Глава X. Рассказ жены о внезапной смерти сына во время брака и ее скорби (1–4)

Рассказ жены о внезапной смерти сына во время брака и ее скорби (1–4). Обличение жены Ездрою в забвении общественного бедствия ради горя семейного (5–24). Внезапное исчезновение жены и появление вместо нее укрепленного города (25–27). Молитва Ездры об истолковании видения (28–37). Объяснение видения Ангелом в приложении к Иерусалиму в разные периоды его существования (38–57). Обещание нового откровения (58–60).

1. Но когда сын мой вошел в брачный чертог свой, он упал, и умер.

2. И опрокинули все мы светильники, и все сограждане мои поднялись утешать меня, и я почила до ночи другого дня.

3. Когда же все перестали утешать меня, чтобы оставить меня в покое, я, встав ночью, побежала и пришла, как видишь, на это поле.

4. И думаю уже не возвращаться в город, но оставаться здесь, ни есть, ни пить, но непрестанно плакать и поститься, доколе не умру.

1–4. Светильники на Востоке были обычной принадлежностью брачного пиршества, так как оно происходило ночью (Мф XXV: 7). При сильной скорби слезам и рыданиям нет места. Мать, потеряв сына, замерла от горя и в таком состоянии провела целые сутки. Фолькмар пытается истолковать все подробности в рассказе жены применительно к первому и второму разрушению Иерусалима. Смерть сына - символ первого взятия Иерусалима Навуходоносором. Тьма, в которую погружается дом, где происходило пиршество, указывает на время Вавилонского плена. Успокоение жены под влиянием утешений соседей намекает на сооружение второго храма трудами Ездры и Неемии. После этого проходит целый период обнимающий апокалиптические сутки, ночь и день. Наконец, наступает ночь нового разрушения. Граждане уже не пытаются утешать жену. Это намек на крайнее отчаяние евреев по разрушении Иерусалима Титом, не позволявшее им даже мечтать о восстановлении святого города. Объяснение Фолькмара страдает крайней искусственностью. Ряд подробностей, оставленных автором без толкования, взят был автором из готового рассказа, существовавшего, быть может, в письменной форме.

5. Оставив размышления, которыми занимался, я с гневом отвечал ей и сказал:

6. о, безумнейшая из всех жен! не видишь ли скорби нашей и приключившегося нам, -

7. что Сион, мать наша, печалится безмерно, крайне унижена, и плачет горько?

8. И теперь, когда все мы скорбим и печалимся, потому что все опечалены, будешь ли ты печалиться об одном сыне твоем?

7–8. Скорбь жены по поводу семейного горя должна отступить на задний план при виде гибели Иерусалима и смениться еще более жгучей скорбью по случаю общенародного бедствия.

9. Спроси землю, и она скажет тебе, что ей-то должно оплакивать падение столь многих рождающихся на ней;

10. ибо все рожденные из нее от начала и другие, которые имеют произойти, едва не все погибают, и толикое множество их предаются истреблению.

9–10. Земля - общая мать, так как из нее вышли все люди. У нее гораздо больше оснований для скорби, так как большинство людей погибло из-за злого сердца, толкавшего их ко греху.

11. Итак кто должен более печалиться, как не та, которая потеряла толикое множество, а не ты, скорбящая об одном?

12. Если ты скажешь мне: «плач мой не подобен плачу земли, ибо я лишилась плода чрева моего, который я носила с печалью и родила с болезнью;

13. а земля - по свойству земли; на ней настоящее множество как отходит, так и приходит»:

14. и я скажу тебе, что как ты с трудом родила, так и земля дает плод свой человеку, который от начала возделывает ее.

14. «Как ты родила сына со скорбью, так и земля дала Создавшему ее (ei qui fecit eam) свой плод - человека (fructum suum hominem)».

15. Посему воздержись теперь от скорби твоей и мужественно переноси случившуюся тебе потерю.

16. Ибо если ты признаешь праведным определение Божие, то в свое время получишь сына, и между женами будешь прославлена.

16. Трудно сказать, идет ли здесь речь о воскресении сына, или просто предсказывается рождение нового сына, благодаря чему она будет окружена прежней славой.

17. Итак возвратись в город к мужу твоему.

18. Но она сказала: не сделаю так, не возвращусь в город, но здесь умру.

19. Продолжая говорить с нею, я сказал:

20. не делай этого, но послушай совета моего. Ибо сколько бед Сиону? Утешься ради скорби Иерусалима.

21. Ибо ты видишь, что святилище наше опустошено, алтарь наш ниспровергнут, храм наш разрушен,

22. псалтирь наш уничижен, песни умолкли, радость наша исчезла, свет светильника нашего угас, ковчег завета нашего расхищен, Святое наше осквернено, и имя, которое наречено на нас, едва не поругано, дети наши потерпели позор, священники наши избиты, левиты наши отведены в плен, девицы наши осквернены, жены наши потерпели насилие, праведники наши увлечены, отроки наши погибли, юноши наши в рабстве, крепкие наши изнемогли;

23. и что всего тяжелее, знамя Сиона лишено славы своей, потому что предано в руки ненавидящих нас.

21–23. Жгучая скорбь, которая чувствуется за словами автора, побуждает видеть в них отголосок второго разрушения Иерусалима Титом, очевидцем которого был автор. На Израиле было наречено имя Божие. Как известно, наименование Израиля дано было самим Богом Иакову и его потомству (Быт XXXII: 28). В латинском вместо знамени идет речь о печати (signaculum) Сиона, у которой отнята былая слава и которая находится в руках язычников. Здесь разрушается государственная печать, как символ самостоятельности Иерусалима. Передача кольца с государственной печатью означала вручение власти новому его обладателю (Быт XLI: 42; Есф III: 10; VIII: 2; 1 Мак VI: 15). Гильгенфельд несправедливо выдвигает эту подробность в доказательство того, что Иерусалим и храм во время написания книги продолжали существовать и лишь подпали под власть Рима. Так как выше отчетливо говорится о гибели города, сожжении храма и рассеянии евреев, то отдавать предпочтение этому замечанию общего характера перед подробной картиной нет достаточных оснований. В упоминании ковчега завета нельзя усматривать доказательство того, что автор разумеет здесь первое разрушение Иерусалима (Merx. Protestantische Kirchenzeitung, 1863, № 37. S. 826–827. Hilgenfeld. Messias Judaeorum, 80). Правда, во втором храме ковчега завета не было. Однако, второстепенное положение, которое отводится ковчегу завета среди прочих принадлежностей храма, свидетельствует о том, что автор вовсе не связывает с ним того центрального значения, какое он занимал в древнем еврейском культе, до разрушения Иерусалима Навуходоносором.

24. Посему оставь великую печаль твою, и отложи множество скорбей, чтобы помиловал тебя Крепкий, и Всевышний даровал тебе успокоение и облегчение трудов.

25. При сих словах моих к ней, внезапно просияло лице и взор ее, и вот, вид сделался блистающим, так что я, устрашенный ею, помышлял, что бы это было.

25. Откр XXI: 9–XXII: 5; XII: 1–2.

26. И вот, она внезапно испустила столь громкий и столь страшный звук голоса, что от сего звука жены поколебалась земля.

27. И я видел, и вот, жена более не являлась мне, но созидался город, и место его обозначалось на обширных основаниях, и я устрашенный громко воскликнул и сказал:

27. В восточных переводах идет речь о созданном уже, застроенном зданиями городе (civitas aedificata). Небесный Иерусалим переносится на землю в совершенно готовом виде (XII: 44), без участия человеческих рук.

28. где Ангел Уриил, который вначале приходил ко мне? ибо он привел меня в такое исступление ума, в котором цель моего стремления исчезла, и молитва моя обратилась в поношение.

29. Когда я говорил это, он пришел ко мне;

30. и увидел меня, и вот, я лежал, как мертвый и в бессознательном состоянии; он взял меня за правую руку, укрепил меня и, поставив на ноги, сказал мне:

28–30. Автор хотел узнать будущую судьбу Израиля (IX: 29–37). Вместо ответа он созерцает видение, которое бессилен разгадать ограниченный человеческий разум. Таким образом, все его моления оказались тщетными, так как видение не достигло цели, а лишь повергло пророка в еще больший ужас перед неизвестностью ожидающей еврейский народ участи. Он падает на землю, как мертвый, и сознание покидает его. Затем начинаются мучительные усилия постигнуть смысл происшедшего.

31. что с тобою? отчего смущены разум твой и чувства сердца твоего? отчего смущаешься?

32. Оттого, отвечал я ему, что ты оставил меня, и я, поступая по словам твоим, вышел на поле, и вот увидел и еще вижу то, о чем не могу рассказать.

33. А он сказал мне: стой мужественно, и я объясню тебе.

34. Говори мне, господин мой, сказал я, только не оставляй меня, чтобы я не умер напрасно;

35. ибо я видел, чего не знал, и слышал, чего не знаю.

36. Чувство ли мое обманывает меня, или душа моя грезит во сне?

37. Посему прошу тебя объяснить мне, рабу твоему, это исступление ума моего. Отвечая мне, сказал он:

38. внимай мне, и я научу тебя, и изъясню тебе то, что устрашило тебя: ибо Всевышний откроет тебе многие тайны.

39. Он видит правый путь твой, что ты непрестанно скорбишь о народе твоем и сильно печалишься о Сионе.

40. Таково значение видения, которое пред сим явилось тебе:

41. жена, которую ты видел плачущею и старался утешать,

42. которая потом сделалась невидима, но явился тебе город созидаемый,

43. и которая тебе рассказала о смерти сына своего, вот что значит:

44. жена, которую ты видел, это Сион. А что сказала тебе та, которую ты видел, как город только что созидаемый,

45. что она тридцать лет была неплодна, этим указывается на то, что в продолжение тридцати лет в Сионе еще не была приносима жертва.

45. В печатном тексте Вульгаты время, в течение которого на Сионе не приносилось жертвы, определяется в 30 лет. Это чтение принимает Визелер (285–286), отмечающий мистическое значение, придаваемое данной цифре в других местах книги (III: 1, 29). По его мнению автор имеет в виду годы, протекшие от захвата Иерусалима Давидом у иевусеев до основания храма Соломонова. Иерусалим сделался городом Божиим только при Давиде. Однако, замечаемое здесь стремление провести полную параллель между годами неплодия жен и временем, когда Сион оставался без жертвоприношений, не позволяет признать это чтение первоначальным. Это была лишь неудачная попытка вложить смысл в темное выражение древнего латинского текста: «три года по веку» (anni seculo tres). В восточных переводах говорится о 3 000 лет. Возможно, что латинский переводчик связывал со словом «век» мысль просто об обширном периоде времени, подобно тому как он пользуется им для обозначения настоящей и будущей жизни. «Три дня» употребляется в апокалиптической письменности в таинственном смысле. Ван-дер-Улис, Гфререр (II, 73) и Лике (175–176) в видах соглашения латинского текста с восточными переводами объединяют теперешнее чтение Вульгаты с чтением рукописей и предполагают, что автор говорит о 30 столетиях (anni seculo triginta). Большинство исследователей склоняется в пользу восточных переводов, видя здесь указание на число лет, протекшее от творения мира до сооружения Соломонова храма (Гутшмид, Гильгенфельд, Фолькмар, Вельгаузен, Гункель). Так как указываемая автором цифра расходится со счислением как греческой Библии, где она определяется в 4 227 лет, так и еврейской, где она уменьшена до 3 146 лет, то приходится предположить, что автор следовая хронологической системе Флавия и христианских летописцев. Флавий считает от сотворения мира до потопа 1 656 лет, от потопа до Авраама 365, от Авраама до выхода из Египта 430 и от Моисея до построения храма 592 года. Таким образом от создания мира до построения первого храма протекло 3 043 года. Если же допустить, что время Египетского плена автор на основании книги Бытия (XV: 13; ср. 3 Езд VII: 28) считает в 400 лет, то вся цифра понижается до 3 013 лет.

46. По истечении тридцати лет неплодная родила сына: это было тогда, когда Соломон создал город и принес жертвы.

46. Построение Иерусалима и храма приписывается Соломону. Эта ошибка объясняется тем, что в сознании автора город Божий был неотделим от храма. Только построение храма, произведенное Соломоном, придало Иерусалиму значение постоянного политического и религиозного центра для Палестины. В этом смысле можно было назвать Соломона основателем Иерусалима. В его мирное правление город украсился богатыми зданиями и далеко превосходил своим великолепием отнятую Давидом у иевусеев крепость.

47. А что она сказала тебе, что с трудом воспитала его, это было обитание в Иерусалиме.

47. Воспитание сына, стоившее матери многих трудов, сопоставляется с тою жизнью, которая кипела в Иерусалиме до его падения. Трудности, с которыми связано было его существование, объясняются, с одной стороны, часто повторявшимися случаями уклонения народа в идолопоклонство, с другой - нападениями врагов и внутренними смутами, не раз грозившими дальнейшему существованию города.

48. А что сын ее, как она сказала тебе, входя в чертог свой, упал и умер, это было падение Иерусалима.

49. И вот, ты видел подобие ее, и как она скорбела о сыне, старался утешать ее в случившемся: то надлежало открыть тебе о сем.

50. Ныне же Всевышний, видя, что ты скорбишь душею и всем сердцем болезнуешь о нем, показал тебе светлость славы его и красоту его.

51. Для сего-то я повелел тебе жить в поле, где нет дома.

52. Я знал, что Всевышний покажет тебе это;

53. для того и повелел, чтобы ты пришел на поле, где не положено основания здания.

54. Ибо не могло дело человеческого созидания существовать там, где начинал показываться город Всевышнего.

51–54. Учение о небесном Иерусалиме, сходящем на землю без участия человеческих рук, явилось в иудействе после второго разрушения его (Gfrorer, I, 74–75). Усматривать здесь Иерусалим, застроенный трудами Ездры и Неемии (Шавров, 113), не позволяет царившее у евреев убеждение, что второй Иерусалим был лишь слабой тенью первого.

55. Итак не бойся, и да не страшится сердце твое, но войди и посмотри на светлость и великолепие созидания, сколько могут видеть глаза твои.

56. После того услышишь, сколько могут слышать уши твои.

55–56. Ослепительная картина небесного Иерусалима, открывающаяся перед взорами Ездры, настолько превосходит пределы человеческого восприятия, что он может дать себе отчет только в известной части виденного и слышанного им. Остальное остается для него недоступным (ср. 2 Кор XII: 4; 1 Кор II: 9).

57. Ты блаженнее многих и призван к Всевышнему, как немногие.

58. На завтрашнюю ночь оставайся здесь,

59. и Всевышний покажет тебе видение величайших дел, которые Он сотворит для обитателей земли в последние дни.

60. И спал я в ту ночь и в следующую, как он повелел мне.