо мне имеете. Я теперича готов всю душу отдать за вас, а не то чтобы какой фалып сделать. Вы подвигаетесь к старости, Аграфена Кондратьевна дама изнеженная, Алимпияда Самсоновна барышня образованная и в таких годах; надобно и об ней заботливость приложить-с. А теперь такие обстоятельства: мало ли что может произойти из всего этого. Большов. А что такое произойти может? Я один в ответе. Подхалюзин. Что об вас-то толковать! Вы, Самсон Силыч, отжили свой век, слава богу, пожили, а Алимпияда-то Самсоновна, известное дело, барышня, каких в свете нет. Я вам, Самсон Силыч, по совести говорю, то есть как это все по моим чувствам: если я теперича стараюсь для вас и все мои усердия, можно сказать, не жалея пота-крови, прилагаю -- так это все больше потому самому, что жаль мне вашего семейства. Большов. Полно, так ли? Подхалюзин. Позвольто-с: ну, положим, что это все благополучно кончится-с, хорошо-с. Останется у вас чем пристроить Алимпияду Самсоновну. Ну, об этом и толковать нечего-с; были бы деньги, а женихи найдутся-с. Ну, а грех какой, сохрани господи! Как придерутся, да начнут по судам таскать, да на все семейство эдакая мораль пойдет, а еще, пожалуй, и имение-то все отнимут: должны будут они-с голод и холод терпеть и без всякого призрения, как птенцы какие беззащитные. Да это сохрани господи! Это что ж будет тогда? (Плачет.) Большов. Да об чем же ты плачешь-то? Подхалюзин. Конечно, Самсон Силыч, я это к примеру говорю -- в добрый час молвить, в худой промолчать, от слова не станется; а ведь враг-то силен -- горами шатает. Большов. Что ж делать-то, братец, уж, знать, такая воля божия, против ее не пойдешь. Подхалюзин. Это точно, Самсон Силыч! А все-таки, по моему глупому рассуждению, пристроить бы до поры до времени Алимпияду Самсоновну за хорошего человека, так уж тогда будет она, по крайности, как за каменной стеной-с. Да главное, чтобы была душа у человека, так он будет чувствовать. А то вон, что сватался за Алимпияду Самсоновну, благородный-то, -- и оглобли назад поворотил. Большов. Как назад? Да с чего это ты выдумал? Подхалюзин. Я, Самсон Силыч, не выдумал, -- вы спросите Устиныо Наумовну. Должно быть, что-нибудь прослышал, кто его знает. Большов. А ну его! По моим делам теперь не такого нужно. Подхалюзин. Вы, Самсон Силыч, возьмите в рассуждение: я посторонний человек, не родной, -- а для вашего благополучия ни дня, ни ночи себе покою не.знаю, да и сердце-то у меня все изныло; а за него отдают барышню, можно сказать, красоту неописанную; да и денег еще дают-с, а он ломается да важничает, -- ну есть ли в нем душа после всего этого? Большов. Ну, а не хочет, так и не надо, не заплачем! Подхалюзин. Нет, вы, Самсон Силыч, рассудите об этом: есть ли душа у человека? Я вот посторонний совсем, да не могу же без слез видеть всего этого. Поймите вы это, Самсон Силыч! Другой бы и внимания не взял так убиваться из-за чужого дела-с; а ведь меня теперь вы хоть гоните, хоть бейте, а я уж вас не оставлю; потому не могу -- сердце у меня не такое. Большов. Да как же тебе оставить-то меня: только ведь и надежды-то теперь, что ты. Сам я стар, дела подошли тесные. Погоди: может, еще такое дело сделаем, что ты и не ожидаешь. Подхалюзин. Да не могу же я этого сделать, Самсон Силыч. Поймите вы из этого: не такой я совсем человек! Другому, Самсон Силыч, конечно, это все равно-с, ему хоть трава не расти, а уж я не могу-с, сами изволите видеть-с, хлопочу я али нет-с. Как черт какой, убиваюсь я теперича из-за вашего дела-с, потому что не такой я человек-с. Жалеючи вас это делается, и не столько вас, сколько семейство ваше. Сами изволите знать, Аграфена Кондратьевна дама изнеженная, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет-с... Большов. Неужто и в свете нет? Уж ты, брат, не того ли?.. Подхалюзин. Чего-с?.. Нет, я ничего-с!.. Большов. То-то, брат, ты уж лучше откровенно говори. Влюблен ты, что ли, в Алимпияду Самсоновну? Подхалюзин. Вы, Самсон Силыч, может, шутить изволите. Большов. Что за шутка! Я тебя без шуток спрашиваю. Подхалюзин. Помилуйте, Самсон Силыч, смею ли я это подумать-с. Большов. А что ж бы такое не сметь-то? Что она, княжна, что ли, какая? Подхалюзин. Хотя и не княжна, да как бымши вы моим благодетелем и вместо отца родного... Да нет, Самсон Силыч, помилуйте, как же это можно-с, неужли же я этого не чувствую! Большов. Так ты, стало быть, ее не любишь? Подхалюзин. Как же не любить-с, помилуйте, кажется, больше всего на свете. Да нет-с, Самсон Силыч, как же это можно-с. Большов. Ты бы так и говорил, что люблю, мол, больше всего на свете. Подхалюзин. Да как же не любить-с! Сами извольте рассудить: день думаю, ночь думаю... то бишь, известное дело, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет... Да нет, этого нельзя-с. Где же нам-с!.. Большов. Да чего же нельзя-то, дура-голова? Подхалюзин. Да как же можно, Самсон Силыч? Как знамши я вас, как отца родного, и Алимпияду Самсоновну-с, и опять знамши себя, что я такое значу, -- где же мне с суконным-то рылом-с? Большов. Ничего не суконное. Рыло как рыло. Был бы ум в голове, -- а тебе ума-то не занимать стать, этим добром бог наградил. Так что же, Лазарь, посватать тебе Алимпияду-то Самсоновну, а? Подхалюзин. Да помилуйте, смею ли я? Алимпияда-то Самсоновна, может быть, на меня глядеть-то не захотят-с! Большов. Важное дело! Не плясать же мне по ее дудочке на старости лет. За кого велю, за того и пойдет. Мое детище: хочу с кашей ем, хочу масло пахтаю.-- Ты со мной-то толкуй. Подхалюзин. Не смею я, Самсон Силыч, об этом с вами говорить-с. Не хочу быть подлецом против вас. Большов. Экой ты, братец, глупый! Кабы я тебя не любил, нешто бы я так с тобой разговаривал? Понимаешь ли ты, что я могу на всю жизнь тебя счастливым сделать! Подхалюзин. А нешто я вас не люблю, Самсон Силыч, больше отца родного? Да накажи меня бог!.. Да что я за скотина! Большов. Ну, а дочь любишь? Подхалюзин. Изныл весь-с! Вся дута-то у меня перевернулась давно-с! Большов. Ну, а коли душа перепорнулась, так мы тебя поправим. Владей, Фаддей, пашей Маланьей. Подхалюзин. Тятенька, за что жалуете? Но стою я этого, не стою! И физиономия у меня совсем не такая. Большов. Ну ее, физиономию! А вот я на тебя все имение переведу, так после кредиторы-то и пожалеют, что по двадцати пяти копеек не взяли. Подхалюзин. Еще как пожалеют-то-с! Большов. Ну, ты ступай теперь в город, а ужотко заходи к невесте: мы над ними шутку подшутим. Подхалюзин. Слушаю, тятенька-с! (Уходит.)
|